Как известно, УК не связывает невменяемость или ограниченную вменяемость с состоянием алкогольного опьянения или наркотического либо токсического одурманивания.

Приведенные содержательные различия в регламентации уголовно-правовых и гражданско-правовых отношений необходимо учитывать при выборе квалификационной нормы. Те нормы ГК, которые принципиально отличаются от норм УК, не принимаются во внимание при решении вопроса о выборе нужной для квалификации правонарушения нормы.

В отличие от административного законодательства оговорка, «если иное не предусмотрено в уголовном законодательстве», для ГК малопригодна. Коллизионность их с УК весьма незначительна. Лишь отдельные нормы ГК могли бы содержать ее. Например, ст. 179 ГК признает недействительной сделку, совершенную под влиянием насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной. На самом деле в деяниях, где присутствует насилие или угроза насилием, должна наступать уголовная ответственность. В другом случае ч. 4 ст. 152 ГК говорит о невыполнении решения суда, за что суд вправе наложить на нарушителя штраф. В УК имеется ст. 315 «Неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного решения».

Для размежевания составов преступлений и деликтов последовательность разграничительных критериев такова:

- прямой умысел;

- мотив и цель;

- насильственный и обманный способ, причинение вреда. Величина ущерба, конечно, не утрачивает своего универсального разграничительного свойства.

Однако, в отличие от административных и дисциплинарных правонарушений, она учитывается в сочетании с другими криминообразующими признаками — субъективными (умысел, мотив) и объективными (насильственный и обманный способы причинения вреда).

Разграничительная квалификация содеянного как гражданского деликта или как преступления, в основном, связана с сопоставлением следующих норм уголовного и гражданского законодательства.

1.Статьи 57–64 ГК регламентируют порядок реорганизации юридического лица. Слияние, присоединение, разделение, преобразование юридического лица может происходить по решению его учредителей (участников), органа юридического лица с согласия уполномоченных государственных органов, по решению суда. Нередко это было прикрытием фактически преступного захвата предприятий. В марте 2002 г. ФЗ № 31-ФЗ в ГК были внесены изменения, ужесточающие порядок ликвидации юридического лица. До этого времени в России успел сформироваться новый вид организованной преступности. Экономисты его называют - «недружественный захват» предприятий. Юристы оценивают насильственный захват как совокупность целого ряда преступлений, связанных с посягательствами на психическое (угрозы, вымогательство) и физическое причинение вреда здоровью и имущественное насилие (хищения, мошенничество, повреждения имущества), самоуправство, превышение должностных полномочий, неисполнение решения суда, сопротивление представителю власти, другие предпринимательские и служебные преступления, коррупция.

Специалисты называют три основных механизма незаконных поглощений:

-банкротство, широко использовавшееся в начале 1990 гг., прежде всего в захватах столичных универмагов. Действовавший тогда закон о банкротстве позволял дешево и просто захватывать предприятия. И лишь десять лет спустя в 2002 г. ввели новый закон, который осложнял захваты. Количество дел о банкротстве сократилось на порядок.

-после 2002 г. появился второй механизм силового захвата — незаконная скупка акций. Рейдеры, оказывая психическое и физическое воздействие на акционеров, заставляли их продавать им акции. В УК РФ есть статья «Принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения». Это не нормы ГК о недействительных и ничтожных сделках, которые оказались малоэффективными для защиты акционеров. Часть 2 ст. 179 УК за принуждение к продаже акций с применением насилия или организованной группой предусматривает лишение свободы от пяти до десяти лет. Однако неизвестны дела по этой статье УК, а они могли бы в зачатке подавить рейдерство, которое обоснованно называют «экономическим терроризмом».

Ущерб в криминальном банкротстве носит комплексный характер. Включает материальный вред (прямой и упущенная выгода), социальный — оставление без работы служащих обанкроченного предприятия, дезорганизацию в хозяйственной деятельности.

Таким образом, под камуфляжем банкротства почти десять лет наряду с «прихватизацией» и силовыми захватами предприятий происходил криминальный передел собственности посредством преступного банкротства. Гражданское законодательство этому, как оказалось, по существу не препятствовало. Арбитражный процессуальный кодекс РФ «случайно» не требует передачи материалов конкурсного производства в прокуратуру при обнаружении в поведении должников и кредиторов, арбитражных управляющих и их «заказчиков» признаков составов преступлений - «тем самым действующий АПК РФ узаконивает укрывательство судьями и попирает принцип неотвратимости наказания».

В ч. 3 ст. 220 ГПК четко записал: «В случае, если при рассмотрении дела суд обнаружит в действиях стороны, других участников процесса, должностного лица или иного лица признаков преступления, суд сообщает об этом прокурору».

2.Мошенничество и недействительные сделки. ГК предусматривает ряд таких сделок: ничтожные, совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности, мнимые и притворные, совершенные за пределами правоспособности юридического лица, кабальные, совершенные под влиянием насилия, угрозы, злонамеренного соглашения, при стечении тяжелых обстоятельств одной из сторон (ст. 169–179 ГК). Здесь встает вопрос разграничения таких сделок и уголовно-наказуемого мошенничества.