Белорусские архивы в структуре учреждений Российской империи 2 страница

Безусловно, говорить о значении этих каталогов как научно-справочном аппарате не приходится, так как они не раскрывали (даже в самых общих чертах) содержание тех или иных документов, включенных в книги. Их назначение ограничивалось учетом и обеспечением сохранности актовых книг.

Составленный впоследствии И.Я. Спрогисом указатель к Каталогу Н.И. Горбачевского повысил значение последнего именно в качестве научно-справочного аппарата, о чем уже говорилось выше.

Благодаря компетентности и научной подготовке первых архивариусов Виленского и Витебского архивов Н.И. Горба­чевского и А.М. Сазонова работа по использованию документов в этих архивах была поставлена на достаточно высокий научный уровень. Строго следуя основным положениям указа от 2 апреля 1852 г., Н.И. Горбачевский положил за правило, что в архив никто не имел права входить без сопровождения заведующего. Подлинные актовые книги никуда из архива не выдавались. “В смутное время 1862 и начала 1863 гг., — писал в 1869 г. Н.И. Горбачевский, — многие из польских патриотов являлись в канцелярию Центрального архива и с обыкновенною в тогдашнее время их наглостью требовали из архива актовые книги, желая сами по ним делать справки; в этом случае вышеупомянутое повеление и указ Правительствующего Сената служили твердой опорой и защитой от их нахальства”. Здесь имеет место тот случай, когда буквальное следование царскому указу обеспечивало сохранность документального материала.

Деятельность архива состояла в выдаче выписей из актовых книг по требованиям присутственных мест и просьбам частных лиц, в наведении и сообщении разного рода справок по требованиям и просьбам, в составлении описей документов и указателей (именных и географических). Учитывая малочисленный состав сотрудников архивов и количество исполняемых ежегодно запросов (в 1902 г., например, Виленский архив сделал только выписей из документов около 150, многие из которых занимали 60 и более листов, написанных скорописью, выцветшими чернилами), можно судить об интенсивности работы архивистов того времени. Например, чтобы составить в 1885 г. 28 справок, сотрудникам Виленского архива пришлось пересмотреть 283 актовые книги (270594 листов); для наведения в 1886 г. 54 справок было пересмотрено 962 книги (496362 листов). Всего же в первые 16 лет деятельности Виленского архива им было выдано 9238 справок[93]. Исполнение запросов различного характера требовало от архивистов не только интенсивной работы, но и высокого профессионализма. “Нужно быть слишком ограниченным или легкомысленным, — писал Н.И. Гор­бачевский, — чтобы без надлежащего и подробного осмотра акта давать мнение о его действительности или недействительности; иногда от одного документа зависит участь нескольких десятков семейств”[94]. В подтверждение этого Н.И. Горба­чевский привел пример, связанный с просьбой поверенного тыкоцинских мещан выдать ему копию документа, касающегося поземельной собственности. Н.И. Горбачевский усомнился в подлинности документа и объявил об этом просителю, на что последний ответил, что ему и нужно доказать подложность документа, ибо на основании его у 50—60 семейств отнята принадлежавшая им земля.

