«Сова — символ мудрости наших предков, — сказал он. — Ее огромные глаза позволяют видеть во тьме вещи, скрытые от других. Древние, которые начертили образ Совиной Женщины, и все остальные не только медитировали, когда ходили по линиям, но танцевали и пели, чтобы достигнуть измененных состояний сознания, находясь в которых можно было призывать энергии Вселенной и управлять ими».
Услышав это древнее предание из уст человека, чья жизнь была посвящена сохранению народных традиций, я вспомнил знаменитый «Танец дождя», известный в многочисленных вариантах каждому индейскому племени от Канады до Чили. Подумалось также о совместных психоэнергетических ритуалах, впервые возникших среди посвященных в тайны Лемурии. Возможно, паранормальные силы были применены здесь в попытке сохранить старейшую цивилизацию Южной Америки от гибели и распада. В таком случае, гигантские, но все же хрупкие изображения, до сих пор украшающие равнину Наска, остались единственным свидетельством проигранной переселенцами из Лемурии в доисторическом Перу отчаянной битвы с неодолимыми силами природы, которые впоследствии, хотя и иначе, погубили их затерянную прародину.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ДОЛГ АЗИИ ПЕРЕД ЛЕМУРИЕЙ
Ныне общепризнано, что ни одно религиозное убеждение, ни одно историческое предание, каким бы абсурдным оно ни казалось, не может считать истинным большинство людей в течение длительного времени, если оно с самого начала не имело какой-то фактической основы. Мы можем быть уверены, что бессмысленных мифов не бывает, что мифология — не горстка нелепых выдумок для вульгарной забавы. Ни одно сказание, сколь глупым или фантастическим оно бы ни казалось, не дожило бы до наших дней, не будь основано на значимых событиях.
Г.Г. Бенкрофт, американский антрополог конца XIX века
Разные коренные народы юго-запада Северной Америки славятся своими песчаными рисунками. Эти графические, хотя и эфемерные, шедевры создаются из кукурузных зерен, кусочков угля, цветочных лепестков и красного, желтого или белого песка, струящегося между пальцами художников из племен хопи, апачей, папаго, зуни или навахо. Рисунок наносится на белый фон оленьей кожи, раскинутой на полу простого жилища — хогана. Узоры повторяют традиционные, известные в течение бессчетных столетий, с небольшими изменениями и дополнениями. Некоторые рисунки, по сути, краткое изложение народных преданий, другие, так называемые «песни», якобы обладают целительными свойствами. «Пациент» усаживается в центре рисунка, где его окружают магические образы, поглощающие боль и зло. Превосходное мастерство исполнения предназначено для привлечения духов-врачевателей, с которыми больной встретится после церемонии очищения, которая может включать индейскую баню, прием лекарственных зелий, ритуальные ванны, половое воздержание.
Все художники — члены племенной гильдии, где они познают значение и мистическую силу их искусства, передаваемого из поколения в поколение, осваивают азы ремесла. Около 700 лет назад, когда их предки переселились на юго-запад, они могли перенять технику «сухого рисования» от местных индейцев пуэбла или анасази, живших в удивительных городах, высеченных в скальных стенах каньона Дюшелле и Каса-Гранде. Но мифическая традиция приписывает происхождение этого искусства «святым людям». Давным-давно, до Великого Потопа, эти невидимые благодатели поделились своей духовной силой с Народом Ветра, который передал свои знания индейцам навахо. В легенде повествуется о Те-о-сол-хи, морском боге, который велел водам океана подняться, чтобы покарать койота, похитившего его дочь. Люди были вынуждены бежать и спаслись от надвигающегося прилива в Америке. Когда они нашли койота и передали его Те-о-сол-хи вместе с пропавшим ребенком, воды отступили.
Другой песчаный рисунок рассказывает историю Тсил-ол-ни, «Кружащихся бревен», где Народ Воды похищает земного героя и его последователей и уносит их в свой дом на дне моря. Те просят помощи у Черного Бога, который угрожает наслать огонь с небес. Народ Воды отпускает пленников и в качестве возмещения за пережитые ими тяготы делится знахарскими секретами с главным из них и членами его семьи, которые становятся предками навахо. Позже герой видит конфигурацию из кружащихся бревен с парами черных и белых yei, мудрых духов, стоящих на внешних концах образующегося креста. Они дают ему семена и наставления о способах земледелия, которое становится основой их жизни на юго-западе.
