- Хорошо, давай поедем домой, - отвечаю я на его сердечные слова. - Только дай мне сначала переодеться. - Откидываю в сторону простыни и иду к сумке, которую принес Доминик. У меня никогда не было дорожной сумки, но Доминик пошел и купил такую для меня, наполнив ее новой одеждой, зубной щеткой и всем остальным, что, по его мнению, могло мне понадобиться.
- Я буду снаружи. Не торопись. - Он наклоняется и, перед тем, как отвернуться и выйти из маленькой больничной палаты, целует меня в лоб.
Я быстро переодеваюсь, и когда открываю дверь, с другой стороны на страже стоит Доминик.
- Готова? - входя в комнату, спрашивает он.
- Мне надо только забрать зубную пасту и туалетные принадлежности.
- Оставь их, я уже закупил все необходимое. Давай, поехали.
Он берет мою сумку, обнимает меня за талию и, притягивая поближе к себе, открывает дверь.
- Подожди, я должна позаботиться об оплате, - говорю я, поворачивая к регистратуре.
- Все уже улажено. - Доминик тянет меня в направлении стоянки.
- Нет, они еще не заходили ко мне. Я должна отдать данные страховки и организовать выплаты.
- Я за все заплатил, - уверенно говорит Доминик.
Что?
- Тебе не обязательно это делать, - я гляжу на него, пока он ведет меня через путаницу больничных коридоров.
- Нет, не обязательно. Но я предпочитаю делать это, потому что люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда была со мной. И я определенно собираюсь поддерживать тебя, будь то финансовая поддержка, эмоциональная или физическая.
- Спасибо, - шепчу я, окруженная его щедрой и покровительственной натурой.
Когда мы подходим к машине, Доминик, как обычно, открывает для меня дверь.
В тишине мы едем домой, и я наблюдаю, как темные злые облака, казалось бы, преследуют нас. На дождь не похоже, но угроза кажется реальной. Глубоко внутри я знаю: эти темные облака готовятся к борьбе, собираясь держать меня в старом, основанном на страхе, образе мыслей. Никогда не позволяя мне идти вперед или по-настоящему выздороветь. Так много всего изменилось, но это осталось прежним.
Они низко висят на небе, глядя на мои движения злыми глазами. Отвратительный серый жесток и бессердечен в своей попытке напомнить мне, насколько я по-настоящему сломана.
Я осматриваюсь вокруг и думаю об прошедших нескольких месяцах.
Неужели я настолько ничтожна, как пытаются заставить меня чувствовать эти облака?
Заставила ли меня эта ситуация искать убежище внутри себя и снова отгородиться от мира?
Да, но только временно.
Я гораздо сильнее, чем те пушистые облака хотят, чтобы я думала. Я не единожды была в аду, и я все еще здесь.
Дышу и, наконец-то, по-настоящему живу.
Станет ли моя жизнь когда-нибудь нормальной?
На самом деле нормальной.
Получится ли у меня полностью влиться в общество?
Вероятнее всего, нет.
Смогу ли я когда-нибудь забыть день, перевернувший всю мою жизнь?
Никогда, но я учусь справляться с этим.
Так ли важна для взаимоотношений возможность выносить и родить ребенка?
Может быть, но нам придется найти способ справиться с этим.
Я оборачиваюсь к Доминику и беру его за руку. Знакомый ток проходит между нашими руками, и я чувствую мурашки у себя на спине, бегущие от макушки до пят.
- Ты в порядке? - поворачивая голову, спрашивает он.
- Знаешь что? Думаю, я буду, - нежно сжимаю его руку и улыбаюсь, когда он переплетает наши пальцы.
Когда мы приезжаем домой, Доминик паркуется перед домом и, едва я успеваю открыть дверь, уже стоит рядом с машиной и, вытянув руку, гордо улыбается.
Рука об руку, мы идем к крыльцу, и когда Доминик отпирает двери и отключает сигнализацию, я делаю несколько шагов обратно на лужайку.
