В последних десятилетиях XV в. завершилось османское завоевание Балканского полуострова. Македония, Болгария, Сербия, Греция, Албания, Босния, Герцеговина, Черногория вошли во владения Османской империи. Хорватия, после избрания в 1526 г. австрийского эрцгерцога Фердинанда Габсбурга венгеро-хорватским королем, оказалась в составе трех государств – Австрии, Венеции и Турции. В том же году Дубровницкая (Рагузская) республика на Адриатическом море стала уплачивать султану ежегодную дань – хорадж. Далматинские города-коммуны на Адриатике – Задар, Шибеник, Сплит, Котор и Будва, ряд приморских районов на побережье Пелопоннеса и Албании, а также часть островов на Адриатическом, Ионическом и Средиземном морях продолжали находиться под властью Венеции. В ходе венециано-османских войн XVI–XVIII вв. туркам постепенно переходили балканские владения и острова Венеции. Последняя, к концу XVIII в. удерживала далматинские города, несколько населенных пунктов Пелопоннеса и Албании, Ионические острова. Молдавия и Валахия, расположенные к северу от Дуная, в дунайско-карпат-ском регионе, были вынуждены признать вассалитет султана: первая – в 1476 г., вторая – в 1501 г.
Управление всеми владениями Османской империи осуществлялось из Стамбула (Константинополя), где находился двор султана и Высокая Порта – правительство империи. Гражданскую и военную администрацию на местах возглавляли наместники – беглербеги. Вначале все подвластные Порте земли – Румелия – находились в ведении румелийского беглербега. Позднее беглербег стал называться пашалыком, затем – вилайетом, и их насчитывалось около десяти. В более мелких административных единицах – санджаках и нахиях – управляли низшие османские чиновники, подчиненные соответствующим беглербегам и в целом Порте. Управление вершилось по османским законам и нормам исламского права. Султанская империя возникла в Юго-Восточной Европе и в Азии путем весьма обширных завоеваний иноверческих и ино-этнических территорий, следствием чего было уничтожение таких независимых христианских государств, как Византия, Сербия, Болгария, Босния и др., и превращение покоренных народов этой части европейского континента в подвластное Порте и османскому феодальному классу бесправное население. Отсутствие самостоятельной государственности местного населения означало консервацию самых тяжких форм зависимости и угнетения и средневековых политических структур.
Характерной чертой османского господства являлась дискриминация христиан. Наиболее тяжелым и оскорбительным для них был так называемый «девширме» – налог кровью, – существовавшая с XV по начало XVIII в. практика насильственного изъятия из тех семей, где было несколько сыновей, мальчиков для помещения в специальные военные школы в Стамбуле, Смирне и Адрианополе. Там их обращали в ислам и готовили для службы при дворе и в элитном султанском войске янычаров. Порта проводила политику исламизации и добилась частичного успеха: мусульмане составляли до трети населения ее европейских владений, их анклавы распространились на Боснию и Герцеговину, Болгарию и Македонию, этой веры придерживалось большинство населения Албании. Но основная масса жителей стойко держалась православия. Религия определяла их образ жизни, помогала сохранять язык и культуру, способствовала развитию этнического, а потом и национального самосознания.
С образованием политической структуры султанской империи и ее балканских владений, по своему существу и происхождению враждебной устремлениям населения покоренных стран, появились и черты теократического господства. Османские завоеватели распространяли теократический принцип власти не только на взаимоотношения господствующего народа и покоренных народов, но и отношения в среде иноверных, немусульманских подданных султана. После завоевания балканских земель была введена так называемая система миллетов – религиозных общин. Она укрепляла османскую власть на Балканах, обеспечивая сотрудничество высшего духовенства немусульманских народов с султанским правительством. Представители миллетов, получая определенные привилегии от Порты, разрешение взимать церковные сборы в свою пользу, вести судебные дела единоверцев, выступали в роли не только религиозных, но и светских руководителей своей паствы под эгидой Порты. В тоже время они в какой-то мере поддерживали этногосударственные традиции своих народов, что неоднократно вызывало жестокие репрессии османских властей. Стремясь обеспечить поддержку местного христианского духовенства для обеспечения своего господства, Порта сделала главой первого и самого многочисленного греческого миллета – общины патриарха Константинополя. Последний являлся не только церковным иерархом, но и лицом, облеченным светской властью, отвечавшим за райю (немусульманское население), за уплату податей, выполнение повинностей, за поставки продовольствия в турецкую столицу, содержание дорог и вообще за лояльность православных властей. Внешне это проявлялось в том, что патриарх имел чин двухбунчужного паши (генерал-лейтенанта) и звание визиря, и ему даже полагалась стража из янычар. Высшее греческое духовенство, ставшее полномочным и единственным посредником всех православных жителей Империи в сношениях с Портой, смогло закрепить и свое привилегированное положение в южнославянских землях, где самостоятельные Тырновская (болгарская) и Печская (сербская) патриархия были уничтожены. Лишь после восстановления Сербской патриархии в 1557 г. с разрешения Порты сербские иерархи могли выступать в такой же роли, соперничая с греческими патриархами и католическими клириками. Высшее сербское духовенство играло большую роль в политической жизни страны, а церковная организация – в поддержании национального самосознания и народных традиций (самостоятельная болгарская церковь во главе с экзархом была учреждена только в 1870 г.).
Важную роль в упрочении османской администрации на Балканах играло, наряду с системой миллетов, и сохраненное Стамбулом местное самоуправление покоренного населения – греков, албанцев, южных славян. Полуфеодальная верхушка немусульманских народов, получая от османских властей небольшие налоговые льготы и отдельные привилегии, выполняла их распоряжения по сбору налогов, отряжала крестьян для выполнения государственных повинностей, оказывала содействие посланцам и отрядам Порты. Включение местного самоуправления с систему османской администрации облегчало ведение дел чиновниками Порты, но в то же время создавало и возможности для объединения покоренного населения, для выступлений его против турецкой власти.
Эти особенности османского управления балканскими землями привели к появлению здесь уже в XVI в., а еще в большей мере в XVII в. самостоятельных или полусамостоятельных областей, обычно в горных, малодоступных районах, где местные жители в ходе долгой и упорной борьбы добились фактического упразднения султанской администрации, налоги Порте уплачивались лишь эпизодически, зачастую только в результате карательных походов турок. В таком положении находились черногорские племена, горцы прибрежной области южной Албании – Химары, жители Черногории, округа Мани в Южном Пелопоннесе. Сходных прав и привилегий сумели добиться жители греческих островов Эгейского моря – Наксоса, Тасоса, Пароса, Псары и др. (Эгейские острова находились под особым управлением главнокомандующего морскими силами Османской империи капудан-паши.) В период длительных войн Османской империи с другими державами, особенно в конце XVI – начале XVIII в., эти фактически автономные или полуавтономные области оказывались лишь в номинальной зависимости от Порты. В более позднее время, в связи с ослаблением турецкой военной силы и дезорганизацией административной системы, в Северной Албании (Шкодре – Скутари) с 1756 по 1831 г. правление осуществляла феодальная семья Бушати, а властителем Янинского пашалыка (Южная Албания с примыкающими к ней греческими районами в Фессалии и Эпире) с конца 80-х годов XVIII в. по 1822 г. был Али-паша Тепелен. Эти полунезависимые пашалыки способствовали консолидации албанской общности.