Рисунок Тсил-ол-ни часто использовался в знахарских церемониях. Его «кружащиеся бревна» с мудрыми духами на концах образовывали контуры свастики. Существовали два ее варианта, соответствующих двум мировым потопам, одному на востоке, другому — на западе, о которых говорят индейцы хопи. Левосторонний посвящался прибытию выживших после катастрофы на востоке, где, по мнению некоторых исследователей, находилась Атлантида. Более раннюю миграцию через океан, с запада, символизирует правосторонний вариант. Предания об этих переселениях причудливо сочетаются в Камне-Лабиринте — сером валуне с замысловатым узором, заключенным в квадрат со стороной 3,5 фута.
Шаманы навахо чертят символ свастики в центре своего песчаного рисунка
Петроглиф находится на склоне горы к востоку от Хемета в штате Калифорния, примерно в 90 милях к юго-востоку от Лос-Анджелеса. Легкая патина на его поверхности, известная как «пустынный загар», указывает, что резьба была выполнена 4–3 тысячи лет назад, несмотря на возражения консервативных археологов (основанные на сомнительных свидетельствах), что им не может быть более нескольких сотен лет. Лабиринт имеет форму свастики, но в нижнем левом углу квадрата есть простой, гораздо меньший по размеру, правосторонний крест с загнутыми концами, известный в буддизме как sauvastika (правосторонняя свастика). Правосторонняя и левосторонняя свастики — распространенные образы в Юго-Восточной Азии, где они обозначают правую и левую ноги Будды и ассоциируются с его миссионерскими странствиями по миру. Как таковая буддийская свастика на калифорнийском петроглифе свидетельствует о том, что азиаты и древние американцы могли независимо получить этот символ из общего источника.
Черчвард считал свастику лемурийской эмблемой за десятилетия до того, как узнал, что этот знак использовали индейцы хопи для обозначения прибытия бежавших от Великого Потопа. Он утверждал, что свастика первоначально была одним из самых важных символов Лемурии, воплощавшим «четыре великих первозданных силы» Вселенной и «Ключ всемирного движения». Сходные мотивы присутствуют в других произведениях искусства навахо, таких как «кружащиеся радуги» в форме свастики, которые, по свидетельству «песчаного художника» из племени отоми Дэвида В. Вилласеньора, представляют собой «самую мощную силу в творческом духе эволюции».
Радуги стражи — Na'a-tse-elit yei — защищают от повторения потопа, уничтожившего прошлый мир. Черчвард писал, что лемурийская свастика обозначала силу, «действующую с запада на восток», что совпадает с преданиями хопи, которые соотносят миграцию своих предков с запада на восток с правосторонней свастикой. Народ соседнего племени чтит Пошайанкайю, который привел предков зуни на американский Юго-За-пад после почти полного истребления во время Великого Потопа. В память об этой массовой миграции некоторые изделия зуни украшены узором из свастик.
Если бы этот, предположительно лемурийский, знак отсутствовал на островах Тихого океана, мы могли бы усомниться в его связи с Му. На самом деле, он пользовался особым почтением у гавайцев под названием Крест Теаве и, согласно Лейнани Мелвилл, обозначал «Верховного Отца, бога пламени, которого часто называли «Всемогущим пламенем Творения», породившим все формы жизни на Земле». Описание свастики не только характеризует Лемурию как источник цивилизации, но и перекликается по смыслу с греческой свастикой, знаком Прометея, чья палочка для добывания огня была подарком первобытному человечеству. По другую от гавайцев сторону Тихого океана, когда неграмотным полинезийцам предлагали подписывать документы, составленные европейскими исследователями конца XVIII века, они часто рисовали правостороннюю свастику, этот символ использовался их предками во время Великого Потопа.
Гавайский жрец мистического культа кахуна носит головной убор, напоминаюищй те, что приняты «желтошапочников», последователей тибетского буддизма. На Гавайях и в Тибете сохранились туземные предания о миссионерах, прибывших из допотопного царства
Свастика также включалась в декоративное украшение из перьев, символизировавшее Чаучиутликуэ, «Владычицу в бирюзовом платье» — морскую богиню, изображаемую в храмовой живописи восседающей на троне, вокруг которого люди тонут в огромных водоворотах. Миф о Чаучиутликуэ явно отражает воспоминание о страшной морской катастрофе. Как и гавайский Крест Tea ве, крест майя с загнутыми концами символизировал огонь.
