Эта книга - первый литературный опыт, и Ваше мнение крайне важно для нас. Будем признательны за комментарий, оставленный на авторской странице. 18 страница

Но появление Кристофа запустило механизм сомнений.

У меня было нездоровое ощущение, что ему не просто известно, где мы - он рядом, невидимый, изготовивший к атаке стальное тело. Я почти слышала знакомый голос, шепчущий задорно и пугающе: "Мы с самой страшной прыгнем вышки, давай сыграем в кошки-мышки...".

И самое ужасное - мне хотелось прыгнуть...с ним.

...А ведь я могла бы уже быть там - в доме, знакомом до самой последней мелочи. Дженоб встретил бы меня отеческой улыбкой, а Мойра, несмотря на все прощальные слова, повисла бы на мне, целуя.

И я была бы дома...

Непонятно только, как бы я смотрела в глаза прислуге. Тем, кто видел, как Кристоф безжалостно тащил меня мешком, и слышал его крики, и знал, что после, изломанную, меня отправили в подземную тюрьму.

Но для этой проблемы существовало легкое решение - одно мое слово, и все слуги будут пущены на корм. Их место тут же займут другие должники, и во взглядах новичков быстро поселится уважение, подобающее моему высокому статусу. И страх - вполне объяснимый страх перед чудовищем.

Стоит лишь захотеть...

Сомнений нет, все было бы так, как я захотела.

Все, кроме моей свободы. И уверенности, что подобное не повториться никогда...

Интересно, как бы он пытался вернуть мое безвозвратно утерянное доверие? На какие ухищрения шел, чтоб приблизиться ко мне? Что делал бы, стараясь вернуть мое желание?.. Опять дразнил прикосновеньями?..

...Вдруг все внутри меня завыло диким зверем, требуя его..., скручивая тело в узел боли так туго, что я чуть не закричала вслух...

Да что ж я делаю?!

...Всю дорогу мне не давали покоя мысли о том, что было бы, если бы Мойра не позвонила Кайлу. Или позвонила слишком поздно. И каждый раз это заканчивалось одинаково - желанием ударить себя ногой в живот изо всей силы.

Что за любовь к самоистязанию?

Кайл, как всегда, смог меня понять. И от этого было еще хуже. Мне начинало казаться, что я не заслуживаю его...

Вместо настырных, пропитанных ревностью, расспросов, он подарил мне тишину для размышлений. А вместо выяснений, почему я высвобождалась каждый раз, как только он пытался обнять меня, он без обиды дал свободное пространство. И был удивительно спокоен, без тени неуверенности, будто точно знал, что и это тоже пройдет...

Я давно потеряла счет дням, а, заодно, и себя в этом мире. Он слился в размытую серую полосу, проносившуюся мимо нас. Казалось, мы бежали по кругу. Или еще хуже - на месте. Казалось, этому бегу уже не будет конца, когда, одинаково измочаленные физически и психологически, мы добрались до убежища.

Наверное, это спасло меня от сумасшествия.

И как только мы остановились у скалы, я почти выпала из машины и поплелась к океану, со слабой улыбкой на лице, не веря, что мы смогли вернуться. Соскучившись, волны ринулись к моим ногам, облизывая их, как верные псы. Бездумно, я брела вперед, сквозь кружевную пену, пока не оказалась по грудь в воде. Кайл что-то кричал, но ветер срывал слова, оставляя одни окончания.

- ана...рнись...меешь...лавать...

Эта каша казалась мне смешной бессмыслицей, и я, улыбаясь, шла дальше. Было так хорошо. Океан смывал не только дорожную грязь, моя усталость и тревога растворялись с каждым новым кипящим валом.

И вдруг я оказалась под водой, дезориентированная, безвольная тряпка в стиральной машине. Все произошло так быстро, что даже мои глаза остались открытыми, и я лишь удивленно разглядывала обрывки ярко-зеленых плетей вперемешку с моими ожившими волосами и маленькую стайку полупрозрачных рыбок, бесстрашно зависших подо мной в тишине...

Внезапно меня схватили. Рефлекторно, я начала бешено вырываться, но железные руки, державшие меня, не поддавались ни на миллиметр, будто боялись упустить сокровище.

Пронзенная ужасной догадкой, я попыталась оглянуться и...увидела лицо Кайла, искаженное от волнения. Обнимая меня крепко, до боли, он замедленными летучими шагами двигался назад в сторону берега.

Мимо моих глаз пронеслись те же хрустальные рыбки. Я улыбнулась, провожая их взглядом,...и поняла, что кончился воздух.

Мое тело ринулось освобождаться с удвоенной силой... И тут же я оказалась над водой, с громким свистом заполняя легкие в объятиях Кайла.

