Э «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 1997 Все права защищены 14 страница

Цель жизни человека — экстаз, слияние с божеством, достигаемое через катарсис — очищение от телесного и низменного. Эти идеи прочно вошли в апофатическое богословие Христианского учения.

А.С.Козлов

...Может считаться ясным, что все истинно сущее [возникает] из созерцания и есть созерцание, а возникшее из него возникло вследствие того, что оно созерцает и само есть предмет¹ созерцания..; что поступки имеют целью знание, а стремление к знанию и порождения созерцания [имеют целью] завершение формы (eidoys) и другого предмета созерцания; что вообще все, будучи подражанием творящего, творит предметы созерцания и формы; что становящиеся сущности, будучи подражанием сущего, указуют творящее, сделавшее своей целью не акты творчества и не деяния, а возможность созерцать [их] результат; что это хотят видеть размышления и еще раньше — ощущения, цель¹ которых — знание, и еще до них природа творит предмет созерцания в самой себе и смысл, творя другой смысл. Ведь и то ясно, что если первое сущее состоит в созерцании, то необходимо и всему прочему стремиться к этому, раз начало — цель для всего....творить какое-либо бытие — значит творить форму, а это значит наполнять все созерцаниями. И ошибки, в возникающем ли или в действующем, суть уклонение созерцающего от предмета созерцания (1.547).

...Когда созерцание восходит от природы к душе и от последней к уму и когда созерцания становятся все более подлин-,,

АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ

ными и все более слитыми с созерцающими и в ревностной душе познание идет к отождествлению с субъектом, как устремляющееся к уму, тогда, очевидно, в последнем оба они уже одно — не по приспособлению, как в наилучшей душе, а по сущности и по тождеству бытия с мышлением. Действительно, оба они уже не различны между собой, так как иначе опять должно было бы быть иное, в котором одно и другое неразличимы; следовательно, необходимо, чтобы оба были здесь поистине одним. А оно есть живое созерцание, не такой предмет созерцания, как то, что находится в другом. Ибо то, что живет в другом, не есть живое в себе. Поэтому если должен жить какой-нибудь предмет созерцания или мысли, то он должен быть живым в себе... И всякая жизнь есть некое мышление, но одно более смутное, чем другое, как и жизнь. А та более ясная и первая жизнь есть одно с первым умом. Следовательно, первое мышление есть первая жизнь, и вторая жизнь есть второе мышление, и последняя жизнь есть последнее мышление. Стало быть, всякая жизнь такого рода есть и мышление. Если...поэтому истиннейшая жизнь есть жизнь благодаря мышлению, а жизнь тождественна с истиннейшим мышлением, то истиннейшее мышление живет, а созерцание и такой предмет созерцания есть живое и жизнь, и оба — одно (1.547—548).

Так как ум прекрасен, даже прекраснейшее из всего, покоится в чистом свете и чистом сиянии и охватывает природу сущего — наш прекрасный мир есть лишь тень и отражение ума; так как он покоится во всем блеске (ибо в нем нет ничего бессмысленного, темного, несоразмерного); так как он живет блаженной жизнью, — то изумление должно охватывать видящего его, подобающим образом проникающего в него и становящегося с ним одно. Подобно... тому как воззревший на небо и увидевший свет звезд размышляет об их творце и ищет его, так подобает, чтобы и тот, кто увидел, узрел умопостигаемый мир и изумился, искал его творца, того, кто, следовательно, есть основавший его, [искал], где и как тот породил такого сына, как ум, прекрасного отрока, от него происшедшего отрока. Поистине тот вовсе не есть ни ум, ни отрок, а раньше ума и отрока, ибо ум и отрок — после него и нуждаются в насыщении и мышлении, что близко к неиспытывающему недостатка и не нуждающемуся в мышлении, и это имеет истинную полноту и истинное мышление, потому что имеет их изначально. То же, что раньше его, и не нуждается, и не имеет. Иначе оно не было бы благом (1.548-549).

