Много болезней,один рецепт 2 страница

Мышление невозможно, если ты не собираешься судить. Если ты не собираешься судить, ты можешь просто оставаться осознанным — но не можешь думать.

Вот цветок, и я тебе говорю:

— Видь его, но не думай. Смотри на цветок, но не думай.

Что ты можешь сделать? Если мышление не позволено, что ты можешь делать? Ты просто свидетельствуешь;

ты можешь только осознавать. Ты можешь только сознавать цветок. Ты можешь смотреть в лицо этому факту — вот цветок. Теперь ты можешь столкнуться с ним. Если мышление не позволено, ты не можешь сказать:

— Он красивый. Он некрасивый. Я знаю об этом. Или:

— Странно — я никогда его не видел.

Ты ничего не можешь сказать. Слова нельзя использовать, потому что каждое слово имеет смысловую нагрузку. Каждое слово — это суждение. Язык обременен суждениями; язык никогда не может быть беспристрастным. В то мгновение, как ты используешь какое-то слово, ты судишь.

Таким образом, ты не можешь пользоваться языком, не можешь вербализировать. Если я говорю:

— Это цветок — смотри на него, но не думай, — тогда вербализация не позволена. Что ты тогда можешь делать? Ты можешь только быть свидетелем. Если ты присутствуешь без суждения, просто видя нечто, это свидетельствование. Тогда свидетельствование означает пассивную осознанность. Помни — пассивную. Мышление активно, ты что-то делаешь. Что бы ты ни видел, ты что-то с этим делаешь. А в то мгновение, как ты что-то делаешь, это меняет все. Я вижу цветок и говорю:

— Он красивый! — Я его изменил. Теперь я что-то навязал цветку. Теперь, каким бы ни был цветок, для меня это цветок плюс мое ощущение, что он красивый. Теперь цветок далеко; между цветком и мной — мое ощущение суждения, моя оценка его красоты. Теперь цветок для меня не тот же, что и раньше, качество изменилось. Я вошел в него — теперь в факт проникло мое суждение. Теперь это скорее вымысел, чем реальный факт.

Это ощущение, что цветок красивый, не принадлежит цветку, оно принадлежит мне. Я вошел в этот факт. Теперь факт не девствен, я его развратил. Теперь мой ум стал его частью. В действительности, если сказать, что мой ум стал его частью, это означает, что часть меня стала им, потому что, когда я говорю: «Этот цветок красивый», это означает, что я вынес суждение, основываясь на прошлом знании. Как ты можешь сказать, что цветок красивый? Твой опыт прошлого, твоя основанная на прошлом концепция о том, что нечто подобное красиво, — ты вынес суждение согласно своему прошлому.

Ум значит твое прошлое, твои воспоминания. Прошлое приходит в настоящее. Ты разрушил девственный факт; теперь он искажен. Теперь цветка нет — цветка, как реальности в себе, больше нет. Он тобой развращен, разрушен; твое прошлое встало между вами. Ты истолковал — это мышление. Мышление означает привнесение прошлого в факт настоящего.

Именно поэтому мышление никогда не может привести тебя к истине — потому что истина девственна, и к ней необходимо подходить в полной девственности. В то мгновение, как ты привносишь в нее свое прошлое, ты ее разрушаешь. Тогда это истолкование, не реализация факта. Ты ее загрязнил; чистота утрачена.

Мышление означает привнесение прошлого в настоящее. Свидетельствование означает, что прошлого нет, есть лишь настоящее — прошлое не привносится.

Свидетельствование пассивно. Ты ничего не делаешь — ты есть! Просто ты есть. Только ты присутствуешь. Цветок присутствует, ты присутствуешь — тогда возникает связь свидетельствования. Когда цветок присутствует, и присутствует все твое прошлое, не ты, тогда это связь мышления.

Таким образом, начни с мышления. Что такое мышление? Привнесение ума в настоящее. Тогда ты упускаешь настоящее — упускаешь полностью! В то мгновение, как прошлое проникает в настоящее, ты упустил настоящее. Когда ты говоришь: «Этот цветок красивый», на самом деле это уже стало прошлым. Когда ты говоришь:

«Этот цветок красивый», это уже прошлый опыт. Ты узнал, ты вынес суждение.

