В судьбы столетий пронзает лучи. 5 страница

— Каждый народ считает себя умным, — пожал плечами Ариман. — Римляне, к примеру, присваивают изобретение монет своим богам Сатурну, Янусу, царю Помпелию. Греки уверяют, что монету изобрёл не кто иной, как их герой Тезей, вместе с царём Фидоном, властвовавшим в VII веке до нашей эры.

Ариман сделал паузу, попивая чай. И тут Сэнсэй, до сих пор перекидывавшийся с Ариманом незначительными фразами, неожиданно для нас вступил с ним в полемику.

— Да, но главное не кто изобрёл монеты, а что они означают. Как утверждают лингвисты, докопавшиеся до сути слова монета, в переводе с латинского moneo, monui, monitum означает «предвещание», «предостережение». Даже латинский глагол «moneo, monui», «monetum» означает «советовать». И, кстати говоря, коль мы уж коснулись лингвистики, то слово «капитал» тоже произошло от латинского слова «caput»…

— Не понял, — встрепенулся Женька, услышав знакомое слово. — Это в смысле «Гитлер капут»?

И парень показал в воздухе рукой крест. Мы рассмеялись, а Сэнсэй с улыбкой ответил:

— Ну может быть Гитлеру он и принёс «капут». Но если говорить о переводе слова «капитал», то caput означает «голова».

— А, умный значит, — сделал вывод парень.

— Отнюдь, — отрицательно покачал головой Сэнсэй. — Имеется в виду поголовье скота. — И увидев удивлённую реакцию ребят, прекративших даже жевать, пояснил: — Просто раньше скот считался за денежную единицу. И его счёт вёлся по головам.

Сказав это, Сэнсэй довольно глянул на Аримана, а следом за ним и мы поспешили повернуть к нему головы. Как мне показалось, на лице Аримана мелькнуло едва заметное смятение, но, когда он удостоился всеобщего внимания, то тут же воспроизвёл очаровательную улыбку и весело проговорил:

— Безусловно, было конечно и такое время, когда деньги ходили на четырёх ногах. Но хорошо, что эти времена давно прошли. А то я сейчас замучился бы считать свой «капитал» по головам.

— Да уж, от такого капитала были бы одни убытки, — с хохотом заметил Володя. — Мало того что есть постоянно просит, ещё и запах распространяет специфический.

— Что верно, то верно! — произнёс Ариман, да так, как будто Володя попал в точку его мысленных рассуждений.

Он переглянулся с Сэнсэем, и они вновь расхохотались, словно вкладывая в эти слова гораздо больший смысл, чем это было сказано. Закончив смеяться, Ариман покачал головой:

— М-да-а, что только ни служило человеку деньгами: от коровьих черепов на Борнео до человеческих черепов на Соломоновых островах, от брусков соли в Африке до плиточного чая в Китае и Бирме. В Древней Мексике вообще рассчитывались бобами какао. Но что самое интересное, даже в те времена были свои «фальшивомонетчики», подделывающие бобы, — усмехнулся Ариман. — Чего только люди ни перепробовали в качестве расчётных средств: табак, зёрна риса, кукурузы, сушёную рыбу, шкуры, скот, людей.

— Да, — как-то горестно проговорил Сэнсэй. — Деньги менялись, только отношение к деньгам оставалось прежнее...

— В принципе, ничего не изменилось, — согласился с ним Ариман.

Некоторое время все молчали, пока Володя не проговорил:

— Нет, ну про «капитал», конечно, ты, Сэнсэй, меня поразил. Кто бы мог подумать! Это что, получается, Маркс написал книгу о «поголовном скоте»?

Старшие ребята взорвались хохотом.

— Ну, если подходить к диалектическому материализму в работе Карла Маркса под названием «Капитал» с этой позиции, — усмехнулся Сэнсэй, — то действительно получается совершенно иной подтекст этой концепции. Ведь там бытие определяет сознание. Люди сами творят свою историю, а побудительные мотивы их действительности определяются материальными условиями общественного производства. Общество рассматривается как единый механизм, что сродни в данном ключе стаду, в структуре которого производительные силы определяют производственные отношения, формы собственности. Что в дальнейшем и обуславливает классовую структуру общества, политику, мораль, религию, философию.