Считается, что свастика была занесена в Индию вторгшимися арийскими племенами в XVIII веке до н. э., но она уже почиталась как священный символ цивилизацией долины Инда за тысячу лет до этого. На оборотной стороне знаменитой цилиндрической печати из Мохенджо-Даро с изображением бизона нарисована правосторонняя свастика.
То обстоятельство, что знак свастики играл важную роль в ритуалах многих культур в течение тысячелетий, не так удивительно, как практически одинаковое его смысловое значение у совершенно разных народов. Мы снова встречаем свастику высоко в горах Гималаев, где этот символ, нанесенный на язык Ньятри Тсенпо, обеспечил ему трон первого царя Тибета. Легенда подразумевает, что он говорил слова, исполненные тайного смысла. Знак свастики был повсеместно признан как обозначение высшей духовной силы и назван писателями-символистами Татьяной и Мирабель Блау «остатком древнетибетской религии Бон».
Бон — обобщающий термин для разных мистических традиций Тибета, существовавших до начала VIII века н. э., когда они смешались с буддизмом и образовали политеистический синтез. Он происходит от словосочетания Бон па — «декламация магических формул», и подразумевает духовные знания, управление демоническими силами, переселение душ в те или иные материальные формы. Последователи этого анимистического культа, считающего все предметы одушевленными, верили, что декламация или монотонное песнопение на определенные тексты, известные как мантры, оказывает мощное воздействие на духовный и физический план бытия. С помощью мантры можно было сплести заново ткань отдельной человеческой судьбы или поднимать в воздух многотонные каменные блоки, находясь в измененном состоянии сознания.
Мистическая религия шаманского экстаза и манипулирование звуком, писал тибетский историк Нанкхай Норбу, были представлены в начале И века до н. э. чужеземцем по имени Шенраб Мивоче. Как и буддисты, которые пришли спустя много столетий после него, Мивоче объединил туземные мистические культы под общим названием Бон. Он поселился в Шансуне, на западе Тибета, между горой Кан Ринпоче (более известной как Кайлас) и озером Мафам, или Манасаровар, которые до сих пор остаются двумя самыми священными местами в мире для миллионов жителей Азии. По замечанию Норбу, этот регион «во всех отношениях можно считать колыбелью тибетской культуры». Гору Кайлас называли «горой свастики», она якобы ось мира, вокруг которой вращается Земля, для паломников, испытывающих духовное озарение. Термин «Ось мира», или «Пуп Земли», ранее уже встречался во время наших поисков следов Лемурии на острове Пасхи, первоначально известном как Те-пито-те-хенуа, а также в инкской столице Куско.
Норбу пишет о Мивоче: «Главной целью его миссии было обновление и реформирование существующих родственных и ритуальных традиций», а не их искоренение; к примеру, он заменил ритуалы жертвоприношения людей и животных на жертвенные подношения в виде глиняных фигурок, этот обычай до сих пор соблюдается далай-ламой и его последователями. Судя по его заботе о сохранении жизни, мы можем прийти к выводу, что принцип сострадания ко всем живым существам, центральный в тибетском буддизме, тоже связан с Мивоче. Место, где он поселился, насыщено ассоциациями с его таинственными идеями. Если шан означает «дорогой», «возлюбленный», тун — тибетская птица Га-руда, мифическое воплощение огня, чья эмблема — свастика. Однако «огнем Мивоче» была энергия Кундо-лини, которой обладают все чувствующие существа — внутренняя энергия, распространяющаяся вверх от витка у основания позвоночника человека. Ее можно либо превратить в пламя с помощью катарсиса, либо пробудить в результате медитации для духовного просветления и диалога с Великим Сострадательным Разумом, который есть Вселенная. Этот «огонь» считается самым активным из пяти элементов религии Бон.
После обращения местного царя Тривера Чаручена мистицизм Мивоче распространился по восточному и центральному Тибету, где пустил такие глубокие корни, что все последующие попытки запретить его провалились. Даже после того, как царский храм и ламаистские монастыри гомпа в Тотлинге были разрушены и покинуты в XVII веке, под влиянием Бон буддизм в Тибете развивался совсем не так, как в других странах. Его уникальность — результат синтеза двух религиозных и культурных традиций.