10 Хрестоматия по истории философии ч 1

АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ

Единое есть все и ничто, ибо начало всего не есть все, но все — его, ибо все как бы возвращается к нему, вернее, как бы еще не есть, но будет... единое есть не сущее, а родитель его, и это как бы первое рождение, ибо, будучи совершенным (так как ничего не ищет, ничего не имеет и ни в чем не нуждается), оно как бы перелилось через край и, наполненное самим собою, создало другое; возникшее же повернулось к нему и наполнилось, а взирая на самое себя, стало таким образом умом....Итак, когда оно, пребывая, обращено к самому себе, дабы созерцать, оно в одно и то же время стало и умом, и сущим. И вот, существуя так, как «тот», оно создает подобное, изливая много потенции; и это есть идея его, как и предшествующее ему излилось. И эта проистекающая из сущности активность есть душа, ставшая этим, между тем как «то» пребывает неизменным, ибо и ум возник, в то время как предшествующее ему пребывало неизменным. Но душа создает, не пребывая неизменной, а приведенной в движение, она породила образ. Итак, взирая на то, из чего возникла, она наполняется и, вступая в иное и противоположное движение, порождает образ самой себя — ощущение и растительную природу. Но ничего не отнято и неотсечено от предшествующего. Поэтому и кажется, что душа человека простирается вплоть до растений: известным образом простирается так, что ей принадлежит то, что в растениях. Однако не вся она в растениях, а постольку оказывается в растениях, поскольку устремилась столь далеко, что своим продвижением и желанием худшего создала другую субстанцию, тогда как предшествующее этому, зависящее от ума, позволяет уму пребывать в самом себе (1.549—550).

Таким образом, имеется продвижение от первого к последнему, причем каждое всегда остается на своем месте, в то время как рожденное занимает другое положение, худшее. Однако каждое становится тождественным тому, за чем следует, пока следует. Таким образом, когда душа вступает в растение, то оказывается как бы другой частью в растении, наиболее дерзкой, безрассудной и дошедшей досюда; а когда она [находится] в неразумном [существе], то одерживает верх и правит способность ощущать; когда же вступила в человека, то это или вообще движение в разумной части, или происходящее от ума, словно она обладает собственным умом и самостоятельным желанием мыслить или вообще быть в движении... Таким образом, существует как бы вытянутая в длину жизнь; каждая из следующих по порядку частей иная, но все есть нечто непрерывное, и одно

 

АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ

отлично от другого, но предшествующее не уничтожается_| следующем (1.550—551).

Что же такое [единое]? Потенция всех вещей. Если бы, было, то и все не существовало бы, не существовал бы первая и всеобъемлющая жизнь. А то, что находится выше жизни, есть причина жизни. В самом деле, не активность жизни, которая есть все, есть первая [жизнь], а сама она как бы истекает словно из источника. Представляй себе источник, который [уже] не имеет другого начала, но который отдает себя всем потокам, не исчерпываясь этими потоками, а пребывает спокойно сам [в себе]. [Представляй себе также, что] истоки из него, прежде чем протекать каждому в разных направлениях пребывают еще вместе, но каждый как бы уже знает, куда ведут его течения, и [представляй себе] жизнь огромного обнимающего собою все, в то время как начало его пре везде неизменным и нерассеянным по всему [древу] и расположенным в корне. Это начало, стало быть, с одной стороны, дает древу всеобъемлющую многообразную жизнь, с другой же стороны, остается самим собой, будучи не многообразным, а началом многообразия [жизни]. И в этом нет удивительного. Скорее было бы удивительным то, как многообразие жизни возникало из того, что не было многообразием, если раньше многообразия не было того, что не есть многообразие. Ведь начало не разделяется на все, [что есть], так как разделись оно, уничтожилось бы и все и ничто уже не возникало бы, если бы не пребывало неизменным начало, будучи иным. Поэтому везде происходит сведение к единому, и в отдельной вещи есть нечто единое, к чему ты ее можешь свести.

...оно не есть ничто из того, началом чего оно является; оно таково, что ничто о нем не может сказываться — ни у ни сущность, ни жизнь; оно выше всего этого. Но будет постичь его вне бытия. Обращая на него свой взор, наталкиваясь на него в его проявлениях, умиротворяйся и старайся, больше понять его, постигая его непосредственно, и обозревай сразу величие его в том, что существует после его и благодаря ему (1.551-552).

