Дорнах, 24 декабря 1917 г. 5 страница

Таково вполне обычное католическо-теологическое представление. Вы скажете, что слышно мало речей об этом представлении. Для 19 века было даже хорошо, что говорили об этом мало. Но тем действеннее было это представление у всех тех, кто ещё смог уклониться от импульсов материализма. Трое: инспирирующий Дух, девственная Матерь и Логос или Слово, - Они, несомненно, должны держаться вместе; их следует искать посредством антропософски ориентированной духовной науки. В эти дни я пытался на имагинативном уровне указать на эти вещи при обсуждении перехода от старых мистерий к новым мистериям. Я говорил, что в древних мистериях заходили лишь настолько, что могли почитать в Палладе Афине девственную мудрость. В Палладе Афине тогда имели девственную личность; но эта мудрость в древние времена не порождала Логос.

Характерно то, что, например, гречество, эллинизм остановился на девственной мудрости, однако новое время перешло к Сыну девственной мудрости, к Логосу, Который существует на физическом плане, благодаря своему представительству: человеческому слову, человеческой речи. Ибо это человеческая речь обязательно должна рассматриваться в своей связи с мудростью. Мудрость в земной человеческой жизни реализует себе посредством человеческого мышления. Воздух, который выдыхается через нашу гортань, воздух, который получает конфигурацию благодаря нашей гортани и её движениям, вступает в брак с мудростью, заложенной в наших мыслях. И то, что мы выражаем как содержание, есть инспирирующий дух. Каждый раз, когда вы говорите, сколько бы ни был импульс вашей речи обычен, вы выражаете земное представительство Троичности: мысль в вашей голове, получающий конфигурацию воздух, который проходит через вашу гортань, который вступает в брак, связывается под влиянием духа: для высказывания о чувственном мире посредством восприятия. Это и есть земное представительство Троичности.

То, что должно стоят за этим, - это Божественная духовная Троичность, охватывающая мудрость, которая становится учением для человечества и выражает для него мировое содержание. Антропософски ориентированная духовная наука не может признавать и исповедовать какие-либо земные учреждения, институции, ибо эти земные учреждения со своими запросами развивали бы притязания на власть. Антропософски ориентированная духовная наука серьёзно принимает девственную мировую мудрость. Если человек думает в смысле антропософски ориентированной духовной науки, он видит в том, что является содержанием высказываний этой духовной науки то, что является не просто суммой абстракций, суммой абстрактных представлений, но видит нечто живое, то, что наполняет нас, то, что действительно может наполнить нас импульсами в душе, которые затем становятся словом, учением; не только в школьном смысле, но в том смысле, что эта духовнонаучная мудрость может служить на социальном уровне, как служит на социальном уровне слово, выраженное содержание, которое из сверхчувственных миров вводится в чувственный мир, становясь, тем самым основой наших импульсов; это и есть инспирирующий дух.

Мне хотелось бы сказать: мы ищем Палладу Афину, мы ищем девственную мудрость, девственную мудрость Космоса. Но мы также ищем и Сына, Который происходит от Неё, который выражает себя посредством того, что во всём, что мы делаем или хотим в социальной жизни, эта мудрость содействует нам и даёт нам то, что задаёт направленность для того, что мы хотим и делаем. Тогда мы в земных деяниях, разыгрывающихся на физическом плане, выражаем дух, и даже Святой Дух, Который является сверхчувственным. Отсюда проистекает и то, что наука, которую следует искать в смысле духоведения, должна в некотором смысле носить девственный характер.

Вы, возможно, спросите: а имеет ли это вообще какой-то смысл? Может быть, это просто одни разговоры? – Это имеет весьма значительный, важный, властный смысл. Смысл этот состоит в следующем: человек направляет свои органы чувств на внешний мир; это его задача, для этого он и находится в этом мире. То, что воспринимают органы чувств сами по себе, могут быть лишь наивными, невинными; так воспринимают также и животные, в случае которых нельзя говорить о наличии долга, долженствования или отсутствии его. Но человек должен заходить дальше: он комбинирует то, что видит, что он воспринимает; он комбинирует. Какие обстоятельства возникают при этом комбинировании? На это уже отвечает сегодня физическая наука, но не ученые этой физической науки.

