О соблюдении ст. 5 Конвенции Право на свободу и личную неприкосновенность.

Статья 5 Конвенции предусматривает еще одно абсолютное право - право человека на свободу:

"Заключение человека под стражу является исключением из права человека на свободу, и основания лишения свободы должны носить исчерпывающий характер" (п. 79 Постановления от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации").

"Словосочетания "законный", "в соответствии с процедурой, предписанной законом", закрепленные в ч. 1 ст. 5 Конвенции, прежде всего обращают внимание на законодательство государства и предусматривают обязанность государства действовать согласно своему материальному и процессуальному праву. Однако законность заключения человека под стражу с точки зрения национального законодательства не всегда является решающим моментом. Суд должен быть уверен, что содержание лица под стражей было совместимо и с ч. 1 ст. 5 Конвенции, которая не допускает произвольного лишения свободы" (п. 74 Постановления от 25 октября 2005 г. по делу "Федотов против Российской Федерации").

"Законность" заключения лица под стражу фактически означает соответствие национальному закону. В первую очередь внутригосударственные органы, особенно суды, обязаны толковать и применять национальное право. Однако, поскольку согласно п. 1 ст. 5 Конвенции нарушение национального закона влечет за собой нарушение конвенционных положений, Европейский суд по правам человека может и должен использовать свою компетенцию в части анализа, было ли соблюдено национальное законодательство при заключении лица под стражу (п. 66 Постановления от 19 мая 2004 г. по делу "Гусинский против Российской Федерации").

Суд призывает государства тщательно взвешивать аргументы в пользу лишения свободы, не ограничиваться шаблонным подходом, обязательно учитывать индивидуальные обстоятельства:

"Наличие обоснованного подозрения на то, что заявительница убила своего супруга, могло послужить основанием для ее заключения под стражу на первоначальном этапе. Убежденность в таком подозрении является необходимым условием законности заключения лица под стражу, однако после определенного этапа данного условия уже недостаточно. В таких случаях Суд должен убедиться, существовали ли иные основания, представленные национальными властями и оправдывающие заключение лица под стражу. Если данные основания являлись достаточными и относящимися к делу, Суд должен быть уверен, что компетентные национальные органы проявили особое усердие (прилежание) в осуществлении уголовных процедур" (п. 63 Постановления от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации").

Каждое новое судебное решение о продлении сроков содержания под стражей должно быть обоснованным с учетом конкретных обстоятельств, поэтому

"отсутствие каких-либо оснований в судебном решении, санкционирующем заключение лица под стражу, несовместимо с принципом защиты от произвола, закрепленным в п. 1 ст. 5 Конвенции" (п. 70 Постановления от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации").

Стандартным аргументом в пользу ареста нередко является "тяжесть предъявленного обвинения":

"Тяжесть обвинения сама по себе не может оправдывать продолжительное заключение лица под стражей на стадии предварительного и/или судебного следствий. Неупоминание в судебном решении, санкционирующем заключение лица под стражу, относящихся к делу обстоятельств и оправдывающих такое заключение, за исключением обстоятельства, связанного с тяжестью предъявленного обвинения, несовместимо с положениями п. 3 ст. 5 Конвенции" (п. п. 78, 80 Постановления от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации").

В своем Постановлении от 29 октября 2009 г. N 22 Пленум Верховного Суда РФ со ссылкой на правовые позиции Европейского суда настоятельно потребовал от судов общей юрисдикции учитывать при избрании меры пресечения конкретные обстоятельства и индивидуальные особенности подозреваемых или обвиняемых. Со своей стороны Европейский суд отмечал:

"Непринятие во внимание конкретных, относящихся к делу фактов и обоснование решений (о продлении заключения под стражей) исключительно тяжестью совершенного правонарушения, а также перекладывание на заключенное под стражу лицо бремени доказательств отсутствия даже гипотетической возможности скрыться от следствия, совершения вновь преступления, не могут рассматриваться в качестве достаточных оснований. Власти, таким образом, не смогли оправдать длительное нахождение лица под стражей. При этих обстоятельствах у Суда нет необходимости рассматривать вопрос, проявили ли национальные власти особое усердие (прилежание) при расследовании уголовного дела" (п. 69 Постановления от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации").

Особую остроту приобретает вопрос о сроках предварительного заключения, нередко превышающих максимальные сроки, предусмотренные УПК:

"Вопрос о том, насколько сроки заключения лица под стражей являлись разумными, не может оцениваться абстрактно. Такая оценка должна происходить с учетом конкретных обстоятельств дела. Продолжительное заключение лица под стражей может быть оправдано только в том случае, когда имеется действительный общественный интерес, который, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает право на уважение индивидуальной свободы" (п. 61 Постановления от 24 июля 2003 г. по делу "Смирновы против Российской Федерации").

Учитывая особенности российского уголовного процесса, Суд различает сроки содержания под стражей "за следствием" (pending investigation) и "за судом" (pending trial):

"При оценке сроков заключения лица на стадиях предварительного и судебного следствий согласно п. 3 ст. 5 Конвенции период, принимаемый во внимание, начинается с момента, когда оно лишено свободы, и заканчивается в день, когда обвинение подтвердилось, даже судом первой инстанции" (п. 91 Постановления от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации"). "В первую очередь национальные судебные власти обязаны гарантировать, чтобы предварительное заключение лица под стражей не превышало разумные сроки. В этом отношении они обязаны изучить все обстоятельства, свидетельствующие "в пользу" или "против" существования действительного публичного интереса, оправдывающего, с учетом принципа невиновности, исключение из правила уважения индивидуальной свободы, и отразить эти обстоятельства в решениях на жалобы об освобождении. С учетом этих обстоятельств, а также обстоятельств, представляемых заявителем, Европейский суд по правам человека должен решить вопрос, имелось ли нарушение п. 3 ст. 5 Конвенции. Причем аргументы "за" или "против" освобождения не должны носить общего и абстрактного характера. Важно иметь в виду, что если человек находится под стражей, то дело в отношении такого человека должно рассматриваться в приоритетном порядке и с "особым прилежанием" (п. п. 62 - 64 Постановления от 24 июля 2003 г. по делу "Смирновы против Российской Федерации").