...В своем естественном состоянии душа любит бога стремясь к единению с ним, как девушка любит прекрасно прекрасной любовью. Когда же она как бы ослепляется браком,вступая в становление, она меняет [свою любовь] на другую, земную любовь и ведет необузданную жизнь вдали от отца. Возненавидев же вновь здешнюю необузданность и очистившись

АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ

от здешнего, она снова отправляется к отцу и испытывает счастье. Кому же неизвестно это состояние, тот пусть поразмыслит о земной любви, о том, чего можно достигнуть, особенно любящему, и что предметы [чувственной] любви тленны и вредны, что это лишь любовь к видимости и что они переменчивы, поскольку они не есть истинный предмет любви, не наше благо и не то, что мы ищем. Истинный же предмет любви находится там, с чем и надлежит соединиться тому, кто его воспринял и истинно обладает им и не только охватывает его плотью. Всякий же, кто это увидел, знает, о чем я говорю, [то есть] как душа принимает иную жизнь, подходя сюда и уже подойдя и участвуя в нем, так что она в таком состоянии знает, что наличествует родоначальник истинной жизни и уже нет нужды в какой-либо иной [жизни]. Наоборот, необходимо отбросить все иное и иметь опору только в нем и только им и становиться, отбрасывая все прочее, во что мы облачены. Поэтому надо спешить выйти отсюда и негодовать на то, что приковывает нас к иному, дабы всей целокупностью нас самих охватить его и не иметь ни одной части, которой бы мы не соприкасались с богом. Таким образом, здесь можно созерцать и его, и себя самого, поскольку позволено созерцать: себя самого — пребывающим в свете, полным умопостигаемого света, скорее же самим светом, чистым, необременительным, легким, ставшим богом, вернее, сущим богом, воспламенившимся в то мгновение и как бы погасшим, если тяжесть вернулась опять (1.553—554).

 

 

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

Средневековая философия представляет собой сплав теологии и античной философской мысли. Важнейшая регулятивная идея средневековой философии — идея монотеистического Бога. Начало средневековой философии ознаменовано союзом философии и теологии, а ее завершение — распадом этого союза.

Со времени эпохи Просвещения в западном сознании установилось резко отрицательное отношение к Средним векам. Их характеризовали не иначе как временем мрака, невежества, обскурантизма, «провалом в истории». В настоящее время в философии происходит «реабилитация» Средневековья, утверждается мысль, что любую историческую эпоху, в том числе Средневековье, следует оценивать соответствующим ей масштабом, не навязывая ей наши сегодняшние представления и идеалы.

К важнейшим чертам средневековой философии относятся:

1. Тесная связь со Священным Писанием, которое является исчерпывающей и универсальной парадигмой философского знания о Боге, мире, человеке и истории.

2. Единство Священного Писания и Священного Предания, которые взаимно дополняют и поясняют друг друга.

3. Символический характер культуры, где каждый религиозный образ предстает как многозначный символ священной и человеческой истории.

4. В основе философии и культуры Средних веков лежит текст и слово. Отсюда огромная роль искусства толкования, интерпретации. Благодаря полисемантизму текстов Священного Писания открывается возможность философского творчества в рамках единого канона и единой традиции.

5. Средневековая философия — это философия, основанная на традиции, преемственности, консерватизме. Ей чужд скептицизм.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

Ее пронизывает дуализм божественного и человеческого, небесного и земного, сакрального и греховного.

6. Средневековая философия включает в себя идею божественного предопределения, теодицею, т.е. богооправдания перед лицом мирового зла, эсхатологическую идею, т.е. религиозное учение о конечных судьбах мира и человека.

В развитии средневековой философии можно выделить несколько этапов:

Патристика.

