Понятие и виды правовых ценностей

Право может рассматриваться в том числе и как инструмент реализации различных ценностей. От таких ценностей, которые до­стигаются при помощи права, следует отличать собственно право­вые ценности, ценности самого права. По своему эйдетическому смыслу правовыми ценностями могут быть только положительные ценности. При этом следует различать правовые ценности эйдети­ческие и социокультурные.

Эйдетические правовые ценности — это ценности самого права, неразрывно с ним связанные, вытекающие из его идеи (эйдоса) и непосредственно в нем усматриваемые, независимо от его кон­кретно-исторического воплощения, от целей самого законодателя. Таким образом, эйдетические правовые ценности присущи любому социокультурному типу права. Однако выделение эйдетических пра­вовых ценностей возможно только в результате феноменологической редукции. В социальной жизни права они всегда получают кон­кретную социокультурную интерпретацию и не только интеллек­туальное, но и эмоциональное значение, соответствующее специ­фическим условиям жизненного мира конкретного общества. Поэтому все социокультурные ценности имеют ярко выраженный межличностный, коммуникативный характер, что соответствует коммуникативной природе самого права. Все правовые ценности

Глава V. Право и ценности

находятся в пространстве правовой коммуникации. Но поскольку правовая коммуникация возникает между субъектами — носителями и интерпретаторами правового смысла, — именно человек представ­ляет собой, по выражению Ж.-П. Сартра, «безосновную основу цен­ностей».

Если право как таковое есть ценностное явление, то необходимо

определить, какие структурные элементы права предстают в этом качестве. В праве можно выявить ценность объективного права — правовых норм; ценность субъективного права — правовой сво­боды субъекта, направленной на достижение цели путем властного определения поведения обязанного субъекта (субъектов); ценность правовой обязанности, исполнение которой необходимо для реа­лизации субъективного права; ценность права в целом как психо-социокультурной целостности.

Структурные элементы права, рассмотренные в качестве цен­ностей, представляют собой определенную иерархию. Так, правовые нормы не являются самостоятельной ценностью, а лишь основанием для возникновения прав и обязанностей у конкретных субъектов. Если «норма» никаких прав и обязанностей ни у кого не «порожда­ет» (не конституирует), то она не имеет правовой ценности (и не относится к праву). Основная правовая ценность — субъектив­ные права. Правовые обязанности не имеют самостоятельного пра­вового значения, а обретают ценностный смысл лишь как обязанно­сти, направленные на удовлетворение интересов управомоченного лица, на реализацию его субъективного права и эвентуально (помимо этого) — всего общества. Если неисполнение (нарушение) обязан­ности не нарушает ничьего права, значит, это не правовая обязан­ность. Правовой порядок также не является самодовлеющей ценно­стью, ибо он сам состоит из реализуемых прав и обязанностей, без которых не имеет ни смысла, ни ценности. Нарушение правопорядка как раз и означает нарушение чьих-либо прав и неисполнение обя­занностей.

Результат действия любого права — установление определен­ного коммуникативно-правового порядка. Право невозможно себе представить как беспорядок, как произвольные и случайные отно­шения между людьми хотя бы потому, что оно предполагает целе­направленное, нормативно определенное взаимодействие между

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

субъектами права. Упорядоченность правовых коммуникаций создает необходимую для социального бытия человека безопасность. Пра­вовой порядок всегда представляет собой положительную ценность в противоположность отрицательной ценности хаоса и беспорядка (аномии, анархии).

Но правовой порядок ценен не сам по себе, а как условие воз­можности координированных правовых действий субъектов права и как результат таких действий. Независимо от содержания этих дей­ствий сама свобода их совершения в рамках права, т. е. возможность самостоятельно выбирать тот или иной вариант внешнего (соци­ального) поведения и тем самым определять поведение других, про­являя свою власть, самостоятельность и самодеятельность (мо­гущество), является правовой ценностью. «...Свободу невозможно искать ни в чем другом, кроме вопящего субъекта», — утверждал немецкий философ Н. Гартман (1882-1950).² Таким образом, субъек­тивное право в ценностном аспекте предстает как правовая свобода и в этом своем качестве имеет ярко выраженную коммуникативную направленность. Право в данном ценностном контексте можно пред­варительно определить как упорядоченную свободу.