Балканские народы вели постоянную партизанскую борьбу против поработителей: в Болгарии и Сербии происходило движение гайдуков, на далматинском побережье, в Хорватии, – ускоков, в Греции – клефтов. Отряды партизан иногда достигали больших размеров и действовали организованно. Они совершали не только мелкие нападения, но иногда и налеты на крупные города. Живя в лесах и горах, партизаны поддерживали тесные связи с окрестным населением, получали от него постоянную поддержку и помощь.
Вассалы Османской империи – Дунайские княжества и Дубровницкая республика – имели свои политические системы.
Зависимость Молдавии и Валахии, помимо ежегодной дани в имперскую казну и многочисленных подарков султану и его сановникам по случаю мусульманских праздников и торжественных событиях, связанных с назначением на должность, выражалась в участии их войск в османских походах, в содержании турецкой армии во время ее постоев на территории княжеств, в поставке рабочей силы для строительства укреплений, а также продовольствия, в установлении османской торговой монополии (с XVII в.). В знак покорности господари посылали своих сыновей и близких родственников заложниками в Стамбул. Княжества сохранили свою государственность, религиозную и административную автономию. Однако междоусобицы и борьба за власть боярских группировок, прибегающих к помощи извне, позволяли Порте вмешиваться во внутренние дела княжеств и усиливать там свое господство. Султаны утверждали господарей, а к концу XVI в. стали назначать их. Господари платили также за сохранение престола. В результате на практике эта должность становилась объектом купли-продажи и господари часто менялись на престоле. Только за XVI–XVII вв. на валашском престоле сменилось 48 господарей, на молдавском – 50. В связи с появлением в княжествах в XVII в. в среде служилых бояр, выходцев из различных районов Османской империи, начинается проникновение в управление княжествами греков – фанариотов, происходивших из богатого стамбульского квартала Фанар. Ущемление местного боярства обострило борьбу между различными группировками господствующего класса. Порта, поддерживая фанариотов, поощряла эту борьбу, использовала ее для усиления своего влияния в княжествах. С начала XVIII в. и вплоть до 20-х годов XIX в. из среды фанариотов султан назначал господарей Дунайских княжеств.
Молдавский и валашский народы вели упорную борьбу против османских поработителей. Войны Габсбургов с Османами и России с Турцией поддерживали надежды княжеств на освобождение от иноземного ига. Движущими силами в борьбе за независимость были народные массы. Господари, которые временами отваживались на открытую конфронтацию с Портой, находили поддержку в среде мелкого служилого дворянства, выступавшего за укрепление центральной власти в противовес боярам. Боясь объединенных усилий Молдавии и Валахии, султанские власти разжигали противоречия как внутри господствующего класса княжеств, так и между самими княжествами. Борьбу против Порты осложняли и отношения Дунайских княжеств с Польшей (Речью Посполитой), Трансильванией, Габсбургами, предпринимавших попытки подчинить их.
Большое значение для Молдавии и Валахии имела победа России над Турцией в войне 1768–1774 гг. Кючук-Кайнарджий-ский мирный договор 1774 г. расширял автономию княжеств. Он регламентировал выплату дани Порте, ограничивал ее монополию на торговлю с княжествами, ограждал в них православную церковь от вмешательства султанского правительства, запрещал туркам селиться на территории Молдавии и Валахии. Россия получала право выступать «в пользу двух княжеств», защищать их интересы. Русско-турецкое соглашение 1802 г. о статусе Молдавии и Валахии вводило положение, что господари не могли смещаться без одобрения Петербурга. Молдавия и Валахия формально оставались под властью Турции, но фактически были уже под протекторатом России.
Дубровницкая республика сохранила почти неизменные черты сложившегося здесь ранее коммунального строя, связанного с полным засильем местного патрициата (властела, по сербохорватски). Вся государственная власть в республике принадлежала замкнутой касте патрициев, которая препятствовала расширению круга правящих патрицианских семей Дубровника, не говоря уже о жителях окрестных селений и островов. Политическое господство дубровницких нобилей облегчалось весьма благоприятными экономическими условиями, расцветом торговли, усилением дифференциации в сословии пополанов («пучан»). Выделение наиболее зажиточных слоев пополанства привело к созданию новых замкнутых корпораций, отделенных от массы городских жителей, но не получивших доступа к власти.
Политическая структура сословно-представительной монархии Габсбургов и ее южнославянских владений была существенно иной, чем Европейской Турции.
Политика габсбургской централизации закономерно приводила к ограничению традиционных национальных государственно-правовых институтов, к заметному ущемлению сословных привилегий феодальной верхушки в подвластных Австрии землях, что открывало возможности для их онемечивания. Но в Хорватии Вене пришлось идти на уступки местному дворянству. Существовавшая там длительная османская угроза и военное противостояние привели к административному разделу хорватских земель на Гражданскую Хорватию и Военную Границу. Позднее в их состав были включены территории Славонии, освобожденные от турок хорватскими и австрийскими войсками (1699). Военная Граница, включавшая территории на рубеже с султанской империей, находилась под непосредственным управлением австрийских военных властей. В Гражданской Хорватии, которая входила в состав земель венгерской короны, действовали дворянское самоуправление – хорватский собор (представительное собрание), жупанские (областные) скупщины, избиравшие чиновников. Администрацию возглавлял бан, назначавшийся венским двором обычно из местных магнатов. В конце 70-х – начале 80-х годов XVIII в., при императрице Марии Терезии и императоре Иосифе II, хорватская администрация была преобразована. По образцу Венгерского королевства создавался Правительственный совет во главе с баном. Его полномочия передавались в венгерский Правительственный совет, в состав которого вводился представитель от Хорватии и хорватский бан. В Хорватии учреждался также институт императорского комиссара с широкими полномочиями. Официальным языком провозглашался немецкий. Централизаторский курс Габсбургов вызвал оппозицию хорватской знати, ратовавшей за соблюдение традиционных сословных свобод. В 1790 г. хорватский собор передал венгерскому сейму право устанавливать военный налог, выплачиваемый Хорватией, и отказался от собственного права накладывать вето на решение венгерского сейма, касавшиеся внутренних дел Хорватии. Подчинение Гражданской Хорватии и Славонии в административном отношении позволило венгерским правительству и дворянству приступить к последовательной политике мадьяризации.