Это первоначальный, наиболее авторитетный этап развития христианской философии со IIпо VIвек н.э. Латинское слово «патрис» означает «отцы церкви». Соответственно, «патристика» — это учение христианских отцов церкви, заложивших основы Священного Предания. В рамках патристики можно выделить ряд промежуточных этапов:

а) апостольский период (до середины II века н.э.);

б) эпоха апологетов (с середины II века н.э. до начала IVв. н.э.).
Христианские апологеты — это первые христианские философы,

взявшие на себя функцию защиты христианского учения перед лицом враждебного римского государства и языческой философии. «Истинная философия, — утверждал Климент Александрийский, — есть христианская религия». К наиболее видным христианским апологетам относятся: Тертуллиан (160—220), Арнобий (ум. в 326г.), Лактащий (250—325), Климент Александрийский (Тит Флавий ум. в 215), Ориген (185—253);

в) зрелая патристика (IV— VI в. н.э.).

Этот период характеризуется разработкой целостных религиозно-спекулятивных систем, глубоким синтезом теологических догм и античной философской мысли. Различают западную и восточную патристику. Наиболее яркие фигуры на Западе: Иероним, Амвросий Медиоланский, Аврелий Августин; на Востоке: Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Афанасий Александрийский, Иоанн Златоуст, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Михаил Шелл, Григорий Полома и др. Отличительная особенность византийской философии заключается в том, что она использует греческий язык и, тем самым, более органично связана с наследием античной культуры, нежели латинский Запад. Византийский Восток отличается также пафосом самодержавной государственности, который повлиял на стиль христианской догматики и кулътуры. Византийская философия — это напряженный, драматический поиск духовных основ новой христианской культуры, определившей дальнейшее развитие не только Византии, но и других стран

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

на целое тысячелетие. Огромную роль в систематизации средневекового мировоззрения сыграли труды Псевдо-Дионисия Ареопагита в V веке.

Важнейшие темы патриотической теологии: монотеизм, трансцендентность Бога, учение о Христе как посреднике между Богом и человеком, тринитарная проблема, т.е. учение о соотношении ипостасей Бога-Отца, Бога-Сына и Святого Духа, креационизм, т.е. учение о творении мира, теодицея и эсхатология.

2. Схоластика (VII—XIV вв.).

В своем первоначальном значении термин обозначает «ученый», «школьный». Если отцы церкви в постижении Бога опирались на мистическую интуицию, сверхразумное созерцание, то теологи-схоласты искали рациональные пути познания Бога. Так, если Тертуллиан на первое место ставил безусловность и абсолютность веры: «Верую, ибо абсурдно», то родоначальник средневековой схоластики Анселъм Кентерберийский (1033—1109) видел в вере предпосылку рационального знания: «Не ищу уразуметь, дабы уверовать, но верую, чтобы уразуметь».

Важнейшие проблемы схоластической философии: рациональное доказательство бытия Бога, креационизм, соотношение веры и разума, свобода воли и теодицея, провиденциализм, борьба с пантеизмом и аверроизмом. Одна из основных проблем схоластической философии — это проблема универсалий, т.е. природы общих имен или понятий. Обладают ли понятия самостоятельным, субстанциональным бытием или же они всего лишь имена для обозначения единичных вещей. В зависимости от ориентации теолога на платоновское или аристотелевское философское наследие, все философы-схоласты разделились на реалистов, номиналистов и концептуалистов. Сторонники реализма, вслед за Платоном, видели в общих понятиях особые, самостоятельные сущности, обладающие максимальной реальностью и бытием. Представители реализма: Ансельм Кентерберийский, Гильом из Шампо, Бернар Клервосский, Аврелий Августин.

Номиналисты полагали, что понятия сами по себе не имеют онтологического статуса и являются всего лишь именами для обозначения единичных вещей. К номиналистам относятся: Росцелин, Пьер Абеляр, Беренгард Турский и др. Умеренных номиналистов, которые признавали существование общего в уме познающего субъекта, хотя и отрицали субстанциональность понятия, называли концептуалистами.

Развитие теологического рационализма привело к утверждению теории двойственной истины, согласно которой истины

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

Откровения и истины разума не противоречат друг другу, а являются двумя равноправными формами постижения божественной сущности мира. Теория двойственной истины получила свое обоснование в учении Уильяма Оккама (1285—1349) и послужила теоретической базой разрыва философии и теологии, что и знаменовало собой завершение средневековой философии. Фрагменты текстов даны по кн.:

1. Августин Аврелий. Исповедь Блаженного Августина, епископа Гиппонского. М., 1991.

2. Антология мировой философии. В 4 т. Т. 1. Ч. 2. М., 1969.

