Глава 7. Гордость и обстоятельства

 

Гермиона настолько привыкла к заполнению и подписанию всевозможных бумаг, с которыми была связана ее работа, что подозревала: она вполне сможет заниматься тем же и во сне. А уж в бодрствующем состоянии работа и подавно не отвлекала Гермиону от мыслей, переполнявших ее мозг, хотя за время медового месяца бумаг в офисе скопилось куда больше обычного.

В данный момент Гермиона вспоминала Алисию Малфой — ту самую молодую женщину, которая ураганом ворвалась в Поместье неделю назад, нарушив плавное течение семейного обеда. Она относилась к Драко как к «маленькому братцу», хотя — как выяснила Гермиона в ходе церемонии формального представления — на самом деле была его тетей, родной сестрой отца. Как такая милая дама оказалась в близком родстве с Люциусом, Гермиона понять не могла. Алисия сразу ей понравилась — ну, не совсем сразу, а после того, как выяснилось, что она родственница Драко, а не очередная его поклонница (не то чтобы Гермиона ревновала, но всё же…).

Алисия поселилась чуть дальше по коридору от хозяйских апартаментов — эта комната, сказала она Гермионе, «забронирована» за ней практически с рождения. В «доме» таких размеров, как Поместье Малфоев, можно было позволить подобное «расточительство».

Ежедневные обеды носили полуофициальный характер и накрывались в большом обеденном зале. Драко и Гермиона сидели друг против друга в торцах длинного стола, Алисия — по правую руку от Гермионы, примерно по центру. Завтракал каждый, когда просыпался — домовые эльфы постоянно держали еду подогретой. Насколько могла судить Гермиона, Драко вставал с рассветом и вскоре отправлялся на работу — умывание, одевание и завтрак не отнимали у него много времени. Сама же Гермиона поднималась около семи и после завтрака использовала камин на втором этаже, чтобы попасть прямо в офис ее фирмы на Диагон-аллее. Ленч она обычно ела в «Дырявом котле», хотя изредка аппарировала в Хогсмид, чтобы перекусить в «Трех метлах» вместе с Джинни, которая устроилась там официанткой.

Мысли о Джинни вызвали улыбку у Гермионы. Беременность благотворно отразилась на подруге — та просто расцвела. Гермиона надеялась, что в ее случае ситуация сложится не хуже — конечно, когда до этого дойдет… Вряд ли она забеременеет в ближайшее время, но когда-нибудь в будущем… Да, в будущем…

А еще у Джинни был Невилл… Нет, поправилась Гермиона, Невилл всегда вызывал у Джинни симпатию или, по крайней мере, более-менее дружеские чувства — младшей из Уизли не пришлось провести семь хогвартских лет, искренне ненавидя его и встречая в ответ аналогичное чувство. К тому же Джинни и Невилл учились на одном факультете, к тому же они…

Гермиона покачала головой, отгоняя посторонние мысли, и попыталась сосредоточиться на работе — крайне необычное желание: ей никогда раньше не приходилось заставлять себя сосредоточиться. А учитывая, что после возвращения из… отпуска объем работы сократился чуть ли не вдвое, необходимость в усидчивом и вдумчивом рассмотрении бумаг практически отпала. Кстати, а почему же клиенты перестали обращаться в ее фирму — неужели ни у кого из маглорожденных-гигантов-оборотней и иже с ними нет никаких проблем?! Или дело в ней самой?..

Новоиспеченная миссис Малфой нахмурилась, припомнив, что и посетители «Дырявого котла», и прохожие на улицах магического Лондона прекращали разговоры, когда она приближалась к ним на дистанцию слышимости. Гермиона прекрасно понимала — сбежав с Драко, она сама разворошила муравейник сплетниц и сплетников, но неужели им до сих пор не надоело перемывать ей косточки?!

Гермиона подняла голову, услышав хлопанье крыльев. Влетевшая в кабинет сова бросила на стол свернутое трубочкой послание и тут же улетела восвояси. Гермиона покачала головой — даже совы последнее время стали вести себя по-хамски…

«Уважаемая мисс Грейнджер!
Мистер Боб Мейсон, директор юридического комитета министерства магии, хотел бы встретиться с Вами сегодня в 11 часов. Он ожидает Вас в своем офисе.

Эми Розенбаум, секретарь м-ра Мейсона».

 

Гермиона взглянула на часы — двадцать пять одиннадцатого. Надо идти, если она не хочет опоздать.

 

* * *

 

— Приветствую вас, мистер Мейсон, — улыбнулась Гермиона, едва не вытягиваясь в струнку перед хозяином кабинета.

— Рад снова видеть вас, мисс Грейнджер, и пожалуйста, — он улыбнулся, — зовите меня Боб.

— Боб, — повторила Гермиона. — Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?

— Мисс Грейнджер… — произнес Мейсон, после того, как несколько секунд разглядывал бумаги, в беспорядке покрывавшие его стол. — Или правильнее сказать: миссис Малфой? — поправился он.

— Официально, — она едва заметно улыбнулась, — я теперь миссис Грейнджер-Малфой, но раз уж я называю вас Боб, вы тоже должны обращаться ко мне по имени — Гермиона.

— Пожалуй, вы правы, Гермиона, — ответная улыбка, — и раз уж мы покончили с этими формальностями, перейдем прямо к делу. Дело вот в чем: одна из моих юрисконсультов на днях ушла в декретный отпуск и сообщила, что не намерена возвращаться на работу в министерство. Я просматривал резюме тех, кто пытался устроиться к нам на работу в последние годы, и натолкнулся на ваше имя, — он поднял руку, не давая ей возможности возразить. — Знаю-знаю, четыре года назад вы, в конце концов, предпочли собственную фирму должности в министерстве, но я хочу сделать предложение, от которого вы не сможете отказаться… Гермиона, вы одна из лучших юристов, с которыми мне когда-либо приходилось встречаться за долгие годы министерской карьеры, и работать в одной команде с вами — большая честь. Предлагаю должность моего консультанта по правовым вопросам. Как вам это понравится?

— Большое спасибо за предложение, — произнесла удивленная Гермиона. — Я польщена оказанной честью, но…

— Вы его не принимаете? — Боб покачал головой. — Вы же знаете меня, Гермиона, я не люблю ответа «нет».

— Помню, — она улыбнулась. — Но я знаю: вы способны с ним смириться, а это не так уж мало…

— Можно ли, по крайней мере, узнать причину отказа?

— Ну… — Гермиона запнулась. — Я не всегда согласна с позицией, которую вы занимаете… Точнее, не вы, а ваш босс.

— Вот оно что, — кивнул ее собеседник. — Понятно. Но я все же очень хочу, чтобы вы работали у меня… Как насчет такого варианта: если вам не нравится занимаемая мной или моим боссом позиция, вы не консультируете меня по данному вопросу?

— Могу ли я получить письменное подтверждение данного условия? — хмыкнула Гермиона.

— Конечно, — весело рассмеялся мистер Мейсон. — Когда вы сможете приступить к работе?

— Ну, — подумав, ответила Гермиона, — наверно, завтра. Последнее время в фирме нет особой работы. Разве что нужно разослать бывшим клиентам извещения о том, где меня теперь можно будет найти. Если я справлюсь с этим достаточно быстро, могу вернуться сюда еще раз сегодня в конце дня и пару часов посидеть на новом рабочем месте…

— Чудесно, — Мейсон встал с кресла и подошел к Гермионе. — Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении, — он улыбнулся.

— Я тоже надеюсь, — Гермиона пожала протянутую руку.

— Пойдемте, — ее новый начальник указал на дверь, — я представлю вас, — они вышли из кабинета и остановились у стола секретарши. — Эми, это миссис Гермиона Грейнджер, точнее, Грейнджер-Малфой, мой новый консультант по правовым вопросам… А я, к сожалению, должен вас покинуть, — добавил он, обращаясь к Гермионе. — Масса дел, люди, которых нужно защитить… В общем, не мне вам рассказывать. Увидимся позже.

— Миссис Грейнджер, очень приятно познакомиться, — произнесла Эми.