Разуваюсь и, позволив ногам почувствовать роскошную мягкую зеленую траву, я смотрю в небо.
Нас, похоже, преследуют злые облака. Они нависли над домом, будто хотят накричать на меня и напомнить о моем месте в этом мире.
Я вижу, как с неба вниз летят острые, резкие электрические капли. Улыбаюсь, потому что это предупреждение облаков мне. Хотят заставить спрятаться и никогда не забывать, что они указывают мне, как жить.
- Больше я вас не боюсь, - предупреждаю я их шепотом, сощурив глаза. - Вы можете пугать на меня сколько хотите. Вы можете пытаться сдерживать меня. Но я больше не буду вас слушать. Я забираю обратно свою силу.
Ответом мне становится глубокий раскат грома.
Я выпрямляю спину и улыбаюсь еще шире.
- Покажите мне самое страшное, потому что я уже видела дьявола и выжила. Вы же ничуть не страшнее его.
Над моим домом раздаются удары молнии.
- Вы злитесь, потому что я наконец-то все поняла? Вы не вынудите меня ненавидеть себя еще больше.
Рокот облаков громко раздается в моих ушах, а я стою гордо под их гневом.
- Я возвращаю себе свое здравомыслие и выбираю жизнь. Ваша злость меня больше не касается.
Я делаю глубокий вдох, пока небо бушует над головой, пытаясь вернуть меня в темноту.
- Я завоюю свою жизнь обратно. Прощайте, - я смеюсь, когда поворачиваюсь и иду к двери.
Доминик стоит, облокотившись на дом, руки в карманах. Он весь светиться гордостью.
- Все закончилось? - спрашивает он.
Долю секунды я раздумываю над его вопросом.
- Думаю, да. Надеюсь, они послушаются, и будут держаться подальше.
Он берется за низ моей футболки и тянет к себе, его руки обнимают меня, когда я опираюсь на его тело.
Желание, всегда прячущееся под поверхностью, разгорелось в большое, невероятно жаркое пламя. Я жажду его и хочу быть к нему как можно ближе.
Может быть, мы можем попробовать опять быть близки, чтобы полностью принадлежать друг другу.
- Пошли, я хочу пригласить тебя на ужин в наш маленький итальянский ресторан, - произносит Доминик, как только мы входим в дом.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь взглянуть на облака, которые больше не пугают меня. Я улыбаюсь им.
- Полагаю, мне будет интересно узнать, что она может нам сегодня предложить, - отвечаю я Доминику. Я больше не буду прятаться.
Войдя внутрь, я абсолютно шокирована увиденным.
Невероятно.
У меня на лице играет огромная улыбка, и я впитываю, как только могу, каждый оттенок цвета.
У меня новая, современная красивая мебель.
Здесь яркие краски на фоне дерева, поющие цвета, отделка, сияющая и радующая глаз, и огромное зеркало в прихожей.
Бежевого нет.
Моя гостиная сиреневого цвета.
лава 31
- Доминик, - пытаясь отвлечь его от просмотра спортивного канала, говорю я.
- Да, - поворачивая ко мне голову и не отрывая глаз от экрана телевизора, отвечает он.
- Ты переехал жить ко мне? Не похоже, чтобы ты уходил спать к себе. Ты всегда здесь. Не то чтобы я была против, но думаю, я хотела бы прояснить официально. Ну, знаешь, например, услышать: «Эйлин, я хотел бы переехать к тебе» или что-то в этом роде.
Он аккуратно поднимает пульт и выключает телевизор. Не просто звук, а сам телевизор.
- Итак, ты хочешь, чтобы я спросил твоего разрешения переселиться к тебе? - в уголках его губ играет маленькая улыбка, хотя он всячески старается сохранить нейтральное выражение лица.
Засранец, теперь он дразнит меня.
- Ну, это было бы вежливо. - Я тоже могу играть в эту игру. Откидываюсь на спинку дивана и осматриваю свою ярко-фиолетовую комнату, восхищаясь ею, как делала все время последние пять дней. Уголком глаза замечаю, как Доминик, придвинувшись ко мне, ждет, чтобы задать вопрос.
