Лекции.Орг


Поиск:




Категории:

Астрономия
Биология
География
Другие языки
Интернет
Информатика
История
Культура
Литература
Логика
Математика
Медицина
Механика
Охрана труда
Педагогика
Политика
Право
Психология
Религия
Риторика
Социология
Спорт
Строительство
Технология
Транспорт
Физика
Философия
Финансы
Химия
Экология
Экономика
Электроника

 

 

 

 


сё это и сейчас существует! 8 страница




Правительства соглашаются, так как у них, как они рассчитывают, сохраняется полная власть. Ряд духовных конфессий начинает проповедовать, что пришельцы — божьи посланники, так как они не отрицают ни одной из существующих на Земле религии.

Религиозным лидерам, не верящим в их, божественное совершенство, противо­стоять пришельцам невозможно из-за приятия их боль­шинством населения страны, заключившей договор. К сотрудничеству с пришельцами начинают стремиться ос­тальные страны.

Через девять лет с момента их появле­ния на Земле на всех континентах земли, во всех странах стремительно внедряется новый образ жизни, по всем информационным каналам пропагандируются всё новые и новые достижения в технике и социальном обустрой­стве.

Большинством населения прославляются предста­вители космического Разума как более совершенные бра­тья по разуму, как божества.

— И не зря прославляются, — заметил я Анастасии. — нет ничего плохого в том, что на земле не будет войн, преступности. У каждого квартира, пища будет и работа.

— Владимир, разве ты не понял, что человечество, при­няв инопланетные условия, откажется при этом от своего нематериального, Божественного «я». Оно само убьёт себя. Останутся лишь материальные тела.

— И каждый человек, Владимир, на биоробота всё больше станет походить. И все земные дети биороботами будут нарождаться.

— Но почему?

— Все люди будут вынуждены каждодневно обслужи­вать те механизмы, которые обслуживают внешне их. Всё человечество в ловушку попадёт, отдаст свою свободу и детей своих за совершенство техники искусственной. Ин­туитивно вскоре ощутят свою ошибку многие земляне, и тогда самоубийством жизнь свою кончать они начнут.

— Странно. Чего ж им будет не хватать?

— Свободы, творчества и ощущений, что предоставить может лишь с божественным твореньем сотворенье.

— А если парламенты, правительства из разных стран на соглашения с инопланетянами пойти не захотят, тог­да что будет? Человечество они начнут уничтожать?

— Тогда пути иные начнут инопланетные умы искать, чтоб всех людей в ловушку завести. Уничтожать им чело­вечество нет смысла. Ведь цель у них — взаимосвязь по­знать творений всех земных, воспроизводство силою ка­кой творится. Без человека ничего подобного ведь не вер­шится.

Сам человек — главнейшее звено в цепи гармо­нии земного сотворенья. И лучи солнышка есть часть энергии и чувств, что люди многие воспроизводят. С се­годняшним сознаньем люди земли пришельцам не страш­ны. И многие земляне уже сейчас стараются пришельцам помогать.

— Как так? Кто это среди нас для них старается? Зна­чит, есть предатели среди людей? Они на них работают?

— Работают, но не предатели те люди. Невольно по­лучается пособничество их, не злобно, не намеренно. При­чина главная в неверии в себя и в совершенство сотворе­ния Бога.

— Какая здесь взаимосвязь?

— Простая. Когда мысль допускает человек, что он не совершенное творенье, когда вдруг начинает представ­лять, что на других планетах существа живут его по разуму сильнее, он сам, своею мыслью и подпитывает их. Сам человек свою божественную силу принижает и не боже­ственным созданьям силу придаёт.

Они энергию, произ­водимую людскими мыслями и чувствами, уж научились собирать в единый комплекс и гордятся тем. Смотри, вот перед группой инопланетян стоит сосуд, в нём жидкость светится, то превращаясь в газ, а то твердея. Сильнее нет оружия у них, чем то, что в небольшом заключено сосуде.