— Мне тоже, — ответила та, улыбаясь маленькой рыжеволосой секретарше.

— Как вы уже, наверное, поняли, я — Эми Розенбаум, секретарь мистера Мейсона. Не пройдете ли со мной? Я покажу, где находится ваш офис, — каблучки Эми зацокали по плиткам министерского пола. Вся ее походка показывала, что девушка, несмотря на юный возраст, крайне горда своей работой. Это впечатление подтверждала безупречная одежда секретарши и абсолютный порядок, который Гермиона успела разглядеть на ее столе, резко контрастировавшем с рабочим местом мистера Мейсона.

Они прошли по коридору мимо двух кабинетов, и Эми распахнула третью дверь слева.

— Вот ваш офис, располагайтесь. Если возникнут какие-нибудь проблемы — обращайтесь ко мне, не колеблясь. Я являюсь секретарем не только мистера Мейсона, но и вашим, а также юрисконсультов, — кивнув, словно убеждая себя, что ничего не упустила, Эми скрылась за дверью.

Гермиона осмотрелась. Первое, что бросилось ей в глаза, — окно. Она прекрасно помнила, как Гарри рассказывал, будто в комнатушке, которую занимал в здании министерства мистер Уизли, окно отсутствовало. В ее кабинете — было. Эта мысль, вместе с открывающимся прелестным видом, наполнила сердце тихой радостью, только усиливающейся по мере исследования помещения. Оно имело футов пятнадцать в длину и десять в ширину, с окном и дверью, расположенными друг напротив друга. В центре располагался стол со стулом, справа и слева стены были заставлены картотеками с папками, а за спинкой стула имелись пустые книжные полки… Одним словом — не офис, а мечта книжного червя! Гермиона улыбнулась и закружилась по кабинету, все ускоряясь и ускоряясь, так что через пару минут она исполняла почти балетные фуэте.

— Привет, Гермиона! — послышался из открытой двери знакомый голос.

— Рон, а ты как тут оказался? — воскликнула она, поворачиваясь. Он выглядел точно так же, как во время их последней встречи пару лет назад, — те же рыжие волосы, те же бесчисленные веснушки, та же долговязая фигура… Ничего не изменилось.

— Э-э… — промямлил Рон, оглядываясь по сторонам. — Мне нужно было повидать кое-кого в министерстве, я проходил по коридору, увидел тебя и решил поздороваться, — он помолчал. — Между прочим, прекрасный кабинет.

— Спасибо. Я работаю здесь… уже десять минут.

— Ну да, — он ничуть не удивился.

— Рон, — с нажимом повторила Гермиона. — Что ты здесь делаешь?

— Я что — уже не могу навестить свою лучшую подругу? — он пригладил рукой волосы, и этот жест сделал его чуть похожим на Гарри.

— Можешь, конечно, но хочу напомнить тебе, что мы не разговаривали с тех пор, как ты заявил мне, и я цитирую: «Ты знаешь, как я люблю тебя… но я полюбил другую»! — почти прошипела Гермиона, обличительно сложив руки на груди.

— Ну, э-э… раз уж ты вспомнила об этом… — Рон вздрогнул.

— Считай, что я ни о чем не вспомнила, — оборвала она. — Все кончено, меж нами связи нет… Притом давно, с того самого дня, когда ты произнес упомянутую выше цитату! Так что говори, зачем ты здесь, пока я не вызвала охрану! — это был блеф чистой воды: Гермиона не имела ни малейшего представления, как это сделать.

— Успокойся, пожалуйста, — Рон выставил перед собой руки, словно защищаясь от ее напора. — Честное слово, я не знал, что ты здесь работаешь, а увидев тебя, просто подумал… подумал — почему бы нам не перекусить где-нибудь вместе, в память о добрых старых временах?.. Понимаешь, после… после того, как Гарри женился на этой Паркинсон, я понял: мы должны попытаться исправить то, что случилось между нами…

Гермиона взглянула на бывшего лучшего друга и — пусть и на краткий период — бойфренда. Конечно, она не забыла всей боли, которую он причинил, но в то же время… Она скучала по нему — по его смеху, по редкой в наше время чувствительности, по его преклонению перед Гарри, сочетавшемуся с желанием добиться чего-то и самостоятельно…

— О, Рон! — Гермиона неожиданно для самой себя бросилась к нему в объятия. — Конечно, я пойду с тобой на ленч, — прошептала она ему на ухо, после чего отступила на шаг, чтобы взглянуть ему в глаза, смеясь и плача одновременно.

— Миона, не надо… Ну, что ты, в самом деле? — Рон попытался улыбнуться. Шагнув вперед, он обнял Гермиону, легонько чмокнул в лоб и нежным движением руки смахнул набежавшие на ее глаза слезы.

— Все в порядке, — все еще всхлипывая, ответила она. — Куда пойдем?

— Кафе-мороженое Фортескью, по-моему, в самый раз. Что скажешь?

— Отлично, — Гермиона вышла из кабинета под руку с Роном. — Расскажи, что ты поделывал в последнее время, — попросила она на лестнице, ведущей к выходу из министерства.

— А, то да сё… — небрежно ответил Рон. — Конкретнее — так и играю вратарем в «Пушках Педдл». Шансов на первое место в лиге, правда, у нас немного — команда Гарри из года в год втаптывает нас в грязь. Завидная стабильность, — он улыбнулся.

Гермиона улыбнулась в ответ, но ее желудок болезненно сжался. Да, они разошлись не лучшим образом, и какими-то фибрами души она злилась на него до сих пор, но Рон так и остался ее другом.

 

* * *

 

Дорога развеяла грусть Гермионы, и к Фортескью они с Роном пришли в хорошем настроении, можно даже сказать — резвясь, словно влюбленная парочка…

В это время года основную часть публики в кафе составляли постоянные посетители преимущественно пожилого возраста, собирающиеся здесь для того, чтобы порассказать друг другу об успехах детей и внуков. Тема эта излюбленная, но уже порядком приевшаяся, так что любители мороженого несказанно обрадовались, когда в дверях заведения появилась беззаботно смеющаяся Гермиона Грейнджер-Малфой под руку с Роном Уизли.

Надо заметить, что и Рон, и Гермиона частенько попадали в поле зрения СМИ (средств магической информации) — особенно в то время, когда между ними были романтические отношения. Не потому, что они были чем-то знамениты сами по себе, но благодаря дружбе с Гарри. И репортеры, и соученики были едины во мнении: эти двое рано или поздно поймут, что созданы друг для друга. Их постоянные споры еще в школьные годы казались окружающим… образцом настоящей семейной жизни! Поэтому их разрыв стал неожиданностью для всех читателей «Ежедневного пророка» и «Ведьмополитена», и все последующие годы многие открывали эти издания в тайной надежде прочесть там однажды в разделе светской хроники об их примирении.

Однако такое сообщение так и не было напечатано вплоть до сегодняшнего дня, когда перед глазами падких на сенсации завсегдатаев кафе-мороженого Флориана Фортескью предстала «сладкая парочка». Пикантность ситуации усугублялась одним обстоятельством — Гермиона Грейнджер являлась в данный момент… законной супругой Драко Малфоя.

Гермиона не замечала направленных на нее взглядов. Точнее, замечала, но не обращала на них внимания — а если быть совсем уж точным, то просто не понимала, почему все глазеют. При всей своей начитанности, в некоторых жизненных перипетиях Гермиона ориентировалась довольно слабо: так, она даже не представляла себе, до какой степени обыватели — и маги, и маглы — обожают смаковать подробности частной жизни богатых и знаменитых, ну, или в ее случае просто знаменитых. Хотя после того, как она вышла замуж за Малфоя…

А, гори оно все огнем! Гермиона мысленно плюнула на все устремленные на нее взгляды, сосредоточившись на единственном — взгляде ее лучшего друга Рона Уизли, который в данный момент рассказывал о неудачах, постигших его товарищей по команде на любовном фронте.

— …и только он ее и видел! — завершил он, с деланной скорбью разведя руками.

Гермиона захихикала. Раньше Рон таких историй не рассказывал — возможно, тогда он их просто не знал.