Когда есть цветок и есть ты, даже сказать, что цветок красивый, невозможно. Ты не можешь вынести в настоящем никакого суждения. Любое суждение, любое утверждение принадлежит прошлому. Если ты говоришь:

«Я тебя люблю», это становится вещью из прошлого. Если я говорю: «Этот цветок красивый», я почувствовал, я вынес суждение — это стало прошлым.

Свидетельствование всегда в настоящем, никогда не в прошлом. Мышление всегда в прошлом. Мышление мертво, Свидетельствование живо. Поэтому следующее разграничение... Во-первых, мышление активно, ты что-то делаешь. Свидетельствование пассивно, ты ничего не делаешь, ты просто есть. Мышление — это всегда прошлое, мертвое, то, что прошло, чего больше нет. Свидетельствование всегда в настоящем — то, что есть.

Поэтому, если ты продолжаешь думать, ты никогда не сможешь узнать, что такое Свидетельствование. Остановка, конец мышления становится началом свидетельствования. Прекращение мышления есть Свидетельствование.

Что же делать? — потому что мышление — это наша старая привычка. Оно становится почти автоматической, механической вещью. Не ты думаешь; теперь это не твое решение, это механическая привычка — ты не можешь делать ничего другого. В то же мгновение, когда встречается цветок, начинается мышление. У нас не бывает невербальных опытов; они бывают только у маленьких детей. -Невербальный опыт — это действительно опыт. Вербализация — это бегство от опыта.

Когда я говорю: «Этот цветок красивый», цветок для меня исчез. Теперь я занимаюсь своим умом; цветок меня больше не заботит. Теперь это образ цветка в моем уме, не сам цветок. Теперь этот цветок стал картиной у меня в уме, мыслью в уме, и теперь я могу сравнивать его с моим прошлым опытом и судить. Но цветка больше нет.

Когда ты словесно формулируешь, ты закрываешься для опыта. Когда ты бессловно осознан, ты открыт, уязвим. Свидетельствование означает постоянную открытость к опыту, не закрытое состояние.

Что делать? Эта механическая привычка к так называемому мышлению должна быть как-то разрушена. Поэтому, что бы ты ни делал, старайся делать это бессловесно. Это трудно, тяжело, и поначалу это покажется абсолютно невозможным, но это не так. Просто иди, хотя бы несколько секунд, и ты получишь проблеск другого мира — внесловесного мира, реального мира, не мира ума, которым окружает себя человек.

Ты ешь — ешь внесловесно. Кто-то спросил Бокуд-зю — Бокудзю был великим дзэнским мастером:

— Каков твой путь, твое учение? И Бокудзю сказал:

— Мой путь очень прост: когда я голоден, я ем; когда я хочу спать, я сплю — вот и все.

Этот человек был просто озадачен. Он сказал:

— Что ты говоришь? Я тоже ем и сплю, и все остальные делают то же самое. Что в этом такого, что можно назвать путем?

Бокудзю сказал:

— Когда ты ешь, ты делаешь множество других вещей, не только ешь. И когда ты спишь, ты делаешь что угодно, но только не спишь. Но когда ем я, я просто ем;

когда сплю я, я просто сплю. Каждое действие тотально.

Каждое действие становится тотальным, если ты вне слов. Поэтому попытайся есть без всякой вербализации в уме, без всякого мышления в уме. Просто ешь, и тогда еда станет медитацией — потому что, если ты вне слов, ты стал свидетелем.

Если ты в словах, ты становишься мыслителем. Если ты вне слов, ты ничего не можешь с этим сделать, не можешь этому помешать — ты будешь свидетелем автоматически. Поэтому попытайся что-нибудь делать бессловесно: иди, ешь, принимай душ или просто сиди в молчании. Тогда просто сиди — тогда будь «сидением». Не думай. Тогда, даже если ты просто сидишь, это может стать медитацией; просто ходьба может стать медитацией.

Кто-то другой спросил Бокудзю:

— Дай мне какую-нибудь технику медитации. Бокудзю сказал:

— Я могу дать тебе технику, но ты не сможешь медитировать, потому что ты будешь практиковать эту технику вербализирующим умом.

Твои пальцы могут перебирать четки, а ты продолжаешь думать. Если твои пальцы перебирают четки без мышления, это становится медитацией. Тогда на самом деле не нужно никакой техники. Вся жизнь — это техника. Поэтому Бокудзю сказал:

— Лучше будет, если ты останешься со мной и понаблюдаешь за мной. Не проси метода, просто наблюдай за мной, и ты узнаешь.