— Во, Сэнсэй, ну ты даёшь! — восхищённо проговорил Володя с улыбкой. — Ты ещё помнишь «Капитал»?!

— Ну так есть ещё порох в пороховницах, — усмехнулся Сэнсэй.

— И ягоды в... — попытался добавить свой экспромт Женька, но не договорив замялся. Хотя его и так все поняли, без лишних слов, что вызвало новую волну смеха.

Володя же сидел, лишь улыбаясь, но потом, очевидно сопоставив слова Сэнсэя с новой интерпретацией, вновь рассмеялся, заражая своим раскатистым смехом других.

— Надо же, как всё совпадает, — произнёс он, вытирая накатившиеся от смеха слёзы. — Прямо как в жизни.

— А что, на Руси скот тоже был деньгами? — видимо поняв по-своему смех старших ребят, спросил Юра у Аримана.

— Да, — безразлично ответил тот.

— Между прочим, — заметил Сэнсэй, — скот в Древней Руси в большей степени являлся «иностранной валютой». Поскольку древние славяне были в основном земледельческими племенами. А рядом с ними жили скотоводческие племена степняков, которые и обменивали свой скот на продукты славян.

— Но и у славян слово «скот» выражало «богатство», «имущество», — блеснул Ариман своими знаниями русской истории. — Ведь это уже потом у них пошло разделение обозначений на животных и деньги.

Однако Сэнсэй и на это возразил:

— «Изобилие имущества», «излишек», «избыток» — да, под этим имелось в виду наличие «скота». Но отнюдь не «богатство» как таковое. Ведь первоначально слово «богатство» у древних славян означало «Бог и ты», «Бог в тебе», «В Боге ты», и подразумевалось под ним духовное богатство, которое доступно только человеку и является истинной его ценностью.

— Ну, как бы там ни было, а богатым быть хорошо и в том, и в этом смысле! — обобщающе подытожил Ариман.

— Это точно, — согласился Виктор.

— Но для того чтобы стать богатым, — очевидно решил продолжить свою мысль Ариман, — нужно научиться уважать, любить деньги, а также считать, копить и бережно к ним относиться. То есть вести учётно-отчётную кампанию. Проще говоря, освоить экономику. Экономика — это необходимость любой цивилизации. Это искусство управления хозяйством, будь оно большое или малое, суть от этого не изменяется. Ведь ещё в древнем Шумере зародилась экономика. Именно шумеры обучили этому великому искусству весь мир...

Сэнсэй улыбнулся и сказал:

— Ну, если уж быть совсем честным, то согласись, Ариман, шумеры же научили весь мир не только экономике, но и бюрократии. Ведь у них даже на каждое плодовое дерево, начиная с момента посадки, заводилась отдельная глиняная табличка, что-то вроде учётной карточки, где ежегодно отмечалось количество собранных плодов с данного дерева.

Татьяна усмехнулась и тихо сказала мне:

— Хорошо, что в тех краях не росла облепиха. Замучились бы считать эти оранжевые мелкие ягодки.

Сэнсэй же продолжил:

—...А когда дерево старело и, естественно, падали сборы урожая, должностное лицо обращалось в вышестоящую инстанцию с просьбой о разрешении срубить данное дерево. Соответствующий «инспектор» записывал это разрешение на той же глиняной табличке, завершая справкой текст о том, что ствол данного дерева поступил на склад.

Володя весело пробасил:

— Это как в английском юморе: «Чем больше тебе помогают в твоём саду, тем в меньшей степени это твой сад».

— Совершенно верно, — рассмеялся Сэнсэй вместе с остальными.

— Надо же, а я и не подозревал, что в древнем Шумере существовала такая бюрократия, — усмехнулся Николай Андреевич и пошутил. — Так вот откуда произрастают корни сплошной канцелярщины и формалистики!