Одно из отличий тибетского буддизма от остальных форм этой религии — священное искусство создания ритуальных изображений из песка. Его существование у двух народов на разных концах нашей планеты давно озадачивало антропологов, не хотевших присоединиться к их консервативным коллегам и отвергать любые аналогии между Центральной Азией и Юго-Западной Америкой как чистое совпадение. Хотя обе версии имеют существенные различия, есть поразительные черты сходства. Среди самых важных — крест с загнутыми концами, который буддистские монахи и шаманы навахо включают в свои рисунки как главный символ духовной силы. Тибетский аналог Тсил-ол-ни — Калачкара, «Колесо времени», воплощающее мудрость таких учителей, как Будда, в песчаном рисунке. Это мандола, символическое изображение космических энергий, с которыми хотел слиться ее творец. Создание мандалы само по себе — разновидность медитации на тему безграничного сострадания.
Как и американские индейцы, монахи проходят специальный курс обучения под руководством мастера, который следит, чтобы традиционные линии и узоры воспроизводились с минимальными отклонениями. Калачкара — идеализированный образ небесного города, места безупречной гармонии, где достигается высшая цель просветления. По обе стороны мира молитвы и священные песнопения сопровождают создание песчаного рисунка. После завершения церемонии избавление от песка является важным ритуалом для обеих культур. Индейцы навахо собирают зерна в совок и относят в дальний северный угол жилища для захоронения в направлении, которое ассоциируется с выходом в следующий мир. Тибетцы бросают освященный песок в океан (реку или озеро, если они находятся далеко от побережья) в честь далай-ламы, чье имя означает «океан сострадания». В любом случае, поражает не только сходство этой необычной живописи, но и особое значение, которое ей придают тибетцы и индейцы юго-запада Америки, пользующиеся песчаными рисунками для достижения измененных состояний сознания. Особыми цветами у обоих народов обозначаются главные линии, на рисунках непременно есть одна центральная и четыре горы вокруг нее. Тибетская молельная палочка тоже известна шаманам навахо. Эти аналогии — за пределами обычного совпадения, крест с загнутыми концами не случайно главный священный символ и в Центральной Азии, и в юго-западной Америке.
Параллели становятся еще более тесными при сравнении мифов каждой из культур. У тибетцев свой вариант предания о Народе Воды, духовных, наставниках, обучавших предков индейцев навахо. В chog tabs, Мифах Творения, рождение Шенраба Мивоче в 1917 г. до н. э. означает, по словам Норбу, «начало тибетской истории». Как уже говорилось, он не был коренным жителем Тибета, но принадлежал к первой из пяти рас, прибывших с последовательными волнами иммиграции. Эти расы, в порядке от наиболее современной к древнейшей, назывались Ра, Дру, Тонг, Донг и Му. Все они, вместе с коренным народом Се, символизируются шестью лучами восходящего солнца, изображенного на тибетском национальном флаге. Восходящее солнце знаменует направление, откуда прибыли чужеземцы, и намекает на солнечный культ лемурийской прародины.
Как и первые жители Полинезии на далеких Гавайях, люди народа Мивоче называли себя Му, они считались «древним классом небесных божеств», владевших огромной духовной силой, отмечает Норбу. Во главе их пантеона был небесный бог с явно лемурийским именем dMu-bDud Kam-Po SaZan. Мивоче родился в начале II тысячелетия до н. э., через 276 лет после катаклизма 2193 г. до н. э. и за 289 лет до окончательной катастрофы 1628 г. до н. э. Иными словами, он жил спустя много лет после того, как его родина оправилась от трагедии, которая едва не привела к ее полному уничтожению, но за столетия до ее гибели в волнах океана. Дата рождения Мивоче особенно правдоподобна в посвященных ему лемурийских сказаниях, в отличие от многих других легенд о герое Потопа, спасающегося на чужбине, в них нет речи о природных катастрофах, Лемурия в то время не испытывала чрезвычайных сейсмических потрясений.