Потом они всё содержимое его на множество разделят маленьких и плоских сосудиков. Одна из стенок будет специальным отражателем. Себе подобное устройство они на грудь повесят. Такие есть уже у всех, что перед тобой сидят.

Когда подобного устройства луч на человека на­правляют, то в человеке чувство страха вызвать можно, чувство поклоненья или восхищенья. И волю можно, и осознанность и тело человеческое парализовать.

В луче том мысли множества людей заключены. Мысли людей о том, что есть сильнее кто-то во Вселенной, чем человек. Чем человек — творенье Бога. И эти мысли сконцентри­рованными против самих людей бороться могут.

— Выходит, мы им сами силу придаём, когда их пре­возносим себя умней?

— Да, это так. Умней себя, а значит, и умнее Бога.

— Причём здесь Бог?

— Мы все Его творенья. Когда считаем, что есть со­вершеннее в галактиках миры, тем самым подразуме­ваем себя несовершенными, несовершенными творенья Бога.

— Ну надо же, и много сейчас энергии такой накоплено в инопланетном мире?

— В сосуде, что стоит перед тобой, её достаточно, чтоб покорить три четверти примерно всех земных умов и чувствами людскими завладеть. Они считают, этого достаточно с лихвой. Потом начнётся поклонение и всей цивилизации земной. И увеличится их мощь.

— И что же, ничего поделать уже невозможно?

— Возможно, если неожиданно для них рискнуть. Ведь полный комплекс чувств людских, даже один всегда силь­нее. И мысль возможно разогнать до скорости неведо­мой для тех, кто чувствами не обладает.

И всю энергию, что собиралась в сосуде, можно нейтрализовать энергией мысли другой, что будет ярче, и уверенней, и совершен­ней.

— А ты, Анастасия, могла бы всю энергию, в сосуде содержащуюся, нейтрализовать?

— Могла бы попробовать, но тело мне своё для этого здесь нужно всё собрать.

— Зачем?

— Неполным будет комплекс чувств без тела. Мате­рия — один из планов человеческого бытия. С ним чело­век сильнее сущностей вселенских.

—Так собери, чтобы разбить сосуд.

—Сейчас попробую не разбивая сделать что-нибудь. И вдруг перед собой увидел я Анастасию во плоти. Всё как в лесу было на ней, и кофточка, и юбка. Ступнями ног босых она стояла на полу и вдруг пошла неспешно к тем, кто восседал перед сосудом с жидкостью светящейся.

Они увидели её. На лицах никаких эмоций бесчувственные инопланетяне не изобразили. Но только миг один не ше­велясь сидели. Через секунду все зашевелились.

Вдруг, словно по команде чьей-то, встали, и каждый медальон висящий на груди руками взял. Все медальоны лучами вспыхнули. Лучи направлены все в сторону идущей к ним Анастасии были.

Она остановилась, пошатнулась, назад шаг сделала вдруг небольшой, остановилась снова, улыбнулась, при­топнула босой ногой и медленно, уверенно пошла снова вперёд.

Лучи, идущие от медальонов инопланетян, всё ярче становились, сливаясь в единое на Анастасии. Казалось, что через мгновенье они испепелят одежду всю на ней. Но шла вперёд Анастасия.

Вперёд ладони рук своих вдруг протянула и, отразившись от её ладоней, погасли несколь­ко лучей, потом и остальные стали гаснуть.

По-прежнему не шевелясь, стояли инопланетяне. Ана­стасия подошла к сосуду, ладони рук на его стенки поло­жила, погладила сосуд руками, ему шептала что-то.

В сосуде жидкость вдруг забушевала, потом свет её стал потихоньку угасать, и вскоре по виду чуть голубоватой жидкость в сосуде стала. Как на земле обыкновенная вода.

Анастасия подошла к стоящей у стены и похожей на земной холодильник машине. К ней свою ладонь при­жала, что-то прошептала, и из машины посыпались в приподнятую полу кофточки её квадратные какие-то цвет­ные таблетки.