Ребята рассмеялись, а Ариман, пожав плечами, заметил:

— Как говорится, без копейки не будет ни рубля, ни миллиона. Так что этот шумерский пример — всего лишь показатель порядка и экономии...

И далее он углубился в исторические примеры о людях, сумевших сколотить солидный капитал, начиная с незначительной суммы. Когда же Ариман закончил свой рассказ, Женя, с довольным выражением лица, объявил:

— Ну, экономика экономикой, а обед вышел на славу!

Ариман же подметил:

— Деньги открывают возможности. К примеру, не имей я достаточно денег, то никогда бы не узнал, что в мире существуют такие шедевры кулинарного искусства. Всё познаётся в сравнении... Так что, ребята, лучше быть молодым, здоровым и богатым, чем старым, бедным и больным.

—...Ага, со вставной челюстью, — добавил Виктор, и все вновь рассмеялись.

Народ, наевшись, вальяжно развалился на своих стульях. После такого роскошного обеда Женя произнёс, поглаживая свой животик:

— Да, Ариман, уважил ты нас своим обедом. Ну, ты это... если что, заезжай... почаще...

— Непременно, — сказал Ариман, с самодовольной улыбкой глянув на Сэнсэя.

Женька нечаянно громко икнул и, словно извиняясь, вновь проговорил:

— Ой, правда, тяжело. Как насчёт того, чтобы немного утрясти эту пищеобильность усиленной греблей на волнах?

— Ну зачем же так растрачивать свою энергию, — промолвил Ариман. — Можно занять время и более изысканными водными развлечениями, если вы, конечно, не возражаете.

Заинтригованный коллектив на «ура» поддержал эту идею. Но Ариман не стал описывать предлагаемые водные развлечения, лишь сказав, что на этот счёт у него есть для нас очередной сюрприз. Поблагодарив за вкусный обед, насытившаяся компания высыпала из шатра, окунувшись в яркий, тёплый солнечный свет пляжного берега. Некоторые ребята побежали к своим палаткам, дабы переодеться, в том числе и моя особа. Надо отметить, что вышла я из шатра в состоянии какого-то «очумения», точно у меня совершенно не было сил. И пока доплелась до палатки, Татьяна уже выскочила оттуда в купальнике.

— Пошли скорее, — поторопила она меня и побежала к Костику, шустро выбирающемуся из своей палатки.

— Сейчас, — только и хватило сил у меня это вымолвить, забираясь в наши девичьи «апартаменты».

Я решила немного прилечь, чтобы хоть как-то унять этот приступ дурноты. Но как только моя голова коснулась подушки, я моментально провалилась в глубокий сон. И проснулась только тогда, когда солнце двигалось к закату. Удивительно, но я почувствовала себя настолько хорошо, как будто и не было вовсе того, что случилось со мной утром. Выглянув из палатки, моя особа, как говорится, оценила обстановку. Шатра уже не было. Зато наш пляж превратился в какой-то комфортабельный дом отдыха. На берегу стояло штук десять белых лежанок, на пяти из которых расположились Николай Андреевич, Володя, Сэнсэй, Ариман и, судя по чёрному кимоно, Велиар. Вдали всё также на волнах качалась яхта. По морю два человека гоняли с бешеной скоростью на водных мотоциклах. Это были Стас и Женя. Они носились по водным просторам как угорелые, словно резвые молодые бычки, вырвавшиеся на свободу. Вдали в море, рассекая волны, мчалась моторная лодка с привязанной к ней какой-то большой, очевидно воздушной, подушкой в виде продолговатого жёлтого банана. На этом приспособлении, судя по фигурам, восседал весь наш остальной коллектив, одетый в одинаковые ярко-оранжевые спасательные жилеты — Славик, Костик, Татьяна, Руслан, Юра, Андрей и Виктор. Моторка постоянно виляла, совершая крутые виражи, отчего коллектив с визгом и криком периодически сваливался в воду в полном составе. И когда катер подъезжал, чтобы подобрать этот вопиюще-кричащий груз из воды, все упорно вскарабкивались, как муравьи, на ту воздушную подушку и, заняв свои прежние места, вновь пытались удержаться на скорости на этой штуковине.

