Рост аномальных общественных явлений

Наиболее массовым пороком советского общества по-прежнему оставалось пьянство. Государство проводило в этом отношении двойственную политику, что отчетливо осознавалось всеми гражданами. С официальных трибун декларировалась необходимость борьбы с этим вековым злом. Пьянство в 1960-е годы оценивалось как "пережиток прошлого", как проявление "распущенности, плохого воспитания и подражания обычаям и привычкам, унаследованным от прошлого". Кампании по борьбе с пьянством, особенно на производстве, призваны были победить пьянство быстро и исключительно административными принудительными мерами. Алкоголиков отправляли в вытрезвители, арестовывали на 15 суток, принудительно лечили в лечебно-трудовых профилакториях. Вместе с тем социальные причины явления изучались слабо, а искоренять их всерьез никто и не пытался. Государство было абсолютно не заинтересовано в действительной борьбе с пьянством и алкоголизмом, в первую очередь, по материальным соображениям — доходы от водки составляли львиную долю поступлений в госбюджет. Так, в 1960-е годы производство водки и ликёро-водочной продукции увеличилось в 1,6 раза, вина в 4,7 раза. В 1980 г. в стране было выпито 8,6 литров алкоголя на душу населения.

В 1972 г. было принято постановление, где пьянство рассматривалось как благоприятный фон роста преступности. Оно так и называлось — "Об улучшении работы по охране правопорядка и усилении борьбы с правонарушениями". Действительно, большинство правонарушений совершалось в нетрезвом состоянии, начиная от убийств на бытовой почке и драк с тяжелыми физическими увечьями и заканчивая организованными действиями рецидивистов. Согласно постановлению, административные меры вновь ставились во главу угла: увеличивались штрафы за производство и продажу самогона, за спекуляцию вино-водочными изделиями. Декларировалось, что необходимо "широко развернуть культурно-воспитательную работу". Тем временем пьянство и алкоголизм становились обычным делом, а фигура тихого алкоголика-работяги, идущего пошатывающейся походкой со смены, превращалась в символ класса-гегемона эпохи "застоя". Именно в такой пассивной форме, наряду с прогулами, низкой производительностью труда и наплевательским к нему отношением проявляется в эти годы недовольство рабочих. Крайне негативный момент состоял также и в том, что пьянство устойчиво молодело. Так, если в начале 1960-х годов мужчины начинали регулярно потреблять спиртное в возрасте 24 лет, в 1980-е годы — в 19 лет, то в 1990-е годы в 17 лет. Обычным делом становился женский алкоголизм. В 1980-е годы в жизнь входило новое "потерянное поколение", которое в своем дистанцировании от советской действительности с многочисленными лозунгами и цитатами из выступлений Брежнева, уже не ограничивалось водкой. С каждым годом растет употребление наркотиков, возникает такое новое явление, как токсикомания. Желание вырваться из убогой повседневности, надежда устроить свою жизнь за границей в эти годы толкает все большее число женщин на панель. С каждым годом в крупных городах, особенно в Москве и Ленинграде, растет проституция, увеличивается число так называемых валютных проституток, "интердевочек", ориентированных на иностранных туристов.

Дефицит

Острая нехватка товаров и услуг сводила на нет даже те незначительные стимулы к труду, которые еще продолжали существовать. Товарное наполнение рубля с каждым годом снижалось, масса свободных денег увеличивалась. Если в начале 1970-х годов дефицитными товарами были, в основном, предметы длительного пользования, импортные товары, а "перебои" с продовольствием не распространялись на столичные и крупные промышленные города, то на рубеже 1970—1980-х годов ситуация значительно ухудшилась. При сохранении прежнего дефицита, список товаров существенно расширился. Кроме мяса и колбасы, которых традиционно не хватало, периодически из продажи стали исчезать яйца, сахар, подсолнечное масло. Ажиотажный спрос провоцировался слухами о грядущем подорожании чая, кофе, спиртных напитков и т.п. Дефицитной экономике были свойственны и региональные закономерности: чем дальше от столичного или крупного города, тем длиннее был список дефицитных товаров. Огромный поток иногородних приезжал в крупные города, Москву и Ленинград "за покупками". Появился слой людей, которые совершали такие поездки регулярно с целью перепродажи дефицитного товара в провинции. Ситуация со снабжением села была подвержена сильному влиянию сельскохозяйственных кампаний. Так, если в начале 1970-х годов в сельских магазинах практически отсутствовали предметы одежды и обуви, а ассортимент продуктов питания был крайне скуден, то в годы "продовольственной программы" сельские магазины оказывались порой в лучшем положении, даже по сравнению с городскими. Острый дефицит ощущался также в сфере услуг. Найти хорошую портниху, стоматолога, няню для ребенка было крайне сложно.