- Ты собираешься попросить? - с оттенком беспокойства в голосе говорит он.
- Попросить о чем? - отвечаю я, будто не догадываюсь, чего он хочет.
- Серьезно? - Доминик наклоняет голову набок, и его брови в удивлении взлетают вверх. Но он прикалывается.
- Понятия не имею, о чем ты говоришь.
- Тогда, вероятно, будет лучше, если я расскажу тебе, что вот-вот произойдет.
- Да неужели? - Ха, теперь он расскажет мне. - Жажду услышать твой маленький секрет, о, могущественный альфа.
Его лицо озаряется улыбкой, и могу сказать, ему понравилось это прозвище.
- Альфа…хм, думаю, ты могла бы почаще меня так называть, Эйлин. - Он смеется, и я присоединяюсь к нему. - Но я говорю абсолютно серьезно: мое место там, где ты. Куда бы ты ни пошла, я не пойду за тобой - я поведу тебя, самой лучшей дорогой.
- Ух ты, - опуская взгляд в пол, шепчу я.
- Да, Эйлин, я переехал жить к тебе, - мягко смеется он. - И теперь это официально, потому что я люблю тебя и хочу быть с тобой. - Он придвигается ближе и тянется, чтобы взять меня за руку. - Не смотри вниз. Я хочу видеть твои завораживающие серые глаза, потому что они часть всех моих самых удивительных воспоминаний.
Тепло растекается по всему моему телу, и я поднимаю глаза. В животе чувствуется восхитительный трепет, от шеи и вниз по ногам бегут мурашки.
- Я люблю тебя, - придвигаясь поцеловать Доминика, выдыхаю я.
Наши губы соединяются, но на этот раз все иначе.
Или, может быть, это я другая.
Пришло время похоронить тех чудовищ глубоко в земле или закатать в бетон, чтобы они навсегда остались там, где им самое место - в гребаном аду.
Я прерываю наш поцелуй и отодвигаюсь от Доминика.
- Прости, меня немного занесло, - извиняется он и отсаживается, чтобы дать мне пространство.
Но расстояние это не то, чего я жажду.
Делаю глубокий вдох, собираясь со всей храбростью, которая у меня есть. Встаю с дивана и протягиваю руку Доминику.
- Куда мы идем? - выражая беспокойство, его брови сходятся на переносице, а губы соединяются в жесткую, тонкую линию.
- Я веду тебя в кровать. - Произношу я, вкладывая долю уверенности в эти слова, но по правде, я в ужасе. Однако единственное, что знаю наверняка: Доминик никогда не сделает мне больно.
- Ты не обязана, Эйлин. Это может подождать. - Отвечает он на мои невысказанные страхи.
- Я готова попробовать.
Он берет меня за руку и останавливается. Его большое тело нависает надо мной, и я знаю, насколько мне повезло, что в моей жизни есть Доминик.
- Только, если ты уверена. - Он наклоняется и целует меня в губы.
Мягко проводит языком по моей нижней губе и нежно поглаживает скулу. Это помогает мне принять его поцелуй.
- Я уверена, - шепчу у его губ. - Я хочу тебя, Доминик.
Он отпускает меня и без слов разворачивается, ведя меня наверх в нашу спальню.
- Это будет очень медленно. Мы не будем торопиться. Между нами нет ничего неправильного, только ты и я, наши переплетающиеся тела и души.
- Ты же знаешь, я действительно хочу попробовать. Я готова.
Доминик наклоняется и целует меня.
- Я люблю тебя, Доминик, - чтобы подтолкнуть его к кровати, от меня требуется вся моя самоуверенность, до последней йоты.
- Эйлин, - переставая меня целовать, бормочет он. - Если ты хотя бы немного сомневаешься, я могу подождать. - Берет мое лицо в ладони и целует в кончик носа.
