Политическая и судебная деятельность

В республиканском Риме незнатные юноши могли выдвинуться, лишь выступая в каком-нибудь громком судебном процессе в качестве защитника или обвинителя. Тут представлялся удобный случай изложить свои взгляды на те или иные вопросы общественной жизни, обратить на себя внимание, получить известность у граждан-избирателей.

Однако момент для публичных выступлений был неблагоприятным: шла гражданская война, по стране прокатилась волна террора против народной партии. Ежедневно вывешивались списки обреченных на казнь людей. Наемные убийцы вечерами бродили по темным улицам Рима. Они врывались в дома богатых людей или убивали их просто на улице, а затем под разными предлогами завладевали их состоянием.

От 80-х годов до нас дошли две речи Цицерона. Одна ка­сается не очень важного гражданского иска по поводу незакон­ного захвата земельного участка в Галлии неким Невием; по­страдавшим был частный землевладелец, Публий Квинкций; по-видимому, ответчик был лицом небезызвестным, поскольку в качестве его защитника выступил уже знаменитый в то время оратор Гортенсий; адвокатом же Квинкция был при первом раз­боре дела Алфен — «римский всадник, богатый и уважаемый», а при окончательном разборе дела молодой Цицерон. Вторую речь Цицерон произнес по делу уголовного харак­тера: один состоятельный, принадлежавший к муниципальной знати пожилой человек, Росций был убит в Риме в 80 г. и вне­сен задним числом в списки проскрибированных; имение его купил за ничтожную сумму вольноотпущенник Суллы грек Хрисогон; сын убитого был лишен крова и имущества и наконец обвинен в отцеубийстве двумя своими родственниками, которые по утверждению Цицерона являлись орудиями в руках того же Хрисогона. Оба эти дела, столь различные по содержанию, важны для установления некоторых данных биографии Цице­рона, несомненно связанных между собой: первое дело Цицерон взял на себя по просьбе известного актера, у которого Цицерон учился искусству речи. Выступление Цицерона за молодого Росция, обвиняемого в отце­убийстве, вполне естественно примыкает к первому его «делу», которое, вероятно, закончилось удачно, раз ему поручили вы­ ступать вторично по делу, связанному с тем же родом Росциев, но несравненно более важному: ведь исход его угрожал уже не потерей земельного участка ничем не известному шурину вольноотпущенника Росциев, а позорной смертью единствен­ ному наследнику убитого, крупного землевладельца Америи. Вопрос в том — кем же было поручено ведение этого дела молодому и ничем еще не отличившемуся адвокату? Если в первой речи Цицерон открыто называет актера Росция как своего «работодателя», то во второй речи он, не называя ни одного имени, говорит с самого начала речи следующие много­ значительные слова: «Это — мои лучшие друзья, мои величай­шие благодетели и почтеннейшие люди; оставить без внимания их благосклонность, не оказать уважения их достоинству, пре­зреть их покровительство — было бы преступлением» («За Росция Америйского»). Они настолько знамениты и известны, что не могут позволить себе сказать что бы то ни было крити­ческое по адресу не только Суллы (мы увидим, что на это, ко­нечно, не решается и Цицерон), но и его фаворитов и самой системы судопроизводства.

Таким образом, в выступлениях Цицерона по, казалось бы, не громким делам просматривается тенденция участия Марка Туллия в политической жизни Рима.

Как ни старался Цицерон смягчить свое оппозиционное вы­ступление против диктатуры Суллы, оно все же, очевидно, дошло до слуха Сул­лы и вызвало его недовольство; иначе трудно объяснить, почему Цицерон, уже учившийся так долго ораторскому искусству и уже начавший выступать, и, по-видимому, с успехом, вдруг в 26 лет покинул Рим; два года он прожил в Греции, М. Азии и на Родосе, вер­нулся в Рим лишь после отказа Суллы от власти и незадолго до смерти Суллы. На какие средства жил Цицерон эти два года, когда он и путешествовал, и обучался у лучших учителей, неиз­вестно; никаких упоминаний об этом времени в дошедших до нас речах и письмах не имеется; мы можем только предпола­гать, что это не могли быть доходы от его маленького родового поместья в Арпине, которые он еще должен был делить с братом Квинтом; вернее всего, что те представители оппозиционной знати, которые его выдвинули в качестве защитника Росция и ради покровительства которых он навлек на себя гнев всемогущего диктатора, дали ему в той или иной форме возможность просуществовать два года, не только не зарабатывая на жизнь, а даже платя за рас­ ширение круга своих знаний.. Известно, что через два года Цицерон вернул­ся в Рим отнюдь не лишенным средств, обзавелся семьей, а еще через три года вступил на первую ступень долгой лест­ницы государственных должностей.

ГЛАВА 2.