Очереди

Неотъемлемой частью периода "застоя" стали постоянные очереди. Сначала вставали в очередь, а потом уже спрашивали: "А что дают?" На посещение магазинов для приобретения необходимого минимального ассортимента каждый день в среднем уходил час. Чтобы собрать ребенка в школу, уходило 2—3 дня стояния в очередях за обычными школьно-письменными товарами и предметами детской одежды. Перед праздниками и выходными очереди увеличивались, поскольку торговля была рассчитана на обычное потребление. Одним из самых распространенных средств борьбы с очередями стали всевозможные распродажи промышленных товаров и продовольственные заказы по месту работы. Обычно профсоюзные комитеты занимались формированием ассортимента, договаривались с базами или магазинами заранее. Пускались в ход связи дирекции, имел значение авторитет руководителя и другие факторы. Хорошие продовольственные заказы и обеспечение продуктами через заводскую столовую были мощным фактором привлечения рабочей силы в эти годы, оказывали существенное влияние на стабильность кадров.

"Теневая экономика"

Естественно, что такое ненормальное состояние экономики шло вразрез с потребностями общества. Возникали механизмы саморегуляции, которые должны были компенсировать те или иные ее недостатки. Одним из таких механизмов стала "теневая экономика". Когда говорят о "теневой экономике" этого периода, то обычно имеют в виду всю совокупность экономических и социальных отношений, находившихся за рамками правового пространства. Вне "правового поля" находились социально-экономические отношения, которые были характерны для двух разных по значению и характеру групп. К первой группе, довольно многочисленной по составу, относились лица, занимавшиеся частной трудовой деятельностью. Это были надомные портные, педагоги-репетиторы, ювелиры, реставраторы картин и мебели, настройщики, стоматологи, а также другие специалисты медицинского профиля и парикмахеры, работавшие в государственных учреждениях и оказывавшие услуги частным образом по месту основной работы. К этой же группе можно отнести и лиц, сдававших жилье. Все лица, оказывавшие частные услуги в принципе находились на полулегальном положении: не существовало правовой базы для такого рода деятельности, поскольку она не вписывалась в систему общественных отношений "развитого социализма". Таким образом, официально ее как бы не существовало: не было бюро, где можно было бы без проблем найти нужного специалиста, никто не платил налоги. Вместе с тем жестких репрессивных и даже административных мер к лицам, оказывавшим частные услуги, никто не применял, поскольку только четвертая часть услуг относилась к уголовно наказуемым. Государство смотрело на все это "сквозь пальцы" как на фактор снижения общественного напряжения, руководствовалось интересами практической целесообразности. К середине 1980-х годов "частники" оказывали населению треть всех услуг в стране.

Другая группа включала "теневиков", органически связанных с криминальными действиями. Это были подпольные "цеховики" — организаторы нелегальных мелких и средних предприятий, производящих в основном дефицитный ширпотреб, а также спекулянты и фарцовщики. Их отличала тесная связь с руководителями государственных предприятий, у которых они могли "достать" необходимое сырье, с работниками торговли и сферы обслуживания, через которых проходил сбыт готовой продукции. Год от года возрастали масштабы экономических преступлений, возникали нелегальные бартерные схемы взаиморасчетов между предприятиями. В коррумпированные отношения оказывались вовлеченными партийные и государственные чиновники по всей вертикали, нити наиболее крупных "дел" уходили в высшие эшелоны власти. Так, наибольшую известность получили в эти годы "икорное дело", "дело" Елисеевского гастронома в Москве, "бриллиантовое дело", следы которого вели к министру внутренних дел Н.А.Щелокову, его заместителю Ю.М.Чурбанову — зятю Брежнева и дочери генсека Галине.

По поводу "теневой" экономики в литературе существует две основные точки зрения. Первая определяет эти структуры как "альтернативные" или "параллельные" государственной экономике. Более того, некоторые историки приходят к довольно спорному утверждению, что "именно через эти внесистемные элементы шло развитие системы, ее усложнение, отрицание сложившихся структур". Суть второй точки зрения состоит в том, что "теневые" экономические отношения носили системный характер. Они были составной частью социально-экономических связей, заполняли собой уродливые системные перекосы, но поскольку не вписывались в идеологические представления о периоде "развитого социализма", то носили "невидимый" характер и под влиянием этого приобретали заведомо деформированные, а зачастую криминальные формы.