- Нет никаких сомнений. - Я нервно смотрю вверх, в его полные вожделения глаза.
- Ты должна велеть мне остановиться, если это окажется слишком для тебя.
- Я скажу.
- Если тебе это нужно, я могу использовать презерватив.
- Мы уже обсуждали это, Доминик. Пожалуйста, не раздумывай слишком долго, иначе я потеряю всю свою храбрость.
Он делает малюсенький шаг назад. Но глаза ни на миг не отпускают мои.
- Эйлин, если ты не готова, я не желаю делать этого.
Я сокращаю расстояние, которое он пытается проложить между нами, и кладу обе руки Доминику на грудь.
- Пожалуйста, позволь мне почувствовать, дай мне увидеть с тобой яркие краски.
С улыбкой на губах Доминик берет меня за руку и ведет в центр нашей - теперь безмятежной - светло зеленой спальни.
- Смотри только мне в глаза, никуда больше. Хорошо? - говорит он, вставая передо мной на колени.
- Хорошо, - дрожа от собственного возбуждения и потребности, шепчу я.
С горящим взором и нежными губами, Доминик наклоняется вперед и через одежду целует мой живот, чуть-чуть выше пупка. Руками скользит мне под попку и притягивает к себе.
Медленно передвигает руки вперед и одним легким движением расстегивает пуговицу. Он наклоняется вперед и трется своим сочным, теплым ртом о мою оголенную кожу.
Я запускаю пальца в его волосы и нежно тяну, поигрывая с густыми, темными прядями.
- Мммм, - стонет он, снова целуя меня в то же самое место, слегка засасывая кожу в рот.
Расстегивает вторую пуговицу и опускает губы немного ниже, касаясь моей тазобедренной кости.
Я сильнее тяну его за волосы и закрываю глаза, когда по телу прокатывается волна желания. Меня сотрясает дрожь желания, наполняя живот предвкушением.
- Держи глаза открытыми, Эйлин. Мне необходимо видеть тебя. - Голос Доминика полон похоти.
Мои глаза открываются, и я вижу, как Доминик глядит на меня, расстегивая третью пуговицу и глубоко вдыхая, целует меня через трусики.
Он спускает мои джинсы вниз по бедрам, и я выступаю из них. Его руки ни на миг не оставляют мое жаждущее тело.
Когда Доминик встает, мои глаза фокусируются на его груди, быстро поднимающейся и опадающей, пока его руки перемещаются на мою талию и, подняв футболку, обнаруживают под ней оголенную кожу. Я запускаю свои руки под его рубашку и провожу вверх по спине, медленно поднимая ткань.
Доминик поднимает руки, и я встаю на цыпочки, чтобы через голову стянуть с него рубашку.
Не задумываясь, бросаю ее на пол и гляжу на темную поросль на груди. Подойдя поближе, легонько целую его там, где сердце.
Провожу языком вокруг соска, пока Доминик запускает руки мне в волосы и сжимает пальцы в кулак. Он не принуждает меня, но показывает, что хочет, чтобы я продолжала ласкать языком его разгоряченную кожу.
Тепло перерастает в жар, сладость становится опьяняющей.
Когда я, дразня, нежно провожу языком вокруг его соска, слегка посасывая, слышу, как гулко стучит сердце Доминика. Его хватка в моих волосах усиливается, и он удерживает меня немного дольше там, где ему хочется. Касаясь моего подбородка, Доминик поднимает мое лицо и увлекает меня поцелуем. Его язык ласкает мой, а руки тянут вверх подол моей футболки.
Наш поцелуй ненадолго прерывается, когда он раздевает меня, бросая мою футболку рядом с его рубашкой, создавая тем самым кучу брошенной одежды.
Стою в трусиках и лифчике и гляжу вниз на свои отвратительные шрамы, светящиеся на бледной коже, которая уже окрасилась возбужденным румянцем.
- Не отводи глаз, - требует он.
Я киваю и снова смотрю ему в глаза.