— Просто прелестно! — произнесла она, отсмеявшись. Они уселись за столик у стены.

— Я был уверен — тебе понравится, — Рон улыбнулся. — Что ты будешь есть? — он взглянул в сторону прилавка.

— Думаю, рыбу с жареной картошкой, — провожая его взглядом, Гермиона еще раз отметила про себя: Рон почти не изменился, разве что стал чуть более уверенным в себе. Интересно, а если бы они не расстались, сумел бы он развить в себе это качество?..

Гермиона вздохнула. Она знала, что выбрала неудачное время для дум о былом, но ничего не могла с собой поделать. Люди (так называемое «общественное мнение») говорят: надо оставить прошлое в прошлом и жить сегодняшним днем, но ее сегодняшний день напрямую связан с прошлым. Весь растянувшийся уже на много дней спектакль, которым она и Драко развлекали «почтеннейшую публику», не состоялся бы, кабы не ссора с Джеффом. Да, Джефф стал последней каплей, переполнившей чашу. Безденежье она бы, наверно, смогла перенести, но ущемленная гордость… И теперь ей придется, кажется, платить непомерно высокую цену за следование на поводу у своей гордости.

Гермиона отбросила грустные мысли и улыбнулась подошедшему с едой Рону. Он заказал себе, заметила она, то же самое, что и ей.

— Кушать подано, — театрально произнес Рон.

— Спасибо.

Несколько минут они молча ели — оба успели проголодаться за половину рабочего дня. Съев половину рыбы (хотя и не притронувшись к картошке), Рон нарушил тишину:

— Гермиона, я хочу кое о чем спросить.

— Слушаю.

— Насчет Малфоя… — с видимым дискомфортом произнес Рон после небольшой паузы, за время которой успел сложить вилку и нож на тарелку и опереться головой на руку в позе, напоминающей роденовского «Мыслителя». — Не могу понять, как это получилось. В школе ты ненавидела его — как, впрочем, и все мы, — а теперь вы поженились!

— Долго рассказывать, — осторожно отозвалась Гермиона. — Там непростая история…

— Если бы ты сказала, что полюбила его, — Рон внимательно следил за ее реакцией, глаза его загорелись недобрым огнем, — я бы отстал. Но ты говоришь о каких-то «непростых историях» — что-то мне не нравятся подобные определения…

— Но все и в самом деле было непросто, — тяжелый вздох. — Сложная комбинация обстоятельств, с добавлением гордости.

— Гордости? — сухо переспросил Рон. — Все равно не понимаю… Какого черта ты вышла за него?!

— Тише ты! — прошипела Гермиона, оглядываясь по сторонам. Посетители кафе вроде не наблюдали за ними, но в таких ситуациях никогда не стоит быть слишком уверенной. Гермиона сделала глубокий вдох, заставила себя разжать пальцы, судорожно вцепившиеся в салфетку, и продолжила: — Придется, видно, начать рассказ с самого начала. Единственная причина, по которой вся нынешняя ситуация вообще стала возможной, — завещание Люциуса Малфоя: там было написано, что наследство достанется Драко только в том случае, если он женится на мне, — встретив недоверчивый взгляд Рона, она пояснила, нетерпеливо взмахнув рукой: — Ну, думаю, папа Малфой прознал о работе сыночка на нас и решил «наградить» его тем, что понравится Драко меньше всего… Тем не менее, я и не думала выходить за него, но хозяин поднял арендную плату, а Элизабет, с которой мы вместе снимали квартиру, сказала, что уезжает во Францию через пару месяцев… Дела моей фирмы тоже шли не лучшим образом, и особых надежд на улучшение ситуации не предвиделось.

И все же, скорее всего, я смогла бы пережить эту черную полосу в жизни, но… Вскоре после нашей с тобой ссоры я познакомилась с Джеффом — он учился в Рейвенкло на два курса старше нас, хотя по школе я его и не помню. Он работает в министерстве, там мы и встретились — на вечеринке, одной из тех, что устраиваются сейчас по любому поводу, — Гермиона вздохнула и меланхолично поковыряла вилкой рыбу в тарелке. — Мы встречались почти два с половиной года. Я думала… — она всхлипнула и прикрыла глаза рукой, пытаясь сдержать слезы. — Думала, он любит меня, и сама любила его… — Рон обнял ее, и Гермиона разрыдалась на его груди. — Прости, — прошептала она, зная, что своими слезами замочит ему мантию. К тому же, устраивать сцены в общественном месте не входило в привычки Гермионы.

— Ш-ш-ш, — сказал Рон, гладя ее по спине, словно маленькую девочку.

Наконец Гермиона справилась со слезами и выскользнула из его объятий.

— Прости, — повторила она. — Просто я еще никому об этом не рассказывала, — она пожала плечами, взглянула наверх, будто ожидая увидеть на потолке какую-то подсказку, и продолжила: — Да, итак, я думала, что он любит меня, но на следующий день после оглашения завещания Люциуса я возвращалась из Норы — проведывала Джинни — и решила заскочить к нему домой… — она взглянула на Рона и вздохнула. — А Джефф… Он был там, полураздетый, с какой-то девицей!.. Он обманывал меня, Рон! — последние слова Гермиона произнесла еле слышным шепотом, ее глаза снова наполнились слезами, но она сдержалась и закончила: — Это меня сломало. И Я сказала: мне, мол, плевать на его жалкий обман, потому что сама-то я обманула его по-крупному — договорилась за его спиной с Малфоем и теперь выхожу за него замуж. И всё… Моя судьба решилась в долю секунды, отступать теперь некуда, — Гермиона горько рассмеялась. — Такова цена гордости, не так ли?..

Глава 8. С видом на мир

 

Сегодня прохладно — эта мысль первой возникла в сознании после утреннего пробуждения. Гермиона поежилась и зарылась поглубже в покрывала — настолько невероятно мягкие, что она не могла даже придумать подходящего сравнения. Не хочется думать о работе, лежа в такое холодное утро в такой теплой постели, но ничего не поделать — идти туда все же придется: со вчерашнего дня она работает в юридическом комитете министерства магии и не стоит начинать карьеру с прогулов или опозданий.

Гермиона вздохнула, пытаясь отыскать в постели уголок потеплей. Интересно, почему она проснулась в такую рань? Взглянув в широкое окно, Гермиона увидела восходящее солнце — картина, которую ей доводилось наблюдать нечасто. Последний раз это было в один из дней их свадебного путешествия — в иллюминаторе каюты-люкс виднелось небо, раскрашенное поднимающимся из-за горизонта светилом в невероятные пурпурно-розовые тона. Драко в то утро свалился с кушетки, на которой спал, — грохот его падения и разбудил Гермиону. Драко так и не узнал, что Гермиона проснулась, она не подала виду — не хотела, чтобы он знал, что она знает, что он… Гермиона улыбнулась, вспомнив, с каким изумленным лицом супруг поднимался с пола. Ей пришлось приложить тогда немало сил, чтобы не выдать себя смехом, но дело того стоило…

Гермиона внезапно осознала, что этим утром чувствует себя гораздо лучше обычного, лучше даже, чем во время свадебного путешествия. Нет, медовый месяц, конечно, был замечательным — глоток свежего воздуха. А вот вчерашняя встреча стала как бы возвратом на круги своя, но с Роном эти круги выглядели иначе, и оказывается, Гермиона успела по ним соскучиться за время, прошедшее после их второго разрыва. Тогда сама мысль о том, что Рон рядом, была ужасна, не говоря уж о его неловких утешениях, извинениях и фразе «давай останемся хорошими друзьями»… Она и не представляла себе, до какой степени ей не хватало Рона, пока не встретилась с ним снова. Он стал «жилеткой», в которую можно было выплакаться, а Гермионе давно хотелось все-все рассказать — про Джеффа и его предательство, про Драко и завещание его отца — хоть кому-нибудь. Сделав это, она буквально сняла тяжесть с сердца. Кроме шуток — она чувствовала себя на пару килограмм легче, словно поступок Джеффа превратился в груз, который она все это время носила с собой. Разделить эту тяжесть можно было только с друзьями, и надо же такому случиться, что именно сейчас Гарри уехал на континент в свадебное путешествие, а у Джинни хватало своих проблем с беременностью и заботами о будущем ребенке!..

