Каково практическое значение норм, определяющих понятие договора государственного займа?

Арбитражная практика использует данные нормы главным образом для того, чтобы подкреплять ими свои выводы о личности заемщиков (публичных образований), а также для того, чтобы обосновывать на них суждения о содержании и природе правоотношений между держателями облигаций и их эмитентами (заемных правоотношений).

Так, ссылаясь на норму п. 1 ст. 817 ГК, арбитражные суды неоднократно подчеркивали, что ответчиками по искам, вытекающим из договоров государственного займа, являются сами выпустившие эти займы государственные и муниципальные образования (Российская Федерация, ее субъекты и муниципальные образования), а не органы, в лице которых эти образования действуют (министерства, департаменты, администрации и прочие учреждения).

Соответственно, требования по таким договорам подлежат удовлетворению за счет всего имущества (казны) соответствующего публично-правового образования, а не только за счет бюджета этого образования на соответствующий финансовый год*(242) и уж тем паче не за счет средств, выделяемых по смете на финансирование соответствующего учреждения*(243).

Норма п. 3 ст. 817 ГК арбитражными судами просто воспроизводится*(244); случаи ее специально-юридического толкования нам неизвестны.

Не является ли нарушением правила п. 4 ст. 817 ГК о недопустимости изменения условий выпущенного в обращение займа перерасчет номинальной стоимости облигаций Государственного внутреннего выигрышного займа 1992 г., производимый согласно постановлению Правительства РФ от 18.09.1997 N 1182?

Нет, не является.

По разъяснению ВС РФ (см. решение от 23.06.1998 N ГКПИ98-143)*(245) постановление Правительства РФ от 18.09.1997 N 1182 "О проведении мероприятий в связи с изменением нарицательной стоимости российских денежных знаков и масштаба цен" (п. 14), а также изданная во исполнение его Инструкция Минфина РФ от 23.12.1997 N 93н разрешают вопрос "...о пересчете номинальной стоимости облигаций государственных займов в связи с изменением нарицательной стоимости российских денежных знаков и никаких изменений в соотношении ее (номинальной стоимости) к измененной нарицательной стоимости российский денежных знаков не вносит, следовательно, не может привести и к нарушению прав держателей облигаций. - По изложенным обстоятельствам сам пересчет номинальной стоимости облигаций государственных займов, проводимый в связи с изменением нарицательной стоимости российских денежных знаков, не может считаться изменением условий выпущенного в обращение займа".

Полагаем, что с этим разъяснением следует согласиться. Если пересчет номинальной стоимости облигаций выпущенного в обращение займа производится в соответствии с общими принципами изменения нарицательной стоимости денежных знаков (а именно так и происходило в случае с облигациями Государственного внутреннего выигрышного займа 1992 г.), т.е. касается любых цен и стоимостей в одинаковой степени (изменения масштаба цен), то действительно, ни о каких нарушениях прав держателей облигаций говорить не приходится.

Напротив, сохранение прежней номинальной стоимости облигаций вопреки деноминации денежных знаков, которые эту стоимость выражают, и было бы тем самым недопустимым изменением условий выпущенного в обращение займа; то, что в конкретном случае (при деноминации 1997 г.) такое изменение шло на пользу держателям облигаций, не свидетельствует о законности таких изменений. Пункт 4 ст. 817 ГК ясно говорит о недопустимости любых изменений условий выпущенного в обращение займа, т.е. не только ухудшающих, но и улучшающих права держателей облигаций.

Не является ли нарушением правила п. 4 ст. 817 ГК о недопустимости изменения условий выпущенного в обращение займа установление нового порядка погашения облигаций постановлением Правительства РФ от 25.08.1998 N 1007?

Верховный Суд РФ разъяснил, что не является.