Значительной была публикационная деятельность центральных архивов. В 1865—1915 гг. Виленская археографическая комиссия, созданная в 1864 г., издала 39 томов “Актов”, подавляющая часть которых была взята из Виленского и частично Витебского архивов. Самим же Виленским архивом в 1901—1913 гг. были подготовлены и изданы 10 выпусков описей документов архива. В 1867 г. на средства Виленской археографической комиссии были изданы подготовленные Виленским архивом “Ревизии пущ и переходов звериных в бывшем ВКЛ с присовокуплением грамот и привилегий на входы в пущи и на земян, составленные старостою мстибоговским Г.Б. Воловичем в 1559 г.” и “Актовая книга, содержащая в себе привилегии, данные дворянам и священникам Пинского повета”, составленная тем же Воловичем в 1554 г. В этом же году были изданы подготовленные Н.И. Горбачевским “Краткие таблицы, необходимые для истории, хронологии, вообще для всякого рода археографических исследований и в частности для разбора древних актов и грамот Западного края России и Царства Польского”. В 1869 г. на средства Виленского учебного округа был издан составленный Н.И. Гор­бачевским “Археографический календарь” на 2 тыс. лет (325—2324) по Юлианскому и на 742 (1583—2324) — по Григорианскому летосчислению. Он представлял собой дополнение к “Таблицам”. В 1874 г. вышел в свет “Словарь древнего актового языка Северо-Западного края и Царства Польского”, над которым Н.И. Горбачевский работал с 1871 г. и за который в 1875 г. был удостоен Уваровской премии. Этот словарь включал названия всех судов, существовавших в Польше и ВКЛ с древнейших времен, названия всех сановников от высшего до низшего с объяснением их компетенции, названия древних польских и литовских монет с вычислением их стоимости в разные времена с переводом на русскую монету, названия мер и весов, установившихся окончательно в Польше и ВКЛ в 1764—1766 гг. и с переводом их на русские весы и меры. Словарь содержал также слова и изречения средневекового латинского языка, использовавшиеся в юридическом языке Польши и ВКЛ, названия подвижных и неподвижных праздников и недель года, которыми были обозначены в древние времена явки актов, древние названия ремесел, орудий и одежды, юридические термины и т.д. В 1888 г. при содействии Виленского учебного округа был издан подготовленный архивариусом И.Я. Спрогисом “Географи­ческий словарь древней Жомойтской земли XVI ст.”, составленный по 40 актовым книгам Росиенского земского суда. В него вошли 9742 названия городов, сел, имений, деревень, сенокосов, лугов, урочищ, рек, речек, озер.

Витебским архивом за 30 лет было издано 32 тома “Историко-юридических материалов, извлеченных из актовых книг губерний Витебской и Могилевской”. В отличие от виленских публикаций, содержащих главным образом документы о положении деревни, в них публиковались документы, касающиеся преимущественно городов. Составителем и редактором первых 16 томов материалов, вышедших в 1871—1884 гг., был А.М. Сазонов, 17-й том (1888) редактировали Н.Н. Ме­щерский и сменивший умершего Сазонова М.Л. Ве­ревкин, 18—26-й тома вышли под редакцией М.Л. Веревкина, 27—32-й тома (1898—1906) редактировал Д.И. Довгялло, с июля 1897 г. работавший архивариусом Витебского архива.

В “Историко-юридических материалах”, как правило, документы публиковались впервые. Они освещали главным образом различные стороны социально-экономической жизни Восточной Беларуси за 200 лет (с конца XVI по конец XVIII в.). Особо выделяются приходо-расходные книги Могилевского магистрата, содержащие данные за 1679—1716 гг. Здесь было помещено значительное количество привилеев городам Восточной Беларуси: например, привилей на магдебургское право Кричеву на 1663 г., привилей на право и вольности Могилеву на 1672 г. (т. 10), Д.И. Довгялло поместил так называемый “Оршанский гербовник” — источник для археографических изданий (т. 23). В нем даны гербы шляхты бывшего Оршанского повета Витебского воеводства с соответствующими пояснениями и генеалогическими таблицами. Для удобства пользования гербовником гербы расположены в алфавитном порядке по фамилии владельцев. В “Историко-юридических материалах” содержится большое количество данных по метрологии Беларуси, топонимике, исторической географии, архивам (т. 12, 17, 22 и др.). Несмотря на невысокий уровень археографической подготовки документов (особенно это характерно для томов, готовившихся А.М. Сазоновым), отсутствие системности в публикации и другие недостатки, изданная Витебским архивом древних актовых книг серия “Историко-юридических материалов” стала значительной источниковой базой для исследователей, занимающихся изучением социально-политической и особенно экономической истории Восточной Беларуси XVI—XVIII вв.

Всего лишь 40 лет просуществовал фактически первый исторический архив Беларуси — Витебский центральный архив древних актовых книг. Ссылаясь на то, что Витебский архив “помещен в городе, где нельзя предполагать достаточного числа лиц, интересующихся историческими разысканиями”, а также на сложности, возникшие в процессе справочной работы из-за раздробленности архивных фондов, специально учрежденная комиссия по преобразованию архивов западных губерний пришла к выводу о целесообразности объединения с 1 января 1903 г. Витебского и Виленского архивов. Решение комиссии было одобрено Государственным Советом, при­нявшим 24 ноября 1902 г. мнение “Об утверждении вре­менного штата Центрального архива древних актовых книг”. Второй пункт решения Госсовета гласил: “Упразднить с того же срока (т.е. с 1 января 1903 г. — М.Ш.) Витебский центральный архив древних актовых книг с передачей всех хранящихся в нем актов в Виленский центральный архив”[95]. После перевозки документов из Витебска в Вильно Виленский архив стал насчитывать 25577 актовых книг.