Венеция в своих южнославянских и греческих приморских районах и островах полностью подчинила местное население в политическом и экономическом отношении. В самостоятельных городских коммунах правительство республики назначало своего правителя-венецианца. Он осуществлял реальную власть в пределах коммуны, участвуя в судебном разбирательстве вместе с выборными из числа местных нобилей, надзирая за обороной города и деятельностью низших чиновников коммуны. Усиливая контроль за своими адриатическими владениями, Венеция создала в конце XVI в. также пост верховного правителя балканских провинций – генерального провидура Далмации и Албании с резиденцией в Задаре; другой ее наместник контролировал греческие колонии. Резко ограничив автономию подчиненных ей далматинских городских коммун, Венеция в то же время была вынуждена допустить сохранение прежних органов местного самоуправления, продолжавших вести городские дела под постоянным контролем венецианских правителей. Недовольство местного населения обостряло борьбу главных сословий – патрициев и пополанов в коммунах. Пополаны стремились добиться участия в Большом совете – Великом вече города, где всем вершили патриции, и уравнения прав пополанских советов с Большим советом. После упорной борьбы во многих коммунах Далмации пополаны все же добились расширения своих политических прав, участия в решении основных городских проблем.
Национальное Возрождение
Мысль об освобождении никогда не удавалось изгнать из сердец балканских народов. Но нужны были особые условия, чтобы из мечтаний, запечатленных в песнях и балладах, из стихийных восстаний они переросли в целостное движение. Наполеоновская эпопея, захватившая отдельные области юго-востока континента, послужила генератором освободительного движения и разработки программ воссоздания национальных государств.
К концу XVIII в. военно-ленная система Османской империи перестала отвечать требованиям времени. Экономика Турции, направленная на поддержание и развитие мощной военной машины, способной охранять границы империи, не только не развивалась, но и находилась в состоянии кризиса. Это выражалось в появлении новых форм собственности, расцвете откупной системы и ростовщичества, не соответствующих основным государственным принципам Порты – жесткой централизации и контролю за собственностью на землю. В политическом плане кризис власти вылился в рост сепаратистского движения внутри империи, когда мятежные паши выступали с оружием в руках против власти султана. В конце XVIII – первой половине XIX в. такие выступления сотрясают Албанию, Боснию, Герцеговину и даже центр империи – Румелийский вилайет. Особую опасность для Стамбула представлял реформированный янычарский корпус и бездействующие в перерывах между войнами башибузуки. Те и другие использовались местными феодалами, были легки на подъем и отважны в бою. Ситуация осложнялась падением военной мощи империи, поражениями в войнах. Военные поражения способствовали углублению кризисных явлений, подтачивавших основы режима. Вместе с победами исчезла и добыча, будь то через обогащаемую войной казну, будь то в виде примитивного грабежа. Сипахи (военно-служилое сословие) утрачивали интерес к службе и обращались к делам хозяйственным; доход от имения становился первоосновой их существования; росло стремление превратить свое условное держание в частное владение (чифтлик) и усилить эксплуатацию крестьян. Беспощадные янычары превратились в торгово-ремесленное сословие. В 1770 г. в битве при Кагуле 17-тысячный корпус генерала П.А. Румянцева обратил в бегство 150-тысячное войско великого визиря. В последней четверти XVIII в. в мирные договоры Турции с воевавшими с ней европейскими государствами стали включаться пункты, касающиеся положения подвластного Порте христианского населения Балканского полуострова. Так в текст Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г. было внесено право России защищать интересы православного населения султанской империи, а по Систовскому миру 1791 г., знаменовавшему победное окончание войны России с Австрией против Турции, предусматривалось проведение реформ в пограничном с монархией Габсбургов Белградском пашалыке.
Белградский пашалык не случайно стал центром воссоздания сербского государства и первой славянской территорией Османской империи, получившей автономию. Несколько факторов обусловили специфическое развитие этого одного из наиболее беспокойных пашалыков Порты. Прежде всего, его географическое положение на границе с Австрией. На австрийском берегу пограничных рек Дуная и Савы (современная Воеводина) компактно проживало с конца XVIII в. переселившееся из Центральной Сербии сербское население. Австрийские сербы обладали согласно ряду рескриптов австрийских монархов определенными национально-церковными автономными правами. Прямые контакты с соплеменниками в Австрии ускорили процесс формирования национального самосознания сербов Белградского пашалыка. Второй особенностью пашалыка являлась его этническая однородность – абсолютное большинство населения составляли православные сербы, мусульмане же (как турки, так и представители других национальностей) проживали в основном в крепостях и городках. Однородной была и социальная структура сербского общества. Сербское население пашалыка составляли крестьяне, причем процесс дифференциации на селе был очень слабым. Третьим фактором, обусловившим исключительную роль Белградского пашалыка в создании сербской государственности, был внешний, а именно активное вмешательство Австрии и России в борьбу сербов. По условиям Систовского мира пашалык получил значительные привилегии, оформленные специальными фирманами султана в 1793–1794 гг. Было упорядочено налогообложение, установлен фиксированный размер денежной дани на весь пашалык, разрешено строительство церквей, введены элементы местного самоуправления, определены права и обязанности кнезов (выборные от нескольких сел сельские старейшины) и, наконец, запрещено проживание на территории пашалыка янычаров. Последнее было очень актуальным решением для конца XVIII в., ибо в то время янычарская вольница опустошала непосильными налогами и прямыми грабежами села по всему Балканскому полуострову. Взамен полученных привилегий сербы обязывались нести пограничную стражу, что означало создание отрядов милиции и право ношения оружия, хотя вся остальная райя этого права не имела, поскольку служба в армии являлась почетной обязанностью только «правоверных».
В феврале 1804 г. вспыхнуло Первое сербское восстание. Оно началось со стихийного протеста сербских старейшин против произвола мятежных янычарских военачальников, захвативших пашалык в 1802 г. и полностью игнорировавших данные султаном привилегии сербам. Янычары установили свои нормы поборов, откровенно грабили население, упразднили местное самоуправление, отказывались выполнять распоряжения султана и убили назначенного им пашу. После резни, устроенной янычарами в конце 1804 г. и направленной на истребление вождей возможного сопротивления, сербские представители собрались в местечке Орашац на скупщину (народное собрание), где решили начать вооруженную борьбу против янычар.
Они избрали своим верховным вождем имевшего опыт военной службы в австрийской армии Георгия Петровича, по прозвищу Карагеоргий (1768–1817). Скупщина объявила о начале восстания, которое охватило весь пашалык и продолжалось 9 лет.