По пояс в воде, он брел к берегу, сильно прижимая меня, будто боялся, что я утону на мелководье.

- Что ж ты делаешь... Диана... ты же не умеешь плавать... чего ты туда полезла... там же ямы... ты же могла утонуть... - тяжело дыша, вычитывал он меня, как маленькую.

- Вовсе нет, - смеясь, прервала я его гневную тираду - происшедшее почему-то казалось мне забавным, - ты не позволил бы, ведь так?

И, обвив его шею руками, поцеловала в щеку. Буря в его взгляде немедленно утихла, нахмуренный лоб разгладился, а уголки губ дрогнули. Улыбаясь, я откинулась назад, и мои волосы медузой расплылись в воде.

- Нет, ты бы не позволил, - покачала я головой, смотря в кружащееся небо, и уловила краем глаз улыбку Кайла...

** ** **

Захлопнув створки убежища, я быстро пришла в себя. Невидимые руки, жадно тянувшиеся ко мне через весь мир, казались здесь не более, чем больной фантазией. А тишина этого уединенного места была прочным барьером, ограждавшим мою новую жизнь от посягательств прошлого.

Неудивительно, что через пару дней, отоспавшись, я стала мучиться от вины перед Кайлом.

Стоило мне подумать о его бескорыстной преданности, и я начинала чувствовать себя неблагодарной тварью.

Он заслуживал большего, чем простой признательности за помощь. Никто не был так достоин моей любви, как он. Я знала это еще тогда, когда видела его заботу обо мне, оборванной служанке, когда понимала, чем он рисковал ради меня...

Но если бы это можно было решить одним усилием воли - насколько все стало бы проще...

Весь день лил дождь, и, вместо вечерней прогулки у прибоя, мы, взяв бокалы, сели у приоткрытого окна. Серый день угасал за стеклом. Влажный воздух и шуршание капель, усиливавшееся размеренным шорохом волн, попали в резонанс с моей меланхолией...

Сегодня мне было мало - я доливала себе вина уже дважды, игнорируя поднятую бровь Кайла.

Что же делать?

Это было так несправедливо - заставлять его столько ждать. И не имело смысла. Несмотря на всю мою боль, я точно знала, что для меня существовал единственный вариант относительно счастливого будущего - с Кайлом. Он сам этого стоил. И он хотел этого.

Поэтому хватит тянуть - чем скорей я решусь, тем меньше седых волос приобрету от мучительных сомнений.

Сейчас же лягу с ним в постель!

Я потянулась к бутылке, чтобы добавить еще для храбрости, и столкнулась с рукой Кайла. От этого прикосновения мы оба выразительно вздрогнули.

Нетрезво покачивая головой, я рассмеялась излишне громко:

- И когда мы уже перестанем пугаться друг друга?!

Кайл долго смотрел мне в глаза, а потом спокойно ответил:

- Я вздрогнул не от испуга, Диана, а от твоего прикосновения. А ты?..

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Раздался звон разбитого стекла - я выронила свой бокал, забыв, что он в руке.

Внезапно для самой себя, я грохнула кулаком по столу, чуть не сбив бутылку, будучи, судя по всему, более пьяной, чем думала.

- Будь он проклят, что нашел меня!

Кайл молчал, но меня уже несло против моей воли.

- Я пыталась ему объяснить...старалась пробиться к нему, но это невозможно! Понимаешь? Беда в том, что он слышит лишь то, что ему нравиться... А если что-то против его желания - он глух!!!

В возбуждении я вскочила из кресла и тут же упала, зацепившись за длинные ноги Кайла.

- Диана, ш-ш-ш, угомонись... - он стал поднимать меня, но я не могла остановиться, продолжая бурно жестикулировать.

- Если он чего-то хочет - это принадлежит ему! Я принадлежу ему! А если я хочу...

Кайл подхватил меня на руки и понес из комнаты.

-...то это все равно должно согласовываться с его желаниями! Деспот! Будь он проклят! - я кипела через край.

Кайл опустил меня, чуть не брызжущую слюной, на мою постель, и только тогда, оглядевшись, я затихла. Он смотрел на меня с понимающей усмешкой. Мне стало стыдно.

- Я пьяная, да?.. Вот черт! Прости... Не рассчитала...

- Это ерунда, Диана, к утру пройдет - всегда проходит, - и, улыбнувшись, он повернулся к двери.

Моя рука сама схватила его рубашку.

- И ты не воспользуешься ситуацией? - я очень надеялась, что мой голос звучал игриво. Мне хотелось, чтобы он не устоял...и снял с меня тяжесть этого решения.

"Кристоф обязательно бы воспользовался", - захотела высказаться во мне пьяная дура, но я вовремя заткнула ей рот.