Первая мировая война и последовавшие за ней события существенным образом изменили не только состав, но и характер деятельности Виленского архива: из хранилища древних актов он превратился в Госархив в Вильно, в котором начали концентрироваться документы учреждений и организаций Виленского края, отошедшего в 1920 г. к Польше. В таком качестве архив оставался до осени 1939 г.

Тогда же, в 1915 г., с приближением кайзеровских войск к Вильно, часть архива вывезли в Ярославль. Известный белорусский этнограф и библиограф Ал. Шлюбский считал, что была эвакуирована самая ценная часть[96]. Бывший в 1920-е годы старшим архивистом Виленского архива Р. Меницкий на вопрос: “Что вывезено?” не мог дать точного ответа, так как отсутствовали списки вывезенных книг. “Российские архивные власти, —писал он, — перед выездом из Вильно опечатали архив, закрыли двери на ключ и отдали их городскому совету, а те — археографической комиссии”[97]. Десятью страницами ниже Меницкий указывал, что после вывоза книг в Россию и передачи в октябре 1919 г. 3518 (из находившихся там 4822) книг Люблинской губернии в соответствующий польский архив в Виленском архиве оставалось 14832 книги. Таким образом, нетрудно подсчитать, что, по данным польского архивиста, в 1915 г. из Виленского архива в Россию было вывезено 7227 книг.

Архив Муравьевского музея — первый политический архив Литвы и Беларуси конца XIX — начала XX в. Как восстание декабристов и все события, связанные с вступлением Николая I на престол, вызвали возникновение в Петербурге специального секретного архивохранилища, получившего название “Второго главного архива Министерства иностранных дел”, так и восстание 1863—1864 гг. в Польше, Литве и Беларуси привело к мысли о необходимости концентрации всех документов, отражавших это событие, в отдельном архиве. Таковым стал архив при Муравьевском музее в Вильно (музей был создан в 1898 г. и имел своей целью “облегчить для желающих возможность ознакомления о деятельности гр. Муравьева в период управления Северо-Западным краем России в 1863—1865 гг.”)[98]. Архив активно комплектовался документами, освещавшими историю восстания и особенно его подавление царскими войсками. Если в 1900 г. в нем насчитывалось всего 115 дел, то в 1903 г. — почти 4 тыс. дел. В мае 1913 г. в архиве хранилось около 30 тыс. дел. В сентябре 1913 г. сюда поступило еще около 17,5 тыс. дел из архива политического отделения канцелярии Виленского генерал-губернатора (последнее, как известно, было ликвидировано в 1912 г.). К началу первой мировой войны в архиве Муравьевского музея, таким образом, находилось около 45 тыс. дел[99]. Это были, во-первых, документы учреждений и организаций, созданных в связи с восстанием в Литве и Беларуси (временный полевой аудиториат, следственные комиссии, военные начальники и др.), во-вторых, части материалов политического отделения канцелярии генерал-губернаторства, канцелярий Виленского, Ковенского, Гродненского, Витебского, Минского и Могилевского гражданских губернаторов, штаба Виленского военного округа и других учреждений, имевших отношение к восстанию (они изымались из фондов соответствующих учреждений и передавались в архив Муравьевского музея), в-третьих, секретные дела из канцелярии генерал-губернаторства и губернских учреждений, которые своим содержанием не были связаны с восстанием. Возглавлял музей и архив при нем известный археограф А.И. Миловидов. Находившиеся в архиве дела были учтены по инвентарным описям (на каждый фонд или часть фонда составлялась отдельная опись; общая систематизация дел отсутствовала).