На первом этапе восстания (зима – весна 1804 г.) вопрос стоял фактически лишь об изгнании янычар из пашалыка и возвращении дарованных привилегий. На этом этапе повстанцы были вполне легитимны по отношению к султанскому правительству и фактически выступали на его стороне против мятежных янычарских военачальников. Но уже летом – осенью 1804 г. начинается второй этап восстания, продолжающийся до 1807 г., когда оно перерастает во всенародную вооруженную борьбу под лозунгами широкой политической автономии и изменения налоговой системы. С августа 1805 г. повстанцы начинают сражения с армией султана. На этом этапе они вступают в контакт с Россией и ведут переговоры о русском покровительстве и помощи сербам. С начавшейся в 1806 г. русско-турецкой войной наступает третий этап восстания, уже под лозунгом создания независимого от Порты государства во главе с наследственной сербской династией. Повстанцы ведут боевые действия совместно с русской армией, воюющей на Балканском театре. Восставшие захватывают Белград, одерживают ряд побед над султанскими войсками, но терпят и поражения. Страшным свидетельством жестокой расправы с повстанцами летом 1809 г. у местечка Чегры стала сооруженная здесь турками башня из черепов погибших в бою сербов. В этот период появляются первые институты государственной власти в Сербии. Создается правительство из шести министров (Правительствующий совет). В 1811 г. на скупщине в Белграде Карагеоргий провозглашается наследственным правителем и верховным вождем сербского народа. В 1812 г. Россия подписала с Турцией мир, включив в Бухарестский договор статью об амнистии повстанцев и признания автономии Сербского княжества. Но эта статья не была выполнена Портой. Воспользовавшись тем, что Россия была занята войной с Наполеоном, турецкие войска жестоко подавили восстание, в сентябре 1813 г. заняли Белград и, объявив джихад, расправились с повстанцами.
Участник Первого сербского восстания Милош Обренович (1780–1860) вскоре возглавил Второе сербское восстание – (весна – лето 1815 г.). Его успешный ход заставил турок пойти на переговоры с повстанцами и удовлетворить часть их требований. На протяжении последующих 15 лет Милош вел переговоры с Портой и при поддержке России стал первым сербским правителем, официально признанным султаном и основателем правящей в Сербии династии Обреновичей. Два крестьянина – вожди сербских восстаний Карагеоргий и Милош Обренович – явились родоначальниками двух династий на сербском престоле – Карагеоргиевичей и Обреновичей, сменявших друг друга в ходе ожесточенной борьбы с 1833 по 1903 г. В 1830–1833 гг. на основании договоренностей с Петербургом султан издал фирманы, предоставляющие Сербии (в границах Белградского пашалыка) автономию, а Милош Обренович был провозглашен наследственным сербским правителем – князем. С этого времени Белград стал добиваться от Порты расширения автономии и приступил к разработке стратегии и тактики борьбы за полную независимость и расширение границ.
В 1833 г. автономное княжество Сербия, входившее в состав Османской империи и обязанное платить дань султану, вступило на путь государственного строительства. Задача осложнялась не только тем, что за 400 лет турецкого владычества утратились традиции национальной государственности, но и отсутствовала национальная интеллектуальная и культурная элита. Сербское общество составляли крестьяне. Не было ни национального дворянства, истребленного еще в ходе турецкого завоевания, ни даже цехового ремесленного сословия. И все же, за сравнительно короткий период, к началу ХХ в., в Сербии были созданы все необходимые атрибуты европейского государства: правительство, парламент, армия, полиция, банки, система медицинского обслуживания, широкая сеть просветительских учреждений от начальных школ до университета, учреждения культуры и искусства, инфраструктура, включающая сеть железных дорог. Быстрыми темпами формировался новый класс-страта – чиновничество. Эта необходимая составная часть государственного аппарата наделяется в Сербии особыми привилегиями и становится мощной опорой режима. Одновременно шел процесс формирования интеллигенции, которая создала первые сербские политические партии, определила направления сербской дипломатии, заложила основы развития сербской литературы и искусства. Вместе с тем патриархальный, крестьянский тип общества, общая экономическая отсталость страны наложили отпечаток и на характер власти, и на все стороны государственного развития.
Отличительной чертой политической жизни в Сербии была непрерывная борьба за власть. С одной стороны, это противоборство династий Обреновичей и Карагеоргиевичей, которые попеременно захватывали престол и изгоняли соперников из страны. С другой – это борьба различных кругов сербского общества за ограничение власти князя. Формально Сербское княжество оставалось конституционной монархией, но фактически авторитарный режим сменялся в Сербии олигархическим.
Главная задача, стоявшая перед сербским обществом – стремление к объединению всех сербских земель и достижение полной государственной независимости – получила в 1844 г. вид официальной государственной программы. Составленная с помощью лидеров польской эмиграции, эмиссары которой приезжали в Сербию из Франции, программа, получившая название «Начертание», до 1918 г. была основой внешнеполитической концепции Сербии. Документ был секретным и содержал план создания сильного и обширного государства Великая Сербия. По мнению одного из создателей программы Илии Гарашанина, долгие годы руководившего внешней политикой Сербии, к Сербскому княжеству следовало присоединить прежде всего Боснию и Герцеговину, добиться выхода к морю. Для реализации этого плана велись переговоры с Черногорией о возможности объединения ее с Сербией. Планировалось поднять общебалканское анти-турецкое восстание и заручиться поддержкой великих держав. «Начертание» определяло и приоритеты внутренней политики, среди которых главным явилось создание современной хорошо вооруженной армии.
В 1866–1868 гг. Сербия становится центром подготовки и создания блока анти-турецких сил на Балканах – Балканского союза. Были подписаны секретные договоры с Грецией, Черногорией, Румынией, проведены переговоры с лидерами хорватских и болгарских национально-освободительных организаций, развернута широкая сеть агентов, готовящих восстание в Боснии, Герцеговине и Старой Сербии (исторической области, включавшей бассейн рек Южная Морава, Нишава, Лим и район Косово, где, наряду с сербским, проживало болгарское, македонское, албанское население). Задачей Балканского союза стало совместное выступление против Турции, освобождение Балканского полуострова и раздел его территории между союзниками. Но эта задача осуществлена не была, так как весной 1868 г. лидер Балканского союза князь Михаил Обренович был убит в Белграде заговорщиками.
Освободительная борьба греческого населения приобрела в конце XVII – начале XIX в. новое политическое и социально-экономическое содержание. Если часть верхушки греческого общества (фанариоты, Константинопольская патриархия и высшее греческое духовенство) вписалась в османскую иерархию, то богатая и просвещенная торгово-мореходная среда являлась одним из генераторов освободительных идей. Значительна при этом была роль греческой диаспоры, проживавшей в других странах, в частности, в крупных портовых городах. В 1797 г. К. Ригас издал в Вене брошюру «Новое политическое правление». В ней содержался призыв к братству балканских народов, к установлению равенства христиан и мусульман, к их совместной борьбе против Османской империи и излагался план создания Греческой республики. Ригас написал широко распространившиеся в Греции боевые гимны и «греческую марсельезу». Освободительный замысел Ригаса стал известен австрийской полиции. Греческого просветителя и революционера вместе с его сподвижниками выдали Порте, и они были казнены. В 1814 г. в Одессе проживавшие там греки создали тайное «Фелики этерия» («Дружеское общество»), которое поставило целью освобождение Греции и вербовало сторонников не только на родине, но и среди многочисленной диаспоры. В 1820 г. общество возглавил генерал русской службы А. Ипсиланти, выходец из знатной фанариотской семьи. (Его отец занимал одно время валашский престол, за содействие русской армии в 1806–1812 гг. ему грозила казнь, и он вместе с семьей бежал в Россию.) Очевидно, давние связи с Дунайскими княжествами, наличие там многочисленной и влиятельной греческой колонии побудили Ипсиланти начать восстание со вторжения в Молдавию, откуда он надеялся переправиться в Грецию. В марте 1821 г. возглавляемый им отряд, перейдя через Прут, вступил на территорию Молдавии. Экспедиция потерпела неудачу и сам Ипсиланти, бежавший в австрийские пределы, где был брошен в тюрьму (освобожден в 1827 г. под нажимом России).
