Складывающаяся художественная практика Валерии Пустовой

Валерия Пустовая в своих критических статьях рассматривает как прозу, так и поэзию.

Например, в работе «Юлия, или Новая Словомуза» Пустовая анализрует современную прозу писательницы из Екатеринбурга Юлии Кокошко. Она отмечает, что в прозе Кокошко «нет драматических конфликтов сюжет развивается не на видимом уровне событий, а в пустоте мыслимых сфер, интрига не часто приходит к развязке, да и начало ее немудрено пропустить, заблудившись в великолепных миражах авторского языка». Пустовая обращает внимание на роль литературного языка в произведении, и по отношению к Ю. Кокошко критик замечает, что литературный язык способствует созданию диалога «не только с личностью писателя, но и одновременно с его словом».

Анализируя в статье «Серый мутированный гот с глазами писателя» роман Виктора Ерофеева «Энциклопедия русской жизни», В. Пустовая ставит вопрос о роли Виктора Ерофеева в русской жизни. Она разграничивает его деятельность как писательскую и публицистическую, отмечая талант Ерофеева как злободневного публициста и показывая не слишком высокую оценку Ерофеева как писателя: «он не поднимается ни до философского осмысления собственной проблематики, ни до полноценного художественного отражения двойственности бытия». К недостаткам ерофеевских произведений Валерия Пустовая относит невозможность Ерофеева «выдержать большой (от рассказа до романа) повествовательной формы». И в этом отношении для Пустовой становится важным показать, как быстро исчерпывается тема в произведениях Ерофеева («Энциклопедия русской жизни», «Пять рек жизни», «Мужчины»). В завершении статьи Пустовая говорит: «Ерофеева как писателя создали постмодернистские приемы и описательное бесстыдство – т.е. антисоветская стратегия поведения».

Характеризуя стихи Лены Этланг в одноименной статье, литературный критик Пустовая ставит перед собой задачу – проанализировать лексику, ассоциативный ряд и рифму. Пустовая отмечает «расширенный лексический кругозор поэтессы», выделяя слова высокомерно-книжные «и чаю нет ни грана», просторечное «счастье-фарт», устаревшее «инфантерия», «средостенье» и др., использование которых, по мнению Пустовой, приводит к нарушению гармонии стихотворной речи, портит поэтическую картину. При рассмотрении ассоциативного ряда в поэзии Лены Этланг Пустовая замечает некую разобщенность метафорического ряда, потому как «часто цепочки образов рвутся, и около половины стихов в сборнике представляют собой разобранный конструктор из отрывочных мыслей с одним-двумя случайно-красивыми сочетаниями элементов». В отношении рифмы Пустовая находит недочеты в стихотворениях Элтанг, говоря о том, что «иногда автору вдруг изменяет поэтический слух».

Критическая работа «Мария Степанова. Счастье» Пустовой содержит анализ художественных особенностей сборника стихотворений поэтессы Степановой. Критик главным образом обращается к детальному рассмотрению сюжетности, рифмованности стихов из сборника, положительно оценивая сходство первой и третьей частей книги, позволяющее «говорить именно о них как о «положительных», ведущих к развитию, более свойственных автору этапах творчества». Для Пустовой интересным становится то, что «при максимальной отмене реальности остается от этих стихов ощущение непреодолимости быта, суженности художественного пространства до размеров бытовки». К недостаткам поэзии Степановой Валерия Пустовая относит «послушное следование массовому сознанию».

В рецензии «Филипп Байон. Подслушка. Кому нужна несвобода?» Валерия Пустовая неоднозначно оценивает роман польского писателя. Критик говорит о том, что «Подслушка» скорее публицистическое произведение, ведь «именно такие тексты создают шумовой фон литературного процесса, определяют его информационное поле». К недостаткам романа Пустовая относит неполное раскрытие темы творчества, самоощущения и тоталитаризма. Существенным также является недостаточное отражение советско-польской реальности, наличие банальных образов и противоречие: «получается, что режим режимом, но если ты по-настоящему богатая и самостоятельная личность, он тебе не страшен». «Тогда, значит, проблема не в системе, а в человеке? Заметил ли сам Байон это противоречие в своем романе?»

Критическая работа Валерии Пустовой «Чувство мимимического» подвергает детальному рассмотрению роман «Женщины Лазаря» Марины Степановой. «Бросается в глаза «сдув» художественности. Насыщенная эмоциональность повести о Марусе сменяется кукольными переживаниями семейства». Пустовая иронично отзывается об одном из героев произведения, упрекая Степанову в недостаточном показе масштаба личности героя, замечая при этом: «Способности Лазаря Линдта – тоже предмет для оды… В интервью Степанова рассказала, как боялась «сесть в лужу»: сама филолог, она долго набиралась «специального материала» для изображения физика. Однако просчет автора лежит в совсем филологической плоскости». К достоинствам романа «Женщины Лазаря» критик относит ретроутопию, именно она, по её словам, «выступает источником веры и воплощением человечности». Удивление Пустовой вызывает факт отсутствия значимых мыслей в романе, «разрешение существующих конфликтов путем указания простого убеждения или не до конца раскрытой и развитой мысли». Валерия Пустовая завершает статью утверждением: «Марина Степанова – автор удавшейся повести «Мужчины Маруси». В существовании романа «Женщины Лазаря» я по-прежнему не убеждена».

Проанализировав критические статьи Валерии Пустовой, мы сделали вывод, что критик рассматривает в мировом литературном контексте как прозу, так и поэзию, акцентируя внимание на актуальности произведений, на их завершенности, на ясности слога и на соблюдении или несоблюдении стихотворных норм (относительно поэзии).