Филиппики против Марка Антония. 3 страница

тяжести, градом посыпались кровяные и жареные колбасы.

 

Трималхион собирался подвергнуть разбору еще и профессию философа, но в

это время стали обносить жребии в кубке, а раб, приставленный к этому делу,

выкликал выигрыши.

- Свинское серебро! Тут принесли окорок, на котором стояли серебряные

уксусницы.

- Подушка! - принесли петлю для удушения.

- Морской морж и колкие слова! - были даны морс и корж и кол со сливой.

- Порей и персики! - выигравший получил кнут (чтоб пороть) и нож (чтоб

пересекать).

- Сухари и мухоловка! -изюм и аттический мед.

- Застольная и выходная одежда! - пирожок и дощечки (носимые с собой на

улице).

- Собачье и ножное! -были даны заяц и сандалия.

- Мышление и сладкое послание! -мышь с ленивым сурком и пучок свеклы.

Долго мы хохотали. Было еще множество штук в том же роде, но я их не

запомнил.

 

- Друзья,- сказал восхищенный этим безобразием Трималхион,- и рабы -

люди: одним с нами молоком вскормлены и не виноваты они, что участь их

горька. Однако, по моей милости, скоро все напьются вольной воды. Я их всех

в завещании своем на свободу отпускаю. Филаргиру, кроме того, завещаю его

сожительницу и поместьице. Кариону - домик, и двадесятину, и кровать с

постелью. Фортунату же делаю главной наследницей и поручаю ее всем друзьям

моим. Все это я сейчас объявляю затем, чтобы челядь меня уже теперь любила

так же, как будет любить, когда я умру.

 

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ

Г. ПОМПЕИ ТРИМАЛХИОН МЕЦЕНАТИАН.

ЕМУ ЗАОЧНО БЫЛ ПРИСУЖДЕН ПОЧЕТНЫЙ СЕВИРАТ.

ОН МОГ БЫ УКРАСИТЬ СОБОЙ ЛЮБУЮ ДЕКУРИЮ

РИМА, НО НЕ ПОЖЕЛАЛ.

БЛАГОЧЕСТИВЫЙ, МУДРЫЙ, ВЕРНЫЙ, ОН ВЫШЕЛ ИЗ

МАЛЕНЬКИХ ЛЮДЕЙ, ОСТАВИЛ ТРИДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ

СЕСТЕРЦИЙ И НИКОГДА НЕ СЛУШАЛ НИ ОДНОГО

ФИЛОСОФА.

БУДЬ ЗДОРОВ И ТЫ ТАКЖЕ.

 

 

- В Эфесе жила некая матрона, отличавшаяся столь великой скромностью,

что даже из соседних стран женщины приезжали посмотреть на нее. Когда же

умер ее муж, она, не удовольствовавшись общепринятым обычаем провожать

покойника с распущенными волосами или бия себя на виду у всех в обнаженную

грудь, последовала за умершим мужем даже в могилу и, когда тело, по

греческому обычаю, положили в подземелье, осталась охранять его там, в

слезах проводя дни и ночи. Пребывая в столь сильном горе, она решила уморить

себя голодом, и ни родные, ни близкие не в состоянии были отклонить ее от

этого решения. Напоследок даже городские власти удалились, ничего не

добившись. Все плакали, глядя на этот неповторимый пример супружеской

верности, -на эту женщину, уже пятые сутки проводившую без пищи. Печально

сидела с ней ее верная служанка. Заливаясь слезами, она делила горе своей

госпожи и по временам заправляла светильник, поставленный на могильную

плиту, как только замечала, что он начинает гаснуть. В городе только и

разговоров было, что про вдову. Люди всех званий сходились в том, что

впервые пришлось им увидеть блестящий пример истинной любви и верности.

 

 

ПЛАВТ

АМФИТРИОН

 

 

Алкмену полюбил Юпитер. Муж ее

 

Меж тем с врагом сражался. Царь богов ему

Фигурой и обличьем уподобился

И взяв с собой Меркурия в виде Сосии.

Тут Сосия пришел, Амфитрион за ним.

Раба и господина заморочил бог.