Кайл посмотрел на меня долгим взглядом...и сел рядом на постель. Взял мою руку. Нахмурившись, он перебирал мои пальцы и молчал.

- Видишь ли, Диана, - произнес он, наконец, - несмотря на все мои желания, я не хочу тобой воспользоваться... Я хочу разделить с тобой жизнь. Тот ее остаток, что у меня еще есть. А он, скорей всего, не очень большой - у охотников не бывает долгой жизни, - и Кайл, будто извиняясь за это, улыбнулся.

С каждым его словом, мое лицо все больше заливал жар стыда. Мне захотелось немедленно провалиться сквозь землю. И, желательно, поглубже.

А он продолжал:

- Если мне повезет, я хочу увидеть тебя счастливой, позабывшей всю боль, что была в твоей жизни...до меня... Если мне очень повезет, я мечтаю увидеть моего ребенка в тебе... и быть рядом, когда он родится и станет расти...И, если мне невероятно повезет,...я надеюсь состариться... и умереть в постели рядом с тобой.

Я не слышала своего прерывистого дыхания и не чувствовала слез, текших из уголков широко распахнутых глаз, которых я не могла отвести от Кайла. Он улыбнулся, вытер соленые дорожки, спрятавшиеся в моих волосах, и закончил с иронией в голосе:

- Ну, это, если вкратце... Так что, как ты сама понимаешь, одного тела мне мало - я хочу все.

- Прости... - но его пальцы на моих губах заглушили это слово.

- Спокойной ночи, - он поцеловал меня в лоб и оставил одну.

Долгие часы я лежала, снова и снова проигрывая в памяти его слова, перемещая массивы своего сознания на новые места, переосмысливая свое восприятие мира...

** ** **

...Не прошло и недели со дня нашего возвращения, как я заметила, что Кайл стал реже выезжать из дома. На мои расспросы, он уклончиво сказал, что розыск набирает оборотов, но мне тревожиться не следует - убежище надежно, и нас не обнаружат. Но в тот же день вернулся с огромной сумкой денег. Пока я, онемев, смотрела на ее брюхо, бесстыдно выставившее тугие пачки напоказ, он спокойно объяснил:

- Я чувствую, что скоро не буду иметь к ним доступ.

- Нас найдут?

- Найдут номера карточек, но в нашем случае, Диана, это не конец света. Особенно теперь, - и он отхлебнул молока с видом довольного ребенка...

Тем не менее, спустя пару дней, из очередной поездки Кайл вернулся необыкновенно мрачным и попросил меня собрать дорожный чемодан. На всякий случай.

Под моим встревоженным вопросительным взглядом, он стал рассказывать:

- Сегодня во всех странах силовые структуры получили официальный приказ о нашем розыске. Для мира людей мы с тобой теперь жестокие серийные убийцы. Вернее я, а ты моя напарница. И если меня можно не брать живьем, то ты, непременно, нужна, как ценная свидетельница, единственная, кто знает местонахождение последних, еще живых жертв.

Раздраженный выдох вырвался из моей груди. Кристоф спятил?! Что за черный юмор? Да это он сам - серийный убийца!

- Подключены все общественные организации, которые распространяют наши фотографии. В средствах массовой информации постоянно звучат объявления, что любой человек, обладающий сведениями о нас, получит награду. И беда, Диана, в том, что эта награда такова, что я теперь не могу быть уверен даже в своих старых партнерах. А их я подбирал очень,...очень осторожно.

Кайл сел за стол, закрыл глаза и обхватил голову.

- Теперь это место ненадежно. Есть пару человек, которым известно о нем...

Я подошла и положила руки ему на плечи, пытаясь хоть как-то утешить.

- Но... ведь в прошлый раз, когда я сбежала, все тоже знали, что я в розыске?

Он покачал отрицательно головой.

- Нет, Диана, это совсем другое...Тогда это было неофициально, тебя искали только его ищейки и, пожалуй, еще закрытые спецслужбы. А теперь весь мир поднят на ноги, даже люди - тысячи людей - ходят на работу, ищут и получают за это зарплату. А остальные смотрят по сторонам, надеясь, что случай поможет им получить нереально огромное вознаграждение.

Вдруг Кайл взглянул на меня и твердо произнес:

- Но ты не думай, что нас поймают. Я уже знаю, что делать... Есть одно место, известное лишь мне. Я спрячу тебя там.

Кивая ему для моральной поддержки, я невидяще смотрела в окно и думала, в каком же отчаянии был всесильный Кристоф, что заставил весь мир искать свою потерянную игрушку...

** ** **

- Диана, милая, проснись!..

Я чувствовала знакомые руки на щеках, на волосах, но сон никак не желал отступать. Там, в его сладком покое, я скользила сквозь толщу воды, пронизанной солнечными бликами, бесстрашной хрустальной рыбкой, и сочно-зеленые стебли гладили мое лицо...