Анастасия подошла к по-прежнему стоящим в оне­мении инопланетянам и протянули крайнему из них таб­летку, данную машиной. Инопланетянин пошевелился, как будто руку протянул навстречу, но тут же замер, по­том в сторону стоящего пред всеми, наверное руководи­теля, стал пристально смотреть.

И так стояла перед ним Анастасия примерно с полминуты с протянутой рукой. Потом к руководителю вплотную подошла и протянула для него таблетку. Руководитель через паузу таблетку взял, в рот положил.

Анастасия обходила всех присутство­вавших, и все теперь таблетки от неё спокойно принима­ли и ели их или глотали. Потом она от них ко мне пошла, на полпути остановилась, к группе сидящих повернулась инопланетян, рукой им помахала.

И несколько инопла­нетян со своих мест встали, ей в ответ руками помахали. Со мною поравнялась Анастасия, усталым голосом ска­зала:

— Нам нужно возвращаться. Они сейчас таблетки приняли, что ускоряют мысль. Пусть попытаются осмыс­лить здесь произошедшее.

И всё закончилось. Я на траве по-прежнему лежал в лесу, как будто от глубокого проснувшись сна. Словно времени прошло совсем немного, а тело отдохнувшим мне казалось, как после здорового глубокого сна. Но голо­ва... Внутри как будто бушевало всё. Как будто мысли сразу по разным направлениям текли.

Картины, виден­ные на другой планете, все оставались полностью во мне. Что это было — сон? Гипноз? Или всё сразу — непонят­но. В реальность видеть явь другой планеты, не земли, поверить было невозможно, и я спросил рядом сидящую Анастасию:

— Что это было — сон? Гипноз? Я всё запомнил и сей­час какой-то хаос в голове. Она в ответ:

— Владимир, сам как хочешь, расцени, какою силою видение перед тобой другой планеты представало. Коль беспокойным ощущаешь для себя вопрос, согласным будь с тем, что будто видел сон. Значения всё это не имеет. Значенье в сути, выводах и ощущеньях от виденья. Над ними поразмысли, я ненадолго отойду.

— Да, ты иди, я поразмыслю сам.

Стал размышлять я об увиденном, один оставшись, ко­нечно же, решил, что видел сон гипнотический какой-то.

Анастасия, сделав несколько шагов, вдруг повернулась, снова подошла ко мне, достала что-то из кармана коф­точки своей, раскрытую ладонь мне протянула. Увидел я, лежала на ладони... Лежала на ладони таблетка стран­ная, что видел на другой планете.

— Возьми её, Владимир, и без боязни можешь прогло­тить. Её из трав земных на той планете делают, где были мы. Она минут пятнадцать будет помогать мысль уско­рять, и ты быстрее сможешь всё осмыслить.

Я взял с протянутой ладони таблетку маленькую, ког­да ушла Анастасия, съел таблетку.

Верните, люди, Родину свою

В начале самом диалог о родине с Анастасией мне непонятен был. Её суждения вначале даже ненормаль­ными казались. Но потом... Я и сейчас о них невольно вспоминаю.

Вспоминаю, как на вопрос, что делать надо, чтобы ни межпланетных, ни земных войн не было у нас? Бандитов не было, и дети чтоб здоровыми, счастливыми рождались? Она ответила:

— Всем людям надо посоветовать, Владимир: «Вер­ните, люди, родину свою».

— «Верните Родину» — ты, может быть, ошиблась, так сказав, Анастасия, есть родина у всех, просто не все на родине живут. Не родину вернуть — самим на родину при­ехать нужно — ты так сказать хотела?

— Владимир, не ошиблась я. Нет родины совсем у большинства людей сейчас живущих на планете.

— Ну, как же — нет. У россиян — Россия родина, у англичан — Англия. Все ж где-то родились, и, значит, родиною называться будет та страна, где человек рождён.

— Считаешь ты, что родину свою границей, кем-то обусловленною, нужно мерять?

— А чем ещё? Так принято. У всех государств границы имеются.

— Но если б не было границ, тогда чем свою родину ты обусловить мог?

— Тем местом, где родился, городом или селом, а мо­жет, вся земля была б тогда Родиной для всех.