Высеченная Ипсиланти искра вспыхнула пламенем национально-освободительной войны в Греции, начавшаяся в апреле 1821 г. и вскоре охватившая ее континентальную и островные части. В январе следующего года делегаты из всех областей съехались в Эпидавр, провозгласили себя Национальным собранием и приняли декларацию о независимости и конституционный акт: страна объявлялась республикой во главе с президентом, провозглашалась защита личности и собственности, декларировались гражданские свободы. Вторжение отборной османской армии в Пелопоннес было отбито. Но тут в лагере повстанцев начались раздоры. Движение было глубоко расчленено по социальному составу: его основную массу, взявшуюся за оружие, составляли крестьяне; во главе встали высокообразованные представители элиты, крупные землевладельцы – кодзабасы и богатые судовладельцы, оттеснившие скромных купцов и приказчиков, основателей «Фелики этерии». Важную роль играли капитаны клефтов и арматолов, своего рода вольных стрелков, не чуравшихся грабежей и разбоя. Характерно, что в эпидаврском «органическом статусе» вопрос об избирательном праве обходился молчанием, ибо оно определяло степень демократизма будущего государства, и тут согласия не существовало. Конфликты между кодзабасами и судовладельцами, соперничество и интриги тщеславных капитанов привели к двум гражданским войнам, сильно ослабившим движение. А султану Махмуду II удалось привлечь на свою сторону правителя Египта Мухаммеда Али, и в феврале 1825 г. египетские войска высадились на Пелопоннесе. В апреле 1826 г. турецко-египетские войска захватили важный опорный пункт Месолонгион, в июле 1827 г. пали Афины. Положение греков стало отчаянным. Их спасла могучая поддержка извне – в марте 1828 г. Россия объявила войну Турции. Адрианопольский мирный договор 1829 г. предусматривал признание Портой широкой автономии Греции. Однако греки не желали мириться с сохранением даже формальной зависимости от Турции. В 1830 г. при поддержке России, Великобритании и Франции была официально провозглашена независимость Греции, которая стала первой страной Юго-Восточной Европы ее завоевавшей. В состав греческого государства вошла территория на юге Балканского полуострова, но большая часть греческих земель по-прежнему находилась в пределах Османской империи. Те же три державы – «покровительницы» навязали Греции монархический строй и «рекомендовали» на ее престол юного баварского принца Оттона Виттельсбаха; его коронация (он прибыл в Афины на британском корабле с трехтысячным отрядом баварцев) состоялась в 1832 г.
30-40-е годы XIX в. прошли в Греции под знаком становления государственности. Тяжелые неудачи на последних этапах национально-освободительной войны убедили ее руководителей, что без прочной опоры на великие державы движение обречено на провал. Им пришлось умерить свою программу, отказаться от объединения всех этнических земель, расстаться с республиканскими мечтаниями. В греческом обществе образовались три партии – «английская», «французская» и «русская». Возмужав, Оттон стал проявлять склонность к личной власти. Во главе управления и армии встали привезенные Оттоном с родины баварцы, не знавших и не желавших считаться ни с местными условиями, ни традициями. Недовольство общественности подогревалось упорным нежеланием католика-монарха перейти в православие. Самоуправство короля, «баварское правление», высокие налоги вызвали в 1843 г. восстание афинского гарнизона, поддержанного народом и национальной буржуазией. Восстание, проходившее под лозунгом устранения министров-баварцев и демократизации государственного строя, увенчалось успехом: министры получили отставку, баварские полки отправлены на родину, Национальное собрание приняло Конституцию, установившую двухпалатный парламент, цензовую избирательную систему и ответственность министров перед парламентом. Экономическая разруха, тяжесть налогового обложения, отсутствие демократических свобод, пренебрежения Оттона даже умеренной Конституцией 1844 г. – все это послужило причиной, вспыхнувшей в 1862 г. революции. Восстание армейских гарнизонов склонило чашу весов на ее сторону, Оттона низложили с престола, и он покинул страну. Новым королем Национальное собрание избрало датского принца Вильгельма Глюксбурга, вступившего на престол под именем Георгиоса I (1863–1913). Принятая в 1864 г. новая Конституция ввела в стране всеобщее избирательное право для мужчин и однопалатный парламент, провозгласила основные демократические права населения. Существенные изменения коснулись и территориально-административного управления, так как были расширены права местного самоуправления, действовавшего на основе Кодекса Наполеона.
Принятие Конституции 1864 г. означало окончание целого периода новогреческой истории, главными этапами которого были национально-освободительная Война за независимость страны и становление политической структуры нового государства от президентской республики к абсолютистской, а затем и конституционной монархии. Внутриполитическая ситуация в стране продолжала характеризоваться обостренной борьбой между различными кланами и региональными группами, а во внешней политике сохранялись нерешенные вопросы, главным из которых являлось освобождение оставшихся под владычеством Османской империи греков и национальных греческих территорий. Во многом симптоматичным на этом фоне выглядело провозглашение Георгиоса I не «королем Греции», а «королем греков», дававшее основание полагать, что число подданных греческого монарха не ограничивается жителями страны, а включает и тех греков, которые проживают за пределами королевства и являются гражданами других (прежде всего Османской империи) государств.