Действительно, постановлением Правительства РФ от 25.08.1998 N 1007 был утвержден Порядок погашения государственных краткосрочных бескупонных облигаций и облигаций федеральных займов с постоянным и переменным купонным доходом со сроками погашения до 31 декабря 1999 года и выпущенных в обращение до 17 августа 1998 года. Этот Порядок предусматривал условия погашения государственных краткосрочных бескупонных облигаций (ГКО) и облигаций федеральных займов с постоянным и переменным купонным доходом (ОФЗ), отличавшийся от действовавшего прежде. По сути, им вводились ранее отсутствовавшие отсрочки в погашении, а само погашение предлагалось производить не деньгами, а посредством реинвестирования следуемых к выплате денежных средств в другие государственные ценные бумаги или депозитные сертификаты Сберегательного банка РФ. Кроме того, согласно п. 1 Порядка приостанавливались операции купли-продажи погашаемых облигаций вплоть до момента их погашения.

Верховный Суд РФ нашел (см. определения от 04.02.2002 N ГКПИ2001-1803, от 11.04.2002 N КАС02-164), что "оспариваемый заявителями нормативный правовой акт приостановил оборотоспособность ценных бумаг в целях стабилизации финансовой системы РФ. - Решение о механизме погашения государственного внутреннего долга по облигациям перед гражданами нельзя рассматривать как изменение условий выпущенного в обращение займа, поэтому доводы заявителя о несоответствии оспариваемых нормативных актов гражданскому законодательству являются несостоятельными". Кроме того, положения нового Порядка погашения "...адресованы Минфину России и не нарушают прав и охраняемых законом интересов гражданина".

С данным решением можно согласиться лишь в его части, причем весьма незначительной. Именно: с определенными натяжками мы готовы признать законными и обоснованными рассуждения ВС РФ, касающиеся норм Порядка погашения, ограничивающих оборотоспособность ГКО и ОФЗ*(246). Что же касается "механизма погашения", то само по себе подобное словоупотребление еще не является гарантией законности мер, названных подобным образом. Конечно, условие о "механизме погашения долга" к числу существенных условий договора займа как такового не относится; однако речь в данном случае идет не о договоре займа вообще как договорном типе, а о конкретных договорах займа, связавших должника (Российскую Федерацию) и конкретных кредиторов - приобретателей ГКО и ОФЗ. Условия выпуска и обращения данных ценных бумаг предусматривали, в числе других условий, сроки погашения задолженности по таким ценных бумагам, а также способ ее погашения (уплата денежных сумм). Утвержденный Правительством РФ Порядок изменил как условие о сроке, так и условие о способе погашения задолженности по ГКО и ОФЗ, т.е. условия договора облигационного займа, по которым стороны (эмитент-заемщик и его многочисленные заимодавцы - держатели ГКО и ОФЗ) достигли вполне определенного, четко выраженного соглашения. Одностороннее изменение условий обязательства, если только такая возможность прямо не установлена этими условиями, как известно, не допускается (ст. 310 ГК); п. 4 ст. 817 ГК лишь конкретизирует это (общее) правило применительно к обязательствам по договорам государственного займа - обязательствам, одностороннее изменение условий которых, к превеликому сожалению, до недавнего времени было совершенно обычным дело и, увы, до сих пор продолжает оправдываться ВС РФ*(247).

Последний аргумент - о том, что нормы нового Порядка погашения адресованы Минфину, а не гражданам - здесь не анализируется как не имеющий прямого отношения к теме настоящего комментария; полагаем, что в его ракурсе будет вполне достаточным замечание о том, что исполнение Минфином предписаний Порядка, несомненно, приведет к нарушению прав любых держателей ГКО и ОФЗ - не только граждан, но и организаций. Оставить постановление Правительства, утвердившее такой порядок, без обжалования никак невозможно: исполняющий его предписания Минфин России будет обосновывать свои действия ссылками именно на эти нормы Постановления - акта не оспоренного, не признанного незаконным, а следовательно (см. ст. 13 ГК), законного и подлежащего исполнению.