Измену заподозрив, муж корил жену,

Однако сам как блудодей был схвачен он.

Но все раскрылось. Двойню родила она.

 

Меркурий.

Сосия, раб Амфитриона.

Юпитер.

Амфитрион.

Блефарон, корабельщик.

Алкмена, жена Амфитриона.

Бромия, служанка.

 

Действие происходит в Фивах, перед домом Амфитриона.

 

Каков Юпитер, мой отец, вы знаете:

Свободно он к делам таким относится,

Большой любитель, раз ему понравится.

Тайком от мужа начал он любить жену -

Алкмену, с ней сошелся, и беременной

Ее он сделал тем своим объятием.

110 Теперь, чтоб об Алкмене все до точности

Вы знали, так вдвойне она беременна:

От мужа и великого Юпитера.

Отец мой и сию минуту вместе с ней.

От этого и ночь длиннее сделалась, -

Пока он с ней, желанной, наслаждается,

Обличие приняв Амфитрионово.

 

 

Итак, отец внутри там наслаждается

Объятьями и страстью вожделенною,

Рассказывает, что в походе было с ним,

Алкмене, а она, конечно, думает,

Что это муж, а это - соблазнитель. Он

Рассказ ведет, как в бегство обратил врага,

Какими был почтен затем наградами.

Дары, Амфитрионом поднесенные,

У нас: Юпитер властен ведь похитить их.

140 Амфитрион сегодня возвращается,

А с ним и раб, которым я прикинулся.

Чтоб распознать нас вы могли немедленно,

Ношу на шляпе я вот эти перышки;

Отец под шляпой носит золотой пучок,

Амфитрион значка не носит этого.

Домашние, конечно, этих всех значков

Не могут видеть, вы же видеть будете.

Но вот Амфитрионов раб тот, Сосия,

Из гавани идет сюда с фонариком.

150 Пусть подойдет. От дома прогоню его.

Вниманье! Есть на что смотреть вам, зрители:

Юпитер и Меркурий лицедействуют.

 

 

Сосия

 

Если верить или точно знать возможно что-нибудь,

В эту ночь звезда ночная спит, ей-ей пьянехонька!

Ни Медведица-семерка на небе не движется,

Ни луна: стоит, как вышла, и не подвигается,

Ни Плеяды с Орионом заходить не думают,

Стали и стоят, конца нет ночи, дня все нет и нет.

 

Меркурий

 

Ты смел назваться Сосией? А Сосия

Я, не ты.

 

Сосия

 

Пропал я!

 

Меркурий

 

Хуже будет, рано плачешься!

Чей теперь ты?

 

Сосия

 

Твой: меня ты в рабство кулаками взял.

Ой-ой! Караул! Фиванцы!

 

Меркурий

 

Ты еще кричишь, подлец?

Ну, зачем пришел?

 

Сосия

 

Тебе чтоб было колотить кого.

 

Меркурий

 

Чей ты?

 

Сосия

 

Раб Амфитрионов, говорю я, Сосия.

 

Меркурий

 

Вот тебе за пустомельство! Сосия не ты, а я.

 

 

Меркурий

 

Дали чашу золотую, из нее Птерела пил.

 

Сосия

 

420 Верно! Где теперь, скажи мне, чаша эта?

 

Меркурий

 

В ящичке,

И печать Амфитриона есть на нем.

 

 

Связь тайная сокрытою останется.

Однако ж, как сказал я, все раскроется

Амфитриону. Впрочем, что из этого?

Никто не укорит Алкмену. Если бог

Поступок свой, свою вину на смертного

Свалить допустит, дело то неправое.

Однако тише! Дверь скрипит. А, это он!

Амфитрион поддельный появляется

С Алкменою, женой своей земною.

 

 

Сосия

 

Я надеялся, что сына принесет она тебе:

Тяжела она не сыном, нет!

 

Амфитрион

 

А чем?

 

Сосия

 

Безумием.

 

 

Амфитрион

 

Негодяй! Свои словечки сыплешь на беду себе.

 

Меркурий

 

Жертвую тебе...

 

Амфитрион

 

Чего там?

 

Меркурий

 

Все мои пощечины.