Трясущимися пальцами, дотрагиваюсь до его груди, спускаясь по животу вниз, к пуговице джинсов.
Мои прикосновения не такие уверенные, как его, но мне удается расстегнуть пуговицу и молнию и стянуть с него джинсы.
Я хочу его.
Он нужен мне.
Мне нужно это.
Во мне нарастает необходимость стать ближе к нему, и я хочу большего.
- Мне надо почувствовать тебя, - говорю я срывающимся голосом.
Прикрытые глаза полны желания, плещущегося расплавленным облаком в темноте его страстного взгляда.
Доминик наклоняется, чтобы расстегнуть мой бюстгальтер и, вдруг, мне уже не хочется, чтобы он видел, какая я. Как только бюстгальтер снят, я прикрываю руками грудь и делаю шаг назад, не глядя на Доминика.
- Ты же не закрывалась от меня на пруду, и я не хочу, чтобы ты пряталась от меня теперь. То, что сейчас между нами, прекрасно, как и женщина передо мной.
Меня трясет, дыхание выходит быстрым и неровным, но по другой причине. Ему не понравится увиденное. Одна из моих грудей пострадала сильнее, она полностью покрыта шрамами. Все мое тело покрыто порезами и отметинами.
- Пожалуйста, - шепчет он. - Позволь мне увидеть тебя.
Я стою, словно корнями приросла к месту, слезы катятся, а в ушах, откуда-то из глубины, звучит эхом барабанная дробь.
Опускаю вниз руки и впервые позволяю Доминику увидеть мои шрамы и все мое уродство.
- Совершенна, - нежно бормочет он, достаточно громко, чтобы я услышала его.
Спокойными, размеренными движениями, Доминик поднимает руки, чтобы дотронуться до моей груди. Держа в каждой ладони по груди, он сжимает руки вокруг них и нежно мнет своими прохладными пальцами.
- Просто совершенна, - низким голосом повторяет он.
По моей щеке скатывается слеза.
Он действительно любит меня. Иначе он бы ушел в ту же самую минуту, когда увидел меня без защищающих доспехов. Одежды, защищающей меня, словно доспехи.
- Я люблю тебя, - заявляет Доминик и берет в теплые ладони мое лицо, пристально глядя в глаза. - Можно? - спрашивает он, скользя руками вниз, к моим трусикам.
Не смея отвести от него взгляда, киваю.
Улыбаясь, Доминик запускает большие пальцы за резинку трусиков и тянет их вниз по ногам. Потом быстро проделывает то же самое со своими боксерами. Глядя вниз, я встречаю большой, восхитительный и определенно эрегированный член.
Ух ты.
- Пойдем. - Доминик протягивает руку и ведет меня к нашей постели. Я ложусь и протягиваю ему свою.
Доминик залазит на кровать, и мои ноги бессовестно раскрываются, чтобы принять его тело.
- Держи глаза открытыми и все время смотри на меня. Не отводи взгляда и не закрывай глаз.
- Хорошо, - говорю я.
- Детка, разреши мне боготворить твоё тело. Позволь любить твою душу. - Доминик целует меня с такой нежностью, а затем проводит влажными губами и языком дорожку до подбородка, покусывая и посасывая воспаленную кожу.
Когда достигает ключицы, потирает вершины грудей, а потом спускается к соску. Щекочет его языком и посасывает, передвигаясь на другую сторону, дразня своим горячим языком изуродованную кожу.
Как только мое тело реагирует на его чувствительные прикосновения, разум отключается. Дыхание ускоряется, кожа горит, и я чувствую растущее возбуждение, пока с нетерпением жду, когда он опустится ниже.
- С тобой все в порядке? - спрашивает Доминик, нежно прикусив мою верхнюю губу и всосав ее в рот.
- Со мной все прекрасно, - стону я, пока его рот танцует страстный танец с моими губами.
- Чувствуешь меня?
Его возбужденный член у самого моего входа, готовый ворваться внутрь.
- Я чувствую тебя. - Я хочу почувствовать больше.