— Могла б и вся Земля быть Родиной для каждого, живущего на ней, и всё вселенское ласкать могло бы че­ловека, но для того соединить все планы бытия в единую необходимо точку.

Ту точку родиной назвать своей, в ней сотворить собой любви пространство, всё лучшее вселен­ское соприкасаться будет с ним. С пространством Роди­ны твоим. Собою через эту точку Вселенную ты будешь ощущать. Непревзойдённой силой обладать. В мирах дру­гих об этом будут знать. Тебе служить всё будет как Бог, создатель наш, того хотел.

— Ты лучше по-простому говори, Анастасия, я ничего не понял про планы бытия, как их соединить. Про точку, что я родиной своей могу назвать.

— Тогда с рожденья разговор нам нужно начинать.

— Ну, пусть с рожденья. Только ты не просто говори, а с толком для сегодняшнего дня. Ну, например, как ви­дишь ты, как себе представляешь зарождение семьи, рож­дение и воспитание детей в условиях сегодняшнего дня. И чтобы дети все счастливыми рождались. Такую можешь ты построить схему иль нарисовать картину?

— Смогу.

— Так говори. Но только не про жизнь в лесу да про науку образности непонятную. Никто о ней не знает, толь­ко ты...

Я не смог договорить фразу. В голове как будто не один, а множество бурным потоком вопросов понеслись. И главные: «Почему мне стало интересно знать, что ска­жет мне про нашу жизнь таёжная отшельница?

Откуда она знает не только внешние детали нашей жизни, но и внутренние переживания многих людей? Какие возмож­ности у этой непонятной наук» образности?» Не мог си­деть. Встал, начал взад-вперёд ходить. Чтоб успокоиться и чтоб невероятность осознать, понять, стал рассуждать:

«Вот сидит под кедром спокойная молодая женщина. То не спеша по траве рукой проведёт, то внимательно на букашку какую-то смотрит, по её руке ползущую, то за­думается ненадолго. Сидит в тайге, вдалеке от бурной жиз­ни городов и стран. От войн и перипетий всяческих ци­вилизованных миров.

Но что, если она в совершенстве знает эту науку образности? Что, если она с её помощью может влиять на людей? Оказывать более сильное влия­ние на общество, чем правительства, парламенты и мно­жество духовных конфессий?

Невероятно! Фантастично, но... Есть реальные, конкретные факты, свидетельствую­щие об этом. Невероятные факты! Но они существуют в реальности.

Она научила меня за короткий срок писать книги. На это ей потребовалось всего три дня. Это она сыпет и сыпет непрерывным потоком информацию. Невероятно, но факт. Книги без рекламы с лёгкостью пересекают грани­цы городов и стран. В книгах её образ.

Этот образ неве­домо как влияет на людей, вызывает в них творческий порыв. Тысячи поэтических строк, сотни песен бардов по­священы её образу. И она об этом прекрасно знала! Ещё в первой книге я приводил её высказывания на этот счёт.

Тогда ещё ничего не было. Тогда её слова казались неве­роятным бредом, фантастикой. Но всё произошло точно так, как она сказала. И сейчас, когда я пишу эти строки, произошли ещё невероятные события.

Издательством «Проф-Пресс» в июле 1999 года выпу­щен сборник в пятьсот страниц с письмами и стихами читателей. Сборник выпущен в июле месяце, считаю­щемся для книготорговцев «мёртвым сезоном». Проис­ходит невероятное: пятнадцатитысячный тираж раскупа­ется за один месяц.

Выпускается ещё пятнадцать тысяч, но и они тут же раскупаются. Это событие не так зрелищно для сенсаций, преподносимых прессой, оно вообще выходит за рамки представлений о сенсациях необычностью стоящих за ним выводов. В эти выводы трудно поверить.

Трудно пове­рить, что образ Анастасии меняет сознание общества.

Читающие испытывают потребность к действию. Люди в России и за её пределами самостоятельно орга­низовывают читательские клубы и центры, называя их её именем.