В этот спокойный промежуток продолжительностью 565 лет лемурийцы распространили свою сверхъестественную просвещенность во многих землях. Одним из мореходов-миссионеров был Мивоче, среди примеров духовного знания, которое он нес с собой, поныне вспоминаемый dmu dag или rmu thag (шнур Му), с помощью которого посвященные в тайны учения пролетали через небо в любое место на Земле или небосводе. Это был бесконечно удлиняющийся серебряный шнур, прикрепленный к солнечному сплетению, позволявший человеческому сознанию странствовать во Вселенной, не рискуя отделением души от тела, что неизбежно приводило к гибели. Называемый теперь астральной проекцией, этот феномен, видимо, берет свое начало от народа Му, который коренные тибетцы считали «древним классом небесных существ».
Мивоче также рассказывал о зарождении человечества. По его словам, в начале времен боги, уставшие от бескрайней пустоты Вселенной, сотворили космическое яйцо, которое в конце концов проклюнулось от своей внутренней энергии. Из желтка было создано первое свидетельство цивилизации — khro ch dmu rdzong, «железная крепость Му». Потом из яйца вышел Сидпа Сангпо Бумтри, зрелое проявление самих богов в человеческом облике — белый человек (drkar, буквально «белый»), «царь бытия, изобилия, благости и добродетели», повествуют мифические тексты, переведенные Норбу. Из другого яйца, наполненного голубым светом, вышла прекрасная женщина, которую Сидпа Сангпо Бумтри назвал Койпа Чучаг Гуэльмо за аквамариновую кожу. Ее волосы ниспадали до плеч семью голубыми косами, которые он сравнил со своими, семью бирюзовыми камнями. От их союза родились srid pa pho dgu и srid pa mo dgu, первые мужчины и женщины, предки человечества, включая Thum thum trial med rje, «Пробужденного властелина Му». Эта космологическая история явно описывает рождение не только цивилизации, но и самого человечества. Она также напоминает самый важный ритуал жителей острова Пасхи — ежегодные соревнования по плаванию к прибрежному островку Муту, когда первый, кто возвращался с яйцом сажистой крачки, удостаивался высших почестей. Вероятно, эта весенняя церемония проводилась в честь того самого космического яйца, о котором упоминается в тибетском мифе. В любом случае, лемурийская сущность Сидпа Сангпо Бумтри не вызывает сомнений, хотя значение Койпа Чучаг Гуэльмо менее очевидно. Появление женщины из голубого яйца и ее аквамариновая кожа могут быть метафорами океана, поскольку лемурийская цивилизация развивалась в тесном взаимодействии человека с сушей и морем. С другой стороны, голубой цвет может символизировать третий глаз, лобную чакру — энергетический центр цвета индиго, ассоциирующийся с восприятием духовной истины. Гораздо яснее отождествление Thum thum mal med rje, «Пробужденного Властелина Му», с мастером духовного просвещения. По всем сведениям, Лемурия была прародиной не только человечества, но и мистических искусств.
Во время путешествий по центральному Тибеау в начале 1980-х годов Чайлдрес посетил поселок Пурна и монастырь Пхуктал Гомпа на склоне утеса. Там в монастырской библиотеке хранилась, как утверждал один из местных монахов, информация о стране Му, также называемой Рутас, где публичное образование предположительно состояло из 12 степеней, примерно эквивалентных начальной и средней школе в современной Америке. В Тринадцатой учили людей, обладавших выдающимися эзотерическими способностями, — будущих лемурийских мистиков, ревностных сторонников веры в таинственные силы и учителей. По словам монаха, задолго до окончательной катастрофы эти мастера посвященные совершали морские путешествия во многие части света, где проповедовали возвышенную систему верований. Судя по всему, среди них был Шенраб Мивоче.
После трагедии лемурийские учителя и наставники поселились в Гималаях, где могли сохранить свою духовность в уединенной обстановке высочайших гор на Земле, свободной от катаклизмов, которые уничтожили их прародину. Тибетская столица Лхаса и дворец далай-ламы первоначально были их религиозным убежищем, где лемурийский мистицизм, который местные жители называли Бон-По, в VIII веке смешался с буддизмом.