С началом первой мировой войны по приказу командующего Двинского военного округа была начата подготовка материалов архива к эвакуации. Наиболее ценные, с точки зрения царских чиновников, дела (политические и секретные) были упакованы в 90 мешков весом около 400 пудов и вывезены летом 1915 г. в Ярославль, куда, как известно, были эвакуированы часть книг Виленского центрального архива древних актов и некоторые рукописи Виленской публичной библиотеки. В числе вывезенных документов архива Муравьевского музея были прежде всего дела бывшего политического отделения канцелярии Виленского генерал-губернаторства. Оставшиеся материалы были перемещены в помещение Виленского архива древних актов, где в течение нескольких лет подвергались научно-технической обработке польскими архивистами[100].

§ 3. Виленская археографическая комиссия
и ее роль в формировании источниковой
базы для изучения истории Беларуси

Виленская археографическая комиссия, возникшая в апреле 1864 г., является учреждением, деятельность которого тесно связана с работой Виленского и Витебского центральных архивов древних актовых книг[101]. Ее непосредственной предшественницей была временная комиссия, созданная в 1842 г. при Виленском статистическом комитете и обследовавшая архивы в городах, монастырях, церквах Литвы и Беларуси (аналогичная комиссия действовала и при Минском губернском статистическом комитете). Обнаруженные архивные материалы передавались в основном в Петербургскую археографическую комиссию (создана в 1834 г.). Так, в 1837 г. туда были доставлены древние документы XIII—XVIII вв. на русском, польском, латинском и французском языках, изъятые из семейного архива Сапег, который находился в конфискованном имении в Деречине, документы Оршанского Кутеинского монастыря, Оршанского, Брестского, Гродненского городских магистратов и др.

В результате деятельности комиссии в 1843 г. был издан сборник документов “Собрание древних грамот городов: Вильно, Ковно, Трок, православных монастырей, церквей и по разным предметам”. В него вошло около 200 документов XIV—XVIII вв. Аналогичное издание (“Собрание древних грамот и актов городов Минской губернии, православных монастырей, церквей и по разным предметам”) было предпринято и комиссией при Минском статистическом комитете в 1848 г.

Инициатива в создании археографической комиссии принадлежала Виленскому генерал-губернатору В.И. Назимову; открыта же она была во время правления небезызвестного М.Н. Муравьева, который, покончив с восстанием 1863—1864 гг., обратился к делам комиссии.

На комиссию была возложена задача выявления и публикации “важных в политическом отношении документов, доказывающих первоначальную самостоятельность прежней Литвы (Великого княжества Литовского. — М.Ш.), близкую связь ее с Россией и стремление польского правительства и дворянства к подавлению этой самостоятельности и к совершенному ополячению края”[102].

В.И. Назимов доносил Государственному совету, что древние акты “могут служить живыми свидетелями минувших веков о самобытности политической, административной и законодательной жизни литовского народа, определить самостоятельное развитие прав сословных, дать точное и неискаженное понятие о характере, обычаях и преданиях чисто народных, наконец, в живой последовательной картине представить настоящему населению Литвы неосновательность стремлений к слиянию с Польшей, а враждебной партии — незаконность посягательства на завладение самобытною Литвою”[103].

Выбор Вильно в качестве археографического центра был обусловлен наличием в городе богатейших архивов (важ­нейшим среди них являлся Центральный архив древних актовых книг), библиотек, музеев, типографий. Сюда после разгрома восстания 1863—1864 гг. свозились конфискованные у участников восстания их личные архивы, книжные собрания, а также архивы и библиотеки закрытых монастырей и костелов. И хотя к этому времени Виленский университет был уже ликвидирован, тем не менее в городе имелись значительные научные силы, способные не только вести архивные разыскания, но и описывать, и публиковать документы.

В Вильно находился центр учебного округа. Проводимые под эгидой его попечителя И.П. Корнилова архивно-археографические изыскания дали в руки исследователей ряд документов первостепенной важности. Так, в Турове было найдено Евангелие XI в., в Гомельской губернии и Могилеве — “Летопись Авраамки”, в Гродненской губернии — Супрасльская летопись, считавшаяся утерянной, в Несвижском архиве кн. Радзивиллов — отрывок Слуцкой летописи и др.[104]

Комиссия находилась в ведении Министерства народного просвещения и ее непосредственным начальником являлся попечитель Виленского учебного округа. Вместе с тем она была в зависимости и от виленского генерал-губернатора как представителя высшей власти в Северо-Западном крае.