Комбинирующий рассудок, то, что человек измышляет относительно чувственно-воспринимаемых впечатлений, относительно восприятий – есть нечто такое, что поднимается из своего собственного внутреннего мира, даже из подчиненного, зависимого внутреннего мира. Человек чрезвычайно гордится своим головным мозгом, особенно его передними долями. Но перед настоящей наукой передние доли, части головного мозга гораздо менее ценны, чем части, расположенные дальше, позади, ибо эти передние доли головного мозга являются, в сущности, лишь трансформированным обонятельным органом. В смысле физической науки быть умным, означает: будучи человеком, суметь преобразовать обонятельный нерв настолько, чтобы он смог стать хорошим ассоциативным нервом, смог стать инструментом, - если мне позволено употребить такое слово, -инструментом для комбинирования чувственных представлений. Быть умным в смысле материалистической разумности, означает, суметь хорошо перестроить, преобразовать ту часть своего головного мозга, которая у более низких существ, у животных принадлежит носу. Это означает всего лишь - иметь хороший комбинирующий нюх.

Те люди, которые в состоянии здоровым образом нечто ощущать, созерцать, тем или иным образом уже указывали на эти вещи. Ибо вы только представьте себе: если некто здоровым образом ощущает, чувствует нечто, он всё же должен сказать: иметь проницательный ум на физическом плане, означает, в сущности, иметь особенное, перемещенное в человеческое начало разработанное чувство обоняния. Это, в сущности, означает – уметь особым образом вынюхивать вещи в действительном смысле; так что в известном смысле, физическая, возникшая на пути комбинирования наука является результатом человеческого вынюхивания на физическом плане, что следует понимать в буквальном смысле. Сказать, что извлекаемая посредством такого вынюхивания всяческая комбинаторика на атомистические темы, а также полученные на этом пути химические, физические законы и так далее, сказать, что это нечто особо возвышенное, означало бы пройти мимо истины. Это всего лишь результат разработанного чувства обоняния. Оно-то и производит физическую науку. Вы можете в физиологии и анатомии узнать то, чего я теперь касаюсь. Однако этого трансформированного обонянию недостаточно для учёных, чтобы разобраться в последствиях; тут способность к вынюхиванию должна заходить так далеко, чтобы мочь извлекать также и следствия, последствия этого.

Одним их тех, кто здоровым человеческим образом ощущал эти факты, был Гёте. И Гёте сказал нечто исключительно значительное с этой точки зрения. Я на протяжении многих лет указывал различнейшим образом, что Гёте содействовал совершенно иному направлению в исследовании природы, нежели то, которое возникло, начиная с 19 века вплоть до нашего времени. Гёте хотел искоренить из исследования природы нечто, вполне правомерное, оправданное в обычной жизни, но из исследовательской деятельности он хотел это искоренить. Всё снова и снова возвращался он к тому, чтобы искоренить из исследования нечто определенное. То, что он так хотел искоренить - это комбинирование, интерпретация чувственно воспринимаемых фактов. Он хотел, чтобы факты, которые были чувственно восприняты, описывались как феномены в соответствие с их собственной природой; он хотел чувственно воспринимаемые феномены привести к их первичному феномену, прафеномену, но не комбинируя при этом рассудком: что лежит в основе тут или там. Замечательное высказывание, которое освещает всё мировоззрение Гёте, сделал Гёте, сказав: синий цвет неба сам по себе уже является теорией, только не надо ничего искать позади неё.