Переодевшись, я привела себя в порядок и присоединилась к отдыхающим на берегу. Когда моя особа присела на пустой лежак возле Николая Андреевича, Сэнсэй, заметив моё появление, проговорил, обратив всеобщее внимание:

— О, солнышко проснулась. Ну, как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, уже хорошо, — промолвила я.

— Вот и чудненько, — приподняв затемнённые очки, довольно проговорил Ариман так, точно снял с себя ответственность за какую-то провинность. — Хочешь покататься? — кивнул он в сторону моторной лодки с прицепленным большим бананом и нашими седоками.

В это время лодка как раз совершила резкий разворот, банан перевернулся, и наши ребята повылетали с него вниз головой, словно семечки со спелого подсолнуха.

— О нет, спасибо. Я лучше здесь посижу, — промолвила моя особа, живо представив себя на их месте.

— Ну, дело твоё, — развёл руками Ариман и, вновь надев солнцезащитные очки, глянул в море.

Мужчины продолжили разговор о яхте, очевидно прерванный моим появлением.

К берегу на скорости подплыли Женя и Стас, синхронно сделав на воде последний крутой вираж, буквально недалеко от нас. Волны красиво разошлись по кругу, образуя своеобразные две воронки, в центре которых находились наши гонщики. Вытащив на песок водные мотоциклы, парни подошли к Сэнсэю. Их глаза просто горели от такого азартного развлечения, явно прибавившего им немалую порцию адреналина в кровь.

— Класс! Такая скорость! — делился впечатлениями Женя. — Такая манёвренность. Аж дух захватывает!

— Круто! — подтвердил Стас. — Вот это техника, я понимаю. Вот это мотор!

— Сэнсэй, хочешь попробовать? Не пожалеешь! — живо предложил Женя. — Я просто балдею от такой скорости!

Мужчины рассмеялись от столь искренних деревенских выражений парня.

— Нет, спасибо. Мне Балдой быть не к чему, — со смехом ответил Сэнсэй. — Да уже, наверное, пора закругляться, если хотите успеть на представление экстрасенса.

— Конечно, хотим! — вновь проговорил Женька, с какой-то повышенной дозой живости. И уже обращаясь к Ариману почему-то уже на «ты», промолвил: — Ты не пожалеешь. Такого «кина» ты ещё не видел. Это местная экзотическая достопримечательность.

Все вновь расхохотались. Но тут Женька заметил появление моей особы в числе отдыхающих. И поскольку Сэнсэй отказался кататься, прицепился ко мне, так сказать не искушённому ещё в этой куче развлечений новому объекту.

— О! Настюха! Давай я тебя с ветерком прокачу!

— Нет уж, — усмехнулась я. — Меня только качать перестало, а ты меня опять разболтать хочешь.

Стас со смехом потянул друга за руку.

— Женя, фу-у-у! Чего ты к человеку пристал? Пойдём уже переодеваться. А то правда не успеем на «концерт всем концертам».

Женя заулыбался и для пущего смеха заскулил, оглянувшись на так понравившиеся ему водные мотоциклы. Стас же стал оттаскивать его в сторону, точно шелудивого пса от сахарной косточки. И когда все нахохотались с этой мизансцены, Женя поскрёб в затылке:

— Эх, не сложилось... Здорово бы было себе такой купить!

— Ну, и где ты будешь на нём гонять? — усмехнулся Стас. — По местным балкам или дома по сточной канаве?

— А что, это было бы прикольно!

Они снова рассмеялись.

— Ну что, давайте закругляться, — предложил Сэнсэй, обращаясь к мужчинам.

Ариман кивнул. И видимо совершенно случайно они оба повернули головы в разные стороны, обращаясь к своим помощникам, и почти одновременно проговорили:

— Зови остальных.