Встреча с Роном в подобной ситуации оказалась просто подарком судьбы, и совместный ленч доставил Гермионе огромное удовольствие. Они договорились сегодня снова пойти куда-нибудь перекусить и продолжить незаконченный разговор. После исповеди со слезами на глазах Рон больше не задавал вопросов о ее внезапном замужестве, взамен этого развлекая забавными историями из жизни товарищей по команде. Гермиона узнала кучу подробностей о фетишистских наклонностях Эверетта Смита (тот испытывал неземную страсть к… арбузам), о привычке Уинни Кармайкл заигрывать со всеми встречными, независимо от их пола, и о полном отсутствии разнообразия у Тима Рендалла, когда дело доходило до выбора фразы, с которой начинать разговор с девушкой.

После ленча Гермиона отправилась в свой офис в Косом переулке и занялась сборами. Не так-то и просто упаковать за один день вещи, скопившиеся за четыре года, но Гермиона всегда поддерживала порядок в делах, а потому справилась без особого труда, успев еще обдумать по ходу сборов ласкающую самолюбие мысль о новом назначении, которое, кстати, сопровождалось заметной прибавкой в зарплате, хотя теперь это ее и не особо волновало…

Из офиса Гермиона вернулась в министерство, где ожидала одна из сотрудниц, которой было поручено ввести новую коллегу в курс дел. Гидом оказалась Менди Броклхерст, закончившая Рейвенкло в один год с Гермионой, которая, естественно, обрадовалась: приятно встречать старых знакомых, еще приятнее с ними вместе работать. С Менди они пересекались не впервые — в школе та, как и Гермиона, изучала арифмантику, и девушки часто встречались в хогвартской библиотеке, проверяя домашние задания друг друга на предмет ошибок (крайне, отметим, нечастых), а проверив, переходили на обсуждение достоинств и недостатков любимого — для обеих — предмета школьного расписания.

После выпускного, однако, они виделись нечасто. Менди не стала для Гермионы настоящим другом — как Гарри, Рон и Джинни, оставшись в категории приятелей, — из тех, кому говоришь «привет», встречая в школьном коридоре, с кем не против делать какой-нибудь учебный проект. Тем не менее, они не были совсем уж посторонними друг другу людьми и через считанные минуты после встречи уже погрузились — совсем как в былые времена — в оживленную беседу. Вскоре Гермиона ознакомилась с перипетиями жизни подруги за шесть лет, прошедших после окончания Хогвартса. Менди, тоже маглорожденная, вначале попробовала себя в средствах магической информации, став парижским корреспондентом «Ежедневного пророка». Там-то ее и нашел Боб Мейсон, предложивший место в своем комитете. Это произошло год назад — Менди тогда как раз заканчивала обучение в парижской юридической школе «Лагарида».

Еще одним юрисконсультом был молодой человек, только недавно получивший эту работу. Стюарт Акерли поступил в Хогвартсе тремя годами позже Гермионы и Менди, как и последняя он учился в Рейвенкло. Когда Гермиона призналась, что не припоминает его по школе, Стюарт покраснел и пробормотал:

— Меня вообще мало кто помнит…

— Уж подружка-то — наверняка, — улыбнулась Менди и в ответ на вопросительный взгляд Гермионы показала на стоящую на столе Стюарта фотографию девушки со строгим лицом, но в то же время с добрыми и живыми глазами: — Орла Куирк, его однокурсница. И хотя они оба с моего факультета, не могу сказать, что помню их по Хогвартсу. Впрочем, Стюарт не обращает на это внимания…

— Да, точно так же, как я не обращаю внимания, когда вы говорите обо мне, будто меня тут и вовсе нет.

— Вот именно, — весело поддакнула Менди.

…Гермиона улыбнулась, вспомнив их перепалку. При таких взаимоотношениях можно было бы ожидать, что эти двое женаты, но Стюарт, как уже выяснилось, встречался с Орлой, у Менди же также имелся парень — Дин Томас, гриффиндорец, учившийся вместе с Гермионой.

Вообще, рассказала Менди, за прошедшие годы многие школьные знакомые Гермионы поменяли семейное положение. Парвати Патил и Колин Криви поженились, как только Колин окончил Хогвартс, и теперь являлись счастливыми родителями пары девочек-близняшек. Гиацинт Робертс и Грэхем Причард — хафлпаффка и слизеринец — основали детский дом имени Альбуса Дамблдора для детей, потерявших родителей в годы Второй войны. В их семье воспитывалось трое детей, двое из которых — сироты, взятые Гиацинт и Грэхемом из управляемого ими детдома… Гермиона познакомилась с этой парочкой еще в годы войны: Грэхем уже тогда пытался ухлестывать за будущей женой, в то время абсолютно — так, по крайней мере, казалось окружающим — не обращавшей на него внимания. Грэхем был одним из очень немногих слизеринцев, к которым Гермиона не питала враждебных чувств, и она порадовалась за парня, хотя и укорила себя за то, что не нашла за все эти годы времени, чтобы самой поинтересоваться, как у него дела…

Прервав воспоминания — о вчерашнем дне и о более отдаленном прошлом, — Гермиона взглянула на часы: еще нет шести. Обычно она вставала не раньше начала восьмого, так что и сегодня может позволить себе понежиться в постели еще немного.

 

* * *

 

Драко сидел в своем офисе в здании министерства магии, уставившись взглядом в стену. Возможно, из псевдоокна за его спиной и открывался более приятный для глаза вид, но Драко над этим даже и не задумывался, погруженный в свои мысли.

Он появился в министерстве в относительно неплохом настроении — в основном, благодаря тете. Алисия была совершенно непохожа на Люциуса Малфоя, но почему — оставалось для Драко загадкой: они оба учились в одной и той же школе (Алисия была на год старше брата), оба стали упивающимися смертью, оба, в конце концов, воспитывались одним и тем же человеком… Драко часто казалось, что он больше похож на тетю, чем на родного отца, — не столько отношением к Волдеморту, сколько уровнем амбиций. Алисия тоже была амбициозна, как все Малфои, но в меньшей степени, чем Люциус, — последний и с Волдемортом-то связался, как подозревал Драко, в первую очередь из-за амбиций, толкавших его в погоню за властью. Алисия же власти не искала, точнее, искала — все стремятся к власти, — но в меньшей степени. И если Люциус не останавливался ни перед чем, стремясь к достижению своих целей, то у сестры его какой-то порог все-таки имелся…

Задумавшись над этим, Драко внезапно обнаружил значительное сходство между профессором Снейпом и тетей Алисией: оба принадлежали к видным чистокровным семьям, но сражались в войне на стороне Света — успев, правда, перед этим побывать в рядах упивающихся смертью. И еще — оба так и не создали семью, что при их сорокалетнем возрасте выглядело странно даже по меркам магического сообщества… Впрочем, Драко сейчас пребывал не в том настроении, чтобы знакомить — с серьезными намерениями! — любимого профессора с любимой тетей…

Но что-то он отвлекся. Вернемся к началу: итак, Драко появился в министерстве рано утром, как обычно, и в неплохом настроении. Достав папки, нужные для сегодняшней работы, Драко уселся за стол и принялся листать бумаги, и на губах его при этом появилась если и не улыбка, то очень близкая к ней гримаса. Около половины десятого он съел рогалик, захваченный утром со стола в Поместье, запив его кофе, которое принес Брюс, секретарь.

Все шло хорошо. Брюс время от времени заглядывал с новыми папками и забирал обработанные. К перерыву на ленч Драко справился с работой, которую должен был сделать к концу дня, и перешел к менее срочным делам, работая, так сказать, с опережением графика.

Как раз тогда, когда Драко собирался сходить куда-нибудь перекусить, в дверях в очередной раз возник Брюс:

— Мистер Малфой, к вам дама.