Чистое созерцание, вот то, что хотел искать Гёте. Рассудок же он хотел использовать только для того, чтобы так сопоставлять феномены, что они сами стали бы высказывать свои тайны. Гёте хотел иметь исследование природы, свободное от гипотез и свободной от умственной рассудочной комбинаторики. Это легло в основу его учения о цвете, хроматики. Порой совсем не понимают, о чём идет речь в этих вещах. Гёте хотел, чтобы комбинирующий рассудок, отказался от комбинирования о чувственных восприятиях, чтобы он избрал иной путь. Иными словами, Гёте хотел человеческий рассудок, комбинирующий рассудок сделать девственным также и относительно исследования природы; он хотел лишить его развращенности, его наличия в качестве всего лишь трансформированного органа обоняния, которое рассудок приобрел по той причине, что подпал грехопадению. Ибо часть грехопадения такова, что её можно переложить в древний период, который я вам часто описывал. Но следствием этого грехопадения стало то, что всё снова и снова при дальнейшем развитии человеческих органов, они получали состояние более углубленное (в материю), чем должны были бы иметь. Так обстояло дело и с комбинирующим рассудком человека, поскольку он, действуя во внешнем физическом, мире подпал грехопадению.

Для внешнего физического мира это вполне правомерно. Этот физический рассудок должен быть связан с трансформированным органом обоняния точно так же, как должны быть связаны для внешнего физического мира физическая сексуальность и размножение. Однако в науке надо искать девственность рассудка. Рассудок оторван от функции, которую он выполняет, если он как чисто трансформированное обоняние комбинирует чувственно воспринимаемые объекты. Синева неба не должна толковаться в смысле физической науки, в смысле ньютоновской физики, о чём можно сегодня прочесть в каждом учебнике физики; нет, синева неба в смысле Гёте сама по себе является теорией. Правильно понимать Гёте - означает в этой области видеть в нём ту индивидуальность, которая хочет всецело действовать в духе, который является также и духом духовной науки. Гёте думал последовательно вплоть до исследования природы. И когда он требовал лишь такой теории в естествознании, которая доходила бы до прафеноменов, которая не комбинировала бы из феноменов всевозможных теорий об атоме, теорий об ионнах, теории электричества, теории гравитации и так далее, - это его требование на самом деле указывает на физическую область, на то, на что и я хотел указать, говоря о Палладе Афине как представительнице мудрости. Но человек в этой области природоведения начнет обращается к Сыну единственно вследствие того, что он оторвет Мать от комбинаторики, и обратиться к созерцанию чистого девственного прафеномена.

Тем самым вы видите, насколько глубокая серьёзность, насколько глубокое значение заключено в том, что можно назвать гётеанизмом. Тем самым я хотел всего лишь указать вам, как, - независимо от всеобщего так называемого образования, - импульсы с другой стороны тоже имели место в 19 столетии. Только давайте будем помнить о них. Тогда мы будем правильно истолковывать требования настоящего времени, и из этих требований создавать правильные импульсы в современности.

Мы живём в катастрофическое время. Но было бы совершенно неправильно, если бы мы стали верить, будто то, что было катастрофическим в Рождество, должно быть катастрофическим и на Пасху. Из нынешней катастрофы может произойти как раз обратное, великие человеческие деяния, если человечество найдёт средства и пути, чтобы научиться у катастрофы и верным образом заглядывать в то, что наступает.

Когда я привожу такие представления, которые, возможно, далеки от мышления некоторых друзей, так это для того, чтобы всё снова и снова указывать на важнейший факт, что человек в наше время должен прилагать усилия, чтобы не работать со старыми удобными понятиями и старыми воззрениями. В наше время он должен стремиться к новым понятиям и новым воззрениям.