Субъективное право реализуется через поведение обязанного субъекта. Правовая обязанность в ценностном аспекте выступает как ответственность. Способность отвечать, т. е. в текстуальной форме создавать и поддерживать коммуникацию, является кон­ститутивным признаком человека. Ответственность в этом смысле можно определить как сознательную направленность действий субъекта на реализацию должного в соответствии с социальными ожиданиями. Коммуникативный ответ есть реакция на социальный призыв, адресуемый субъектам правового взаимодействия. Ответ­ственность субъекта формируется как правовая установка на выполне­ние тех правовых требований, которые к нему предъявляет общество. Воспринятые (интернализированные) субъектом они становятся мотивом его ответственного поведения, глубинным регулятором кото­рого служит совесть. Такая ответственность, направленная на реализа­цию должного в поведении, есть правовая ценность, но она не тождест­венна правовой ответственности, вытекающей из факта совершения

² Гартман Н. К основоположению онтологии. СПб., 2003. С. 113.

Глава V. Право и ценности

правонарушения (см. главу XVIII «Правонарушение и правовая от­ветственность»).

Правовой порядок в свою очередь есть социально признанный порядок, т. е. такой порядок, который основывается на социально признанных нормах. В силу этого любой правопорядок является и порядком справедливым. Справедливость есть соответствие долж­ному, социально признанному. Недолжное справедливым быть не может. Правовой порядок как порядок, основанный на социально признанных нормах должного поведения, есть в силу этого порядок справедливый.

При этом следует отличать справедливость права как единого развивающегося организма и справедливость каких-либо правовых текстов, например законов. Право есть выражение должного и как таковое не может не быть справедливым, поскольку в силу своей общепризнанности оно соответствует тем критериям справедливости, которые сложились в соответствующей социокультурной системе. В противном случае оно не было бы правом, т. е. выражением соци­ально признанного должного (справедливого).

Иначе обстоит дело с какими-либо отдельными элементами правовой реальности, в частности с принимаемыми государством законодательными текстами. Такие законодательные тексты могут получить, а при определенных обстоятельствах и не получить зна­чение правовых актов. Критерий отнесения законодательного акта к правовым может быть только один: возникновение на основе леги­тимации данного акта правовых норм и соответственно социально признаваемых прав и обязанностей субъектов. Законодательный текст, не легитимированный в качестве информационного источника общеобязательных и общезначимых правовых норм, не будет являться правовым актом.

Но даже если права и обязанности возникают и акт объективно является правовым, он может в определенных случаях рассматри­ваться как акт несправедливый. Речь, конечно, идет не о каких-либо индивидуальных оценках такого акта, а о его социальном восприятии. Дело в том, что действенность акта и, следовательно, его правовой характер определяются в первую очередь его социальной легитим-ностью, т. е. признанием в качестве акта, наделяющего субъектов правами и обязанностями. Ценностное основание такой легитимации

10-1351

 

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

является сложным и не может сводиться лишь к оценке акта как справедливого или несправедливого на основании какого-либо еди­ного рационального критерия. Так, акт, расцениваемый как отно­сительно несправедливый, может сохранять значение правового акта потому, что, по мнению общества, «отсутствуют политические ус­ловия для его отмены», «лучше плохой закон, чем никакой», «необ­ходимо подчиняться закону до тех пор, пока он не будет отменен в установленном для этого порядке», и т. д., вплоть до невозможности объяснить его признание какими-либо рациональными мотивами. Иными словами, может сложиться такая ситуация, когда про один и тот же акт можно утверждать, что он одновременно является не­справедливым (рациональная оценка) и легитимным (иррацио­нальное признание), т. е. сохраняет в итоге свою социальную цен­ность (общезначимость).

Следует только иметь в виду, что право представляет собой от­крытую систему и в обществе идет постоянная «борьба» за право. Поэтому социальное восприятие какого-либо закона в качестве не­справедливого является серьезнейшим основанием для его законо­дательной или правоприменительной трансформации в соответствии с вектором общественного мнения. В противном случае необходимо ожидать неизбежной потери им своих правовых свойств, поскольку иррациональное признание, не подкрепленное рациональными ар­гументами, может быть нестабильным.