— Это моя жена? — спросил Драко, не отрывая взгляда от пометок, которые он сделал несколько месяцев назад в документах из иракской папки.

— Нет, сэр, — прежде чем продолжить, Брюс шагнул внутрь кабинета и прикрыл за собой дверь. — Она репортер, говорит, что из «Ежедневного пророка».

— И что? — Драко взглянул на секретаря, удивленно выгнув бровь. — Почему ты ее не впускаешь?

— Она представилась как Элеонора Бранстон, — с видимым беспокойством произнес Брюс.

Драко похолодел. Выпускница Хогвартса позапрошлого года, Элеонора сразу же после окончания школы была приглашена на стажировку в «Пророк», где сделала головокружительную карьеру, вынюхивая информацию не хуже пресловутой Риты Скитер. В отличие от Риты писала она «только правду и ничего кроме правды», но героям ее репортажей от этого не становилось легче — Элеонора прекрасно умела ворошить грязное белье, разыскивая самые мрачные и тщательно скрываемые людские тайны. Когда она появлялась на пороге, это было верным знаком: пришла беда — отворяй ворота…

— Пусть войдет, Брюс.

Молодой человек кивнул и вышел, напоследок еще раз окинув взглядом своего босса. До Драко из приемной донеслись голоса, и он напрягся в ожидании неминуемых неприятностей. Самое обидное заключалось в том, что отказать репортерше в интервью не имело смысла: она вернулась бы самое позднее через час, а то и вовсе заявила бы, что никуда не уйдет, — и как поступить в таком случае? Не устраивать же скандал прямо в здании министерства!.. Что ни говори, а Элеонора была отличной журналисткой — никогда не сдавалась, никого и ничего не упускала из виду…

— Драко! — она вошла в его кабинет с улыбочкой. Брюс занес стул и подождал, пока она усядется, прежде чем выйти и прикрыть за собой дверь.

— Элеонора, — вежливый кивок в ответ. — Как поживаешь последнее время?

— Не жалуюсь, — беззаботно прощебетала она. — Недавно общалась с одним из твоих школьных приятелей — Маркусом Флинтом.

— Надеюсь, ты получила удовольствие, — Драко усмехнулся. — Его акробатическая ловкость вошла в поговорку…

— А как насчет твоей? — на долю секунды глаза репортерши зажглись недобрым огнем.

— Моей репутации не сравниться с его.

— Ну да, просто ты всегда старался держаться в тени! — она перевела дух и продолжила практически без паузы: — Впрочем, я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать твою репутацию, — Элеонора натянуто улыбнулась. Она полезла в сумочку, которую Драко раньше даже не заметил, и извлекла оттуда свиток пергамента и… очевидно, это было Прытко-пишущее перо (оставалось лишь надеяться, что не той же модели, какой пользовалась Рита Скитер). — Итак, я хотела бы задать несколько вопросов в связи со сценой, разыгравшейся вчера в кафе Флориана Фортескью, — улыбка исчезла с ее лица, тон стал полностью деловым.

— Минутку, — Драко сделал движение рукой. — Я не был вчера у Фортескью. Я вообще туда не заходил больше трех лет.

— Значит, ты ничего не слышал о представлении, устроенном вчера твоей женой и ее бывшим парнем? — на лице Элеоноры появилась странная ухмылка.

— Что?! — воскликнул Драко, уронив на пол перо, которое перед этим машинально крутил в руке, но не обратив ни малейшего внимания ни на сам факт падения, ни на забрызганное чернилами ковровое покрытие.

— Вчера, — Элеонора извлекла из сумочки еще один лист пергамента и принялась зачитывать сделанные на нем заметки, — около часа дня, по меньшей мере, полтора десятка посетителей заведения Фортескью наблюдали там Гермиону Грейнджер-Малфой в компании Рональда Уизли…

— Ну, здесь ведь нет состава преступления, — прервал Драко, надеясь, что репортерше больше нечем его удивить — потому что если Гермиона и этот Уизли сделали что-то не то…

— Верно, — ухмылка на ее лице стала еще шире. — Но примерно посередине обеда миссис Грейнджер-Малфой разрыдалась в жилетку мистера Уизли.

— И что?..

— Мистер Малфой, — официальным тоном произнесла Элеонора, — три года назад мистер Уизли и мисс тогда-Грейнджер являлись самой освещаемой в прессе парой волшебного мира. Первой моей статьей в «Ежедневном пророке» стал репортаж об их разрыве, и там я писала — цитируя многих их школьных друзей и знакомых, включая сестру мистера Уизли, которая одновременно и лучшая подруга мисс Грейнджер, — что они обязательно помирятся, рано или поздно. Но, похоже, наши голубки помирились только сейчас, когда — напомню — мисс Грейнджер стала миссис Грейнджер-Малфой, вашей супругой…

После этой фразы интервью и вовсе пошло наперекосяк — хотя и раньше не сказать, что оно шло хорошо. Собственно, назвать дальнейшее развитие событий словом «интервью» было бы неправильно — Драко просто отказался отвечать на вопросы, нутром чувствуя, впрочем: такой поворот устраивает Элеонору даже больше. Она удалилась с торжествующим блеском в глазах и улыбкой, которая не предвещала ничего хорошего. Сортировочная шляпа, мрачно подумал Драко, ошиблась, отправив Элеонору в Хаффлпафф, — у нее наличествовали все качества настоящей слизеринки…

И вот теперь Драко сидел, уставившись взглядом в стену, и пытался собраться с мыслями, удерживая в то же время руки от сжимания в кулаки. Бесполезно — они всё сжимались и сжимались, причем с явным желанием что-нибудь стукнуть. Или кого-нибудь. Кого именно — Драко точно не знал. Гермиону? Вполне возможно: ее действия могут возбудить нездоровую заинтересованность причинами, приведшими к их браку (если станет ясно, что он заключен не по любви), и кто-нибудь посообразительнее сможет докопаться до истории с завещанием Люциуса, чего Драко боялся как огня. А может, лучше хорошенько врезать этому Уизли, по вине которого ему пришлось сегодня общаться с Элеонорой Бранстон?!

Впрочем, Драко прекрасно знал, по ком чесались его кулаки, но имелась небольшая проблема — потенциальной жертвы уже не было в живых… Не выкапывать же Люциуса из могильного тлена, чтобы дать выход своей ненависти! Так что оставалась только кандидатура Уизли.

Ну почему отец загнал его в ловушку брака с грязнокровкой?! Почему с такой тщательностью сделал всё, чтобы превратить жизнь своего единственного сына в кошмар?..

Драко скривился и со свирепым рыком швырнул в стену чашку с кофе. Звук разбившегося фарфора принес ему частичное удовлетворение: он все еще способен на поступок, он не стал неспособным или глупым, или еще каким-нибудь эпитетом из тех, которыми награждал его отец, вне всякого сомнения, унеся с собой в могилу это мнение о сыне.

В такие мгновения, как сейчас, Драко казалось, будто он белкой вертится в каком-то дурацком колесе — без конца, без выхода и без надежды… Взглянув на стекающие по стене кофейные потеки — работенка для Брюса, — он закрыл лицо руками, не замечая одинокой слезинки, скатившейся по его щеке…

Глава 9. Вечером

 

Гермиона с довольной улыбкой перевела дух, окидывая офис внимательным взглядом. Все расставлено по своим местам и ничто не нарушает идеального порядка — придраться определенно не к чему! Взгляд на часы — почти пять, рабочий день подходит к концу, и она не вернется сюда до понедельника, что, говоря по правде, даже радовало. Хотя новая работа и вызывала только восторг, что-то — почти неощутимое, где-то на самом краю сознания — тревожило ее. Что-то было не так, и это связано именно с работой.