Бедняга наблюдал семь дней. Он стал приходить в еще большее замешательство. Через семь дней он сказал:

— Когда я пришел, мое замешательство было меньше. Теперь я в большем замешательстве. Семь дней я постоянно за тобой наблюдал — что именно мне нужно наблюдать?

Бокудзю сказал:

— Значит, ты не наблюдал. Когда я хожу — разве ты не видел? — я просто иду. Когда утром ты приносишь мне чай разве ты не замечал? — я просто беру чай и пью его — просто пью. Бокудзю нет — есть только питье. Ты не замечал? Если бы ты наблюдал, ты должен был почувствовать, что Бокудзю больше нет.

Это очень тонкий момент — потому что, если есть мыслящий, есть эго; тогда ты Бокудзю или кто-то еще. Но если есть только действие без вербализации, без мышления, эго нет. Поэтому Бокудзю говорит:

— Действительно ли ты наблюдал? Тогда ты заметил бы, что Бокудзю нет — есть только питье чая, хождение по саду, копание ямы в земле.

Будда — по этой причине — говорил, что души нет. Потому что, если ты не наблюдаешь, ты продолжаешь непрерывно думать, что у тебя есть душа. Тебя нет! Если ты свидетель, тогда тебя нет. «Я» формируется в мыслях.

И еще одно: накопление мыслей, нагромождение воспоминаний создает ощущение эго, ощущение, что ты есть.

Попробуй провести такой эксперимент: отрежь от себя свое прошлое — никаких воспоминаний. Ты не знаешь, кто твои родители, ты не знаешь, к чему принадлежишь — к какой стране, к какой религии, к какой расе. Ты не знаешь, где ты получил образование и есть ли вообще у тебя образование. Просто отрежь все прошлое — и помни, кто ты такой.

Ты не можешь вспомнить, кто ты такой! Очевидно, ты есть. Ты есть, но кто ты такой? В это мгновение ты не можешь ощущать «я».

Это — это накопленное прошлое. Эго — это твои конденсированные, кристаллизованные мысли.

Поэтому Бокудзю говорит:

— Если ты наблюдал за мной, меня не было. Было питье чая, но не было пьющего. Было хождение по саду, но не было идущего. Было действие, но не было действующего.

В свидетельствовании нет ощущения «я» — в мышлении оно есть. Поэтому, если так называемые мыслители так глубоко укоренены в эго, это не просто совпадение. Художники, мыслители, философы, литераторы — если они так эгоистичны, это не просто совпадение. Чем больше у тебя мыслей, тем больше у тебя эго.

В свидетельствовании эго нет — но оно приходит, лишь если ты можешь трансцендировать язык. Язык является преградой. Язык необходим для общения с другими; он не нужен, чтобы общаться с самим собой. Это полезный инструмент — точнее, самый полезный из инструментов. Человеку удалось создать общество, мир только благодаря языку. Но из-за языка человек забыл самого себя.

Язык — это наш мир. Если на одно-единственное мгновение человек забудет свой язык, что тогда останется? Культура, общество, индуизм, христианство, коммунизм — что останется? Не останется ничего. Если только язык удалить из существования, все человечество со всей его культурой, цивилизацией, наукой, религией и философией исчезнет.

Язык — это средство сообщения с другими; это только сообщение. Он полезен, но и опасен — и так бывает всегда, что если какой-то инструмент полезен, в той же пропорции он и опасен. Опасность в том, что чем больше ум движется в язык, тем дальше он уходит от центра. Поэтому человеку нужно тонкое равновесие, тонкое мастерство в способности двигаться в язык, но также и покидать язык, выходить из языка.

Свидетельствование означает, выход из языка, вербализации, ума.

Свидетельствование означает состояние не-ума, не-мышления.

Попробуй это! Это долгое усилие, и ничего нельзя предсказать — но попытайся, и это усилие даст тебе некоторые мгновения, когда внезапно язык исчезнет. Тогда открывается новое измерение. Ты осознаешь другой мир — мир синхронности, мир здесь и сейчас, мир не-ума, мир реальности.

Язык просто испаряется. Поэтому попытайся совершать обыкновенные действия, телесные движения без языка. Будда использовал эту технику, чтобы наблюдать за дыханием. Он говорил своим ученикам:

— Постоянно наблюдайте свое дыхание. Ничего не делайте: просто наблюдайте, как дыхание входит, как дыхание выходит;вдох, выдох.