- Продолжай смотреть на меня, - шепчет он.
- Хорошо.
- Не отводи от меня глаз, детка, мне необходимо быть уверенным, что ты в порядке.
- Так и есть, даже лучше - уверяю его я, улыбаясь.
- Если хочешь, я могу остановиться, - говорит он, снова предоставляя мне возможность отступить.
- Пожалуйста, не останавливайся. Люби меня.
Нежно улыбнувшись, он глубоко и страстно целует меня.
Доминик проталкивает кончик своего члена внутрь и останавливается, позволяя моему влагалищу привыкнуть к его размеру. Продолжая целовать меня, толкается дальше.
Я делаю глубокий вдох у его губ. Немного щекотно и чуточку жжет. Закрыв глаза, пытаюсь сконцентрироваться на переполняющих меня ощущениях. Нет ужасных ощущений и боли, лишь слегка неудобно. Но я полностью принимаю его, и дискомфорт исчезает, оставляя чувство тепла и наполненности.
- Открой глаза, чтобы я мог понять, когда остановиться.
- Все отлично, я просто привыкаю к тебе.
Доминик толкается дальше, и мои ноги открываются шире. Он переплетает пальцы наших рук, лежащих по обе стороны от моей головы, а губы не оставляют моих. Он растягивает меня, и я обхватываю его, мы словно созданы друг для друга.
Он входит на всю длину, и я тихонько стону. Доминик продолжает целовать меня, и его рот поглощает мой всхлип. Мое дыхание становится его, его вдох сливается с моим. Прямо сейчас мы единая душа. Соединенные вместе, движущиеся в унисон, влюбленные.
Отпустив мои руки, он переносит вес на локти; лицо Доминика невероятно близко к моему.
Он начинает двигаться, и моя собственная влажность покрывает его член, который с легкостью скользит туда-сюда. Пока бедра Доминика не находят устойчивый ритм, его движения настолько медленные, похожие на пытку.
Мои ногти царапают спину Доминика сверху вниз, и я отдаюсь новым, неизведанным ощущениям.
Мое тело сдается ему. Он владеет мной. Каждой частью меня. Разум. Тело. Дух. Все принадлежит ему.
Удовольствие в моем животе усиливается. Сердце стучит в восторге. Горячая кровь неистовствует в невыносимой жажде большего.
Он восхищает меня сильными ритмичными ударами бедер. Я приподнимаю свои над кроватью, и Доминик нажимает на точку, которая невероятно увеличивает мое наслаждение.
Мое желание большего исчезает в дикой греховной необходимости.
- Больше, - стону я, подстраиваясь движениями бедер под темп Доминика.
Он крутит ими по кругу, пока я содрогаюсь под ним.
Ускоряется, и я сильнее трусь об него. Касание его лобка моего клитора подводит меня к краю.
Ни разу его темные, обжигающие глаза, не оставляют мои.
В животе развязывается тугой узел, посылая по всей коже восхитительные волны удовольствия.
Я дышу быстро и глубоко. Пальцы ног начинает покалывать, и я наконец-то чувствую себя освобожденной.
Глубокими, тягучими движениями Доминик усиливает свои толчки.
Вена на его шее набухла, и я знаю, что ожидая меня, он сдерживает свое высвобождение. Я уже близко, и чем быстрее становятся его толчки, тем сильнее мне хочется отпустить все это.
- Я так сильно люблю тебя, - голос Доминика напряжен.
Он врезается быстрее. Теперь примитивная жажда кончить поглощает все остальные эмоции.
Наши тела так близки, ведут один на двоих страстный диалог, разговаривая без слов. Поглощенные любовью.
Я широко открываю рот, чтобы глотнуть воздуха. Доминик наклоняется и целует меня. Его язык командует и подчиняет меня. Его тело требует полного обладания.
Наконец, меня накрывает, и я вскрикиваю. Мое тело дрожит под Домиником. Он сильно врывается в меня и крепко прижимает к своему сильному, потному телу.
