Религиозно–философские влияния на формирование концепции смысла жизни в философии С.Л.Франка

Выдающийся русский философ, религиозный мыслитель и психолог Семён Людвигович Франк (1877–1950 г.) получил широкую известность в русском обществе, прежде всего, как один из авторов и вдохновителей сборников статей философов–идеалистов направленных против революционной теории и практики «Проблемы идеализма» (1902 г.), «Вехи» (1909г.) и «Из глубины» (1918 г.), которые были охарактеризованы В. Лениным как «реакционные» и «черносотенные». Основополагающая особенность его философского стиля заключалась в том, что он стремился к синтезу рациональной мысли и религиозной веры в традициях апофатической философии и христианского платонизма, в частности под влиянием Николая Кузанского и Владимира Соловьёва (главным образом учения о положительном всеединстве).

Протоиерей Василий Зеньковский писал, что среди мыслителей этого поколения Франк был самым философским – в прямом смысле этого слова. «Это был мощный философский интеллект. Он не был публицистом, не был богословом, хотя, конечно, приходилось ему писать и острые публицистические статьи, и в ряде своих книг прямо выходить на богословские темы. Это был человек мысли, подобный многим классикам мировой философии. Сам он шутливо говорил о себе: «Я промечтал всю жизнь». Это, конечно, было не праздное мечтание, а глубокое созерцание. Он как бы нырял в океан мысли, в океан отвлеченных схем все глубже и, наконец, достигал самого дна реальности»[20].

Родился Семён Франк в семье польских евреев. В детстве Семён Франк получил домашнее образование у своего деда, Моисея Мироновича Россиянского, который был в 60–х годах XIX века одним из основателей еврейской общины в Москве и у которого он воспринял интерес к философским проблемам религии. Дед был глубоко религиозным и по–религиозному образованным человеком, когда он умирал, то взял с Семёна (которому было тогда 14 лет) слово: всегда изучать Писание, древнееврейский язык и богословие. Однако в зрелом возрасте, в 1912 году, Франк, и до этого интересовавшийся христианством, посещавший религиозные собрания^[21], диспуты и т.д., принимает православие. Сам философ впоследствии вспоминал: «Формально я его завет не выполнил, но то, к чему было устремлено мое сердце, мой разум, мои духовные поиски и, наконец, мое христианство (он принял православие в 1912 г.), – все это было естественным и органическим продолжением тех уроков, которые я получил от своего деда»[22]. Обращение Франка в христианскую веру, является поворотным моментом также и в развитии его философии. В христианстве он увидел исполнение самых сокровенных своих устремлений.

Во введении, к завершенному за год до смерти труду по антропологии под названием «Реальность и человек», получило свое законченное выражение то, на что было направлено его творчество: примирение обоих «направлений веры», которые в европейской философии последнего столетия проникались все большим антагонизмом друг в отношении друга, — веры в Бога и веры в человека. Это примирение Бога и человека он видел в Боговоплощении, которое составляет основную тайну христианской веры.«Христианство есть религия человечности»[23].Кратко сказано об этом в его антропологии.

Существенное влияние на формирование мировоззрения юного С. Франка оказал и его отчим, но уже с другой стороны: по его рекомендации он познакомился с работами русских демократов Михайловского, Писарева, Лаврова.

Будучи еще гимназистом а затем студентом, он интересовался марксизмом, так как его сторонники уверяли, что марксизм дает, наконец–то, научное объяснение общественным процессам. Увлечение марксизмом было недолгим, однако результатом этого периода стала работа «Теория ценности Маркса и её значение. Критический этюд».

По словам его брата, убеждения и интеллектуальный вкус у Семена Людвиговича были европейские и гуманистичекие. А его научные взгляды сложились под влиянием античной философии и искусства^[24]. Сам Франк называл своими учителями Плотина и Николая Кузанского^[25]. Идейными вдохновителями его считают также Платона^[26] и Владимира Соловьева. П.П. Гайденко называет такие имена по его мнению оказавашие влияние на идеи Франка «Мейстер Экхарт, Николай Кузанский... Себастиан Франк, Парацельс, Яков Бёме, Ангел Силезский, а также все гениальное наследие послекантова идеализма — Фихте, Шеллинга и Гегеля...»[27].

И действительно в его текстах можно найти скрытые и явные отсылки к средневековому мистику Мейстеру Экхарту^[28] и Беме ^[29], а из мыслителей Нового времени — к Гете и Ницше, Фихте.

Франк соглашается с Мейстером Экхартом, которого он высоко ценил, утверждая, что: «Быстрейший конь, который доведет тебя до совершенства, есть страдание»[30]. В его философию религии включена глава о «смысле страдания» и антропология, написанная им в то время, когда он уже был смертельно болен раком, заканчивается размышлениями о страдании и смысле смерти.

«Оригинальным последователем» феноменологической традиции Гуссерля и Хайдеггера называет Франка современный исследователь его творчества Ю. Беспечанский^[31].