Только обращение Сэнсэя относилось к Женьке, а Аримана — к Велиару. Нашему парню, как впрочем и китайцу, дважды повторять, видимо, было не надо. И если Велиар культурно взял миниатюрную рацию, лежащую возле него, и поднёс её к губам, то Женя тут же устроил такой резкий, оглушительный сигнальный свист, что я еле успела прикрыть уши, чтобы не полопались барабанные перепонки. В это время надо было видеть лицо Велиара. Его рука, уже успевшая автоматически нажать на кнопку связи, медленно опустилась, а глаза выражали такое опешившее удивление, глядя в сторону этого музыкального свистуна, точно китаец увидел живьём аборигена из эпохи динозавров. Ариман, также не ожидавший от парня таких громовых звуковых сигналов, изумлённо глянул в его сторону, а потом тихо затрясся в приступе беззвучного смеха. Свист нашего парня явно дошёл до адресата, поскольку катер мало того что резко развернулся в сторону берега, так ещё и по рации Велиара неожиданно послышалась отрывистая пламенная речь его водителя на иностранном языке, причём с конкретными крепкими вставками специфических «русских выражений». Велиар, вдруг понявший, что с ним уже разговаривают, пришёл в себя и стал что-то поспешно отвечать, отчего Ариман, слушая его, ещё больше расхохотался вместе с Сэнсэем. Стас и Женя, глянув на них, активно поддержали этот заразительный смех. Причём Женя попытался попутно расспросить Сэнсэя: «А что случилось?» На что Сэнсэй ответил:

— Да свист твой человеку понравился. Говорит, такой какофонии он никогда в жизни не слышал.

Женька, видимо услышавший в речи Сэнсэя незнакомое ему слово, так и не понял, радоваться ему или нет. Он усмехнулся и с некоторой долей стеснительности похвастался:

— А я ещё и крестиком вышивать умею.

Мужчины вообще покатились с хохоту. Посмеявшись, они стали собираться, не дожидаясь прибытия моторной лодки. Я же пошла в свою палатку, дабы соответственно переодеться для наших вечерних приключений.

Когда я уже практически облачилась в спортивную форму, в палатку влетела Татьяна, вся дрожащая, с синими губами, горящими глазами, но судя по настроению — с переизбытком весёлых эмоций. Она быстро стала переодеваться, попутно делясь впечатлениями от всего того комплекса водных развлечений, который предоставил в их распоряжение Ариман. Причём смех у неё стал какой-то интересный, я бы сказала «нервный», какой бывает у человека, который сильно чего-то испугался, но старался этот испуг перевести на смех, дабы не показаться перед окружающими трусливым. Немудрено, после такой-то поездочки! Думаю, если бы я перекинулась пару раз на этом банане с дикой скоростью вниз головой, то неизвестно ещё, как бы я после этого смеялась.

Через полчаса все уже были в сборе. Ариман предложил подплыть к пансионатам на яхте, Николай Андреевич высказал идею подъехать на машинах. Но Сэнсэй сказал, что лично он бы прошёлся пешком, акцентируя полезность ходьбы для здоровья каждого человека. Возражать никто не стал. Пешком так пешком, тем более погода стояла чудесная, и картины природы выглядели потрясающе на фоне приближения вечернего заката. Даже Ариман без колебаний согласился с предложением Сэнсэя.

— Для здоровья, так для здоровья.

Ариман к этому времени уже успел облачиться в спортивный костюм и кроссовки, чем вообще стал похож на «свойского парня», ничем не отличаясь от нас. Даже на Велиаре вместо кимоно красовалась новая спортивная форма. Но если Ариман привычно носил эту одежду, даже не обращая на неё внимания, то Велиар постоянно одёргивал свою спортивную форму, выправляя её складочки. Судя по его виду, он крайне был недоволен тем, что вместо удобного китайского кимоно ему пришлось натянуть на себя такое некомфортное изделие Запада. Правда, своё молчаливое недовольство он выражал тогда, когда не попадал в поле зрения своего босса.