Сказанное позволяет определить право в его ценностном ас­пекте как справедливо упорядоченную свободу субъектов право­вой коммуникации. Данная формулировка определяет эйдетичес­кие ценности формально, исходя из их природы, не раскрывая их конкретного содержания. Между тем очевидно, что содержание пра­вопорядка может быть разным, что свобода может пониматься и как индивидуальная, и как групповая или, например, как соборная; как свобода частного лица и как свобода лица публичного (государства).

В своей знаменитой одиннадцатой книге трактата «О духе законов» Ш. Л. Монтескье (1689-1755) отмечает различные значения, придаваемые слову «свобода»: «Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово "свобода". Одни называют свободой легкую возможность низлагать того, кого они наделили тирани­ческой властью; другие — право избирать того, кому они должны повиноваться;

третьи — право носить оружие и совершать насилия; четвертые видят ее в привилегии

Глава V. Право и ценности

состоять под управлением человека своей национальности или подчиняться своим собственным законам. Некий народ долгое время принимал за свободу обычай носить длинную бороду. Иные соединяют это название с известной формой правле­ния, исключая все прочие. Люди, вкусившие блага республиканского правления, отождествили понятие свободы с этим правлением, а люди, пользовавшиеся благами монархического правления, — с монархией. Наконец, каждый именовал свободой то правление, которое наиболее отвечало его обычаям или склонностям». Понимая невозможность однозначного определения такого рода склонностей, Ш. Монтескье предлагает формальное решение проблемы свободы. По его мнению, «свобода есть право делать все, что дозволено законами».³ Свобода в таком случае выступает как ценностная составляющая субъективного нрава и соответствует приведенной выше трактовке правовой свободы.

Сказанное выше относится и к понятию справедливости, так как должное может пониматься по-разному, в зависимости от осо­бенностей и традиций конкретной культуры. Поэтому эйдетические правовые ценности всегда получают в праве конкретное социокуль-

Турное значение.

Право есть явление культуры и всегда воплощает в себе сущест­вующие культурные ценности, которые, «преломляясь» сквозь струк­туру права, становятся ценностями правовыми. Социокультурные правовые ценности — это те ценности, содержание которых отра­жает особенности социокультурного развития конкретного об­щества.

Конкретное содержание социокультурных правовых ценностей задается всей системой культуры, существующими в ней типами и способами коммуникации, правовой идеологией и правовой поли­тикой государства и может существенно меняться в зависимости от расклада политических сил, от формулируемых государством целей и задач. Культурные ценности не универсальны и всегда отражают особенности бытия того или иного этноса, что не исключает нали­чия исторически общих базовых ценностей для родственных соци­альных систем.

Так, ценность правовой свободы, рассмотренная не эйдети­чески, т. е. как социально признанная свобода самостоятельно вы­бирать тот или иной вариант внешнего поведения и определять тем самым поведение обязанного лица, а содержательно, в одной культуре

³ Цит. по: О свободе: Антология западноевропейской классической либераль­ной мысли. М., 1995. С. 73, 74.

ю* 139

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

может пониматься как свобода человеческой личности (индивидуа­лизм), в другой — трактоваться как свобода общества (универса­лизм или коллективизм).

Столь же кардинальным образом могут отличаться в зависимости от типа культуры представления о должном, а следовательно, спра­ведливом. Справедливым может считаться то, что обеспечивает внеш­нюю свободу человеческой личности или, напротив, то, что обеспе­чивает свободное развитие общества, его единство; то, что служит благу нации, или то, что соответствует требованиям христианской нравственности, и т. д. Таким образом, социокультурные представ­ления о справедливости в праве носят относительный, а не абсо­лютный характер. Это связано по крайней мере с двумя обстоятель­ствами: 1)с отсутствием у самого права возможности выступать носителем абсолютной справедливости и 2) с отсутствием общих для всех представлений о справедливости. Это хорошо понимали многие дореволюционные русские ученые-правоведы. Они рассмат­ривали право как такую объективную социальную реальность, которая никогда не может быть полностью отождествлена со справедливостью, нравственным добром, моральным совершенством и т. д.