Новосибирский завод медицинских препаратов выпус­кает кедровое масло, о котором она говорила. В неболь­шой деревеньке Новосибирской области местные жители восстанавливают оборудование, стремятся получать це­лебное масло по её технологии, им помогают из города.

Но это она говорила, что возродятся сибирские сёла, что к родителям начнут возвращаться дети.

Она перенаправляет поток паломников от заморских святынь к родным. Только за два последних года доль­мены в окрестностях Геленджика, о которых она расска­зала, посетило более пятидесяти тысяч её читателей.

Вок­руг забытых ранее святынь сейчас высаживают люди цветы и сады. В разных городах высаживают кедры и дру­гие растения по её методу.

Постановлением главы администрации Томской об­ласти учреждено предприятие «Сибирские дикоросы». Ими отправлено в Москву четыре тысячи саженцев кед­ра.

О ней говорят учёные. Это её образ живой самодов­леющей субстанцией уже парит над Россией. Но только ли над Россией? Женщины в Казахстане собирают деньги на съёмку фильма об Анастасии. Надо же, казахские женщины хо­тят, чтоб был фильм о сибирской отшельнице!

Это её образ начинает куда-то вести людей. Куда? Ка­кой силой? Кто ей помогает? Возможно, она сама обла­дает какой-то невероятной, неведомой ранее силой. Но почему она по-прежнему остаётся на своей полянке, по-прежнему возится с какими-то букашками?

Пока умники рассуждают, существует она вообще или не существует, она просто действует. Проявления её дей­ствий можно видеть, трогать, пробовать на вкус. Что оз­начает эта наука образности?

Эти мысли тогда, в тайге, немного пугали. Хотелось быстрее опровергнуть или утвердиться в них, но рядом только она, спросить можно только у неё. Сейчас спрошу... Она не способна солгать... Сейчас спрошу.

— Анастасия, скажи... Скажи, ты науку образности знаешь в совершенстве? Ты обладаешь знаниями древних тех жрецов?

С волнением я ждал её ответа, но без волнения спо­койный голос отвечал:

— Я знаю то, что праотец мой тем жрецам препода­вал. И то, чего сказать отцу жрецы не дали. И новое ещё сама познать, почувствовать стремилась.

— Теперь я понял! Я предполагал! Науку образности лучше всех познала ты. И ты перед людьми предстала, сама свой образ сотворив. Для многих ты богиня, добрая лесная фея, мессия. Так в письмах пишут о тебе читатели.

Мне говорила, будто бы гордыня, самость — грех боль­шой, что искренне я должен всё писать. И я предстал пред всеми недоделком, но ты сама, при этом, выше всех пре­вознеслась, и то, что будет так, заранее сама об этом знала.

— Владимир, ничего перед тобой я не скрывала. Анастасия поднялась с травы, напротив меня встала, руки опущены, в глаза глядит и продолжает:

— Мой об­раз лишь сейчас не каждому понятен. Но образ тот, дру­гой, когда перед людьми предстанет, останется и мой. Похож мой образ будет на уборщицу, которая лишь пау­тину с главного снимает.

— Какую паутину? Скажи ясней, Анастасия, ещё что хочешь сотворить?

— Перед людьми хочу я образ Бога оживить. Его ве­ликую мечту для каждого понятной сделать. Его стрем­ления в любви каждый живущий сможет чувствовать. Сегодня в этой жизни сможет стать счастливым человек. Дети сегодняшних людей все будут жить в Его Раю. Я не одна. Ты не один. И рай предстанет общим сотвореньем.

— Постой, постой. Теперь я понимаю, твои слова пе­реломают многие ученья. Их авторы, последователи, набросятся не только на тебя, но и меня обхают. А мне зачем эти проблемы? Не буду я писать всё, что о Боге скажешь.

— Владимир, испугался ты лишь предстоящей непо­нятно с кем борьбы.

— Да, всё понятно мне. Обрушатся все те, кто разные конфессии возглавляют. Своих фанатов-последователей на меня будут натравливать.