Мы двинулись в путь всем коллективом, безбоязненно оставив наш лагерь на двух матросов с яхты Аримана. Так получилось, что сначала, увлёкшись простыми разговорами вперемешку с анекдотами, мы шли кучно. Но затем, в приватных беседах наш коллектив несколько подразделился и растянулся. Впереди шёл Ариман в окружении Виктора, Стаса, Жени, Юры и Руслана. За ними приотстали Володя и отдельно шедший Велиар. Потом шла наша компания: Андрей, Костик, Татьяна, я и Славик. И замыкали это шествие Сэнсэй с Николаем Андреевичем, рассуждая о чём-то на тему психологии.

— Да, давно я так не отрывался, — весело говорил Андрей.

— Не говори, — охотно согласился Костик. — Это было круто!

— Всё-таки классный мужик Ариман! — подхватил Славик общую волну воодушевления.

— Ещё бы!

— Такой отдых я никогда не забуду, — восхищённо проговорил Андрей.

— Точно, такое не забудешь, — кивнул Костик. — Как приедем домой...

— Ой, не напоминай, — простонала Татьяна. — После таких небес, да в нашу мрачную действительность.

— Ничего, — подбодрил её Костик, — когда-нибудь будет и на нашей улице такой праздник!

— Ага, лет так через надцать, и не у нас, а у их потомков, — Андрей со смехом кивнул на Аримана и Велиара. — А у нас к этому времени, как говорит мой отец, на стол по-прежнему будет подаваться только одна пепельница.

Ребята печально рассмеялись. Во время разговора до нас всё время долетали обрывки фраз беседы старших ребят с Ариманом. И поскольку наш печальный смех быстро притих, погрузив нас в невесёлую картину нашего очевидного будущего, мы снова услышали очередные слова Аримана.

— …«Homo faber» — человек-изготовитель, так сейчас называют современного человека. И это справедливо... Человеческой натуре свойственно проявлять интерес к загадкам мира. Логично и его стремление разгадать их. Даже сам поиск ответа на данные вопросы говорит о желании человека жить лучше...

— Да-а-а, жить лучше, — повторил Андрей слова Аримана и шутливо изрёк: — В нашем случае это «лучше» всё время получается как в том анекдоте: «Ну вот, только же начали жить хорошо, а деньги раз — и закончились».

— Ага, и так всегда, — подтвердил со смехом Славик. — Прямо хроническая недостача!

— Не хроническая, а наследственная, — уточнил Костик. — Недостача денег — это такая зараза, которая передаётся по наследству.

Ребята захохотали.

— Что верно, то верно, — кивнул Андрей. — Вот так и жизнь пройдёт в сплошном денежном геморрое. А ведь она такая короткая.

В это время мы услышали необычное стихотворение от Аримана.

 

— «Разорвался у розы подол на ветру.

Соловей наслаждался в саду поутру.

Наслаждайся и ты, ибо роза — мгновенна.

Шепчет юная роза: „Любуйся! Умру...“»

 

— О! — встрепенулся Костик. — Так это же Омар Хайям. Ну-ка, ну-ка...

И Костик поспешил присоединиться к слушателям Аримана, оставив нашу компанию позади. Татьяна, глядя, как Костик поспешно удалялся, недовольно фыркнула:

— Хм, тоже мне ещё...

Она не успела закончить фразу, как Андрей, усмехнувшись, с пафосом проговорил парню вслед:

— Уйдя, он оставил после себя много преданных друзей. Ведь он был самым настоящим... эгоистичным предателем.

Мы рассмеялись. Однако не прошло и пяти минут, как ряды «эгоистичных предателей» с успехом пополнили как Славик, так и сам Андрей, поскольку у старших ребят с Ариманом завязался очень интересный разговор. Нам же с Татьяной ничего не оставалось, как подойти поближе, чтоб хотя бы не так было скучно идти. Поравнявшись с Володей и Велиаром, которые шагали чуть позади компании, мы теперь уже хорошо слышали каждое слово Аримана.

Интересная беседа завязалась с того, когда кто-то из ребят напомнил Ариману о том, что тот обещал ещё за обедом просветить их о бизнесе и о том, как правильно его начинать.