Почему ей сразу предложили место юрисконсульта? Обычно — Гермиона это прекрасно знала — такой должности предшествовала долгая и упорная работа на двух-трех более низких ступенях министерской табели о рангах, причем приходилось постоянно буквально из кожи вон лезть, дабы добиться благоприятного отзыва от вышестоящего начальника, — а без этого не стоило и мечтать о повышении. Не располагала Гермиона и высокопоставленными знакомыми, которые замолвили бы за нее словечко перед Бобом Мейсоном. Конечно, хогвартские достижения, с неизменной гордостью вписываемые в многочисленные резюме, говорили сами за себя, но едва ли настолько громко, чтобы такой высокопоставленный чиновник предложил ей пост одного из личных помощников… В чем же дело? Почему должность предоставили именно ей, хотя наверняка есть люди, годами ожидающие повышения и рассчитывающие занять освобождающееся место?!

— Вот еще не хватало, — пробормотала себе под нос Гермиона, — чтобы в министерстве начались склоки и из-за меня… — их и так немало было после войны, последствия которой все еще ощущались во всех сферах магического мира.

С гримаской недовольства на лице она поднялась и направилась к офису Менди, решив перед уходом перекинуться парой слов с подругой. Когда Гермиона вошла, сидящая за столом Менди оторвала взгляд от пергамента, на котором делала какие-то заметки, и улыбнулась.

— Привет! Ты что-то хотела?

— Э-э… — Гермионе вдруг стало неудобно, что она вот так ворвалась к коллеге по работе, не имея даже особого представления, с чего начать разговор. Не спрашивать же: «Ты случайно не знаешь, не было ли тут чего-нибудь странного в связи с моим назначением?..» Не вопрос, а готовый диагноз для Св. Мунго! Быстро поразмыслив, Гермиона решила зайти издалека: — Да нет, ничего… О, кстати, давно хотела спросить: а как получилось, что Мейсон предложил тебе место юрисконсульта?

— А разве я тебе не рассказывала? — удивилась Менди, наклоняясь над вдвинутым ящиком письменного стола в поисках какого-то документа. Голос ее зазвучал чуть приглушенно, когда она продолжила: — Я работала в «Пророке», когда мистер Мейсон познакомился со мной. Видно, он прочел мое резюме и решил, что я сгожусь, после чего сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться: разница в зарплате была ощутимой, так что я и в самом деле согласилась, не раздумывая… А чего ты вдруг заинтересовалась?

— Да так — просто интересно… Я ждала подобной работы шесть лет, и вдруг, как гром среди ясного неба, на меня сваливается Боб Мейсон и предлагает — ни больше, ни меньше! — место консультанта по правовым вопросам!

— Ну, — произнесла Менди, выныривая из-под стола с найденной, наконец, бумагой, — в этом нет ничего такого уж странного. Я знаю Боба — он горазд расписывать достоинства предлагаемой тебе должности, и, в конце концов, начинаешь верить: это чудесная и очень хорошо оплачиваемая работа, отныне ты входишь в номенклатуру высокопоставленных работников министерства, и всё такое… На самом деле мы находимся гораздо ближе к подножью, чем к вершине: юрисконсульт так же далек от директора комитета, как тот — от одного из членов коллегии министерства. Не обижайся, но, по-моему, он вытащил тебя сюда, точно зная: ты не откажешься — насколько я слышала, твоя фирма в последнее время отнюдь не процветала…

Гермиона покраснела:

— Я, э-э… ну…

— Не бери в голову, — улыбнулась Менди. — Я прекрасно понимаю твои чувства. Маглорожденная, женщина, к тому же с мозгами — гремучая смесь! Не так ли? — она взглянула на часы: — Ну вот, за разговорами и рабочий день закончился. Как насчет сходить чего-нибудь выпить?

— Я не… — начала Гермиона.

— Я тоже, — Менди взмахом руки оборвала ее попытку возразить. — Я имею в виду сливочное пиво или что-то в том же духе. Сходим в Косой переулок? Не была там вечность, к тому же, надо бы пробежаться по магазинам — подыскать подарок на день рожденья, — она собрала вещи и взглянула на подругу. — Что скажешь?

— Идем, — согласилась Гермиона.

 

* * *

 

Расставаясь возле камина, Гермиона улыбнулась Менди:

— Было весело, — сказала она. — Надо устраивать такие вылазки чаще.

— Это точно, — подтвердила Менди, сверкая глазами. В руках она держала внушительных размеров сумку. — Я так рада: нашла чудный подарочек для Дина, уверена — он будет просто в восторге!

Гермиона прощально махнула подруге рукой и швырнула в камин Улетальный порошок, произнеся: «Поместье Малфоев». Она прекрасно провела три часа, бродя по магазинам, — покупая всякую всячину или просто наблюдая за тем, как это делает Менди. Уставшая, она рассчитывала добраться до дома и лечь спать пораньше…

— Привет, Гермиона, — произнес Драко, который, оказывается, восседал на перилах дивана, глядя в сторону камина, из которого только что вышла супруга.

— О, привет, — удивленно ответила она. — Что-то случилось? — он никогда не встречал ее с работы, тем более странно было видеть его здесь сегодня, учитывая, что Гермиона вернулась домой на три часа позже обычного.

— Отнюдь, — произнес Драко со странной улыбкой, на краткий миг мелькнувшей на его лице. — Абсолютно ничего не случилось. На всякие пустячки мы просто не будем обращать внимания — вроде того, скажем, что Элеонора Бранстон заявилась сегодня ко мне в офис и расспрашивала по поводу вчерашней сцены в кафе Фортескью. И когда завтра эта история появится на первых полосах газет, тоже ничего страшного ведь не случится, не так ли?..

Лицо Гермионы, по мере того, как Драко говорил, покрывала мертвенная бледность. Голос его становился все холоднее и холоднее, напоминая о том Драко, которого она знала — и ненавидела — в Хогвартсе. Гермиона ничего не сказала — не была уверена, хочет ли он, чтобы она вообще открывала рот. Драко сидел, чуть склонив голову вбок, словно ожидая чего-то. Не будь ситуация настолько серьезной и не будь его лицо лишено всех эмоций, он выглядел бы чертовски привлекательно… Впрочем, остановила себя Гермиона, сейчас действительно не стоит думать о подобных вещах.

— Так что? — деланно-лениво поинтересовался Драко.

Гермиона судорожно сглотнула. Она знала, что ей нечего стыдиться, ничего плохого она не сделала, но взгляд Драко красноречиво говорил: он придерживается другого мнения на сей счет.

— Рон и я — просто друзья… — наконец смогла выговорить Гермиона.

— На самом деле, — перебил Драко все тем же ледяным тоном, — меня абсолютно не волнуют твои оправдания. Теперь оправдываться поздно… Когда завтрашние газеты выйдут, это станет темой дня, а то и месяца: «Молодая жена Малфоя рыдает в жилетку Уизли…» После такого кто поверит в сказочку о нашей неземной любви и о том, как мы сбежали ото всех, будучи больше не в силах жить друг без друга?.. — он говорил тихо, стоя прямо перед ней, глядя сверху вниз и высокомерно вскинув бровь. — Вот ты бы поверила?!

— Я… нет… не знаю… — Гермиона с трудом подавила желание шагнуть назад. Обычное красноречие ее покинуло, остался только страх. — Пожалуйста, Драко… — прошептала она, не представляя себе, о чем собирается просить. Ей приходилось вступать в противостояние с Волдемортом, Люциусом Малфоем и семейкой Уизли, темперамент которой вошел в пословицу в волшебном мире, но сегодняшний Драко почему-то пугал ее куда больше. Гермиона никогда раньше не видела его таким.

— «Пожалуйста» что? — прошипел он. — «Пожалуйста, дай мне развод, чтобы я могла вырваться из этого ужасного брака, в который ты меня затянул»? «Пожалуйста, отпусти меня к моему долговязому Ронюсику»? «Пожалуйста» что, Гермиона?!

— Драко… — прошептала она, на этот раз отшатнувшись в страхе перед его напором.

В этот миг что-то изменилось в его глазах, там появилось новое, не виденное ранее, выражение — словно упала маска, обнажив потрясение и… страх.

— Драко? — повторила Гермиона, любопытство в которой — по-женски — победило ее собственный испуг.

— Извини, — прошептал он и… убежал. Гермиона проводила его взглядом — вверх по лестнице. Вероятно, он направился в свою спальню, решила она.