Это нужно не проговаривать таким образом, это нужно ощущать — вдох, без слов. Чувствуй, как дыхание входит в грудную клетку, двигайся с дыханием, пусть твое сознание глубоко движется с дыханием. Будь бдителен!

Говорят, что Будда сказал:

— Не пропускайте ни единого вдоха.

Если физиологически пропустить хотя бы один вдох, вы умрете, а если пропустить хотя бы один вдох в осознанности, вы упустите центр, вы умрете внутренне. Поэтому Будда сказал:

— Дыхание существенно для жизни тела, а осознанность дыхания существенна для жизни внутреннего центра.

Дыши, осознавай. И если ты пытаешься осознавать дыхание, ты не можешь думать, потому что ум не может делать две вещи одновременно — думать и свидетельствовать. Само явление свидетельствования абсолютно, диаметрально противоположно мышлению, поэтому ты не можешь делать то и другое разом. Точно так же, как тыне можешь быть одновременно живым и мертвым, не можешь одновременно спать и бодрствовать, ты не можешь одновременно думать и свидетельствовать. Свидетельствуй что угодно, и мышление остановится. Мышление входит, и свидетельствование исчезает.

Свидетельствование — это пассивная осознанность, без всякого действия внутри. Сама по себе осознанность — это не действие.

Однажды Мулла Насреддин был очень встревожен и погружен в глубокие размышления. Достаточно было увидеть его лицо, чтобы понять, что он глубоко погружен в мысли, очень напряжен, озабочен. Его жена встревожилась. Она спросила:

— Что ты делаешь, Насреддин? О чем ты думаешь? В

чем твоя проблема, что тебя так беспокоит? Мулла открыл глаза и сказал:

— Это извечная проблема. Я думаю о том, как человеку узнать, что он умер. Как он узнает, что умер? Если я умру, как я узнаю, что умер? — потому что я никогда не умирал. Узнавание подразумевает, что ты что-то уже

знаешь из опыта.

Я тебя вижу и узнаю, что ты А, Б или В, потому что я тебя знаю. Смерти я не знаю, — сказал Мулла. — И когда она придет, как мне ее узнать? Вот моя проблема, и я очень встревожен. И когда я умру, я больше никого не смогу спросить, эта дверь будет закрыта. Я не смогу навести справки ни в каких священных писаниях, и никакой учитель мне не поможет.

Жена рассмеялась и сказала:

— Ты напрасно тревожишься. Когда приходит смерть, человек тут же об этом узнает. Когда к тебе придет смерть, ты это узнаешь, потому что ты просто станешь холодным, холодным, как лед.

Мулла вздохнул с облегчением — в его руках оказался определенный знак, ключ.

Через два или три месяца он пошел в лес рубить дрова. Это было зимним утром, и было очень холодно. Внезапно он вспомнил и потрогал свои руки — они были холодными. Он сказал:

— Понятно! Наступает смерть, и я так далеко от дома, что не могу даже никому об этом сообщить. Что же мне делать? Я забыл спросить об этом жену. Она мне сказала, что человек чувствует, но не сказала, что делать, когда приходит смерть. Теперь никого рядом нет, и становится холоднее и холоднее.

Тогда он вспомнил. Он видел многих мертвых, и он подумал:

— Лучше будет лечь.

Все мертвые, которых он видел, лежали, поэтому он тоже лег. Конечно, ему стало еще холоднее, он почувствовал больше холода — смерть дышит ему в лицо. Его осел остался стоять рядом под деревом. Двое волков, думая, что Мулла умер, напали на его осла. Мулла открыл глаза и увидел это, и подумал:

— Мертвые ничего не могут сделать. Если бы я был жив, волки, вы не смогли бы позволить себе таких вольностей с моим ослом. Но теперь я ничего не могу сделать. Никто никогда не слышал, чтобы мертвые что-нибудь делали. Я могу только свидетельствовать.

Если ты становишься мертвым в отношении своего прошлого, тотально мертвым, — только тогда ты можешь свидетельствовать. Что еще ты можешь делать? Свидетельствование означает: стать тотально мертвым в отношении прошлого — воспоминаний, мыслей и всего остального. Тогда, в настоящем мгновении, что ты можешь делать? Ты можешь только свидетельствовать. Невозможно никакое суждение — суждение возможно только в сравнении с прошлым опытом. Невозможна никакая оценка — оценка возможна только в сравнении с прошлым опытом. Невозможно никакое мышление — мышление возможно, лишь если есть прошлое, лишь если оно принесено в настоящее. Что же тогда ты можешь делать? Ты

можешь свидетельствовать.