— Не их — себя боишься ты, Владимир. Стыдишься сам предстать пред Богом. Не веришь в новый образ жиз­ни свой. Считаешь, что не сможешь измениться.

— Причём здесь я? Тебе твержу о священнослужите­лях. И так уже многие из них на твои высказывания реа­гируют.

— И что же говорят они тебе?

— По-разному говорят. Некоторые нехорошо отзыва­ются, некоторые наоборот, один священник православ­ный с Украины со своими прихожанами ко мне приез­жал, чтобы твои высказывания поддержать. Но он сель­ский священник.

— И что же из того, что сельским был приехавший к тебе священник?

— А то, что есть ещё другие, высокопоставленные. Им все подчиняются. Всё от них зависит.

— Но ведь и те, высокопоставленные, как о них ты го­воришь, когда-то тоже в маленьких церквях служили.

— Неважно это. Всё равно писать не буду, пока хоть кто-нибудь из руководства серьёзного храма... Да что я говорю, ты ведь сама всё можешь наперёд сказать. Вот и скажи, кто будет противостоять, а кто тебе поможет. Да и найдётся ли хоть кто-нибудь, кто станет помогать?

— Какого же священник ранга тебя может убедить смелее быть, Владимир?

— Не ниже настоятеля или епископа ты можешь мне назвать кого-нибудь?

Лишь на мгновение задумалась она, как будто вгля­дываясь и во время, и в пространство сразу. И прозвучал ответ невероятный:

—Уже помог, по-новому сказав слова о Боге, римский папа Павел Иоанн, — ответила Анастасия, — образ Христа и Мухамеда соединят в пространстве энергии свои, в единое сольются с ними образы другие.

Ещё зем­ной найдётся православный патриарх, и почитаемым в веках им сказанное будет. Но будет главным среди всех, внешне простых людей порывы вдохновенные. Тебе зем­ной их статус важен, но ведь всего на свете истина важ­ней.

И замолчала, опустив глаза, Анастасия, как будто что-то вдруг обидело её. Как будто ком к горлу подкатил, его она сглотнула и вздохнула. Потом добавила:

— Прости, коль непонятно для твоей души я изъяс­няюсь. Пока не получается, но постараюсь я понятней быть, только ты людям расскажи...

— О чём?

— О том, что закрывать от них тысячелетьями стре­мятся. О том, что каждый в одно мгновенье может в пер­возданный сад Создателя войти и с ним вершить совмес­тные прекрасные творенья.

Я чувствовал, как нарастает в ней волненье. И сам стал почему-то волноваться и сказал:

— Ты не волнуйся, говори, Анастасия, я, может быть, смогу понять и написать.

А в том, что дальше поведала она, была предельная конкретность, простота. Уже потом, анализируя и вспо­миная её слова, стал понимать, — какой-то есть, быть может, и немалый смысл в её словах: «Верните, люди, Родину свою». А тогда, в лесу, переспросил Анастасию:

— Я понял, как всё это будет происходить. Я понял, если ты с лёгкостью способна производить картины из жизни тысячелетней давности, то, значит, тебе известны все учения, трактаты и ты откроешь людям их?

— Известны мне ученья, что в людях поклоненья вы­зывали.

— Все?

— Да, все.

— И веды сможешь полностью перевести?

— Могу. Только к чему на это тратить время?

— Но разве ты не хочешь, чтобы человечество узнало древнейшие учения? Ты мне о них расскажешь, я в книжке напишу.

— И что потом? Что с человечеством в итоге будет, как считаешь?

— Как что? Мудрее оно станет.

— Владимир, вся как раз уловка тёмных в том, что множеством учений они стремятся главное от человека скрыть. Часть истины, лишь для ума преподнося в трак­татах, от главного старательно уводят.

— А почему ж тогда тех, кто ученья преподносит, люди называют мудрецами?

— Владимир, если позволишь мне, я притчу расскажу тебе. Ту притчу, что ещё тысячелетие назад в укромном месте шепотом друг другу передавали мудрецы. Много веков никто её не слышал.

— Расскажи, если считаешь, что притча может что-то пояснить.