3. Мистическое богословие. Киев, 1991.

4. Палома Григорий. Беседы. В 3 т. М., 1994.

В.Р.Скрыпник

 

 

РАННЕХРИСТИАНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

АВРЕЛИЙ АВГУСТИН (354—430)

Аврелий Августин — крупнейший религиозный мыслитель раннего Средневековья. Родился 13 ноября 354 г. в г. Тагасте в римской провинции Нумидия в Северной Африке. Отец его был язычник, мать — христианка. Образование получил в г. Мадавре, затем в г. Карфагене в школе риторики. Августин — блестящий знаток эллинистическо-римской культуры.

Духовная эволюция Августина в полной мере отражает борьбу утверждающейся христианской культуры с культурой античной. На пути к христианскому обращению, которое произошло весной 387 г., Августин испытал сильное влияние стоицизма, манихейства, скептицизма и неоплатонизма. После принятия христианства, Августин ревностно отдался служению христианской церкви. Он публикует многочисленные религиозно-философские трактаты, борется с религиозной ересью манихеев, донатистов и пелагиан.

В 396 г. Августин избирается епископом г. Гиппона и остается им вплоть до смерти в августе 430 г., последовавшей во время осады города полчищами вандалов. Литературное наследие Августина насчитывает более 40 томов. Наиболее важные работы Августина: «Исповедь» (400), «О Граде Божьем» (413 — 426), «Пересмотры» (426). Другие работы: «Против академиков» (386),

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

«О жизни блаженной» (386), «О порядке» (386), «Монологи» (387), «О количестве души» (388—389), «Об учителе» (388—389), «О бессмертии души» (387), «Об истинной религии (390), «О свободной воле» (388—395) и др.

Опираясь на неоплатонизм, Августин создал влиятельное религиозно-философское учение, служившее фундаментом христианской мысли вплоть до XIII века. Важнейшие темы его философского учения: проблема Бога и мира, веры и разума, истины и знания, добра и зла, свободы воли, вечности и времени, смысла истории.

В.Р.Скрыпник

[БОГ И МИР]

Что же ты, Боже мой? Что, как не Господь Бог? «Кто Господь, кроме Господа? и кто Бог, кроме Бога нашего?». Высочайший, Благостнейший, Могущественнейший, Всемогущий, Милосерднейший и Справедливейший: самый Далекий и самый Близкий, Прекраснейший и Сильнейший, Недвижный и Непостижимый; Неизменный, Изменяющий все, вечно Юный и вечно Старый, Ты обновляешь все и старишь гордых, а они того не ведают; вечно в действии, вечно в покое, собираешь и не нуждаешься, несешь, наполняешь и покрываешь; творишь, питаешь и совершенствуешь; ищешь, хотя у Тебя есть все (1.55).

Как абсолютно Твое бытие, так абсолютно и знание; неизменно Твое бытие, неизменно знание и неизменна воля. В бытии Твоем неизменны и знание и воля; в знании Твоем неизменны бытие и воля; в Твоей воле неизменны бытие и знание (1.351).

Вот предстает мне загадкой Троица, то есть Ты, Боже мой, ибо Ты, Отец, начало мудрости нашей — это Твоя Мудрость, от Тебя рожденная, равная Тебе и, как Ты, извечная, это Сын. твой, через Которого создал Ты небо и землю... Вот Троица, Боже мой: Отец и Сын и Святой Дух, Создатель всякого создания (1.343).

От полноты благости Твоей возникла вся тварь: от нее Тебе никакой пользы; происходя от Тебя, она не равна Тебе, и, однако, должно быть место и ей, доброй, потому что от Тебя получила она существование (1.340).

Господь всемогущий, Ты создал нечто из «ничего», Началом, Которое от Тебя, Мудростью Твоей, рожденной от суб-

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

станции Твоей. Ты создал небо и землю не из Своей субстанции: иначе творение Твое было бы равно Единородному Сыну Твоему, а через Него и Тебе (1.313).