........................

 

С этого места в рукописях начинается большой пропуск. Содержание

утраченных сцен восстанавливается в самых общих чертах на основании

коротеньких отрывков (всего двадцать три стиха, частью неполных),

сохранившихся у римских грамматиков.

Отгоняя Амфитриона от его собственного дома, Сосия-Меркурий пускает ему

в голову горшок с водой. По уходе Меркурия является подлинный Сосия вместе с

приглашенным на обед кормчим Блефароном. Полагая, что это и есть тот Сосия,

который не пустил его в собственный дом, Амфитрион осыпает его бранью и

бьет. Тогда на шум выходит Алкмена; Амфитрион подвергает ее строжайшему

допросу и всячески бранит. Она сначала пробует отвечать спокойно, но в конце

концов уходит в уверенности, что имела дело с человеком, несомненно,

сошедшим с ума. В довершение путаницы из дому выходит Юпитер в образе

Амфитриона. Оба они с бранью обвиняют друг друга в прелюбодеянии, и Юпитер

тащит Амфитриона с веревкой на шее. Блефарон, которого Амфитрион просит

установить его личность, не в состоянии отличить подлинного Амфитриона от

его двойника.

 

Юпитер, Амфитрион.

 

Юпитер

 

Мужайся! Я опорою тебе, твоим.

Поэтому тебе бояться нечего.

Оставь всех предсказателей, гадателей,

А обо всем прошедшем и о будущем

Я сам скажу, Юпитер, много лучше их.

Во-первых, сочетался я с Алкменою

Любовью, и родился у нее мой сын;

Идя в поход, и ты ее беременной

Оставил: сразу двое родилось детей.

Один ребенок, семенем моим зачат,

1140 Тебя прославит славой мощных подвигов.

Живи опять в согласии с Алкменою;

Корить ее нельзя: порока нет на ней,

Я силой взял. Теперь отправлюсь на небо.

 

 

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

 

Амфитрион.

 

Амфитрион

 

Все совершу. Тебя ж молю я, сделай, что обещано!

Я пойду к жене, не буду старца звать, Тиресия.

В честь Юпитера погромче, зрители, похлопайте!

 

ПЛАВТ

КЛАД

 

Лар, бог домашнего очага у Эвклиона.

Эвклион, старик.

Стафила, старая служанка.

Мегадор, старик, сосед Эвклиона.

Эвномия, его сестра.

Ликонид, ее сын.

Стробил, раб.

Анфрак, повар.

Конгрион, повар.

Пифодик, раб.

Федра, дочь Эвклиона.

 

Улица с двумя соседним домами - Эвклиона и Мегадора. Храм

богини Верности и перед ним жертвенник.

 

Подобное, венки кладет. Так в честь ее

Дозволил Эвклиону я тот клад найти,

Чтоб легче мог он замуж выдать дочь свою.

Свершил над нею некий знатный юноша

Насилие: ему известно, кто она,

30 Она ж его не знает, как и сам отец

Не знает про насилие над дочерью.

Я сделаю, что этот вот старик-сосед

Ее себе попросит в жены, все затем,

Чтоб легче замуж взял ее тот юноша:

Старик тот, что на ней жениться думает,

Он юноше, который осрамил ее

В Церерин праздник, дядею приходится.

Но вот уже кричит старик: всегда он так.

Старуху гонит, тайну б не проведала.

На золото взглянуть он хочет, цело ли.

 

 

Эвклион

 

Вишь, про себя бормочет что-то, подлая!

Постой ты, тварь! Глаза, ей-богу, выдеру!

Подсматривать за мною я не дам тебе.

Прочь! Прочь! Еще, еще! Вот так теперь. Эге,

Там стой. А если с этого мне места чуть

На пальчик, ноготочек пододвинешься,

Оглянешься, покуда не позволю я, -

Сейчас же палачу отдам на выучку!

60 Подлей старухи этой и не видывал

Вовеки! Право, очень я боюсь ее:

Врасплох ко мне нечаянно подкрадется,

Пронюхает, где золото запрятано!

Глаза и на затылке есть у бестии.

Пойду взгляну, где спрятал, там ли золото?