«Право, — отмечал, например, П. И. Новгородцев, — есть ре­зультат борьбы различных общественных сил — сложный продукт их взаимодействия. Отражая на себе следы этой борьбы и этого вза­имодействия, оно никогда не может быть ни строго логическим, ни вполне совершенным». Для П. И. Новгородцева являлось аксиомой то, что право, стремясь примирить различные социальные элемен­ты, достигает примирения, «насколько возможно, но никогда впол­не». Именно это обстоятельство ученый считает исходным основа­нием для поиска той инстанции, на которую могло бы равняться позитивное право в постепенной корректировке своего содержания. Такой инстанцией может быть только то, что в условиях существую­щей культурной среды сегодня идентифицируется со справедливо­стью, добром, правдой и т. д. Если право никогда не станет правдой, то и поиски ее никогда не прекратятся, как не могут исчезнуть обще­ственные различия и разногласия. Данная точка зрения, по мнению П. И. Новгородцева, столь прочно опирается на факты действитель­ности, что ее нельзя оспаривать. «Столь же мало можно отрицать

Глава V. Право и ценности

естественный вывод из этой точки зрения, согласно с которым пра­во никогда не может стать вполне совершенным и справедливым».⁴

Сходной точки зрения придерживался и другой известный до­революционный российский правовед Ю. С. Гамбаров. Он призна­вал, что целесообразность и справедливость не играют в праве пер­венствующей роли. Необходимо, по-видимому, признать, полагал Ю. С. Гамбаров, что установить априорно справедливое содержание правовой нормы невозможно. Еще Паскаль давным-давно верно под­метил, что «мода управляет как удовольствиями, так и справедливо­стью. Нет почти ничего справедливого и несправедливого, что не изменяло бы своих свойств с изменением климата... Истина по одну сторону Пиренеев — заблуждение по другую».⁵

Действительно, сравнительное правоведение может предоставить достаточно примеров правовых норм, подтверждающих сказанное. Стоит сравнить, например, мусульманскую и романо-германскую правовую системы. Еще более разительные примеры социокультур-ных различий в понимании справедливости права открывает исто­рия права. Так, уже Геродот упоминает об обычае индийского пле­мени каллатиев, согласно которому сын должен съесть тела умерших родителей. Известно, что в Древнем Вавилоне пользовалась призна­нием правовая норма, в соответствии с которой каждая женщина, рожденная в этой стране, должна была один раз в жизни отправиться в храм, посвященный богине любви, и отдаться там иностранцу. В Кар­фагене аристократические семьи обязаны были приносить в жертву своих первенцев. В некоторых греческих городах до принятия законов Солона отец имел право продавать своих дочерей с торгов. В госу­дарстве инков незамужние женщины должны были становиться слу­жанками или наложницами аристократов. Широко известно средне­вековое право феодала на первую брачную ночь. Во Франции при старом режиме католикам не разрешалось работать слугами у протестантов или нанимать слуг-протестантов и т. д. Таким образом, то, что когда-то счита­лось нормальным, необходимым и справедливым, а следовательно,

⁴ Новгородцев П. И. Право и нравственность// Правоведение. 1995. №6.

⁵ Гамбаров Ю. С. Право в его основных моментах// Там же. №4-5. С. 122.

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

социально признанным, должным, сегодня воспринимается как пол­ная несправедливость.

Правовое равенство как эйдетическая правовая ценность также может иметь различное социокультурное содержание. Эйдетически равенство в праве понимается как формальное равенство. Субъекты равны постольку, поскольку они есть участники определенного пра­вопорядка, субъекты одних и тех же правовых коммуникаций, носи­тели взаимных прав и обязанностей. Формальное равенство имеет место там, где одни и те же субъекты в равной мере подпадают под действие одних и тех же правовых норм (таков смысл и знаме­нитого положения «перед законом все равны»). Но в этом своем зна­чении формальное равенство может выступать лишь как эйдетичес­кая ценность, поскольку является необходимым условием действия права: невозможность отмерить каждому члену общества индиви­дуальную меру свободы в соответствии с его индивидуальными осо­бенностями обусловливает необходимость существования общих правовых норм, адресующих одинаковые требования к разным субъектам, и в этом смысле «уравнивающих» их. В таком смысле равенство присутствует в любой правовой системе, даже в такой, которая основана на социальном неравенстве и на неравенстве прав, т. е. оно имеет место и в рабовладельческом праве, и в праве касто­вом, и в праве сословном.