Я мысленно обратил взор свой и на другие предметы, которые ниже Тебя и увидел, что о них нельзя сказать ни того, что они существуют, ни того, что они не существуют: существуют потому, что получили свое бытие от Тебя; не существуют потому, что они не то, что Ты. Ибо то только действительно существует, что пребывает неизменно (2.584).

Вначале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1,1). Как же Ты сотворил их? И какие средства, какие приготовления, какой механизм употребил Ты для этого громадного дела? Конечно, Ты действовал не как человек-художник, который образует какую-нибудь вещь из вещи же (тело из тела) по своему разумению, имея возможность дать ей такую форму, какую указывают ему соображения его ума... Этот художник-человек всем обязан Тебе: Ты устроил его тело так, что он посредством разных членов совершает разные действия, а чтобы эти члены были способны к деятельности, Ты вдунул в телесный состав его душу живую (Быт. 11,7), которая движет и управляет ими; Ты доставил ему и материал для художественных работ; Ты даровал ему и способность ума, чтобы постигать тайны искусства и наперед обнимать мыслию то, что предполагает он произвесть... Но как Ты творишь все это? Как сотворил Ты, всемогущий Боже, небо и землю? Конечно, не на небе и не на земле творил Ты небо и землю; ни в воздушных странах, ни во глубинах морских, потому что и воздух, и вода принадлежат к небу и земле; не могло это совершиться нигде и в целом мире, чтобы мир творился в мире, потому что мира не было до сотворения его, и он никак не мог быть поприщем своего творения. Не было ли у Тебя под руками какой-нибудь материи, из которой мог Ты сотворить небо и землю? Но откуда взялась бы эта материя, не созданная Тобою, а между тем послужившая материалом для Твоего творчества? Допущением такой материи неизбежно ограничивалось бы Твое всемогущество... До творения Твоего ничего не было, кроме Тебя, и... все существующее зависит от Твоего бытия (2.584-585).

[ВЕЧНОСТЬ И ВРЕМЯ]

 

Что же такое время? Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время: если бы я захотел объяснить спра-

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

шивающему — нет, не знаю. Настаиваю, однако, на том, что твердо знаю: если бы ничто не проходило, не было бы прошлого времени; если бы ничто не приходило, не было бы будущего времени; если бы ничего не было, не было бы и настоящего времени. А как могут быть эти два времени, прошлое и будущее, когда прошлого уже нет, а будущего еще нет? И если бы настоящее всегда оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то это было бы уже не время, а вечность; настоящее оказывается временем только потому, что оно уходит в прошлое. (1.292).

Совершенно ясно теперь одно: ни будущего, ни прошлого нет, и неправильно говорить о существовании трех времен; прошедшего, настоящего и будущего. Правильнее было бы, пожалуй, говорить так: есть три времени — настоящее прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего. Некие три времени эти существуют в нашей душе, и нигде в другом месте я их не вижу: настоящее прошедшего — это память; настоящее настоящего — это непосредственное созерцание; настоящее будущего — его ожидание (1.297).

Пусть же никто не говорит мне, что движение небесных тел и есть время: когда некий человек остановил молитвой солнце, чтобы победоносно завершить битву, солнце стояло, но время шло... Итак, я вижу, что время есть некая протяженность. (1.301).

Каким же образом уменьшается или исчезает будущее, которого еще нет? каким образом растет прошлое, которого уже нет? Только потому, что это происходит в душе, и только в ней существуют три времени. Она и ждет, и внимает, и помнит: то, чего она ждет, проходит через то, чему она внимает, и уходит туда, о чем она вспоминает (1.306).

[ДУША, ПОЗНАНИЕ, ВЕРА И РАЗУМ]

Тогда я обратился к себе и сказал: «Ты кто?» И ответил: «Человек». Вот у меня тело и душа, готовые служить мне; одно находится во внешнем мире, другая — внутри меня. У кого из них спрашивать о Боге моем...? Лучше, конечно, то, что внутри меня. Все телесные вестники возвестили душе моей, судье и председательнице, об ответах неба, земли и всего, что на них; они гласили: «Мы не боги; Творец наш, вот Он». Внутреннему человеку сообщил об этом состоящий у него в услужении внешний; я, внутренний, узнал об этом, — я, я душа, через свои телесные чувства (1.241).