Еще в 1844 г. в парламентской речи видного политического деятеля И. Коллетиса была впервые сформулирована «Мегали (Великая) идея»: королевство – лишь малая и самая бедная часть Греции; Греция – везде, где живут греки. Исходной точкой ее служило вполне понятное и исторически оправданное желание государственного объединения всех греков. Но «мегалисты» на этом не останавливались, а, апеллируя к истории, посягали на территории с уже давно смешанным, а то и чужеродным по преимуществу населением. Крымская война 18531856 гг. воодушевила греческое общество. Весть о Синопской победе русского флота над турецким была воспринята в Афинах как национальный праздник, а в Эпире, находящемся в османских пределах, началось широкомасштабное восстание. Король Оттон мечтал о лаврах крестоносца и готовился лично возглавить поход своей армии. Реакция Франции и Великобритании была быстрой и жесткой: их эскадры блокировали берега Эллады, а десант высадился недалеко от греческой столицы. Правительство королевства вынуждено было отступить. Англо-французские оккупанты покинули страну лишь в 1857 г., после того как английский и французский кабинеты навязали Греции международный контроль над ее финансами. В 1863 г. Великобритания передала Греции находившиеся с 1815 г. под ее управлением Ионические острова. (На островах росло движение за присоединение к Греции, что вынудило англичан пойти на такой шаг; за эту уступку в Лондоне потребовали от Афин возведения на греческий престол своего ставленника Вильгельма Глюксбурга.) Но вопрос об объединении национальных земель продолжал оставаться самым жгучим. Восстание греков острова Крита в 1866 г. не увенчалось объединением его с Грецией; христиане – островитяне добились от Порты лишь права на ограниченное самоуправление.
В судьбах Молдавии и Валахии большую роль сыграл Адрианопольский мир 1829 г. Он принес им значительное укрепление и расширение автономии: прекратился «фанариотский» период в истории Дунайских княжеств. Господарство становилось пожизненным, трон занимали только местные уроженцы; смещать их можно было лишь за тяжкие преступления и с санкции российского правительства. Турецкие крепости подлежали срытию, а мусульманское население – выселению за Дунай. Ряд статей договора создавал благоприятные условия для развития экономики Молдавии и Валахии – вместо многочисленных платежей вводилась твердо зафиксированная дань; торговля княжеств с другими странами больше не ограничивалась, разрешалось свободное судоходство по Дунаю и Черному морю. Султан отказывался от вмешательства во внутренние дела княжеств и заранее давал согласие на реформы в них.
В 1829–1834 гг. верховным правителем Молдавии и Валахии (обоих княжеств) – председателем боярских советов – был назначен государственный деятель России, просвещенный вельможа П.Д. Киселев. Русской администрации пришлось преодолевать последствия военной разрухи, бороться с эпидемией чумы. Произошла отмена внутренних таможен, введена свобода торговли с зарубежьем, воссозданы, после более чем столетнего перерыва, национальные вооруженные силы, приняты почти идентичные для двух княжеств «Органические регламенты». Регламенты представляли собой конституционные акты, определявшие государственный и административный строй, правопорядок, аграрные отношения и положение разных классов в обществе. По ним вводился принцип разделения властей, учреждались министерства, прокуратура и адвокатура, полиция, ранее содержавшая себя сама за счет поборов с населения, переводилась на жалованье, провозглашалось право купечества на предпринимательство. Несмотря на сохранение феодальных основ, упорядочение государственного строя и проведение реформ привели в 30-40-х годах к быстрому экономическому, социальному и культурному прогрессу в княжествах. Политическая жизнь протекала бурно, хотя в нее вовлекался лишь малый процент грамотных жителей. Ссорились все со всеми: господари – с крупным боярством, последние – с мелким, зарождавшееся демократическое движение выступало против боярской привилегии на власть и освобождение от налогов. Посаженные на престолы по соглашению между Стамбулом и Петербургом господари осуществляли управление в интересах окружавшей их камарильи, раздавая теплые местечки в органах власти, закрывая глаза на взяточничество и произвол и лихоимствуя сами. Поскольку российское самодержавие опиралось в княжествах на консервативное боярство и господарей, оппозиция приняла политический характер, ее стали называть «национальной партией», видеть в ней радетеля государственных интересов, а царизм рассматривать как своего рода гаранта полуфеодальных прогнивших устоев, режима привилегий и злоупотреблений. Хозяйственный подъем не мог быть длительным на «боярской основе»; надежда на проведение буржуазных реформ силами крупных феодалов оказалась утопической. Восторженно принятые «Органические регламенты» превратились в объект резкой критики. Киселева при его отъезде из Бухареста провожала восторженная толпа, а через 10 лет на официальную Россию стали смотреть как на злейшего врага. В отличие от России, Франция – «латинская сестра» – пользовалась ореолом светоча просвещения, сокровищницы прогрессивных идей, и интеллигенция надеялась на ее поддержку в решении национальных задач.
Молдавия и еще в большей степени Валахия оказались в зоне европейской революции 1848 г. В Молдавии анти-правительственная оппозиция проявилась на собрании 8 апреля 1848 г. в ясской гостинице «Петербург». Оно приняло «Петицию-прокламацию» с призывом к соблюдению «Органического регламента», гарантии неприкосновенности личности, к отмене телесных наказаний и цензуры, к созданию ответственного министерства. Документ отражал неоднородность взглядов собравшихся, о чем говорили такие несовместимые пункты, как верность «регламенту», что отражало мнение боярства, и требование ответственного министерства. В июле в княжество вошли русские войска и движение было подавлено в зародыше. В Валахии еще в 1843 г. появилось тайное общество «Фрэцие» («Братство»), одним из организаторов которого стал революционный демократ Н. Бэлческу. Общество выдвинуло лозунги ликвидации феодальных привилегий, наделения крестьян землей за выкуп, национального освобождения и демократизации государственного и общественного строя. Весной 1848 г. «Фрэцие» возобновило свою деятельность. Был учрежден исполнительный комитет, на который возлагалось руководство революционным движением. В ряд уездов были направлены его представители для подготовки там при содействии воинских частей анти-правительственных выступлений. 21 июня в селении Ислаз перед толпой крестьян и выстроившейся ротой солдат была зачитана программа (Ислазская прокламация), предусматривавшая административную и законодательную самостоятельность, равенство граждан перед законом, отмену титулов и рангов (ликвидацию боярства), свободу слова, собраний и печати, образование ответственного министерства, введение прогрессивного подоходного налога, бесплатное обучение детей до 12 лет, «прямые, свободные и широкие выборы». Господарь должен был избираться на пять лет и превращался, по сути дела, в президента республики. Через два дня поднялось население Бухареста. Перепуганный господарь покинул страну. Сформированное временное правительство оказалось умеренным по своему составу. Большинство его членов помышляло не о дальнейшем развитии революции, а о том, чтобы ввести ее в рамки «законности и порядка» и достичь соглашения с консервативными кругами. Иллюзии насчет будто бы наступившего братства быстро развеялись. Правительство оказалось неспособным решить единственно волновавший большинство населения вопрос – аграрный. Боярское происхождение министров, тесные связи торговцев с крупной земельной собственностью, нежелание посягать на «священную и неприкосновенную» обрекали правительство на беспомощность; оно просило «братьев-крестьян» набраться терпения, а «братьев-помещиков» расстаться с частью своих земель. Призыв немногих революционеров во главе с Бэлческу «не медлить» отклика не встретил; социальная база революции сузилась. Осенью 1848 г. в княжество вошли турецкие, а затем и русские войска. Валашская республика прекратила свое существование. В 1849 г. Россия и Турция заключили Балта-Лиманскую конвенцию, назначив в Молдавии и Валахию новых господарей и восстановив действие «Органических регламентов», – иными словами, попытались продлить жизнь полуфеодального строя.