Иное, социокультурное, значение идея правового равенства получает в случае ее идеологической-интерпретации, т. е. когда правовое равенство трактуется как равная для всех людей право-субъектность, как равенство прав и обязанностей всех субъектов социальной системы. Такое требование основывается на ценностном мировоззрении, в соответствии с которым все люди равны между собой и равноценны. Идеологическим обоснованием здесь может выступать идея человека как Божьего творения. Эта идея, потеряв во многом свой религиозный смысл, продолжает оставаться в центре всей западноевропейской культуры. Характерная для нее идея пра­вового равенства, понятая как требование равной право су бъектности для всех, смогла утвердиться в жизни западного (индустриального) общества лишь при установлении экономической свободы хозяйство­вания, т. е. при утверждении рыночной экономики, субъекты кото­рой изначально выступают как равные стороны экономических

Глава V. Право и ценности

обменных отношений. Однако такая социокультурная интерпрета­ция идеи правового равенства может быть чуждой иным системам культуры. Так, в Древней Греции и Риме доминировала идея есте­ственного неравенства людей, в силу которого только греки (рим­ляне) могли обладать правами, но отнюдь не варвары, незнакомые с полисной жизнью.

Сформировавшиеся в культуре ценностные представления о праве, т. е. представления о том, каким должно быть справедливое право, часто лежат в основе идеологических определений понятия права, которые нельзя в силу этого признать научными, так как они отражают лишь конкретное исторически сложившееся социокуль­турное видение права. Например, знаменитая теория обществен­ного договора, этот краеугольный камень западноевропейского ли­берализма, сводит, идеологически редуцирует, право к правам человека и гражданина. Обратный пример можно увидеть в теории немецкого правоведа XIX в. Ф. А. Тренделенбурга. Ученый опреде­лял право как совокупность таких общих правил поведения, при по­мощи которых достигается сохранение и развитие нравственного це­лого. Только в целом, полагал этот автор, может существовать право и только целое имеет силу наделять свои постановления обязатель­ностью. Право есть функция целого, определяемая его внутрен­ними целями. Столь противоположные определения понятия права обусловлены ценностными предпочтениями их авторов, а потому не могут претендовать на всеобщее значение. Признание же коммуни­кативной природы права позволяет увидеть ценность и в индивиду­альном субъекте, и в общественном целом, что предполагает их вза­имосвязь и взаимообусловленность, но не противопоставление и

разделение.

Приведенные примеры ценностного правопонимания не были просто случайной игрой ума каких-либо выдающихся личностей, а отражали определенную иерархию ценностей, реально существовав­ших в том или ином социуме и формировавших конкретную поли­тико-правовую систему. Поэтому все содержательные ценности в праве и являются ценностями социокультурными, т. е. само содер­жание их обусловлено не только общей природой права, но и разно­образными ее преломлениями через духовные и материальные ус­ловия жизни конкретного общества.

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

Многообразие, плюрализм оппозиционных ценностей далеко не всегда является само по себе ценностью. Чем меньше единства в обществе, чем больше в нем имеется противоположных и конфлик­тующих между собой ценностей, тем больше «помех» создается в ходе социальных коммуникаций, тем ближе общество к состоянию неустойчивости.

Актуально и в наши дни звучат слова П. А. Сорокина, сказанные в самый разгар Второй мировой войны в адрес современной ему «чувственной культуры» Запада, основанной на ценностном плюрализме, а следовательно, релятивизме, от­носительности всех ценностей: «"Освобождая" себя от Бога, от всех абсолютов, от категорических императивов, оно (общество. — Авт.) стало жертвой открытого физического насилия и обмана. Общество достигло крайней точки моральной дегра­дации и сейчас трагически расплачивается за свое безрассудство... Лишая человека всего божественного, чувственное умонастроение, этика и право понизили его до уровня электронно-протонового комплекса и рефлекторного механизма, не имеющего никакой святости... Без... новой абсолютизации и универсализации ценностей общество не сможет избежать этого тупика».''

Социокультурные ценности, которые находят отражение в праве, не исчерпываются вышеперечисленными. Но при этом, как уже от­мечалось, следует различать ценности права (ценности, присущие самому праву: порядок, свобода, ответственность, равенство, спра­ведливость) и ценности в праве, которые отражают интересы и по­требности людей и реализуются при помощи права. Такие ценно­сти являются целью действий управомоченных лиц и выступают в качестве объектов правовых отношений (см. главу XV «Правовые отношения»). Такими объектами могут быть здоровье, достоинство, безопасность, информация, деньги и т. д. Важнейшее значение име­ют такие ценности, как власть и собственность, вокруг которых все­гда вращается «маховик» права. Но особое место среди социокуль-турных правовых ценностей занимают мораль и нравственность.