Ох, сколько мне тревоги, беспокойства с ним!

(Уходит.)

 

 

Мегадор

 

Скажу сейчас.

Эвклиона, старика, ты знаешь? Наш сосед, бедняк.

 

Эвномия

 

Как же, знаю. Человек он не плохой.

 

Мегадор

 

Я дочь его.

Девушку, хочу посватать. Нет, не возражай, сестра.

Бедная, я знаю, скажешь: бедная, да нравится.

 

Эвклион (в сторону)

 

Не случайно, что богатый этак липнет к бедному.

Золото мое пронюхал, вот и подольщается.

 

 

Эвклион

 

Дай бог счастья! Но ты помни все-таки:

Мы сошлись на том, что выдал дочь я без приданого.

 

Мегадор

 

Помню.

 

Эвклион

 

Я ведь знаю, как вы путаницу любите:

260 Было - не было решения, сладилось - не сладилось,

Лишь по-вашему бы вышло.

 

 

Стробил

 

Да!

Хоть голода взаймы проси, и то не даст.

Обрезал как-то ногти у цирюльника:

Собрал, унес с собою все обрезочки.

 

Анфрак

 

Как видно, скряга-скрягой человечек твой.

 

 

Стробил

 

Подумай, до чего он скуп и скареден!

Недавно коршун кашу у него унес:

Идет, рыдая, к претору и с плачем там

И с воем просит, чтобы с поручительством

К суду привлечь ему бы дали коршуна!

320 В досуг вам рассказал бы сотни случаев.

Скажите, кто из вас двоих попрытче?

 

 

Эвклион, Конгрион.

 

Эвклион (выходит из дому, ощупывая горшок с золотом)

 

Здесь, при мне! Куда ни тронусь, понесу с собой теперь.

450 Уж его я не оставлю в этакой опасности!

В дом хоть все теперь идите, повара и флейтщицы,

И с собой вводи, пожалуй, даже целый полк рабов.

Жарьте спешно и варите, сколько вам захочется.

 

 

Эвклион

 

Горшочек! Много у тебя врагов!

На золото глядят, в тебе сокрытое.

Решил я вот что сделать: унесу тебя

В храм Верности, там лучше будет спрятано.

Меня ты знаешь, Верность, я - тебя. Смотри,

Не измени же имени, когда тебе

Добро свое доверю! Я к тебе иду,

В твоей, богиня, верности уверенный!

(Уходит.)

 

 

Стробил

 

Готов погибнуть смертью злою, только бы

В ловушку старика поймать. Едва ли он

Решится там же снова спрятать золото.

Возьмет, конечно, сыщет место новое.

А, дверь скрипит. Старик выносит золото.

От двери отойду сюда легонечко.

 

 

Ликонид

 

Вино повинно и любовь.

 

Эвклион

 

Бессовестный!

С этими словами смел ты подойти ко мне, наглец!

Если этим извиниться вправе ты, тогда пойдем,

С женщин золото открыто посорвем средь бела дня.

Схватят - повинимся: спьяну, по любви то сделано.

750 Дешевы вино с любовью станут, только делать дай,

Что хотят, без наказанья пьяным и влюбившимся.

 

Ликонид

 

Да устроят так и мне!

Слушай же! Кто, провинившись, ни стыда, ни совести

790 Не имеет, как ничтожен человек такой! Молю,

Эвклион, перед тобою, пред твоею дочерью:

В чем невольно провинился я, прости мне и меня

Сочетай законным браком с ней. Я признаюсь тебе,

Дочери твоей обиду я нанес в Церерин день:

Действию вина и пылу юности поддался я.

 

Стробил

 

Полный золота горшок.

Четырехфунтовый...

 

Ликонид

 

Странно! Что я слышу от тебя?

 

Стробил

 

Я стащил у Эвклиона, старика вот этого.

 

Ликонид

 

Где же золото?

 

Стробил

 

В шкатулке у меня. Теперь хочу

Попросить тебя на волю отпустить меня.