— То, что я хочу вам рассказать, — проговорил Ариман, — я рассказывал и объяснял многим людям в разных странах. Причём людям разных рас, сословий и народностей. И поверьте, практически большинство из них... — Он задумался на несколько секунд, а потом сказал: — Да практически все, за исключением лишь некоторых... — И тут Ариман слегка обернулся, как мне показалось, бросив искоса взгляд на шедшего позади нас Сэнсэя, беседующего с Николаем Андреевичем. — Так вот, практически все они в корне меняли свою жизнь, добиваясь поставленных целей, становились богатыми и уважаемыми в обществе людьми. Были, конечно, среди них и очень выдающиеся личности, добившиеся значительных успехов в бизнесе, которые стали моими помощниками и сейчас сами возглавляют крупнейшие компании мира. А ведь вначале это были простые люди, такие же, как и вы. Но они со вниманием прислушались к моим словам, к тому, что сейчас я хочу рассказать и вам.

Ариман сделал паузу. Наши ребята притихли.

— Вся настоящая сила преобразования таится в вашей силе подсознания, в вашей твёрдой вере и устойчивой мысли сознания в достижении поставленной цели. Не сомневаюсь, Сэнсэй вам много об этом рассказывал. Но, думаю, вы ещё не слышали, как можно материализовывать мысли в конкретные дела, воплощая вашу самую заветную мечту в реальность.

Люди думают, что этот мир жесток и несправедлив. Почему, к примеру, одни практически не работают и имеют всё? А другие вкалывают с утра до вечера и имеют какие-то жалкие копейки в кармане? Почему одни имеют богатство и уважение, а другие терпят сплошные лишения, живут чуть ли не за чертой бедности? Одни имеют роскошные замки в европейских столицах, яхты, машины последних моделей, а другие вынуждены влачить своё жалкое существование в бараках, ездить на работу в лучшем случае в переполненных автобусах? Почему хороших людей мучают страшные недуги, а отпетые негодяи живут без нужды, имея при этом ещё и отличное здоровье? Почему кто-то побеждает смертельные заболевания, а кто-то от этих же самых заболеваний умирает? Вы скажете, мир несправедлив?

Ариман выжидающе посмотрел на наших ребят.

— Ну да, — кивнул Женька, очевидно потому, что все молчали, и выдвинул целый лозунг. — Сегодня, как говорится, ты прошёл мимо несправедливости. А завтра? Завтра несправедливость не пройдёт мимо тебя.

Ариман усмехнулся:

— Да нет, ребята, на самом деле мир здесь ни при чём. Мир живёт в строгом соответствии с определёнными законами. Всё заключается в образе мышления человека, в использовании силы его подсознания. Ведь наше подсознание обладает неисчерпаемыми возможностями. Но вопрос, пользуемся ли мы им? Нет. Почему? Потому что мы постоянно в себе сомневаемся, мы постоянно собой недовольны. Но ответьте мне на вопрос: если человек сам себя не любит и не уважает, как он может заставить других любить и уважать себя, считаться со своим мнением? — Ребята шли молча, кто понурив головы, кто глядя на Аримана. — Возьмём такой простой банальный пример из жизни. Два одноклассника. Один был примером во всём — в учёбе, в компании. Другой же вечно на вторых ролях, ленивый, бездарный. Но проходит время и второй становится директором завода, а первый — светлая голова — рабочим на этом заводе, вкалывает там с утра до вечера за копейки. Почему происходит такой казус? Несправедливость? Отнюдь. Весь фокус в данном парадоксе в том, что второй, хоть внешне и был незаметен, но имел внутреннюю уверенность в себе, золотую жилку самоуважения и абсолютно не сомневался в том, что делает. А первый при внешнем антураже жил с внутренними страхами, сомнениями в своих поступках. Сомнения же имеют свойства разрушения, но отнюдь не созидания.

— Да, сомнения — это первый враг, — согласившись, сказал Виктор. — И он становится настолько привычным...