Право и мораль

Право и мораль тесно взаимосвязаны. Поэтому как их теорети­ческое различение, так и выяснение соотношения этих важных явле­ний социальной жизни представляет собой серьезную научную зада­чу, без решения которой невозможно построить целостную концепцию

⁶ Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 503-504.

Глава V, Право и ценности

права. История правовой мысли показывает, как часто имело место смешение права и морали, их отождествление, обусловленное неже­ланием или неумением данные явления разграничить. Особенно этим злоупотребляли представители естественно-правового направления. Вместе с тем многие предпринимавшиеся в рамках этатистской и социологической юриспруденции попытки установить разграничение по таким критериям, как «внешнее — право, внутреннее — мораль» или «свободное — мораль, принудительное — право», не отражали в полной мере сущность данных феноменов.

Право и мораль, безусловно, родственные явления. При этом следует различать мораль индивидуальную и мораль общественную, именуемую также нравственностью. Мораль, как и право, имеет не государственную, а социально-коммуникативную природу. Как и право, она представляет собой социальную ценность и ориентирует в выборе ценностей. Как и право, система морали включает в себя нормативный элемент и элемент практических отношений. Иными словами, мораль, как и право, имеет коммуникативное измерение.

Мораль начинается с осознания человеком своего отличия от Другого. «Без этого морали нет, без этого осознания человек пребы­вает в невинности, или детстве, т. е. в неведении о морали, о разли­чении добра и зла».⁷

Мораль представляет собой систему принципов интимного (лат. intimus — глубоко личный, внутренний, сокровенный) отноше­ния человека к социальному миру с точки зрения должного. Обя­занность следовать нормам морали не может быть установлена ка­ким-либо внешним авторитетом, например авторитетом государства или общественного мнения. Единственным авторитетным «органом», обязывающим человека следовать моральным императивам, является совесть. Этим объясняется глубина эмоционального переживания моральных ценностей в отличие от преимущественно интеллекту­ального их усмотрения в праве. Главное отличие морали от права состоит в том, что природа морали лишена элемента притязатель­ности, т. е. тех правомочий, которые выражают свободу действий в отношении других субъектов, определяющую их обязанное поведе­ние. Моральное отношение в этом смысле носит односторонний

⁷ Апресян Р. Г. Природа морали // Философские науки. 1991. № 12. С. 61.

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

характер: реализующий моральную норму субъект исполняет свою моральную обязанность перед другим субъектом. При этом смысл как самой нормы морали, так и основанных на ней взаимоотношений субъектов не предполагает возможности принудительно требовать соответствующих действий от обязанного субъекта. Именно в этом заключается специфика моральной коммуникации.

Представляется, что пример, приводимый в свое время Л. И. Пет-ражицким для демонстрации различия между правом и моралью, несмотря на все критические замечания, сделанные в прошлом и настоящем, вполне корректен, действительно, человек, который оказывает материальную помощь нуждающемуся Ивану, очевидно, руководствуется моральной заповедью человеколюбия и в этом смысле исполняет свой моральный долг. При этом данная моральная запо­ведь не наделяет нуждающегося Ивана правом требовать передачи ему 10 рублей: у него нет на это права. Данная норма имеет одно­сторонний характер и целиком подпадает под определение мораль­ной нормы, относится к области морали. В том же случае, если имел место договор с извозчиком о поездке на другой конец города за 10 рублей, то и норма, и отношения, возникающие в этом случае, имеют принципиально иной смысл. Исходя из заключенного до­говора у перевозчика по окончании перевозки возникает право тре­бовать уплаты ему оговоренной суммы, а у клиента — обязанность ее выплатить. Соответственно эти двусторонние коммуникатив­ные отношения являются отношениями правовыми, находятся в сфере права.

Несмотря на существующие между ними различия, нормы права и морали тесно взаимодействуют. Как было отмечено выше, мораль представляет собой систему наиболее общих принципов, определяющих интимное отношение человека к окружающему миру

⁸ Л. И. Петражицкий писал: «Вообразим себе (воспроизведем) и сравним наше психическое состояние в следующих двух случаях:

1) Иван находится в таком положении, что мы считаем своею (нравственною) обязанностью оказать ему помощь, напр., дать взаймы или дать просто 10 рублей.