После трагических уроков 1848 г. в обоих княжествах широко распространилось стремление к их объединению, унии, и образованию Румынского государства: легкая расправа над двумя слабыми странами приводила к мысли, что в объединенной Румынии народ обретет силы для отпора и внешней и внутренней реакции, а также перспективу движения вперед. Условия для создания единого государства созрели после Крымской войны. Унионистов поддерживали, руководствуясь совершенно разными соображениями Франция и Россия. Это во многом способствовало успеху унионистского движения, включавшего в свой состав представителей различных социальных групп (противниками объединения являлись консервативно настроенные крупные землевладельцы, опасавшиеся, что любые реформы затронут их интересы).
В 1859–1862 гг. произошло объединение Валахии и Молдовы в Румынское княжество, остававшееся официально под сюзеренитетом султана. Первым господарем Румынии стал Александр Куза, человек широкого кругозора и сторонник реформ. При нем было ликвидировано монастырское землевладение, осуществлена умеренная аграрная реформа; крестьяне за выкуп получали на правах частной собственности участки земли. На французский манер была реорганизована правовая и административная системы, заложены основы университетского образования, завершен перевод румынского языка с исторически сложившегося славянского алфавита (кириллицы) на латинский, усилена армия. Но правление Кузы оказалось недолгим. Реформы обходились дорого, многочисленное чиновничество обирало население, помещики выражали недовольство «излишествами» в проведении земельного закона. Радикалы осуждали склонность князя к режиму личной власти и начавшиеся гонения на оппозиционную печать. Общие цели борьбы за влияние и власть в государстве сплотили на время представителей различных политических группировок – от консерваторов-помещиков до мелкобуржуазных радикалов. В 1866 г. усилиями этой коалиции (у современников она получила название «чудовищной» – настолько противоестественным представлялся им этот альянс) Куза был свергнут. «Чудовищная коалиция» поспешила узаконить переворот. Кандидатуру на престол нашли в лице немецкого принца Карла Гогенцоллерна-Зигма-рингена. В стране установилась наследственная монархия, вокруг которой сплотились помещичье-буржуазные круги. Принятые конституционные и прочие законодательные положения (заимствованные у лучших европейских образцов) не соответствовали социальным, экономическим и государственно-политическим реалиям и оставались на бумаге. До Первой мировой войны ни один крестьянин, ни один рабочий не переступал порога парламента, власти всегда обеспечивали большинство в нем правительству, назначенному монархом, а жандармерия следила, чтобы осечки на выборах не произошло.
Черногория на всем протяжении турецкого господства на Балканах находилась в особом положении. Эта маленькая горная страна, при полном отсутствии городов и четко определенных границ, фактически никогда не признавала власти завоевателей. Взимание ими податей в Черногории производилось только в форме изредка проводимых турками военных экзекуций. В условиях изоляции от внешнего мира здесь сложилось полутеократическое православное государство во главе с митрополитами, резиденцией которых был Цетинский монастырь. Со времен Петра I установились контакты с Россией, откуда шла материальная помощь, включая денежную субсидию; с конца XVIII в. Россия почти ежегодно снабжала Черногорию хлебом. Политической программой черногорских правителей являлось приобретение плодородных земель в долинах Герцеговины, в районе Скадарского озера и выхода к Адриатическому морю, наряду с получением официальной независимости.
Национальные задачи Черногории требовали консолидации всех сил, а страна постоянно находилась в состоянии межплеменной вражды. Еще владыка Данило Негош (1697–1735), основатель династии Петровичей Негошей, проводил политику укрепления единства Черногории. Важные реформы, способствующие централизации управления, были проведены во время правлений Петра I Негоша (1782–1830) и Петра II Негоша (1830–1851). Данило Петрович не захотел принять монашество, стал светским правителем и в 1852 г. провозгласил себя князем Черногории. Он ввел подоходный налог, таможенные пошлины, принял новый кодекс законов. «Законник князя Данилы» декларировал равенство всех черногорцев перед законом, определял права и обязанности князя и других должностных лиц, регулировал семейные и имущественные отношения. Законник, составленный в соответствии с европейскими нормами буржуазного права, был важным инструментом для проведения политики централизации и стабилизации. Князь Данило также стремился к расширению черногорских территорий. В результате успешных боевых действий черногорцев против турок в 1858 г. было проведено черногорско-турецкое разграничение, которое увеличило территорию княжества. Наследовавший после смерти князя Данилы (1860) престол Никола Петрович Негош направил главные усилия на приобретение Черногорией независимости. Эту задачу он стремился решать совместно с Сербией. Черногория в 1867 г. присоединилась к Балканскому союзу и участвовала в выработке плана совместных боевых действий. Князь Никола претендовал на лидерство в союзе и даже рассчитывал занять престол объединенного сербо-черногорского государства.
Территории Хорватии в конце XVIII – начале XIX в. переходили из рук Австрии в руки Франции и обратно. В 1797 г. в результате итальянского похода Наполеона Бонапарта Венецианская республика прекратила свое существование и ее южнославянские владения в Далмации и Истрии попали под власть Австрии. В 1805 г. они отошли Франции, а с 1809 по 1813 г. являлись составной частью созданных Наполеоном Иллирийских провинций. В 1815 г. все хорватские земли (за исключением небольшой части так называемой Турецкой Хорватии, входившей в Боснийский вилайет) были окончательно закреплены за монархией Габсбургов. Подчинялись они разным имперским центрам. Гражданская Хорватия и Славония входили в Венгерское королевство, а Далмация (включая бывшие адриатические города-коммуны Дубровник, Задар, Шибенек, Сплит, Котор и Будва с романским, романизированным и славянским населением) и Истрия с островами на Адриатическом море, вместе с Военной Границей напрямую подчинялись Вене. Таким образом от континентальной Хорватии были оторваны Далмация и Истрия, причем не только административно, но и культурно – долгое время здесь царили немецкий и итальянский языки и культура. Население хорватских земель не являлось национально гомогенным, значительна была в его составе доля сербского населения (от 1/2 на территориях Военной Границы до 1/5 в Далмации), кроме того в разных частях Хорватии жили итальянцы, венгры, немцы, евреи.
Воссоединение хорватских земель в одну административную единицу, для начала хотя бы в рамках Австрийской империи, было главной политической задачей хорватских патриотов на протяжении всего XIX в. Противниками хорватского административного объединения выступали как венский центр, так и венгерские политики, поскольку это мешало их унитаристским устремлениям.