 

Конец пьесы не дошел. Так как в списке действующих лиц последней сцены

рукописи упоминается, между прочим, Эвклион, то, следовательно, и он

принимал участие в конце сцены. Кроме того, из стихотворных резюме

(arqumentum) этой комедии, принадлежащих какому-то римскому грамматику около

II в. нашей эры, видно, что золото было возвращено Эвклиону. На радости он

выдает дочь замуж за Ликонида и отдает им золото в качестве приданого. Судя

по очень немногим отрывкам, сохранившимся у латинских грамматиков, он рад,

что наконец избавился от этого клада, из-за которого он должен был рыть по

десять ям в день, и не знать ни днем, ни ночью покоя, и теперь может спать.

 

 

ПЛАВТ

ХВАСТЛИВЫЙ ВОИН

Один вояка девушку увез в Эфес.

Хотел об этом сообщить хозяину,

Влюбленному в нее, Палестрион-слуга;

Афины он покинул, за хозяином

Спеша, да в плен попал к пиратам. Отдали

Тому же воину его. Там встретил он

Любовницу хозяина и тотчас же

Известие послал ему, зовя в Эфес.

В соседний дом проделав дверцу тайную,

Он дал любовникам возможность видеться,

Мороча подглядевшего их сторожа.

Вояку убедил он, что соседка, мол,

Одна в него влюбилася без памяти,

И тот решил любовницу отправить прочь.

Но стоило ему к соседке сунуться -

Его, как блудодея, отлупили там

 

Пиргополиник, воин.

Артотрог, парасит.

Палестрион, раб.

Скеледр, раб.

Периплектомен, старик.

Плевсикл, юноша.

Филокомасия, молодая женщина.

Луркион, мальчик-раб.

Акротелевтия, гетера.

Мильфидиппа, служанка.

Мальчик.

Карион, повар.

Раб.

 

Действие происходит в Эфесе.

Сцена представляет площадь с расходящимися улицами;

рядом, вплотную, дом Пиргополиника и Периплектомена.

Жертвенник Дианы Эфесской.

 

Пиргополиник (слугам)

 

Почистите мне щит! Блестит пусть ярче он,

Чем солнце в день безоблачный. Придет нужда,

Сойдемся рукопашным боем - пусть врагам

В глаза сверкнет, притупит зренье острое.

Утешить мне хотелось бы свой верный меч,

Не дать ему тужить, впадать в отчаянье,

Что праздным я ношу его давным-давно,

Когда в окрошку рвется он крошить врагов.

Где ж Артотрог?

 

Артотрог

 

Мелочь, разумеется.

(В сторону.)

20 В сравненье с тем, чего совсем не делал ты!

Ну уж и лгун! Кто видывал подобного

Пустого хвастуна, тот пусть владеет мной.

Я сам пойду в рабы к нему! Одно мне жаль:

Ужасно вкусен винегрет у воина!

Артотрог

 

Я здесь. А то еще ты в Индии

Одним ударом руку перебил слону.

 

Пиргополиник

 

Как - руку?

 

Артотрог

 

То есть ляжку, я хотел сказать.

 

Пиргополиник

 

А слабо как ударил!

 

Артотрог

 

Да уж если бы

Чуть приналег, через кишки и голову

30 Слону наружу вышла бы рука твоя.

 

Пиргополиник

 

Ну что об этом

 

Артотрог

 

Одна из них спросила, не Ахилл ли ты.

"Нет, брат его". Другая же: "Как он красив,

Как он изящен!" - "Кудри как идут к нему!" -

"Уж подлинно счастливицы те, кто с ним спят!"

 

Пиргополиник

 

Так и сказали?

 

Артотрог

 

Да, и мало этого:

С мольбой ко мне пристали обе, чтобы я

Провел тебя, как чудо, нынче мимо них.

 

Пиргополиник

 

Ужасное несчастие красивым быть!

 

Alazon, а на нашем языке - _Хвастун_.

Эфесом этот город называется.

Мой господин (на площадь он ушел сейчас)-

Хвастливый воин, скверный и бессовестный,

90 Обмана и разврата преисполненный.

Поверь ему - за ним так и гоняются

По доброй воле женщины, на деле ж он

Для всех, куда ни сунется, посмешище.