За 50 лет своего существования (1864—1915) комиссия подготовила 39 томов “Актов”, 7 несерийных томов в 9 книгах, хронологические таблицы, сборник палеографических снимков, 4 отчета о своей деятельности и несколько книг справочного характера[105]. Всего же ею было издано 49 томов документов, содержащих около 29 тыс. страниц большого формата.

Первым председателем комиссии был П.В. Кукольник (1864—1865), а членами — виленский священник А.И. Пщол­ко, чиновник особых поручений при местном генерал-губернаторе И.А. Никотин и архивариус Виленского центрального архива древних актовых книг Н.И. Горба­чевский. В дальнейшем председателями комиссии были П.А. Бессонов (1865—1866), Я.Ф. Головацкий (1867—1888), Ю.Ф. Крачковский (1898—1902), Ф.Н. Добрянский (1902—1913), Д.И. Довгялло (1913—1915). Членами комиссии за весь период ее деятельности являлись помимо вышеуказанных С.В. Шолкович, К.И. Снит­ко, В.М. Площанский, И.А. Глебов, А.О. Турцевич, И.Я. Спрогис, А.С. Вруцевич.

Более пяти лет Виленская археографическая комиссия работала как временное учреждение. В качестве постоянной она оформилась 17 ноября 1869 г., когда было принято решение Государственного совета. Согласно ему в состав комиссии входили два члена и председатель. Последний утверждался министром народного просвещения по представлению попечителя Виленского учебного округа.

Тогда же в министерстве были разработаны правила, определявшие основные направления деятельности комиссии. Они были подписаны в октябре 1870 г. Согласно правилам, комиссия должна была работать “под главным и непосредственным начальством попечителя Виленского учебного округа”. Все члены, как и председатель, обязывались разбирать документы, находившиеся в Виленском и Витебском центральных архивах древних актовых книг и других архивах северо-западных губерний и печатать наиболее важные из них. Для определения состава документов, отобранных к публикации, комиссия обязывалась собираться не реже одного раза в неделю. Санкцию на издание документов давал попечитель учебного округа. Главной обязанностью членов комиссии был отбор документов, чтение корректуры, составление указателей, предисловий, перевод текстов с латинского или польского языков на русский и т.д.

Анализ содержания опубликованных в первые годы работы комиссии актов показывает, что в первую очередь отбирались документы, в которых упоминалось о существовании на территории Беларуси и Литвы православных церквей и монастырей. Это давало основание делать выводы отнюдь не научного характера. В частности, директор Московского архива Министерства юстиции профессор Д.Я. Самоквасов писал: “Изучение юридических актов, составляющих содержание древних актовых книг центральных архивов, выяснило факты, радикально изменяющие понятия историков первой половины XIX столетия о древнем Литовском государстве, составе его народонаселения, судебно-административных учреждениях, отношениях к Польше и России и т.д. Между прочим, доказан факт чрезвычайно важного научного и практического значения, по которому на всем пространстве западных губерний России XIV—XVII стст. жил православный русский народ, говоривший языком Начальной русской летописи и Русской правды, а в среде этого народа литовское племя не составляло и десятой доли государственного народонаселения. До конца XVII ст. все юридические акты в Литве были написаны на русском языке, а личные топографические имена в актовых книгах являются русскими именами: не было Радзивиллов, Бобржинских, Добржинских и т.д., а были Радивилы, Бобринские, Добринские и т.д.”[106]

Как и аналогичные Петербургская, Киевская (учреждена в 1843 г.), Кавказская (создана в 1864 г.) археографические комиссии, Виленская комиссия за полвека своей деятельности так и не выработала каких-либо общих правил публикации документов. Отсутствовали правила передачи текстов, что для хранившихся в белорусских и литовских архивах многих документов на польском, латинском и других иностранных языках имело особое значение. Археографическая обработка публикуемых источников каждым членом комиссии производилась по-своему. В результате в изданиях комиссии заголовки, указатели, легенды, примечания составлены по-разному; по-разному передан и текст документов. Подменяя в ряде случаев научную археографию политической, некоторые публикаторы нередко шли на откровенную фальсификацию документов, не говоря уже о тенденциозном содержании предисловий и примечаний к ним. Это, в свою очередь, не могло не вызвать отрицательного отношения к изданиям комиссии как со стороны исследователей, изучающих историю Великого княжества Литовского, так и широкого круга читателей. При тираже своих изданий в 500 экземпляров комиссия продавала не более 3—4 %. Основной формой сбыта продукции комиссии являлась бесплатная рассылка ее в научные общества и учебные заведения.