В старой санскритской литературе учитель определяется как смерть — ачарья мритьюх. В Катха Упаниша-де Начикету посылают на учение к Яме, Богу смерти. И когда Яма, бог смерти, предлагает Начикете многие соблазны: «Возьми это, возьми королевство, возьми это богатство, лошадей, слонов, то или другое» — длинный список вещей, — Начикета говорит: «Я пришел, чтобы узнать, что такое смерть, потому что, пока я не узнаю, что такое смерть, я не смогу узнать, что такое жизнь».

Таким образом, в старые времена учитель был известен как человек, который может стать смертью для ученика, который может помочь ему умереть, чтобы он смог родиться заново. Никодим спросил Иисуса: «Как мне достичь Царства Бога?» — и Иисус сказал: «Ничто не может быть достигнуто, если ты сначала не умрешь. Если ты не родишься заново, ничто не может быть достигнуто».

И это рождение заново — не событие, это постоянный процесс. Человек должен рождаться заново в каждое мгновение. Не бывает так, что ты рождаешься заново однажды, и все в порядке, и дело кончено. Жизнь — это постоянное рождение, и также постоянная смерть. Тебе придется умереть, потому что ты совершенно не жил. Если ты живешь, тогда тебе приходится умирать в каждое мгновение. Умирай для прошлого в каждое мгновение, каким бы ни было прошлое, раем или адом. Что бы то ни было — умри для него, и будь свежим и молодым, и родись заново в это мгновение. Свидетельствуй сейчас — а свидетельствовать ты можешь, лишь если ты свежий.

Напряжение и расслабление

Нужно понять одну вещь. Гипнотизеры открыли один фундаментальный закон; они назвали его Законом Обратного Эффекта. Если ты попытаешься что-то делать, не понимая самих основ, результатом будет прямо противоположное.

Что-то подобное происходит, когда ты учишься ездить на велосипеде. Ты едешь по тихой дороге, где нет никакого транспорта, ранним утром и видишь красный миль-ный камень, стоящий у дороги. Дорога шириной в двадцать метров, и камень очень маленький, но ты пугаешься: ты можешь приблизиться к этому камню и врезаться в него. Ты совершенно забываешь о двадцати метрах дороги. Фактически, даже если тебе завязать глаза, твои шансы столкнуться с мильным камнем, врезаться в мильный камень были бы меньше, но твои глаза открыты, и вся дорога забыта; ты сфокусировался. Прежде всего, красный цвет очень фокусирует. И ты так боишься! — ты хочешь его избежать. Ты забыл о том, что ты на велосипеде, ты забыл обо всем. Теперь перед тобой стоит лишь одна проблема: как избежать этого камня; иначе ты можешь причинить себе вред; ты можешь в него врезаться.

Теперь столкновение абсолютно неизбежно; ты обязательно врежешься в этот камень. И тогда ты удивишь-ся: «Я изо всех сил пытался этого избежать». Фактически, именно из-за того, что ты так старался, ты в него и врезался. Чем ближе ты к нему приближаешься, тем более стараешься его избежать;

но тем труднее становится его избежать, чем более ты на нем сфокусирован. Он становится гипнотической силой, он гипнотизирует тебя. Он становится, как магнит.

Это самый фундаментальный закон жизни. Многие люди избегают многих вещей и падают в эти самые вещи. Попытайся избежать чего бы то ни было, приложи большие усилия, и ты обязательно упадешь в ту же самую яму. Ты не можешь этого избежать; это не способ этого избежать.

Будь в расслаблении. Не пытайся изо всех сил, потому что именно в расслаблении ты можешь осознавать, не в тяжких усилиях. Будь спокойным, тихим, молчаливым.

В чем твое напряжение? Твое отождествление со всевозможными мыслями, страхами — смерть, разорение, падение курса доллара и всевозможные вещи. Это твои напряжения, и они влияют и на тело. Твое тело становится напряженным, потому что тело и ум — это не две отдельные сущности. Тело-ум это одна система, поэтому, когда ум становится напряженным, напряженным становится и тело.

Ты можешь начать с осознанности; тогда осознанность уводит тебя из ума и отождествлений ума. Естественно, тело начинает расслабляться. Ты больше ни к чему не привязан, и напряжения не могут существовать в свете осознанности.