2) Мы уговорились с извозчиком Петром, что он повезет нас за город и за это получит 10 рублей. Теперь мы приехали, и я считаю себя обязанным уплатить ус­ловленную сумму, или, положим, Петр выиграл у меня в карты или дал мне взаймы 10 рублей, и потому я сознаю свою обязанность уплатить (или возвратить) ему эту сумму» (Петражицкий Л. И. Очерки философии права. Вып. 1. СПб., 1900. С. 12).

Глава V. Право и ценности

с точки зрения должного. В силу этого нормы морали носят уни­версальный характер и приложимы почти к любой деятельности человека, позволяя оценивать ее как моральную или аморальную. Такая моральная оценка уместна и по отношению к праву как сфере социально значимого поведения.

В русской философии права проблема соотношения права и морали (нравственности) являлась одной из главных. Общественное сознание русского общества на протяжении многих веков формиро­валось как этикоцентристское, т. е. такое, в котором вопросы морали, нравственности, веры занимали центральное место. Поэтому в рус­ской правовой мысли усилиями В. С. Соловьева, Е. Н. Трубецкого, Б. А. Кистяковского, А. С. Ященко, И. В. Михайловского, И. А. Ильина и многих других доказывалась неразрывная связь права и морали. Действительно, право как ценностное явление есть одна из форм добра и тем самым подлежит моральной оценке. Только через при­знание ценностного аспекта бытия права и можно показать тесные отношения между правом и моралью (нравственностью).

Однако отсюда вовсе не следует, как в свое время, например, полагал Е. Н. Трубецкой, будто правовые нормы могут быть одно­временно и нормами морали. Норма, запрещающая убийство, есть, несомненно, норма правовая, а не моральная. Мораль определяет прежде всего позитивные обязанности человека, его долг, поэтому запреты в морали возникают как применение моральной нормы к оценке какой-либо ситуации. В подавляющем большинстве случаев мораль осуждает убийство как действие, противоречащее моральным принципам уважения к личности другого человека и заповеди любви к ближнему и соответственно признает моральную оправданность существования такой правовой нормы, которая устанавливает жесткие санкции в отношении правонарушителя. Однако невозможно при помощи правовых норм оценивать моральную ситуацию, так как право не оперирует категориями «хорошо» — «плохо». Таким обра­зом, право основывается па общественной морали (нравственности), но мораль по своей природе не может основываться на праве.

Говоря о соотношении права и морали, необходимо затронуть соотношение правового и морального сознания. Моральное со­знание применительно к праву исполняет функцию признания со­ответствия или несоответствия существующего права нормам морали.

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

Правовое сознание определяет, каким должно быть право для того чтобы соответствовать моральным стандартам. Во многих случаях моральное и правовое сознание настолько переплетены, что разде­лить их практически невозможно.

Принципиальным является и вопрос о ценностном соотношении права и морали. В современной научной литературе высказывается точка зрения о безусловном ценностном приоритете права над мо­ралью, так как мораль, во-первых, бывает слишком разной, а, во-вторых, «моральный путь» есть самый верный путь к произволу и тирании. Так, С. С. Алексеев полагает, что демократическое и тота­литарное общества противостоят друг другу как соответственно пра­вовое и моральное общество.⁹ На это следует заметить, что и «право» (под которым в данном случае понимается закон) бывает разным и далеко не всегда способно вызывать только одобрение. Неодобрение же возникает прежде всего тогда, когда подобное «право» вступает в противоречие с доминирующими в обществе моральными (нрав­ственными) ценностями. Поэтому констатация ценностного прио­ритета морали над правом объясняется тем простым обстоятельством, что «внешнее» правовое поведение невозможно без «внутреннего» морального самоопределения в целях, задачах, методах и границах такого поведения. Правовое поведение невозможно и без его нравственной легитимации обществом.

Известно: все, что законом не запрещено, юридически дозво­лено. Но не все, что юридически дозволено, дозволено морально. Без моральных скреп любая правовая конструкция разрушится, словно карточный домик, ибо в основе любых правовых отношений лежат отношения моральные: признание в других лицах людей, наделенных свободой, достоинством и ответственностью, является «естествен­ной» моральной предпосылкой правовой коммуникации. А если переходить к ценностным (вненаучным) аргументам в подтверждение ценностного приоритета морали (нравственности) над правом, то очевидно, что религиозная мораль (нравственность) ближе к Богу, чем право, ибо Бог заповедал человеку прежде всего любовь, а не правопритязания или судебную тяжбу. Лишь любовь лежит в основе подлинной человеческой коммуникации. Как пишет современный

'Алексеев С. С. Философия права. М., 1998. С. 63.