Два брата (притча)

В какие времена совсем неважно, супруги жили. Дол­го не было у них детей. В преклонном возрасте жена ро­жала двух сыновей, двух близнецов, двух братьев. Тяжё­лыми те роды были, и женщина, родив двух сыновей, в иной мир вскоре отошла.

Отец кормилиц нанимал, старался выходить детей и выходил, и до четырнадцати лет растил. Но умер сам, когда пятнадцатый годок пошёл сынам. Похоронив отца, два брата в скорби в горнице сидели.

Два брата-близне­ца. Их три минуты разделяли в появлении на свет, и по­тому среди двоих один считался старшим, другой — млад­шим. После молчанья скорбного брат старший произнёс:

— Отец наш, умирая, свою печаль поведал нам о том, что мудрость жизни не успел нам передать. Как будем жить без мудрости с тобой, мой младший брат? Несчаст­ным род без мудрости наш будет продлеваться. Над нами могут посмеяться те, кто успел мудрость от отцов при­нять.

— Ты не печалься, — младший старшему сказал, — в задумчивости часто ты бываешь, быть может, время так распорядится, что ты в задумчивости мудрость и позна­ешь. Я буду делать всё, что скажешь ты.

Я без задумчи­вости жить могу, и всё равно мне жить приятно. Мне ра­достно, когда день наступает, и когда закат. Я буду прос­то жить, трудиться по хозяйству, ты — мудрость позна­вать.

— Согласен, — старший младшему ответил, — толь­ко нельзя, оставшись в доме, мудрость отыскать. Здесь нет её, никем здесь не оставлена она, никто к нам сам не принесёт её. Но я решил, я старший брат и должен сам для нас обоих, для рода, что в веках продлится, всё муд­рое, что в мире есть, найти.

Найти и принести в наш дом, и подарить потомкам рода нашего и нам. Всё, что есть ценного от нашего родителя, с собой возьму и обойду весь мир, всех мудрецов из разных стран, познаю все науки их и в дом родной вернусь.

— Твой долог будет путь, — брат младший сочувст­венно сказал, — есть конь у нас, возьми коня, повозку, побольше нагрузи добра, чтоб меньше бедствовать в до­роге. Я дома остаюсь и буду ждать мудрейшего тебя.

Надолго братья расставались. Прошли года. От муд­реца шёл к мудрецу, от храма в храм, ученья познавал востока, запада, на севере бывал и юге старший брат. Ве­ликолепной память у него была, ум острый схватывал всё быстро и легко запоминал.

Лет шестьдесят по миру шёл брат старший. Стали во­лосы и борода его седыми. Пытливый ум всё странство­вал и мудрость познавал. И стал считаться из людей муд­рейшим седой странник. Гурьбою следовали за ним уче­ники.

Он проповедовал умам пытливым мудрость щед­ро. Ему внимали с восхищением и те, кто молод был, и старики. И впереди его о нём великая шла слава, селения оповещая на пути о мудреца пришествии великом.

И в ореоле славы, окружен толпой учеников подобо­страстных, к селению, где в доме был рождён, из кото­рого ушёл он юношей в пятнадцать, где не был шестьде­сят он лет, всё ближе подходил седой мудрец.

Все люди из селения встречать его пришли, и младший брат с похожей сединой навстречу выбежал ликуя, и го­лову склонил пред братом-мудрецом. И в умиленьи ра­достном шептал:

— Благослови меня, мой брат-мудрец. Войди в наш дом, омою ноги я твои после дороги долгой. Войди в наш дом, мой мудрый брат, и отдохни.

Величественным жестом всем ученикам своим велел мудрец остаться на пригорке, принять дары встречающих, беседы мудрые вести и в дом вошёл за братом младшим.

Сел у стола устало в горнице просторной величествен­ный и седой мудрец. И младший брат стал тёплою водою его ноги омывать и слушать речи брата-мудреца. И гово­рил ему мудрец:

— Я выполнил свой долг. Познал учения великих муд­рецов, своё учение создал. Я в доме ненадолго задержусь, теперь других учить, — в том мой удел. Но раз тебе я обещал в дом мудрость принести, обещанное выполняя, я у тебя день погощу.