Одним из наиболее квалифицированных сотрудников комиссии был ее последний председатель Д.И. Довгялло. Будучи с 1896 г. архивариусом Витебского центрального архива и редактором нескольких томов издаваемых архивом сборников (“Историко-юридические материалы”), он с ликвидацией в 1903 г. архива переехал в Вильно и с 1906 г. стал членом комиссии. В этом качестве Д.И. Довгялло принял участие в подготовке к печати т. 32—37 (1907—1912) “Актов”, написал предисловие к т. 33 (1908) и составил указатель к т. 36 (1912). Как и другой эрудит-историк, архивист, археограф Н.И. Горба­чевский, Д.И. Довгялло еще до работы в комиссии занимался описанием белорусских архивов. Им, в частности, было подготовлено описание Витебского церковно-археологического древлехранилища, первый выпуск которого издан в Витебске в 1899 г., очерки и статьи о лепельских архивах, об архиве Витебского губернского правления и др.

Несмотря на официально-охранительное направление, превалировавшее в деятельности Виленской археографической комиссии, она за полвека своего существования опубликовала значительное количество извлеченных из белорусских и литовских архивов документов и материалов, сохранив таким образом многие из них для будущих исследователей. Ее опыт впоследствии был использован при организации Архео­графической комиссии Историко-археологической секции Инбелкульта, а также в публикационной деятельности госархивов Беларуси в послевоенный период. Работа Виленской археографической комиссии являет собой наглядный пример целесообразности “разделения труда” между научными и архивными учреждениями.

Попытки реорганизации архивного дела в России во второй половине XIX — начале XX в. Проекты Н.В. Калачова и Д.Я. Самоквасова. Одним из первых, кто заговорил о необходимости реорганизации архивного дела как в центре, так и на местах, был управляющий Московского архива Министерства юстиции Н.В. Калачов (1819—1885). Он выступил в 1869 г. на I Археологическом съезде со специальным докладом на эту тему. Суть его предложений сводилась к следующему: все существующие в России архивы должны быть разбиты на текущие, справочные при каждом учреждении и центральные исторические. Последние, в свою очередь, должны быть разбиты на две категории: центральные для каждой губернии и центральные при министерствах и других высших правительственных учреждениях. Разборочные комиссии, функционировавшие в справочных комиссиях, отбирали из текущих дел ненужные для справок и передавали их в центральные исторические губернские архивы.

Предназначенные к уничтожению документы не могли быть уничтожены без разрешения Главной архивной комиссии. Для детальной разработки всех этих предложений при Министерстве народного просвещения была создана в 1873 г. межведомственная комиссия под председательством Н.В. Калачова.

Реальным итогом работы комиссии вплоть до смерти ее председателя в 1885 г. стало приостановление несанкционированного уничтожения архивных дел, открытие в 1877 г. Петербургского археологического института, а также создание в 1884 г. ряда губернских ученых архивных комиссий[107]. С прекращением деятельности комиссии уничтожение архивных документов возобновилось с новой силой. Это дало основание Московскому археологическому обществу поручить своему члену, новому управляющему архивом Министерства юстиции Д.Я. Самоквасову выяснить причины данного явления. Была разработана и разослана по центральным и провинциальным архивам анкета. Ответы были получены от 714 архивов, что, по подсчетам Самоквасова, составляло 1/40 часть всего количества архивов, существовавших в России. Наибольшую активность проявили архивы Воронежской (58) и Витебской (42) губерний. Из других белорусских губерний на анкеты откликнулись Гродненская (1), Минская (8), Могилевская (1) губернии.