На становление философских взглядов С. Л. Франка оказал влияние последний великий оригинальный философ античного идеализма – Плотин. С. Л. Франк высоко ценил философскую антропологию Плотина и Николая Кузанского: «Сознательно моя философская мысль определена... платонизмом вообще и в частности влиянием двух величайших его представителей – Плотина и Николая Кузанского»[32]. Плотин пытается синтезировать результаты развития античной философии в системах Платона, Аристотеля и стоиков. Увлекаясь философией Плотина, Франк отмечает её основную задачу – последовательное выведение из божественного единства к исходному единству. Это задача религии, но средством для достижения этой цели Плотин избирает философию и диалектику. Франк вслед за Плотином поднимается до понятия о едином, признает единое безусловно самостоятельным началом, видит в нем основание, из которого должно истекать все.

В.Ф. Асмус сказал о Плотине и о последователе его идей С. Л. Франке. «Обычные люди…идут по пути, противному их истинной природе, и чем дальше они отходят от неё, тем труднее им возвращаться. Как дети, оставленные родителями…не могут правильно определить самих себя…забывают последние основания бытия, своего отца, себя самих, своё прошлое. Таким людям все представляется более ценным, чем собственная душа…чтобы возвратить их на истинную дорогу… разъяснить им, как высоки они сравнительно с чувственными предметами, перед которыми они унижают достоинства своей души. Но есть люди, одаренные высшей способностью умственного созерцания (интеллектуальной интуиции). Они устремляются к единому и остаются в лучах его света. Они похожи на человека, возвратившегося после долгого отсутствия в отечество»[33].

На философские воззрения С. Л. Франка оказало большое влияние творчество итальянского гуманиста Николая Кузанского, одного из самых глубоких философов эпохи Возрождения. В предисловии к своему религиозно–философскому произведению «Непостижимое» Франк даже написал о нем: «Он в некотором смысле есть мой единственный учитель философии»[34]. Во многих ключевых положениях своего творчества философ следует теоретико–познавательной и онтологической аргументации Кузанца.

Философия Н. Кузанского является мистической по своему содержанию, отличаясь стремлением к богопознанию. Для мировоззрения Кузанского характерно сочетание двух направлений; активное увлечение идеями гуманизма и догматизма христианства, смешение теологии и философии. В своих философско–богословских произведениях Кузанский пишет о единой основе всех культур, или «божественном Логосе».

Разделяя взгляды Н. Кузанского, Франк выдвигает идею особого, совершенно духовного бытия Бога, первичного по отношению к миру природы и человека, который без такого бытия существовать не может. Философское и религиозное осмысление духовности сверхъестественного бытия существенно различается в понимании характера зависимости мира телесно зримого от полностью бестелесного и непостижимого.

В философской антропологии Франка прослеживается и учение Отцов Церкви – мыслителей, чьи произведения были признаны религиозно–философской базой всего христианского учения. Так, «великие каппадокийцы» (Григорий Назианзин, Григорий Нисский и Василий Великий), считавшие, что силы разума должны помочь укреплению христианской веры, пришли к выводу, что лучшим средством толкования догматических основ веры являются философские принципы неоплатонизма. Василий Великий писал, что человек не может познать истину, пока развлечен земными заботами, единственным средством избавиться от забот и устремиться на путь познания (и восприятию сердцем Бога) он называет отречение от мира. Такую же мысль мы можем проследить и у С. Франка: «Чтобы искать смысл жизни – не говоря уже о том, чтобы найти его – надо прежде всего остановиться, сосредоточиться и ни о чем не «хлопотать»^[35], «единственное человеческое дело только в том и состоит, чтобы, вне всяких частных, земных дел, искать и найти смысл жизни»^[36].

Григорий Нисский в своем трактате «Об устроении человека» сформулировал идею о том, что Господь Бог сотворил всю природу до человека потому, что человек — венец творения и «царем» всего сотворенного. Поэтому смыслом человеческого существования на земле он называет стремление к истинному осознанию Божественного в себе. «Мера того, насколько вы способны познать Бога, в вас самих», — действительно оригинальное по тем временам объяснение»^[37]. У Франка мы видим практически идентичные совпадения этой мысли: наша жизнь «должна быть служением высшему и абсолютному благу», и решение основного вопроса – «как мне приобщиться к началу, в котором – залог спасения жизни» – становится «в меру нашего самопознания»^[38]. Учение о человеке и его свободе в земной жизни Григория Нисского оказало значительное влияние на формирование западной цивилизации, в том числе западного христианства, и – в более поздние времена – проявилось в гуманистических теориях. Как нам кажется, влияния этого учения можно увидеть и в понимании свободы С. Франка, которое разрабатывалась им в рамках теории христианского гуманизма.

Следует заметить, что историк русской философии и священник В.В. Зеньковский указывал на противоречиия с традиционным христианским вероучением в философской концепции Франка, которые и были привнесены благодаря влияниям Плотина, Эриугены и Кузанца, и видел в этом смешение христианства с античной философией и мистикой. Впрочем, и сам Франк осознавал этот факт: с точки зрения православия внесение знания как ratio в христианское – нетрадиционное начинание. Поэтому он и писал, что не занимается богословскими проблемами, а следует классической традиции, для которой была характерна независимость и при этом плодотворность религиозной философии^[39].

