Как защитить себя от срывов?

Гордыня — «медная стена» между нами и Богом; она — вражда к Богу, начало всякого греха...

Преподобный Пимен Великий (340—450)

Срыв начинается задолго до срыва. Можно даже с уверен­ностью сказать, что срыв может быть запрограммирован в на­шем сознании. И, как это не парадоксально, запрограммиро­ван он зачастую нами самими. Происходит это либо из-за непонимания сущности метода Шичко, либо из-за недоста­точных усилий в его освоении, проще говоря, из-за лени.

В качестве примера хочу рассказать вам о срыве, произо­шедшем много лет назад с одним из наших соратников, прапорщиком воинской части. Помимо упомянутых выше причин, обусловлен этот срыв был и еще одна причиной, весьма существенной и распространенной. Называется эта причина — гордыня. Но давайте обо всем по порядку.

С разрешения нашего соратника я привожу здесь с не­которыми сокращениями его историю, записанную им са­мим в 2004 году. «Попал я к Ю. А. Ливину, руководителю «Объединения Оптималист», в 1989 году вполне созревшим алкоголиком во второй, далеко зашедшей стадии алкоголизма. Без алко­голя я не мог обходиться ни дня, а поскольку по роду дея­тельности имел практически неограниченный доступ к спирту, регулярно травил им себя и своих многочисленных «единомышленников». Правда, чтобы не было заметно как дрожат руки, документы подписывал, закрыв дверь склада на замок.

Не мог я обходиться и без табака, пачки сигарет в день не хватало. Постоянный кашель и черная мокрота стали привычным делом. Все это, естественно, сказывалось на работе, и как бы хорошо ни относилось ко мне командо­вание, «оргвыводы» все равно были неизбежны, дело было только за временем.

Поэтому понятна эйфория, охватившая меня после де­вяти дней занятий по методу Шичко, ведь мне стали не нужны ни табак, ни алкоголь (выделено мною — Н. 3.). Но ра­довался я не тому, что Господь привел меня на курсы, не тому, что добрые и умные люди научили меня приемам метода Шичко, а тому, КАКОЙ Я МОЛОДЕЦ, что сумел все так быстро усвоить.

Сейчас стыдно вспоминать об этом, но я ходил с гордым видом перед своими товарищами, демонстрируя свой успех и как бы подчеркивая тем свою значимость. О благодарно­сти Богу за Его промысел обо мне я и не вспомнил.

Надо ли говорить, что и к дальнейшему ведению днев­ников, написанию самовнушений я стал относиться не­брежно, и довольно скоро забросил это занятие, как не­нужное. Ну, раз не тянет ни к вину, ни к табаку, чего там ворошить прошлое и тратить время почем зря. Да и време­ни, которого в пьяной жизни девать было некуда, вдруг стало не хватать — появились новые интересы, новые зна­комства, жизнь обрела иной темп.

Был подготовлен грядущий срыв и другой причиной — переоценил я себя, возгордился. Все девять дней занятий где-то в подсознании мелькала мысль: хорошо Юрий Алек сандрович рассказывает и о себе, и о других алкоголиках, но я все же не такой, как они, я другой, я особенный. И если я продержусь, скажем, пять лет без алкоголя, потом он станет мне не страшен. Водку и спирт, конечно, в рот больше не возьму, а вот «сухонькое» по праздникам себе позволю.

...Пишу вам об этом откровенно, как и откровенно пи­сал об этом в свое время и Ю. А. Ливину в своих дневни­ках... Он посмотрел на меня с сожалением, про гордыню не сказал, сказал про самоуверенность... Но тогда не дош­ли до меня слова Юрия Александровича о невозможности «особого пути в алкоголизме». Да и не понимал я всего трагизма русской пословицы: «У дьявола терпения много».

Короче, прошло пять лет, и я успел позабыть, как выг­лядят вино и сигареты. Но вот однажды ночью проснул­ся, и так мне захотелось «сухонького», что хоть помирай. Не описать словами мой испуг и горечь от пришедшего желания.

И стать бы тотчас мне на колени, просить у Господа прощения и помощи. И взять бы мне бумагу и ручку и вспомнить подзабытый курс Шичко, но... у страха и мало­душия глаза велики. Поехал я в магазин, купил и привез домой «сухонького», правда, пить к этому времени уже рас­хотелось. Только вот отправил я бутылку не в мусоропро­вод, а в холодильник.

И вновь бы мне сделать правильные выводы: работает программа, записанная мной самим пять лет назад, и ни­чего непоправимого здесь нет. Сам записал программу, сам и уничтожу. Надо, не теряя времени, попросить у Господа благословения и приступать к работе с методом Шичко. А отраву алкогольную немедленно выбросить, уничтожить!

Однако выводы я сделал другие — это раньше я не мог сдерживать свои желания. А теперь, пожалуйста, вот уже месяц стоит бутылка в холодильнике, и ничего страшного не происходит. Захочу — открою, захочу — нет. И опять я не внял мудрости пословицы, пережившей века — «У дья­вола терпения много». Надо ли говорить, что настал момент, и я открыл бутыл­ку «сухонького», малодушно уверяя себя, что всего лишь ставлю эксперимент. Надо ли говорить, что «эксперимент» через некоторое время потребовал продолжения, и так да­лее, но это уже не интересно».

Короче, наступил срыв, «эксперимент» закончился тра­гически. Но, к счастью, наш соратник не стал дожидаться дальнейшего развития событий и поспешил в «Оптима-лист». Второй раз он проходил курс дезалкоголезмии со всей серьезностью. И все сорок дневников после лекций отписал добросовестно и о срыве своем, о своей беспечно­сти больше не забывал, и уж, конечно, экспериментов над собой больше не ставил. Записал он эту историю по моей просьбе на праздновании пятнадцатилетия «Объединения Оптималист», имея за плечами после срыва десять лет со­знательной трезвости.

А теперь внесите в свои тетради и в свою память неко­торые правила, по которым надо жить, чтобы избежать ошибок, избежать срывов.