Глава V. Право и ценности

правовед Г. В. Мальцев, «утрата связи с религией и моралью, как свидетельствует древняя и современная история, губительна для

права».¹⁰

Право связано с моралью и нравственностью прежде всего через обязанность. Дело в том, что субъективное право в психологическом плане «естественно» воспринимается как расширение личности че­ловека за счет возрастания ее возможностей, а обязанность, наобо­рот, — как умаление личности, ее ограничение и обременение. По­этому для исполнения обязанности требуется более сильная и глубокая мотивация, чем для использования права. Без морального обоснования правовой обязанности право будет неминуемо терять свои ком­муникативные возможности и превратится в систему, поддержи­ваемую не внутренним самоопределением субъектов, а исключительно внешними принудительными мерами и соответственно утилитарными мотивами подчинения, например выгодой или невыгодой этого.

Следует иметь в виду, что моралью и правом не исчерпываются нормативные модели взаимоотношений между людьми. Существуют социальные феномены, имеющие сходство как с правом, так и с мо­ралью, и все же иные по своей природе. Среди них необходимо выделить нравы и обыкновения — нравственность в широком смысле слова.

Нравы представляют собой императивные правила внешнего поведения, сложившиеся в конкретном обществе, соблюдение которых поддерживается силой общественного мнения. Они налагают на субъектов определенные обязанности, но не предоставляют никому права требовать их безусловного выполнения. Таковы нормы эти­кета (правила вежливости в общении, правила взаимоотношений между старшими и младшими, между мужчинами и женщинами, правила поведения за столом и т. д.), таковы некоторые обычаи (обычаи гостеприимства и т. д.).

Например, корпоративная норма, запрещающая посещение элитного вечернего заведения в джинсах и без галстука, с точки зрения рассматриваемой в данном курсе концепции права, является нормой

¹⁰ Малышев Г. В. Происхождение и ранние формы права и государства // Про­блемы общей теории права и государства: Учебник для юридических вузов / Под ред. В. С. Нерсесянца. М„ 1999. С. 101.

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

правовой и обладает всеми соответствующими признаками: двусто­ронней предоставительно-обязывающей структурой (запрещает вход в джинсах и без галстука и уполномочивает обслуживающий персонал требовать соблюдения этого правила); является социально оправданной и значимой; имеет принудительный характер, который может не сво­диться к психическому принуждению и предполагает возможность принуждения физического (правомерное насильственное выдворение правонарушителя из заведения). А норма, обязывающая следить за чистотой ногтей, — это норма этикета, и обязанность выглядеть оп­рятным не связана с чьим-либо правом требовать этого от субъекта.

От права нравы отличаются односторонним, обязывающим, характером, а от морали — нетребовательностью к мотивам со­вершения тех или иных действий. С точки зрения нравственности неважно, почему, например, младший по возрасту первым привет­ствует старшего: делает ли он это из чувства искреннего уважения или из желания получить какое-либо поощрение за свое поведение от родителей.

Обыкновения представляют собой повседневные конвенцио­нальные, договорные, правила и стереотипы поведения, сущест­вующие в обществе. Конвенциональные правила имеют широкое распространение в обществе, но получают императивный характер только в случае самообязывания субъекта. Таково, например, обык­новение делать по утрам зарядку. Стереотипы поведения, наоборот, не имеют конвенционального значения, а соблюдаются исключительно в силу привычки, потому что так принято. В то же время это нечто большее, чем индивидуальные и даже семейные привычки, это обык­новения, разделяемые большинством нации. «Под последними имеют в виду принятый стиль одежды (охватывающий возможные вариации моды), способы приветствия, принятый эпистолярный стиль, время еды... чередование блюд (на Западе соленое едят раньше сладкого) и т. д.»."

В любом обществе помимо нравов складывается и доминирую­щая система общественной морали, нравственности в узком смысле слова. Она может носить как религиозный, так и светский характер, но в последнем случае теряет свое онтологическое обоснование,

" Карбоньв Ж. Юридическая социология. М., 1986. С. 155.