Рычит в мой рот, останавливаясь, и я знаю, что только что он кончил внутри меня.
Доминик остается во мне, нежно подрагивая, и долго-долго целует, наполняя любовью. Я ощущаю насыщенную, всепоглощающую связь между нами. Раньше я никогда ничего подобного не чувствовала.
Выходя из меня, он ложится на спину рядом, протянув руку и притягивая меня.
- Доминик, спасибо. Я боялась снова заниматься сексом. А ты сделал для меня все это волшебным.
- Детка, это был не просто секс. Это гораздо больше. Мы стали единым целым.
Он тоже ощутил это. Любовь, которую мы разделили. Доминик теперь полностью владеет мною, как и я им. Он уже произносил эти слова раньше, но только теперь я по-настоящему прочувствовала их.
Я встаю и иду в ванную, освежиться. Доминик идет в гостевую ванную. Когда мы возвращаемся в кровать, я уверенно лежу в его руках и все время прокручиваю в уме его слова.
- Я люблю тебя, - говорю я, зевая, совершенно счастливая и удовлетворенная.
- Ты сделала мне подарок, когда впервые призналась в своих чувствах, а теперь подарила мне кое-что, что я буду беречь до самой смерти. Ты отдала мне своё сердце, свою душу и свое тело, - отвечает он.
Закрывая глаза, я улыбаюсь.
Но перед этим слышу, как Доминик тихонько похрапывает, и мое собственное дыхание выравнивается.
И вдруг меня озаряет. Вот она я, прижимаюсь к боку возлюбленного и своего прекрасного партнера. Я преодолела препятствия и, расправив крылья, лечу ввысь.
И все только потому, что …
Я нашла в себе храбрость открыть дверь.
лава 32
«В результате расследования преступления, ставшего одним из самых больших и наиболее ужасающих уголовных дел, потрясших Америку за последний десяток лет, выдающийся адвокат Оскар Шрайвер, полицейский Майкл Грин и Рокки Адамс были приговорены в общей сложности к ста пятидесяти пяти годам тюремного заключения за жесточайшие изнасилования и убийства сорока двух женщин. У каждого из них есть право на условно-досрочное освобождение через тридцать шесть лет. Оскар Шрайвер - сын бесчестных финансистов Джона и Дорис Шрайвер, чья роль в этом очень тревожном деле также расследуется полицией. Согласно документам суда Оскар Шрайвер играл лидирующую роль в этой банде. После того как полиция захватила личный компьютер Майкла Грина, в котором находились тысячи изображений замученных ими женщин, Грин согласился на сотрудничество. Ранее Грин являлся уважаемым своими коллегами, ценящим букву закона полицейским. Рокки Адамс, наркоман и мелкий воришка, был разведчиком банды и охотником за новыми жертвами.»
Доминик выключает телевизор, а я все еще смотрю в потухший экран. Первоначально предполагалось, что было тридцать шесть девушек, похищенных и замученных ради извращенного удовольствия этих монстров, и потом убитых.
Ирония вынесенного приговора в том, что сегодня годовщина самого ужасного дня в моей жизни. Сегодня ровно четыре года как они похитили меня, полностью изменив мою жизнь. Ровно год и две недели, как арестовали Оскара. Его подельников арестовали вскоре после него.
- Ты в порядке? - кладя руку мне на колено, спрашивает Доминик.
- Ты знаешь, что сегодня годовщина моего похищения? - я все еще смотрю на черную отражающую поверхность телевизора.
- Да, знаю, - подтверждает он.
- Может, сходим куда-нибудь. Прямо сейчас? Мне просто надо выйти на улицу, на солнце. - Я поворачиваю голову и вижу удивление, промелькнувшее на лице Доминика. - Что? - спрашиваю, с любопытством ожидая ответа.
- Знаешь, ты никогда не перестаешь удивлять меня. Только я подумал, что ты можешь снова испугаться и замкнуться в себе, как ты доказываешь мне обратное. И этот случай - не исключение. Ты, моя красавица, самая сильная и храбрая из всех кого я знаю. - Он тянется, чтобы обнять меня.