Хотя рассказанное монахом не имеет фактического подтверждения, внутренние свидетельства указывают на его достоверность. К примеру, он утверждал, что «тринадцатый класс» лемурийского мистицизма возглавляли верховные мастера, входящие в Совет из семи человек. Число 7 напоминает о семи косах голубых волос Кой па Чучаг Гуэльмо и семи бирюзовых камнях Сангпо Бумтри. И то, и другое подробно описано в мифе Бон о космическом яйце, что подчеркивает их важное значение. Ее косы сравнивали с семью путями к просветлению — вдумчивостью, законопослушанием, прилежанием, радостью, безмятежностью, сосредоточенностью и самообладанием. Сокровища идеального правителя — царица (женская энергия, т. е. интуиция), самоцвет ясного мышления, колесо (правильное использование времени), слон (сила воли), министр (мудрые советники), полководец (преданные сторонники) и лошадь (скорость, мобильность) — находят свои аналоги в семи бирюзовых камнях Сангпо Бумтри.
Хотя лемурийцы оставили самые яркие следы своей деятельности в Азии, именно в Тибете, они не прошли незамеченными через Китай, где Тянь-Му помнили как гористую страну, расположенную далеко в Тихом океане. Несмотря на то что большая часть Прародины состояла из приморских низменностей, по крайней мере, некоторые се архипелаги были гористыми. Эта страна, также известная как Чэн-Му, описана в древнекитайской книге ритуалов «Чжоу-ли» как место, где Земля и Небо встречаются у космической оси. Здесь пространство и время утрачивают свое значение, четыре времени года перемешаны и противоположные принципы инь и ян больше не борются между собой, а пребывают в совершенной гармонии. Чэн-Му означает священный центр, точку неподвижности, достигаемую при глубокой медитации. Название подразумевает, что эти понятия ассоциируются с тихоокеанским царством Му, «Пупом Земли», где они впервые появились и достигли высокого духовного уровня.
Прародина была известна в Древнем Китае под разными названиями, включая Пэн Ша. Здесь духовные силы находили свое воплощение, чародеи овладевали левитацией и другими психическими искусствами. В царстве Пэн Ша правил Му Кун, царь богов, обитавший в золотом дворце у Озера Самоцветов. Здесь на благословенном персиковом дереве созревали плоды, из которых получали эликсир вечной жизни. Такая же тема возникает в японской легенде об Ураширо Таро, чьи приключения в подводном мире привели его в затонувшее царство, откуда он вернулся с персиком бессмертия. В китайском мифе затонувшее царство было известно под названием Шэнь Чжоу и считалось очень древней империей, предшествующей появлению самого Китая. Еще до того, как Шэнь Чжоу исчезло в волнах Тихого океана, богиня милосердия Сиванму унесла дерево бессмертия в свой сказочный дворец на далеком пике Куньлуньских гор. Там она ухаживает за ним ради богов и самых добродетельных людей. На P'an-t'ao Hui, Празднике Персиков, эти избранные достигают бессмертия, вкушая благословенные плоды. В лондонском музее Виктории и Альберта есть фарфоровое блюдо начала XVIII века, изготовленное при императоре Ян Чжэ-не. На нем изображена Сиванму и ее смертный слуга в сопровождении богов счастья (Фусинь), долголетия (Шу-лао) и заслуженного богатства (Лусинь) на фоне Шэнь Чжоу, которое символизирует величественный храм, тонущий в море. Лемурийские корни этой мифической темы не вызывают сомнений.
Историк, специалист по хронологии Нейл Циммерер пишет, что Му Кун «сформировал особую группу из восьми человек, которым вручили плоды: от Древа Жизни. Они были известны как «бессмертные». Древо Жизни было главной эмблемой Лемурии и воплощением бессмертия, отмечал Черчвард. Фу Сан Му изображалось в виде колоссального шелковичного дерева, растущего над «горячим прудом» (море) в заокеанском раю на востоке. Сама земля была горячей. На нижних ветвях Фу Сан Му было не менее девяти солнц. Белые женщины, славившиеся прекрасными длинными волосами, ухаживали за ли ши, растением бессмертия, в саду в центре острова. Есть упоминание о том, что лемурийский климат был очень жарким. Ди-Му была китайской Землей-Матерью, давшей жизнь всем чувствующим существам на планете, Лемурия была известна как Прародина, потому что считалась колыбелью человечества. Тема начала человеческой истории в затерянном океаническом царстве постоянно встречается во многих культурах Тихоокеанского кольца. В китайской легенде о Лао-Тянь-Е, многозначительно озаглавленной «Император Му», говорится, что этот «небесный мастер» стал отцом первых мальчика и девочки.