Что же сейчас произошло? Драко злился, это несомненно. А она боялась — того, что он может с ней сделать. В конце концов, он ведь все-таки сын своего отца… Он напугал ее очень сильно — Гермиона даже не подумала воспользоваться волшебной палочкой. Да что там — она вообще забыла, что является ведьмой! Если бы вспомнила, ей не пришлось бы практически умолять его остановиться, не трогать ее… Но все-таки — что же сейчас произошло?!

Час спустя — Гермиона успела за это время разыскать кухню и уговорить домовых эльфов накормить ее поздним ужином — она все еще недоумевала. Драко, вероятно, до сих пор находился где-то наверху — во всяком случае, в столовую он так и не заглянул. Алисия тоже болталась неизвестно где, но Гермиона надеялась, что она скоро вернется: возможно, тетушка Драко сумеет пролить свет на странное поведение племянничка и посоветовать, как вести себя в сложившихся обстоятельствах.

Гермиона вздохнула, положив голову на руки, и принялась разглядывать висящий на противоположной стене портрет одного из малфоевских предков. Изображенный там мужчина выглядел до странности похожим на Драко, хотя и чуть постарше. Он спал, белокурые локоны — коротко подстриженные, в отличие от, скажем, Люциуса Малфоя, — закрывали лицо. Пальцы лежащих на коленях рук украшали массивные перстни. Гермиона мимоходом задалась вопросом, все ли предки Драко выглядели столь величественно — даже во сне. Вряд ли она когда-нибудь наберется смелости задать этот вопрос напрямую, но все-таки интересно…

Внезапно Гермиона встала, пересекла комнату, поднялась по лестнице в свою спальню, прошла через гостиную, соединяющую ту со спальней Драко… Войдя в последнюю, она сразу поняла, что делать этого не стоило: нет ничего хуже, чем ворваться в комнату и обнаружить там кого-нибудь в одних брюках, без рубашки (впрочем, нет — еще хуже, когда этот «кто-нибудь» совсем голый). Но обратной дороги не было, и Гермиона кашлянула, информируя о своем присутствии.

— Да, Гермиона? — удивленно произнес Драко, отвернувшись от окна и окидывая ее внимательным взглядом, под которым Гермиона покраснела, сообразив, что она даже не знает, что сказать. Второй раз за сегодня, мрачно подумала бывшая хогвартская всезнайка.

— Э-э… я тут… просто мимо проходила… вот — решила узнать, все ли у тебя в порядке…

— В порядке, — он снова отвернулся к окну.

— Тогда почему ты ушел так внезапно? — Гермиона сделала шаг вперед, поражаясь собственной смелости.

— Это имеет значение? — Драко напрягся, но не повернулся.

— Думаю, да, — она подошла ближе, теперь их разделяла всего пара метров. Не дождавшись ответа, Гермиона сделала еще шаг вперед, нервно сглотнув. — Пожалуйста, Драко, скажи мне, — прошептала она.

Наступила тишина, только откуда-то издалека доносилось пение птиц, но Гермиона не обращала на него внимания — обратившись в слух, она ожидала ответа Драко. По прошествии того, что показалось ей часом, хотя на самом деле не превышало пары минут, она услышала:

— Видишь ли… когда тебя воспитывает человек вроде моего отца, — начал Драко, все так же глядя в окно, и его резкий голос, отражаясь от стекла, странно зазвучал в тишине спальни, — учишься быстро: что можно говорить или делать, как заработать очки или лишиться их… Рядом с ним приходилось — с самого детства — сдерживать свои эмоции, ведь проявление любого чувства, кроме ненависти, вызывало только гнев. Нет, он не бил меня, никогда не тронул даже пальцем — но это не значит, что я не боялся его… Закончив Хогвартс, я поклялся: никогда не стану таким, как отец, ни за что не сделаюсь пугалом для окружающих меня людей. Сегодня я нарушил клятву… — прошептал он. — Я так разозлился, что не обратил даже внимания на страх, который вызвали у тебя мои слова и действия. Я просто… просто разозлился…

По щекам Гермионы потекли слезы — слезы жалости, боли и сострадания к Драко. Раньше таких чувств к нему она никогда не испытывала, учитывая, каким идиотом он был в школе… да, в общем-то, и после нее: сталкиваясь в штаб-квартире Ордена феникса, они ни разу не смогли поладить, да и после войны ситуация не изменилась — им просто не представилось, поскольку с тех пор они не виделись друг с другом до … да, до дня оглашения завещания Люциуса Малфоя. Но сегодня — всё по-другому, и Гермиона сделала еще шаг вперед, преодолевая разделяющее их расстояние, и обняла Драко, прижавшись к его спине. Он в ответ несмело прикоснулся к ее руке своей, опершись другой рукой на подоконник, чтобы сохранить равновесие. Тело его сотрясалось от сдерживаемых рыданий. Гермиона прикрыла глаза, и слезы потекли на спину… На обнаженную спину Драко!

Гермиона застыла. В глазах пересохло, как только она сообразила, что сейчас сделала: обняла — точнее, все еще обнимает! — Драко Малфоя, на котором нет рубашки!!! Сам Драко, несомненно, тоже почувствовал некоторую перемену обстановки в спальне: он перестал дрожать и сейчас медленно разворачивался к ней лицом, не делая, впрочем, попыток освободиться из неожиданных объятий. Завершив фуэте с присущей ему грациозностью, Драко одной рукой легонько приподнял подбородок Гермионы и заглянул ей прямо в глаза.

— Спасибо, — произнес он негромко, и голос его прозвучал предельно искренне. Она робко улыбнулась в ответ, слегка раздосадованная в глубине души тем, что глаза Драко, хоть и полные грустью, все же не пролили ни одной слезинки. Развить данную глубокую мысль, впрочем, Гермионе не удалось, потому что в этот самый момент губы Драко слились с ее губами!

Было что-то поразительное в этом прикосновении. Не драматическое и уж, конечно, не мелодраматическое, но простое и естественное. В груди словно образовалась пустота, и Гермиона приоткрыла рот, чтобы вдохнуть немного воздуха — заполнить эту пустоту и остановить поднимающуюся внутри волну чувств, подобных которым она раньше никогда не испытывала. Однако вдох привел к неожиданным результатам: вслед за воздухом в ее рот проник язык Драко, дотронувшись до ее языка почти робко, словно проверяя, какой будет реакция Гермионы. Она обвила руками его шею и, привстав на цыпочки, чуть наклонила голову, подыскивая оптимальный угол. Драко обнял ее за талию, прижимая к себе сильнее. Гермиона не испытывала ничего подобного от поцелуя с тех пор, как… Нет, скажем честно: такого поцелуя у нее не было никогда.

В момент, когда напряжение стало практически невыносимым, она вдруг ощутила на своих щеках что-то теплое и влажное. Она открыла глаза и, отстранившись от Драко, из глаз которого, к ее глубочайшему удивлению, в три ручья лились слезы, сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь вернуть под свой контроль хотя бы дыхание. Затем Гермиона осторожно отерла от слез лицо мужа.

— Драко? — прошептала она, с беспокойством глядя на него.

— Извини… — ответил Драко, медленно приоткрывая глаза.

— Нет-нет, — Гермиона покачала головой. — Тебе не в чем извиняться, — твердо добавила она.

— Как скажешь, — в его голосе отчетливо слышалось недоверие.

— И вообще, — Гермиона улыбнулась, показывая пальцем на кровать, — по-моему, пора баиньки.

— Это почему же?!

— Нам обоим нужно хорошенько отдохнуть. Если… если завтра вся та история действительно появится на страницах «Ежедневного пророка», нам предстоит несколько нелегких дней, так что запас сил не помешает. Лично я иду спать — сегодня был длинный и непростой денек… — она взглянула на Драко, в глазах которого мелькнули шаловливые искорки, напомнившие об их школьных годах и в то же время совершенно незнакомые. Не дождавшись другой реакции на свои слова, Гермиона вздохнула, махнула рукой, словно говоря: «Ты уже взрослый, так что решай сам…», и направилась в свою спальню, покусывая губу. Почему он ее не послушался? Поспать — не такая уж плохая идея, особенно если Элеонора Бранстон действительно напишет об инциденте у Фортескью. У Гермионы не имелось оснований не верить Драко, к тому же, только таким образом он мог узнать о ее встрече с Роном — если, конечно, не установил за ней слежку… Но она отбросила эту мысль: не стоит наговаривать на Драко без достаточных на то оснований.