В Хорватии никогда не прерывалась дворянская политическая традиция. (Хорваты были единственным из южнославянских народов, сохранившим национальное дворянство.) С конца XVIII в. помещики, хотя и непоследовательно, сопротивлялись политике мадьяризации, прежде всего – введению венгерского языка (вместо немецкого и латыни) в органы управления. Образованные круги – выходцы из небогатого дворянства, горожан, духовенства – с середины XVIII в. спорадически выступали с национально-просветительными идеями, но только в 30-е годы XIX в. они получили общественную поддержку. Возникло общественно-политическое и культурное движение, названное иллиризмом, поскольку его идеологи заявляли, что все южные славяне являются единым народом, потомками древних иллирийцев. Признавая наличие в «народе» разных «ветвей» (хорватов, сербов, словенцев, болгар), деятели иллиризма – прежде всего для того, чтобы противостоять денационализации – призывали южных славян к сплочению в сфере культуры, но мечтали и о политическом союзе. В основе иллиризма лежала прежде всего хорватская национально-объединительная идея. При этом иллиризм стал источником не только для чисто хорватских национальных, а впоследствии и националистических политических программ, но и для юго-славистских течений. Объективно деятели иллиризма решали задачу сплочения хорватской нации из населения, разбросанного по разным землям Австрии и Турции и говорившего на родственных диалектах. Основоположником литературы иллиризма стал Л. Гай, осуществивший задачу создания общехорватского литературного языка. В 1830 г. он написал и опубликовал грамматику литературного хорватского языка (им стал диалект, на котором говорила большая часть хорватов и все сербы – штоковщина), начал издавать газету и журнал на хорватском языке, широко пропагандировал идеи литературного и культурного единения южных славян. В 1847 г. хорватский сабор провозгласил введение хорватского языка в качестве официального на территории Гражданской Хорватии и Славонии. В 1832 г. граф Я. Драшкович выдвинул проект создания в пределах империи Великой Иллирии, т. е. объединения, способного противостоять венгерской культурно-экономической экспансии. По мысли Драшковича Великая Иллирия должна была включать в себя хорватские и словенские земли, а впоследствии, возможно, и Боснию. Но часть дворянства и чиновничества ориентировалась на Венгрию, являлась сторонницей интеграции Хорватии и Венгрии, и в 40-е годы Хорватия стала ареной острой политической борьбы между иллирийской («народняки») и провенгерской («унианисты» или «мадьяроны») группировками.
В марте 1848 г., вслед за начавшимися революциями в Австрии и Венгрии, Великое народное собрание в Загребе провозгласило программу политического объединения и автономии хорватских земель. Баном был избран граничарский полковник И. Елачич, незадолго до этого назначенный на эту должность австрийским двором. Хорваты добивались равноправия с Венгрией, и как сербы и словенцы, – превращения Австрийской империи в конституционную федеративную монархию, а в ее рамках – политического союза южных славян (австрос-лавистская концепция). Всему этому решительно воспротивилась Венгрия. Лояльный к Габсбургам Елачич издал циркуляр о разрыве отношений с венгерским правительством. Императорское правительство, играя на славянско-венгерских противоречиях, использовало хорватское политическое движение для подавления венгерской революции. В сентябре 1848 г. армия Елачича, выполняя распоряжение императора, перешла реку Драву и двинулась на венгерскую столицу; началась хорвато-венгерская война. Революция 1848–1849 гг. на территории Австрийской империи потерпела поражение. Надежды хорватов на награду со стороны Вены за активное участие в подавлении революции в Венгрии не оправдались. Требование о воссоединении хорватских территорий в рамках автономного Триединого королевства Хорватия, Славония и Далмация выполнено не было. Единственной уступкой явилось отделение Хорватии от Венгрии и перевод ее под управление имперским властям.
Скоро выяснилось, что Габсбурги заинтересованы прежде всего в компромиссе с сильным венгерским дворянством. В 1867 г. создалось дуалистическое государство Австро-Венгрия. Гражданская Хорватия и Славония снова вошли в состав Венгрии. А уже в следующем году австро-венгерский властью хорватам было навязано венгеро-хорватское соглашение: Хорватия сохранила административно-судебную и культурную автономию, но в руках венгерского правительства оказались экономика и финансы Хорватии; венгерский премьер-министр предлагал императору кандидатуру хорватского бана. В 18711881 гг. Хорвато-Славонская Военная Граница, потерявшая прежнее значение в качестве особого административного образования, была демилитаризована; 10 из 12 ее военных округов присоединялись к Гражданской Хорватии и попали под юрисдикцию хорватского бана и сабора. Население Хорватии достигло 1,5 млн человек, из которых сербы составили одну четверть. Проблема взаимоотношений хорватов и сербов, особенно их правового и административного положения становится одной из злободневных в Хорватии.
Взятый Веной жесткий курс на централизацию, наряду с заключением венгеро-хорватского соглашения (1868), вызвали недовольство и противодействие в Хорватии. Партия «народняков» по-прежнему оставалась наиболее многочисленной и влиятельной в обществе силой. Их лидеры – епископ И. Штроссмаер и историк Ф. Рачке – стали идеологами нового направления в хорватском интеграционном движении – югославизма. Последователи иллиризма, они предложили концепцию воссоздания Хорватии в союзе с югославянскими народами империи – сербами и словенцами – и образование особой, югославянской единицы в рамках империи. Культурное, идеологическое сотрудничество всех южнославянских народов они считали реальной основой воссоздания хорватской национальной государственности. Их позиция по вопросу реформирования империи сводилась к необходимости переговоров с венграми о совместном выступлении в Вене по вопросу об автономии Триединого королевства Хорватия, Славония и Далмация. «Народняки» активно вели поиски союзников, широко используя идею единения южных славян. В 1870 г. партия провела в Любляне Югославянский съезд, в котором приняли участие около 100 хорватских, словенских и сербских представителей, обсуждавших программу единой югославянской политики. Лидеры «народняков» вели тайные переговоры с правительством княжества Сербии, обсуждая возможные совместные действия в османских провинциях Боснии и Герцеговине. Позднее Штроссмаер и Рачки, продолжая пропаганду югославистских идей, стали ратовать за полную самостоятельность Хорватии в составе Венгрии. Другая партия – «правашей», – возглавляемая юристами А. Старчевичем и Э. Кватерником, выступила с программой государственной независимости Хорватии. Ссылаясь на утраченные «исторические права», «праваши» выдвинули идею создания Великой Хорватии, которая объединила бы не только хорватов, но и территории словенцев и сербов (последние были объявлены хорватами). Как и великосербские планы (программа «Начертание»), панхорватизм вел к обострению хорвато-сербских отношений. Значительная часть хорватской политической элиты (главным образом крупные помещики в Славонии) и в новых условиях не видела иного способа сохранения своих социально-политических позиций и привилегий, как в сохранении лояльности венгерским властям. «Мадьяронство» сохранилось до начала ХХ в., когда часть обуржуазившегося дворянства сблизилась, даже слилась с буржуазией, и пыталась отстаивать национальные интересы как против Вены, так и против Будапешта.