Под видом поцелуев и распутницы

Ему гримасы строят большей частию.

Я, впрочем, в рабстве у него не так давно.

А как попал от господина прежнего

К нему сюда, про это тоже вам скажу.

Прошу у вас вниманья: излагать теперь

Начну я содержание комедии.

Мой господин был превосходный юноша

100 В Афинах и афинскую же девушку

Любил взаимно (лучший род любви).

Ему пришлось в Навпакт послом отправиться

По делу государственному важному.

А между тем в Афины прибыл воин наш,

К подружке господина подбирается

И к матери подъехал, улестил ее

Вином, сластями, лакомством, нарядами

И сводне человеком близким сделался.

Как только случай воину представился,

110 Надул сейчас же сводню, мать той девушки,

Возлюбленной хозяйской: в тот же миг ее

Взял на корабль к себе тайком от матери,

Сюда, в Эфес, привез насильно девушку.

Едва узнав, что из Афин похищена

Подружка господина, я корабль ищу,

Не медля ни минуты, на него всхожу,

Плыву в Навпакт с известием к хозяину.

В открытом море, волею богов, корабль,

Что вез меня, забрали в плен разбойники.

Пропал я, не добравшись до хозяина!

120 Разбойник же, который в плен забрал меня,

В подарок отдал воину вот этому.

В свой дом меня привел он. Я едва вошел -

Подружку господина вижу прежнюю!

Узнав меня, глазами знак дала она

Молчать, и только уж потом, при случае,

Поплакалась бедняжка на судьбу свою:

"В Афины убежать хочу, отсюда прочь, -

Она-то мне, - того люблю я, прежнего,

Афинского любовника, а воин мне

Противен, ненавистен, как никто другой".

И вот, узнавши девушки решение,

Я взял таблички, написал письмо тайком,

Дал одному купцу свезти хозяину,

Тому, что был в Афинах и любил ее,

Чтоб он сюда приехал. Тот известием

Не пренебрег, приехал и устроился

В соседстве, здесь, у друга по отцу еще,

У старичка прекрасного: так гостю он

Влюбленному тут угождает всячески

И делом и советом помогает нам.

А в доме я подстроил штуку хитрую:

Любовникам наладил я свидания.

В той комнате, что воин дал наложнице

140 (Нет ходу никому туда, лишь ей одной),

Пробил насквозь я стену в этой комнате -

Проход тайком из дома в дом для девушки.

Старик-то знает, он же и совет подал.

Другой же раб, товарищ мой, которого

Назначил воин сторожем любовницы,

Умом не вышел: ловко, с тонкой хитростью

Глаза ему сумеем отвести, чтоб он

И видя вовсе ничего не видел бы.

150 Сейчас (не ошибитесь!) эта женщина

За двух играть возьмется: за себя - вот тут

И за другую - там вот; та же самая

Все будет, а совсем другой прикинется.

И так-то мы надуем славно сторожа!

А, дверь скрипит. Выходит сам сосед, старик

Тот милый, о котором говорил я вам.

 

 

САПФО

 

Сапфо родилась во второй половине VIT пока до н. э. на острове Лесбосе и возглавляла у себя на родине одну из музыкально-поэтических школ. Ряд песен Сапфо посвящен ее ученицам. Во время гражданской войны на Лесбосе бежала в Сицилию, впоследствии, в числе других

изгнанников, возвратилась на родину. По преданию, кончила жизнь самоубийством из-за несчастной любви, бросившись в море со знаменитой Левкадской скалы, но предание это не заслуживает доверия. Политическая борьба на Лесбосе, занимающая большое место в поэзии Алкея,

в творчестве его современницы Сапфо прямого отражения не нашла. Главная тема Сапфо — любовь, неодолимая, иногда мучительная страсть. Именем Сапфо назван излюбленный размер ее стихотворений — сафова, или сапфическая строфа (см., например, «Гимн Афродите»).

 

 

ГИМН АФРОДИТЕ

 

Радужно-престольная Афродита,

Зевса дочь бессмертная, кознодейка!

Сердца не круши мне тоской-кручиной!

Сжалься, богиня!