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

Так раздельно и по родам сохраняется все, что внесли внешние чувства, каждое своим путем: глаза сообщили о свете, о всех красках и формах тел; уши — о всевозможных звуках; о всех запахах — ноздри; о всех вкусах — рот; все тело в силу своей общей чувствительности — о том, что твердо или мягко, что горячо или холодно, гладко или шероховато, тяжело или легко, находится вне или в самом теле. Все это память принимает для последующей, если она потребуется, переработки и обдумывания в свои обширные кладовые... (1.243).

Входят, однако, не сами чувственные предметы, а образы их, сразу же предстающие перед умственным взором того, кто о них вспомнил (1.244).

Итак, мы находим следующее: познакомиться с тем, о чем мы узнаем не через образы, доставляемые органами чувств, а без образов, через внутреннее созерцание, представляющее нам созерцаемое в подлинном виде, — это значит не что иное, как подумать и как бы собрать то, что содержала память разбросанно и в беспорядке, и внимательно расставить спрятанное в ней, но заброшенное и раскиданное, расставить так, чтобы оно находилось в самой памяти как бы под рукой и легко появлялось при обычном усилии ума (1.247).

Философией называется не самая мудрость, а любовь к мудрости; если ты к ней обратишься, то хотя и не будешь мудрым, пока живешь (ибо мудрость у Бога, и человеку доступна быть не может), однако если достаточно утвердишь себя в любви к ней и очистишь себя, то дух твой после этой жизни, т.е. когда перестанешь быть человеком, несомненно, будет владеть ею (2.593).

К изучению наук ведет нас двоякий путь — авторитет и разум. По отношению ко времени первенствует авторитет, а по отношению к существу дела — разум. Ибо первое предпочитается, когда нужно располагать, а другое наиболее ценится при достижении... Авторитет же бывает частью Божественный, частью человеческий; но истинный, прочный и высший авторитет тот, который называется Божественным (2.594).

Когда мы умозаключаем, то это бывает делом души. Ибо это дело лишь того, что мыслит; тело же не мыслит; да и душа мыслит без помощи тела... (2.595).

Разум есть взор души, которым она сама собою, без посредства тела, созерцает истинное... Все, что мы созерцаем, мы схватываем мыслью или чувством и разумением. Но то, что мы схватываем чувством, мы чувствуем существующим вне нас и заключенным в пространстве... (2.595).

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

Итак, что я разумею, тому и верю; но не все, чему я верю, то и разумею. Все, что я разумею, то я знаю; но не все то знаю, чему верю. Я знаю, как полезно верить многому и такому, чего не знаю (2.597).

Старайся дознать, что такое высшее согласие: вне себя не выходи, а сосредоточься в самом себе, ибо истина живет во внутреннем человеке... (2.599).

[ЭТИКА]

Пока живем мы в этом теле, мы решительно должны избегать этого чувственного и всячески остерегаться, чтобы липкостью его не склеились наши крылья, которым нужно быть вполне свободными и совершенными, чтобы мы могли воспарить к оному свету из этой тьмы... Поэтому, как скоро ты станешь таким, что ничто земное не будет доставлять тебе решительно никакого удовольствия, поверь мне, в ту же самую минуту, в тот же самый момент ты увидишь что желаешь.

Итак, когда человек живет по человеку, а не по Богу, он подобен дьяволу (2.601).

[ОБЩЕСТВО И ИСТОРИЯ]

Для того чтобы род человеческий не только соединить взаимно сходством природы, но и связать в согласное единство мира в известном смысле узами кровного родства, Богу угодно было произвесть людей от одного человека. Сказали также, что этот род не умирал бы и в отдельных личностях, если бы того не заслужили своим неповиновением первые два человека, из которых один создан из ничего, а другая из первого...

Отсюда вышло, что, хотя такое множество и таких многочисленных народов, живущих по лицу земному каждый по особым уставам и обычаям, и различаются между собою многочисленным разнообразием языков, оружия, утвари, одежд, тем не менее существовало всегда не более как два рода человеческого общения, которые мы...справедливо можем называть двумя градами. Один из них составляется из людей, желающих жить в мире своего рода по плоти; другой — из желающих жить также по духу (2.601-602).