Нельзя не упомянуть еще одного философа, чьи воззрения С. Франку оказались, пожалуй, наиболее близки– это французский философ Анри Бергсон. С.Л. Франк неоднократно высказывался о философии А. Бергсона и в основных своих работах и в специальных посвященных ему материалах. Темы, роднящие двух мыслителей, — жизнь, переживание, жизненное единство, непрерывность потока переживаний. С.Л. Франк сам признает непосредственное влияние идей французского философа на становление своего творчества.

П. Элен также отмечает в ранней статье С. Франка «О критическом идеализме» влияние раннего Фихте, хотя и в «Предмете знания» и в дальнейшем можно также увидеть «основополагающее заключение позднего Фихте о единстве бытия и жизни»: «Фихте открыл путь, которым пошло собственное мышление Франка»^[40].

В процессе философского творчества Франк с большим уважением и вниманием воспринимает философскую антропологию Соловьева: «Влияние на меня мировоззрения Вл. Соловьева было, очевидно, бессознательным. Но я охотно и с благодарностью признаю себя в этом смысле его последователем»[41].

В теоретических исследованиях антропологии Соловьева Франка привлекают проблемы: совершенствования мира, преодоление себялюбия, осуществление христианских идеалов любви к ближнему, достижение абсолютных ценностей, то есть создание христианской православной философии, раскрывающей глубокое содержание основных догматов христианства. С.Франк, отмечая основные принципы христианской этики, указывает на парадоксальность переоценки привычных ценностей успешной жизни в соответствии с приоритетным значением сверхчувственного мира, что конкретизируется им в понимании спасения как несения своего креста, в осмыслении страдания.

В 1918 году остро переживая духовный распад и разлад внутри человеческой души такого феномена–исторического, социального и философского как «русская интеллигенция», многие мыслители, философы и общественные деятели, принадлежавшие к целой плеяде замечательных людей, каких еще в 1880-х годах профессор Введенский назвал «мыслящей Россией», — пытались пережить, вновь переосмысливая истоки, смысл и содержание русской революции 1917 года. Исследователи, так или иначе, раскрывали и пытались понять какое всеобъемлющее значение для русской души играл осознание и глубокое переживание прежде всего, духовной трагедии 1917 года. В связи с чем и почему, человек вдруг отступил от Бога, превращая вокруг себя все в хаос и почему хаос возобладал русской душой тогда? Каковы исторические источники, разлада и разъединения в русской душе, в народе, в превращении общества в неуправляемые массы.

Перечисленные вопросы волновали всех без исключения, русских мыслителей, публицистов, поэтов, на годы жизни которых пришлась «смута» 1917 года. Свои этические взгляды С. Франк изложил именно в работе «Смысл жизни», изданной в 1926 году. Сам Франк говорит, что эта книга, уже давно задуманная, образует как бы естественное продолжение выпущенной им в 1924 году книги «Крушение кумиров». Она составлена в ответ на указания друзей и единомышленников о необходимости такого продолжения, которое раскрыло бы положительное содержание тех идей, которые преимущественно в форме критики господствующих предубеждений были изложены в «Крушении кумиров». Франк в этом произведении делает то, в чем, собственно, и заключается роль философа, в особенности христианского: рушит стереотипы и свергает идолов.

Революция, политика, культура, мораль —эти «ценности», которые закрывают от человека реальность, призрачные силы. «Не сотвори себе кумира» — заповедь всегда актуальная: только кумиры меняются, держащие его в рабстве. А именно для С. Л. Франка центральным положением его небольшой книги является, то, что революция и революционные события как внутри интеллигенции, так и внутри простого народа привели не просто к «брожению умов», но прежде всего к тяжелейшему духовно-нравственному кризису, к упадку и краху некоей незыблемой доселе, составляющей абсолютно каждой человеческой личности — ее духовного здоровья, которое не только было расшатано целенаправленно, но и привело к трагедии русского духа, к потере человеком смысла жизни, к изменению полностью менталитета и основных ценностей, казалось бы вечных по своей сущности.

Произведение «Смысл жизни» будучи выражением личных верований автора, выросла в связи с беседами и спорами, которые пришлось вести в кругу русского студенческого христианского движения.

Таким образом, можно сказать, что наибольшее влияние на мировоззрение Франка и способ его философствования оказали западноевропейская философия и христианская религия. Собственная философская позиция Франка вырабатывалась проникновением в философские миры Платона, Плотина и Николая Кузанского, Владимира Соловьева. О соотношении религии и науки говорил, что «в основе всякого философского знания лежит религиозная интуиция»^[42]. В мировоззренческой эволюции философа мы можем проследить путь от марксизма к религиозной философии, от иудаизма к христианству. С. Франк, особенно в поздних сочинениях «С нами Бог» и «Свет во тьме», показывает глубокое знание Нового Завета и серьезное погружение в христианскую духовность.