В это время Женька, шедший позади между Ариманом и Стасом и, видимо, давно метивший на место Стаса, узрел между ними расширяющуюся лазейку и тут же постарался оттеснить друга в сторону, дабы быть поближе к Ариману.

— Точно, точно, — сказал парень, подхватывая речь Виктора и одновременно пытаясь вклиниться в первые ряды на место сопротивляющегося ему Стаса. — Этот враг настолько становится привычным, как друг. А друг — это хуже, чем враг: чем ближе, тем становится всё настырнее и назойливее.

Стасу, не выдержавшему такого нахального натиска Женьки с тыла, пришлось уступить перед его упорством. Женька же ликовал, видимо больше адресуя свои слова Стасу, чем Виктору.

— И я скажу больше. Это настоящий злыдень! Ибо друг всегда метит даже на твоё законное место.

Оказавшись позади, Стас хмыкнул себе под нос и добавил, с укором глядя в сторону Женьки:

— Это называется, пришёл злыдень погостить на три дня, а выжил на целый век.

Виктор, шедший в задумчивости и не заметивший всех этих боёв местного значения, усмехнулся:

— Точно ты подметил! Именно так сомнения и поселяются в нашей голове. Вот это ты сказал в точку!

Стас ухмыльнулся.

— Ещё бы! Мне только и остаётся, что говорить в точку при таких габаритах слушающих, но не слышащих.

Но Виктор уже не обращал внимания на его слова, говоря Ариману:

— И как же выкорчёвывать этих злыдней из головы?

— Сомнения произрастают из незнания. Незнание порождает недоверие. А ничто так не разрушает веру, как недоверие, — пояснил Ариман. — Недоверие является антиподом веры. Сомнения — это ваши подсознательные страхи. Каждому человеку присущи какие-то страхи, непостоянство, свои психологические комплексы. Особенно тяжеловато всё это преодолеть тем, кто родился в простой, несостоятельной семье, где родители были такими же неудачниками по жизни, как и большинство. С детства данные люди видели один сплошной пример того, как выживать, а не жить на широкую ногу.

— Совершенно правильно, — заметил Стас, быстро подшагнув к Ариману и заняв своё прежнее место, пока Женька в самодовольстве ротозействовал по сторонам. И объявил, с улыбкой косясь на Женьку, просто онемевшего от такой наглой выходки Стаса. — В таких семьях один закон: выжил сам, выживи и другого.

— Выходцы из таких семей, как правило, только мечтают о богатстве, — продолжил Ариман, делая вид, что не замечает этой рокировки среди друзей. — Но из-за своего комплекса неудачника они не знают и даже мысли не могут допустить о том, что они реально могут разбогатеть. Большинство людей ограничены в своих мыслях своими же страхами, потому они не живут, а выживают.

Хотя заметьте, человек рождается свободным от страхов. Вот вы вспомните себя. С самого раннего детства вам внушали разные страхи, которые совершенно необоснованны, поскольку цель ваших родных и близких, по сути, была одна — оградить вас от неприятностей. Заботясь о вас, они навязывали вам свой психологический тип, а по факту создавали из вас убеждённого неудачника, с целым комплексом «нельзя», «не могу», «это мне не доступно». Разве не так? Так. Ведь действительно, если вы поднапряжёте память и проанализируете прожитые годы, то вспомните, какое бессчётное количество раз вам говорили в детстве «нельзя», пресекали проявления самостоятельности, выражения личности. Сколько раз вы слышали от родителей, когда они возвращались с работы, что их начальник дурак, идиот. Но этот «идиот» был начальником, а ваши родители, такие умные, работали на него. То есть, в вашем подсознании откладывалась модель копирования, что вами, такими умными, как и вашими родителями, непременно должны управлять дураки. Поэтому, повзрослев и подсознательно уже приняв эту модель за аксиому, вы также себя обрекаете на рабство. Поверьте, я на своём веку много видел. Даже если человек гениален, но не может решиться на что-то самостоятельно, вот и получается, что гений нанимается на работу к идиоту, у которого нет знаний, но зато есть собственная сила воли. Сила воли многое значит в этом мире.