Что, собственно, лежит в основе такой тенденции как гётевская? Не обращать комбинирующий рассудок на внешние феномены, но созерцать их в их девственности? В основе лежит то, что если это делают, если не позволяют этому рассудку впасть в грехопадение посредством всевозможной комбинаторике об атомах и группах атомов, о связях атомов, ионов и электронов, и гравитации, и так далее, если не позволяют рассудку смешиваться с внешне чувственным, и строить, тем самым, материалистические теории, тогда этот рассудок обращается на другое, обращается в спиритуальную сторону: и тогда он рождает Сына: духовнонаучное учение, которое, в конце концов, ведет к действительному пониманию человека, к пониманию человека в целом. Я говорил вам в эти дни: лишь до известной границы вела древняя мудрость, мудрость средних веков, мудрость четвертого послеатлантического периода; человек в некотором роде не мыслил вместе с ней. Сегодня мы имеем задачу, исходя из охвата духовных фактов, понимать человека.

Человечество сегодня испытывает страстную жажду по новым понятиям, по новым идеям. Это надо полностью осознать. И если сегодня спрашивают: какие мысли будут наилучшими Рождественскими мыслями? Какие наилучшие плоды принесут они через тридцать три года? – такими будут именно те, что исходят из того, чтобы честно и прямо искать нового понимания мира, нового охвата действительности. Развивается страстное томление по тому, чтобы раскрыть мир в новом смысле; это и есть наилучшая рождественские мысль; не желать оставаться при том, что устарело. Сегодня человечество ещё охватывает такой импульс: оставаться с тем, что уже устарело, поскольку человечество с трудом собирается с силами, которые можно получить из самого, что ни на есть внутреннего в существе души, что может быть получено благодаря устам, губам. Человек сегодня сможет правильно исполнить свою задачу как человека лишь тогда, если он разовьёт волю быть правдивым и честным вплоть до самого центра своего существа, когда он пытается не только раздумывать над древними предметами, но делать содержанием своего сознания и своих поступков то новое, что может быть получено из глубины его существа.

Не следует заходить так далеко в повторении бессмысленных речей, как те политики, которые, чтобы дать путь большим политическим манифестациям в 1917 году, обратились в старому политическому «благовестию» из 1864 года, переписав его почти дословно! При этом не надо особенно много думать, если кто-то, будучи ведущим мировым политиком в 1917 года переписывает слово в слово старые бразильские документы, чтобы выставить их в мир в качестве великого откровения! Не надо, как говорится, заходить слишком далеко, как этот Вудро Блехшмидт (жестянщик), - пардон, я хотел сказать Вильсон, который на самом деле осуществил некий «значительный манифест», который он недавно сфабриковал, переписав буквально слово в слово манифест Императора Бразилии от 1864 года.

Однако необходимо эти вещи, даже если они являются с такими жалкими подробностями, видеть в их подлинном образе. Ибо тогда можно будет сказать: хотелось бы переполниться состраданием к бедному человечеству, которое сегодня всерьёз воспринимает вещи, которые, если их увидеть в истинном свете представляют собой нечто страшное, неправдивое, лживое, что идет через мир. Это сказано не для того, чтобы кого-либо обвинять, чтобы критиковать, но только для того, чтобы пробудить чувство по-настоящему раскрыть глаза, и с раскрытыми глазами смотреть на то, что происходит. Сегодня как нечто великое предлагают то, что достойно лишь смеха. Но надо вглядываться в эти вещи. Если человек разовьёт волю, чтобы вглядываться таким образом, тогда он разовьёт и Рождественские мысли, которые должны будут стать истинными Пасхальными мыслями. Тогда человек, возможно парадоксальным образом скажет: чем больше страданий в современности, тем больший плод могут они принести в будущем. – Однако именно такому времени, как наше, необходимо, чтобы не исполнилось на нём слово поэта о том, как великое время обрело мелкое поколение.

Наше время исполнено страдания. И, тем не менее, оно может оказаться великим, но оно, в некотором смысле, должно обрести людей, у которых есть великие мысли. – Вильсонизм не пройдёт!

ПЯТАЯ ЛЕКЦИЯ