Опубликованные в книге Д.Я. Самоквасова “Архивное дело в России” ответы на анкету представляют собой весьма любопытный источник о состоянии архивного дела в Беларуси в конце XIX в. Они содержат количественные характеристики некоторых белорусских ведомственных архивов, дают представление об условиях хранения в них документов и др. Интересно отметить, что единственным историческим архивом, откликнувшимся на анкету, стал Витебский центральный архив древних актов. Согласно этому документу, “архив занимает каменное казенное здание, бывший римско-католический приходской костел и состоит из 4-х комнат: 3 собственно под архивом во втором этаже и 1 в нижнем — для канцелярии... Помещение светло и сухо, от пожара безопасно. Формы рукописей — книги in folio, переплетенные частью в кожу, а в большинстве — в молескин... 1899 книг в 1706 переплетах. Описи есть отдельными книгами, в них включены не все документы. Когда и кем составлены — неизвестно. В 1896—1897 гг. составлены алфавиты к документам актовых книг Городокского, Динабургского и Невельского судов — по фами­лиям. Общего алфавита нет”[108].

Из ответа Витебской казенной палаты следовало, что ее архив размещался в частном каменном здании и обслуживался одним архивариусом и тремя писцами. Общее количество дел составляло 102454, включая 607 дел ревизских сказок с 1772 г. Кроме дел финансового ведомства здесь хра­нились документы приказа общественного призрения за 1808—1867 гг., входившего в систему МВД. Описи были составлены по каждому столу отдельными книгами; алфавитные указатели не велись[109].

“Дела XVII в., — отмечалось в ответе, — были проданы согласно разрешения Департамента государственного казначейства с аукционного торга частным лицам”[110].

Архив Гродненской казенной палаты хранил немногим более 500 дел за 1560—1834 гг., которые весной 1881 г. были переданы в Виленский центральный архив древних актов и Рукописный отдел Виленской публичной библиотеки. Среди них находились привилегии и конфискации бывших польских королей, инвентари и описания бывших староств, воеводств и имений и др.

Архив Могилевской казенной палаты хранил несколько десятков тысяч дел палаты и распорядительного комитета с 1870 г.; документы за более ранний период были уничтожены пожаром 1873 г. Имелись только сдаточные описи. По разрешению Департамента государственного казначейства и с согласия местной контрольной комиссии и Орловской ученой архивной комиссии дела палаты продавались с торгов[111].

Аналогичные ответы были получены и от других архивов. Как и Н.В. Калачов, Д.Я. Самоквасов выступил активным сторонником архивной реформы, однако в отличие от своего предшественника на посту — управляющего МАМЮ — он стал рьяным противником детища Калачова — губернских архивных комиссий. Суть проекта реформы Д.Я. Самоквасова, внесенного на рассмотрение XI Археологического съезда (Киев, 1899), состояла в следующем. Для управления архивами государственных и общественных учреждений создается центральный орган. Делопроизводство высших и центральных государственных и общественных учреждений до 1800 г. концентрируется в МАМЮ. В городах — центрах учебных округов (Вильно — один из них) учреждаются областные архивы, которые хранят документацию местных правительственных и общественных учреждений до 1800 г. Губернские ученые архивные комиссии должны были влиться в областные архивы.

Делопроизводство с 1800 г. образует в столице единый “архив-регистратуру”, а в каждой губернии — по одному губернскому “архиву-регистратуре”, в который поступают материалы губернских, уездных и волостных правительственных и общественных учреждений. Ученые архивные комиссии выступили за то, чтобы вместо областных архивов и губернских архивов-регистратур создать единые губернские архивы, руководить которыми должны были они.

Съезд принял компромиссное решение. За основу был взят проект Самоквасова, но за учеными архивными комиссиями сохранялось самостоятельное значение.

По предложению съезда должна была быть создана следующая система архивов. Дела высших и центральных учреждений (как действующих, так и упраздненных) по 1825 г. передавались в единый центральный государственный архив. В 12 крупных губернских городах создавались областные архивы, в которых должны были храниться документы до 1775 г. В губернских центрах предполагалось создать губернские архивы, в которые бы поступали дела от 1775 г. до документов 25-летней давности. На XII Археологическом съезде в 1902 г. Д.Я. Самоквасов отказался от идеи создания областных архивов вследствие того, что из анкет он получил информацию о незначительном количестве архивных дел с древнейших времен по 1775 г., а поэтому они могли поместиться в губернских архивах. Д.Я. Самоквасов предложил создать до 90 губернских архивов, причем он готов был растянуть этот процесс на несколько лет во избежание больших затрат.