Ты можешь начать и с другого конца. Просто расслабься, пусть все напряжения отпадут... и когда ты расслабишься, ты удивишься тому, что в тебе возникает определенная осознанность. Они неразделимы. Но начать с осознанности легче; начинать с расслабления немного труднее, потому что даже сама попытка расслабиться создает определенное напряжение.

Есть одна американская книга — и если кто-то хочет найти как можно больше дурацких книг, Америка для этого — самое лучшее место. Когда я увидел название этой книги, я не мог поверить своим глазам. В названии говорилось: «Ты Должен Расслабиться», Если в этом есть «должен», как ты можешь расслабиться? «Должен» сделает тебя напряженным; само это слово тотчас же создает напряжение. «Должен» звучит как Заповедь Господня. Наверное, человек, который написал эту книгу, ничего не знает о расслаблении и ничего не знает о сложностях расслабления.

На Востоке мы никогда не начинали медитацию с расслабления; мы начинали медитацию с осознанности. Тогда расслабление приходит само по себе, ты не должен его вынуждать. Если тебе приходится его вынуждать, это создаст определенное напряжение. Оно должно прийти само по себе; только тогда это будет чистое расслабление. И оно приходит...

Если хочешь, ты можешь начать с расслабления, но не по методу американских советчиков. В смысле опыта и внутреннего мира Америка — одно из самых инфантильных мест в мире. Европа немного старше — но Восток прожил тысячи лет в поисках своей внутренней сущности.

Америке только триста лет — а в жизни нации триста лет — это ничто, поэтому Америка представляет для мира наибольшую опасность. Ядерное оружие в руках Детей... Россия поведет себя более рационально; это старая и древняя страна, обладающая опытом долгой истории. У Америки нет истории. Каждый знает имя своего °тца, имя его отца, вот и все. На этом фамильное древо заканчивается.

Америка — это просто младенец, даже не младенец, зародыш. В сравнении с такими обществами, как Индия и Китай, она даже еще не зачата. Опасно давать таким

людям ядерное оружие.

Есть политические, религиозные, социальные, экономические проблемы, и они мучают тебя. Начинать с расслабления трудно; поэтому на Востоке мы никогда не начинали с расслабления. Но, если хочешь, у меня есть одна идея, как можно начать. Я работал с западными людьми, и я осознал тот факт, что они не принадлежат Востоку и восточному потоку сознания; они происходят из другой традиции, которая никогда не знала никакой осознанности.

Для западных людей в особенности я создал такие

медитации, как Динамическая Медитация. Когда я проводил медитационные лагеря, я использовал Джиббериш как медитацию, и Медитацию Кундалини. Если хочешь начать с расслабления, прежде всего нужно делать эти медитации. Они удалят все напряжения из твоего ума и тела, и тогда расслабление будет очень легко. Ты сам не знаешь, сколько ты держишь у себя внутри, и это становится причиной напряжения.

Когда я разрешал Медитацию Джиббериш в лагерях

в горах... Трудно разрешить ее в городах, потому что соседи начинают сходить с ума. Они начинают звонить в полицию и говорить: «Вся наша жизнь разрушена!» Они не знают, что если бы они тоже участвовали, оставаясь дома, их жизни избавились бы от той ненормальности, в которой они живут. Но они даже не осознают своей

ненормальности.

Медитация Джиббериш заключалась в том, что каждому разрешалось вслух говорить все, что приходит им в голову. И так радостно было слышать, что люди говорят глупости, абсурд — потому что я был единственным свидетелем. Люди делали всевозможные вещи, и единственным условием было, что нельзя касаться никого другого. Делать можно было что угодно... Кто-то стоял на голове, кто-то другой сбрасывал одежду, оставался голым и бегал кругами — целый час.

Один человек каждый день сидел передо мной — наверное, он был брокером или кем-то в этом роде — и как только начиналась медитация, он сначала улыбался, просто радуясь идее о том, что он собирается делать. Потом он поднимал трубку: «Алло, алло...» И краешком глаза он продолжал смотреть на меня. Я избегал на него смотреть, чтобы не беспокоить его медитацию. Он продавал свои акции, покупал... целый час он говорил по телефону.