Природным катастрофам, сотрясавшим Прародину, что в конце концов привело к ее гибели, посвящены драматические тексты Древнего Китая. В имперской библиотеке хранилась колоссальная энциклопедия, в которой якобы содержались все знания с древних времен до XIV века, когда в нее еще вносились дополнения. Этот комплект из 4320 томов включал информацию о времени, когда Тянь-ди, Небесный Император, попытался уничтожить грешное человечество. Он повелел Ши Му, или Разрушительнице Жизни, поразить мир небесным кошмаром: «Планеты изменили свои пути, Земля распалась на части, воды на ее груди вознеслись высоко и затопили сушу». Другой бог по имени Юй, пожалев тонущих людей, приказал огромной черепахе подняться со дна океана и превратил ее в новую сушу. Эта версия идентична Мифу Творения, известному практически всем племенам к северу от Рио-Гранде. Американские индейцы почти везде называют свой континент Черепашьим островом в честь гигантской черепахи, которая поднялась с морского дна по приказу Великого Духа для спасения людей от потопа.
В другом китайском тексте повествуется о том, как «рухнули колонны, поддерживающие Небо, и цепи, на которых была подвешена Земля, рассыпались. Солнце, Луна и звезды устремились на юго-запад, где небо стало низким; реки, моря и океаны устремились на юго-восток, где тонула земля. Наступило время Великого Потопа». В книге «Шанхай Цзин» говорится о доисторической катастрофе, когда Небо внезапно накренилось, в результате чего Земля качнулась в противоположном направлении. Огромное царство опустилось на дно океана. Одним из многих его характерных названий было Пу Чжоу Шань, «Несовершенная гора». После того как богиня Ню Гуа Ши создала человечество, вместе с женщинами и мужчинами она строила первое царство Пу Чжоу Шань, где начался Золотой век величия, распространившийся по земле. Много лет спустя один из се божественных принцев из зависти решил свергнуть Ню Гуа Ши. Во время небесной схватки огненная голова ударила в «Несовершенную гору». Гора рухнула в море, что привело к Всемирному Потопу, уничтожившему цивилизацию и большую часть человечества.
Невозможно определить, какая из нескольких природных катастроф, затронувших Лемурию, описана в этих преданиях. Однако эти бедствия оставили глубокие шрамы в истории Китая. Эпоха палеолита, раннего каменного века, внезапно закончилась 12 000 лет назад, когда Лемурия буквально раскололась, большая часть ее территории скрылась под водой во время бурного геологического периода в конце последней ледниковой эпохи.
Старинный миф связывает начало китайской цивилизации с именем императора Фу Си, прибытию которого из-за моря предшествовал Великий Потоп, традиционно датируемый 2950 г. до н. э. Эта дата приблизительно совпадает с глобальной катастрофой, произошедшей около 3100 г. до н. э., о которой упоминалось в главе 12. Археологам известно, что неолитические культуры Яншао и Хоншань, существовавшие в течение 2000 лет, внезапно исчезли, на смену им пришла гораздо более развитая культура Лянчжу, где знали основы городского планирования и организованного сельского хозяйства. Интересно, что арахис впервые стал культивироваться в Китае в период Лянчжу. Арахис не уроженец Азии, он мог быть получен только из Америки. Напрашивается вывод, что прибывшие в Китай лемурийцы уже установили важные контакты на другой стороне Тихого океана.
На смену культуре Лянчжу в конце III тысячелетия до и. э. пришла династия Ся. Кароли считает, что китайское предание о десяти «солнцах», упавших с неба — память о столкновении Земли с фрагментами крупной кометы. Император Шунь видел их перед вступлением на трон и наблюдал, как большой метеор врезался в Землю, после чего случился опустошительный потоп. «Вся земля ушла под воду, — написал он, — весь мир стал бескрайним океаном. Люди плавали в бурных водах, искали спасения в пещерах и на деревьях в высоких горах. Урожаи погибли, выжившие соперничали с хищными птицами за место для жизни. Тысячи людей умирали ежедневно». Это бедствие произошло около 2440 г. до н. э., что примерно соответствует окончательной катастрофе в Лемурии. Наиболее ранняя фаза китайской цивилизации, запечатленная в археологической летописи, охватывает примерно 70 лет после гибели Прародины. Внезапное появление высокоразвитой династии Шли. оставившей великолепные бронзовые изделия на равнине Желтой реки, указывает на то, что она состояла из смешанных потомков коренных азиатов и беженцев из Лемурии.