Войдя в спальню, Гермиона с вожделением взглянула на кровать и решила, что обойдется, пожалуй, сегодня без ванны и не будет даже надевать пижаму — настолько она устала. Скинув туфли и повседневную черную мантию, она осталась в юбке и блузке. Следующими на очереди были чулки, но сил на них почти не осталось. Сделав над собой усилие, Гермиона поставила ногу на стул и принялась потихоньку скатывать вниз тонкий нейлон, размышляя о Драко и обо всех их проблемах. Она вышла за него замуж — из-за сложившейся комбинации гордости и обстоятельств, как она рассказала Рону… Но обстоятельства изменились — сейчас Гермиона начала это понимать. По ее мнению, важную роль тут сыграл их свадебный круиз. Создавая впечатление влюбленной пары, они даже обращались друг к другу, не по фамилиям, как до брака, а по именам — Гермиона и Драко. Мелочь, вроде бы, но из таких вот мелочей и складывается, в конце концов, жизнь…

В круизе они провели время весело — Драко даже улыбнулся пару раз, что было не слишком-то для него и обычно. Претензий к ней он тоже не предъявлял, хотя Гермиона и заставила его спать на кушетке и выставляла из каюты всякий раз, когда ей нужно было переодеться. Похоже, хождения туда и сюда забавляли Драко, а щеки Гермионы до сих пор покрывались краской каждый раз при воспоминании о его взгляде.

Гермиона вздохнула и глянула вниз. Оказывается, за это время она почти сняла правый чулок. Завершив, наконец, затянувшийся из-за ее раздумий процесс, Гермиона швырнула чулок в сторону гардеробной и взялась за левую ногу. Добравшись до колена, она внезапно услышала за спиной негромкий вздох. Повернувшись, потрясенная Гермиона увидела Драко, разглядывающего ее со странным выражением на лице.

 

* * *

 

По мнению Драко, лучшего зрелища ему не доводилось видеть никогда в жизни. Зайдя двумя минутами раньше в спальню Гермионы, чтобы извиниться (немалое для него достижение, учитывая, что отец учил его никогда не извиняться ни перед кем — даже если он и в самом деле виноват), он открыл дверь тихонько, чтобы не напугать жену. И уж, конечно, он никак не рассчитывал застать ее в таком виде — балансирующей одной ногой на стуле и снимающей чулки!

Драко нервно сглотнул, раздосадованный тем, что Гермиона, выгоняя его из каюты, всё их свадебное путешествие лишала его такой великолепной картины. Да уж, посмотреть было на что! Гермиона не была высокой — чуть ниже его, но ноги… Одно слово: загляденье. Волосы Гермионы были, как обычно, стянуты в узел, за исключением нескольких выбившихся прядей, элегантно ниспадавших вниз, по ее плечам. Драко не имел представления, что у нее такие длинные волосы, — в круизе она заплетала их на ночь в косу…

Надо бы подать голос, уговаривал он себя, хоть какой-нибудь звук: невежливо вот так пялиться на раздевающуюся и готовящуюся ко сну женщину. Но Драко не мог заставить себя ни пошевелиться, ни сказать хоть что-нибудь.

Из открытого окна слева потянуло прохладным ночным ветерком, который чуть остудил его пыл, но в то же время вспугнул Гермиону. Она повернулась, их взгляды встретились, ее глаза удивленно расширились, и тут… Гермиона потеряла равновесие и грохнулась на пол. Покраснев, она громко чертыхнулась и стукнула ладонью по сиденью стула.

Это вывело Драко из состояния транса: он кинулся к Гермионе и помог подняться, довольный тем, что, по крайней мере, ее юбка не задралась при падении — хотя какая-то часть его мозга и не соглашалась с подобным суждением…

— Гермиона, ты в порядке?

— Конечно, — нервный короткий смешок. — Просто потеряла равновесие, снимая чулки, а так всё в порядке… Я такая неуклюжая, — пробормотала она.

Драко приподнял рукой ее подбородок, краешком сознания припомнив, что делал то же самое всего десять минут назад, хотя и в другой спальне.

— Для меня не имеет значения, уклюжая ты или нет, — шепнул он, наклоняясь и приникая к ее губам своими. Поцелуй затянулся, как будто Драко некуда было спешить, как будто в его распоряжении было все время вселенной. Он обхватил ее руками, с силой прижав к себе. Гермиона тоже обвила его шею, погрузив нежные пальцы в густые белокурые волосы.

— О, Драко! — полушепот-полустон.

— Гермиона?.. — он надеялся, что она поймет недосказанный вопрос.

— Да, — Гермиона открыла глаза. — Но… — она убрала одну руку с его шеи и приложила палец к губам. — Должна тебе кое-что сказать, — она опять закрыла глаза, краска начала заливать ее щеки. — Я никогда раньше не…

Драко почувствовал, как наполняется гордостью настоящего самца, и на лице его заиграл почти первобытно-звериный оскал.

— Значит, пришло время исправить это! — Гермиона улыбнулась, потом опять застонала, когда их губы снова соприкоснулись. Драко улыбнулся тоже, его руки легонько пробежались по ее спине… Ну, что ж, сказал он себе, постараемся, чтобы эта ночь запомнилась надолго!

 

* * *

 

Гермиона лежала в объятиях Драко, уставившись взглядом в темноту. Он спал, по-хозяйски обхватив ее руками, и Гермиона наслаждалась теплом его тела, возвращаясь мыслями к предшествующим событиям.

Боли, которой она опасалась, прочитав о ней — естественно! — в книгах, она практически не ощутила. Было даже… приятно, хотя и не в полном соответствии с ее ожиданиями. Впрочем, в ее жизни мало что шло в соответствии с ожиданиями. Вот, например, любовь: Гермиона всегда думала, что, полюбив кого-нибудь, она никогда уже его не разлюбит, и они будут вместе, «пока смерть не разлучит их». Но получилось по-другому. Джефф, хотя и клялся в любви, на самом деле был к ней равнодушен. С мужчинами всегда так — и как, скажите на милость, определить, искренен ли он, когда говорит о…

Возвращаясь к… к ней и Драко, нужно сказать, что Гермиона и сама толком не знала, чего ожидать — фейерверков, что ли? Или катаклизмов, сотрясающих не только ее разум и тело, но и все мироздание?! Ничего такого не было… Приятно, но не так, чтобы уж очень. И ничего похожего на рассказы Джинни, которая, делясь опытом, использовала исключительно слова «чудесно», «великолепно», «неописуемо».

Почему она вообще сделала это?! Гермиона знала: сегодня вечером она отдала контроль над собой чувствам, а не разуму, который руководил ей обычно. Без такой замены внутреннего рулевого ничего бы и не произошло. Может, ее чувства к Драко и смягчились, но любовью они еще не стали. К тому же, только что состоялся их первый семейный скандал, во время которого, кстати, Драко раскрыл перед ней свои уязвимые стороны, что, как известно (из книг, понятное дело), тоже травмирует хрупкое мужское эго… Словом, непонятно, что толкнуло их в объятия друг друга. Возможно, поцелуи Драко просто затуманили ей голову?!

По крайней мере, хмыкнула Гермиона, закрывая глаза, он не назвал ее чьим-нибудь другим именем, достигнув — как там пишут в женских романах? — ах, да, «пика блаженства»: это было бы просто ужасно! С другой стороны, он вообще ничего ей не сказал, просто еще раз нежно поцеловал. От поцелуя мысли Гермионы в очередной раз смешались, и слова, вертевшиеся на языке, так и остались несказанными, а потом и вообще загадочным образом испарились из ее памяти. Может, во сне вспомню, подумала Гермиона, засыпая со счастливой улыбкой на лице.