 

Ринься с высей горних,— как прежде было:

Голос мой ты слышала издалече;

Я звала — ко мне ты сошла, покинув

Отчее небо!

 

Стала на червонную колесницу;

Словно вихрь, несла ее быстрым лётом,

Крепкокрылая, над землею темной

Стая голубок.

 

Так примчалась ты, предстояла взорам,

Улыбалась мне несказанным ликом...

«Сапфо! — слышу.— Вот я! О чем ты молишь?

Чем ты болеешь?

 

Что тебя печалит и что безумит?

Все скажи! Любовью ль томится сердце?

Кто ж он, твой обидчик? Кого склоню я

Милой под иго?

 

Неотлучен станет беглец недавний;

Кто не принял дара, придет с дарами;

Кто не любит ныне, полюбит вскоре —

И безответно...»

 

 

Я к тебе взываю, Гонгила,— выйди

К нам в молочно-белой своей одежде!

Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает

Вновь над тобою.

 

Всех, кто в этом платье тебя увидит,

Ты в восторг приводишь. И я так рада!

Ведь самой глядеть на тебя завидно

Кипророжденной!

 

К ней молюсь я...

 

 

К ЖЕНЩИНАМ

 

Им сказала: женщины, круг мне милый,

До глубокой старости вспоминать вам

Обо всем, что делали мы совместно

В юности светлой.

 

Много мы прекрасного и святого

Совершили. Только во дни, когда вы

Город покидаете, изнываю,

Сердцем терзаясь.

 

 

Стоит лишь взглянуть на тебя,— такую

Кто же станет сравнивать с Гермионой!

Нет, тебя с Еленой сравнить не стыдно

Золотокудрой,

 

Если можно смертных равнять с богиней...

 

 

У меня ли девочка

Есть родная, золотая,

Что весенний златоцвет —

Милая Клеида!

Не отдам ее за все

Золото на свете.

 

(Перевод Вяч. Иванова)

 

И какая тебя

так увлекла,

в сполу одетая,

Деревенщина?....

Не умеет она

платья обвить

около щиколки.

 

(Перевод В. Вересаева)

 

Я роскошь люблю;

блеск, красота,

словно сияние солнца,

 

Чаруют меня...

 

(Перевод В. Вересаева)

 

...но своего

гнева не помню я:

Как у малых детей,

сердце мое...

 

(Перевод В. Вересаева)

 

ЛУЦИЙ АННЕЙ СЕНЕКА

О БЛАЖЕННОЙ ЖИЗНИ

 

(Трагедия "Фиест" - брат Атрей)

 

 

Ты живешь не так, как рассуждаешь",- скажете вы. О злопыхатели, всегда набрасывающиеся на лучших из людей! В том же обвиняли и Платона, Эпикура, Зенона, ибо все они рассуждали не о том, как живут, а о том, как им следовало бы жить. Я веду речь о добродетели, а не о себе; и если ругаю пороки, то в первую очередь

мои собственные: когда смогу, я стану жить, как надо.

 

I. 1. Все, брат Галлион (1), желают жить счастливо, но никто не знает верного способа сделать жизнь счастливой. Достичь счастливой жизни трудно, ибо чем быстрее старается человек до нее добраться, тем дальше от нее оказывается, если сбился с пути; ведь чем скорее бежишь в противоположную сторону, тем дальше будешь от цели.

3. Нет на свете вещи, навлекающей на нас больше зол и бед, чем привычка сообразовываться с общественным мнением, почитая за лучшее то, что принимается большинством и чему мы больше видим примеров; мы живем не разумением, а подражанием. Отсюда эта вечная давка, где все друг друга толкают, стараясь оттеснить.

5. Вопреки здравому смыслу, народ всегда встает на защиту того, что несет ему беды.

 

II. 1. Раз уж мы повели разговор о блаженной жизни, я прошу тебя, не отвечай мне, как в сенате, когда отменяют обсуждение и устраивают голосование: "На этой стороне явное большинство". - Значит, именно эта сторона хуже. Не настолько хорошо обстоят дела с человечеством, чтобы большинство голосовало за лучшее: большая толпа приверженцев всегда верный признак худшего.