Все остальные делали странные вещи, которые обычно сдерживали. Когда медитация заканчивалась, было десять минут для расслабления, и в эти десять минут можно было увидеть, что эти люди просто падают — без всякого усилия, просто потому, что они совершенно устали. Весь мусор выброшен, и они создали определенную чистоту, они расслаблены. Тысячи людей... и нельзя было даже подумать, что вокруг тысячи людей. Люди приходили ко мне и говорили:

— Продли эти десять минут, потому что за всю нашу жизнь мы никогда не испытывали такого расслабления, такой радости. Мы никогда не думали, что когда-нибудь поймем, что такое осознанность, но мы почувствовали, что

она пришла.

Поэтому, если ты хочешь начать с расслабления, сначала тебе придется пройти катарсический процесс — Динамическая Медитация, Медитация Кундалини или

Джиббериш.

Может быть, ты не знаешь, откуда происходит слово Джиббериш; оно происходит от имени суфийского мистика, которого звали Джаббар — и это была его единственная медитация. Кто бы к нему ни пришел, он говорил:

«Садись и начинай» — и люди знали, что он имел в виду. Он никогда не говорил, никогда не читал никаких лекций;

он просто учил людей Джибберишу.

Например, иногда он проводил демонстрацию. Полчаса он говорил всевозможную ерунду на никому не известном языке. Это было его единственным учением — и тем, кто его понимал, он просто говорил: «Садись и начинай».

Но Джаббар помог многим людям стать совершенно молчаливыми. Сколько ты можешь продолжать? — ум становится пустым. Мало-помалу, глубокое ничто... и в этом ничто пламя осознанности. Оно всегда присутствует, окруженное твоим Джибберишем. Этот Джиббериш нужно вынести наружу; это твой яд.

То же самое верно в отношении тела — твое тело полно напряжений. Просто двигаться так, как хочет двигаться тело. Ты не должен им манипулировать. Если оно хочет танцевать, хочет бежать, идти, кататься по земле — ты не должен этого делать, ты просто позволяешь это. Скажи телу: «Ты свободно, делай, что хочешь» — и ты удивишься: «Боже мой! Мое тело хотело делать все эти вещи, но я его сдерживал, и это создавало напряжение».

Есть два рода напряжения — телесные напряжения и умственные напряжения. Те и другие нужно высвободить, прежде чем ты начнешь расслабляться, и это приведет тебя к осознанности.

Но начать с осознанности гораздо проще, и особенно тем, кто может понять метод осознанности, который очень прост. Целый день ты используешь его в своей деятельности — машины, транспорт — и даже в городском транспорте ты выживаешь! А он абсолютно безумен.

Как раз на днях я читал об Афинах. Правительство провело специальное семидневное соревнование для водителей такси, и был создан золотой кубок для трех водителей, которые лучше всех соблюдают правила дорожного движения. Но во всех Афинах не нашлось ни единого человека! Полиция начала беспокоиться;

семь дней почти истекли, и в последний день они решили хоть как-то найти трех водителей — пусть они не будут совершенными, но нужно же кому-то вручить эти призы.

Нашелся один человек, который ездил точно по правилам, и они очень обрадовались. Они бросились к нему с кубком, но при виде полиции этот человек

поехал на красный свет! Кто хочет напрасно создавать себе проблемы? Полицейские кричали: «Подожди!» — но он не слушал, он тут же уехал, несмотря на красный свет. Они попытались найти двух других, но никто не останавливался, увидев полицию. И вот через семь дней усилий эти призы все еще лежат в штабе полиции, а Афины продолжают жить, как и прежде, радостно...

Ты используешь осознанность, даже не осознавая этого, но только во внешних вещах.

Ту же самую осознанность нужно применять и ко внутреннему транспорту. Когда ты закрываешь глаза, перед тобой оказывается транспортный поток мыслей, эмоций, снов, воображения. Начинают вспыхивать всевозможные вещи. Делай во внутреннем мире точно то же, что делаешь во внешнем, и ты станешь свидетелем. И как только ты испытываешь этот вкус, свидетельствование приносит такую огромную радость, радость не от этого мира, что тебе хочется делать это больше и больше. Каждый раз, когда ты находишь время, тебе хочется двигаться в это больше и больше.

Дело не в определенной позе; дело не в каком-то храме, церкви или синагоге. Сидя в общественном автобусе или поезде, когда тебе нечего делать, просто закрой глаза. Это сохранит твои глаза от утомления, если они не будут смотреть наружу, и это даст тебе достаточно времени, чтобы наблюдать себя. Эти мгновения могут стать мгновениями самых прекрасных опытов.