За это время истины мудрейшие тебе, мой младший брат, я сообщу. Вот первая: все люди должны жить в саду прекрасном. Чистым, с красивой вышивкою полотенцем ноги вы­тирая, хлопотал, всё угодить пытался младший старше­му и говорил ему:

— Отведай, на столе перед тобой стоят плоды из сада нашего, сам для тебя их лучшие собрал.

Плоды разнообразные прекрасные вкушал мудрец за­думчиво и продолжал:

— Необходимо, чтоб каждый на земле живущий чело­век сам родовое дерево взрастил. Когда умрёт, то дерево его потомкам доброй памятью останется. Оно и воздух для дыхания потомков будет очищать. Все мы хорошим воздухом должны дышать. Заторопился младший брат, захлопотал, сказал:

— Прости, мой мудрый брат, я позабыл открыть окно, чтоб воздухом ты свежим подышал. — Он занавесочки отдёрнул, распахнул окно и продолжал:

— Вот воздухом двух кедров подыши. Их я посадил в тот год; когда ты уходил. Одну своей лопаткой лунку выкопал для сажен­ца, а для второго ямочку твоей лопаткою копал, что ты играл когда-то, в детстве нашем.

Мудрец задумчиво на дерева взирал, потом проговорил:

— Любовь — великое есть чувство. Не каждому с любовью жизнь прожить дано. И мудрость есть великая — к любви днём каждым каждый должен устремиться.

— О, как ты мудр, мой старший брат! — воскликнул младший. — Великие познал ты мудрости, и я теряюсь пред тобой, прости, не познакомил даже со своей женой, — и крикнул к двери обращаясь: — Старушка, где же ты, моя стряпушка?

— Так вот же я, — в дверях весёлая старушка показа­лась, неся на блюде пироги парящие. — Я с пирогами за­держалась.

Поставила на стол пирог, весёлая старушка игриво реверанс смешной пред братьями изобразила. И близко к брату младшему, своему супругу, подошла, сказала по­лушепотом, но шёпот тот услышал старший брат:

— К тому ж ты, муженёк, прости меня, уйду сейчас, прилечь должна.

— Да что ж ты, непутёвая, вдруг отдыхать решила. У нас гость дорогой, мой брат родной, а ты...

— Не я, кружится голова, да и тошнит слегка.

— И от чего же так могло у хлопотушки у тебя слу­читься?

— Быть может, сам ты виноват, опять, наверное, дитя у нас родится, — со смехом молвила старушка, убегая.

— Прости, мой брат, — винился младший брат сму­щённо перед старшим, — не знает цену мудрости, всегда весёлою она была и в старости вот веселушкою осталась.

Задумчивым мудрец всё дольше оставался. Задумчи­вость его шум детских голосов прервал. Услышал их муд­рец, сказал:

— Великую познать стремиться мудрость должен каж­дый человек. Как воспитать детей счастливыми и спра­ведливыми ко всему.

— Поведай, мудрый брат, я жажду счастливыми сво­их детей и внуков сделать, ты видишь, вот вошли они, шумливые мои внучата.

Два мальчика не старше шести лет и девочка лет четы­рёх в дверях стояли и спорили между собой. Угомонить пытаясь ребятню, брат младший торопливо им сказал:

— Быстрей мне говорите, что у вас стряслось, шумли­вые, и не мешайте нам беседой заниматься.

— Ой, — меньший мальчик восклицал, — два дедуш­ки из одного случились. Где наш, а где не наш, как разоб­рать?

— Так вот же наш дедулечка сидит, разве не ясно? И к младшему из братьев малышка внучка подбежала, к ноге щекой прижалась, за бороду трепала и щебетала:





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2017-02-11; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 271 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Если вы думаете, что на что-то способны, вы правы; если думаете, что у вас ничего не получится - вы тоже правы. © Генри Форд
==> читать все изречения...

2264 - | 2188 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.009 с.