Поднимаясь, Доминик протягивает мне руку. Я вкладываю свою в его ладонь, и он притягивает меня к себе.
Биение его сердца рядом с моим посылает электрический ток по всей длине моего позвоночника. Его мужественный запах успокаивает. Стройное крепкое тело вселяет в меня чувство безопасности.
- Куда бы ты хотела сходить? - спрашивает он, проводя носом по моим волосам. - Мммм, ты так приятно пахнешь. - У него из груди вырывается глубокое мужское рычание. Доминик отодвигает мои волосы в сторону, оставляя мягкие, легчайшие поцелуи за ушком, после чего опускается до линии челюсти.
У меня внутри порхают счастливые, восхищенные бабочки, а сердце бьется с удвоенной скоростью, когда его губы прижимаются к моей пламенеющей коже.
- Я… ох… ммм. - Его страстные прикосновения отвлекают меня, и если Доминик продолжит в том же духе, я точно захочу остаться дома. В кровати.
- Куда пойдем, детка? - снова спрашивает он, нежно посасывая мою кожу. Склоняю голову набок, чтобы дать ему доступ к горлу, выгибая спину так, что мои груди вжимаются в его крепкую грудь. Одна его рука лежит у меня на пояснице, другая медленно опускается вниз, на мою попку. Он с силой сжимает ее, прижимая меня к себе.
Я ощущаю его восставшую эрекцию, упирающуюся в низ моего живота, и мое тело с восторгом отвечает ему.
- Э, - мне трудно подобрать слова. Я хочу его, но не желаю использовать, чтобы избежать эмоционального раздражителя. - Отвези меня на пруд, - наконец говорю я, пока он продолжает медленно исследовать мое тело своими руками и ртом. Доминик делает маленький шаг назад, чтобы заглянуть мне в лицо.
- Хорошо, я захвачу для нас жакеты. - Он отпускает меня и отходит. В тот момент, как он уходит, я тут же хочу вернуть его обратно. К себе.
- Я возьму пару бутылок воды. - Иду в кухню, пока он поднимается наверх.
- Все готово, - встречаясь у входной двери, говорим мы одновременно. Он целует меня еще один раз и отпирает двери.
Глядя на свою тревожную кнопку, я останавливаюсь. Чувствую, как хмурясь, прикусываю губу. Мигают маленькие зеленые огоньки, говоря о том, что сигнализация выключена.
- В чем дело? Спрашивает Доминик, выходя и придерживая для меня дверь.
- Я не помню, чтобы прошлой ночью включала сигнализацию перед тем, как мы пошли спать.
- Не помнишь? - усмехается он.
- Нет, а ты включал ее? - я гляжу на него и замечаю нахальную улыбку.
- Значит, ты не заметила.
- Чего? - спрашиваю я, включая сигнализацию. Переступаю порог и закрываю за собой тяжелую деревянную дверь.
- Ты не включала ее уже два дня.
По спине прокатывается ледяное покалывание, волосы на затылке встают, и я делаю глубокий вдох.
- Она была отключена целых два дня? - шепчу я, полностью потрясенная своей невнимательностью.
- Ага, а еще ты оставила незапертым окно в кухне. - Гордо улыбается он.
- Точно?
Мы одновременно тянемся руками друг к другу и переплетаем мизинцы, идя по тропинке к нашей машине.
- Да.
Доминик открывает для меня дверь, ждет, пока я пристегну ремень безопасности, закрывает ее и бегом обегает вокруг машины, садясь на место водителя. Он кладет наши жакеты на заднее сидение и заводит двигатель.
Машину наполняет приятная музыка, и теперь я чувствую себя совсем по-другому, направляясь на пруд. Когда он впервые отвез меня туда, я была полна страха и беспокойства, нервничая, гадая, как отреагирую, увидев место, где меня бросили словно кусок мусора.