- Ну же, проснись... Диана, нам надо уехать... немедленно.

Меня уже почти тормошили. Я резко села в постели и распахнула глаза. Водоросли медленно таяли, уступая место встревоженному Кайлу.

- Что...?

- Нам надо срочно уезжать. Диана, ты понимаешь?

Кивнув, я стала подниматься, хватаясь за предметы в поисках опоры. Он что-то говорил о нарастающей опасности обнаружения, о новых методах поиска, но я, спавшая на ходу, не могла понять таких сложных вещей, и поэтому сосредоточилась на простых - встать и одеться...

Спустя минут двадцать мы садились в мощный неприметно-серый автомобиль, судя по всему, предназначенный для сафари-поездок. Я никогда не видела его раньше, но сейчас было не время выяснять, как он очутился здесь. Без водителя, знавшего тайную дорогу через пещеры, это не представлялось возможным. Разве что Кайл пригнал его сам, пока я спала.

Наблюдая, как он устраивал в багажнике, под верх забитом техникой непонятного предназначения, наши чемоданы - один мой и один свой, я снова ощутила знакомую вину.

- Кайл...

- М-м? - отозвался он, не оборачиваясь, продолжая перекладывать вещи.

- Ты все бросаешь ради меня...

Он замер на мгновение, и закрыв багажник, повернулся ко мне.

- И я не уверена, что стою таких жертв.

Он молчал.

- Понимаешь, если мы разделимся, - я боялась посмотреть на него, - то у тебя, возможно, будет шанс остаться в живых... Рядом со мной ты приговорен, ты сам знаешь это, и я не хочу...

- Зачем ты оскорбляешь меня такими словами?

- Нет, Кайл, я не...

- Послушай, - шагнув ко мне, он взял мое лицо в ладони и заглянул в глаза, - я сделал свой выбор давно. Прошу, относись к нему с уважением.

- Кайл, я...

- Пусть недолго, но с тобой, Диана. Я выбрал.

Проглотив ком, я кивнула и постаралась улыбнуться.

- У нас нет времени на разговоры - надо уезжать. И как можно быстрей, - он усадил меня, занял место водителя, и мотор взревел.

Дорогое моему сердцу место, призрачное в лунном свете, ушло под землю позади нас. Тьму пещер прорезала бешеная пляска фар нашей машины, прыгавшей на крупных валунах. Этот опасный путь всегда требовал максимальной концентрации внимания, и Кайл молчал, не отпуская руль ни на секунду.

Наконец, тяжелый участок остался позади, и ровная каменистая дорога зашуршала под колесами.

- Не хочешь подремать? - спросил он. - Ты же не выспалась, я знаю. Трясти уже не будет.

- Нет, - сон ушел безвозвратно, и мои трезвые глаза не отрывались от лобового стекла.

- Тогда, если ты не против, я расскажу тебе одну историю...

** ** **

Гарри, отец Кайла, был охотником, как и многие поколения мужчин в их семье до него.

- В последние годы жизнь охотника значительно облегчило появление изощренной техники и сложных химических соединений, способных воздействовать на нашего врага, - голос Кайла звучал ровно, словно мы и не мчались на безумной скорости среди скал, притушив фары. - Раньше до тридцати доживали считанные единицы. Оставались лишь самые сильные, умные, жесткие, лишь те, кто успевал продлить свой род. Необходимые навыки совершенствовались из поколения в поколение в ускоренном темпе...

Гарри был неистовой личностью. Обладая недюжинной силой и холодным умом аналитика, он соглашался на самые сложные заказы, и получал самые огромные гонорары. Но дело было не только в желании заработать побольше.

Ему нравился риск, сопровождавший эту профессию. И порой он специально выискивал те случаи, от которых отказывались другие, чтобы, доведя дело до конца, почувствовать свое превосходство как над теми, кто владел миром, так и над своими коллегами.

Его самого, защищенного броней уверенности в себе, смерть обходила стороной, когда напарники и знакомые гибли один за другим. Их семьи вырезались подчистую теми, кого охотники посмели выбрать своей мишенью.

Но Гарри это не трогало. Он привык к смертям и цинично подшучивал, что они - просто издержки профессии.

А потом он встретил Елену.

- Я не знаю, как это случилось - отец никогда не рассказывал мне. Мальчишкой я не додумался спросить, а позже...позже он замолкал на полуслове и уходил в другую комнату...

Елена, как и я, попала в рабство по вине собственных родителей. Ее хозяин был довольно молод, и не представлял из себя грозного противника для Гарри.

- Но даже если б это был сам Кристоф, я уверен - отец бы все равно не отступил. Он просто знал, что жить ему недолго, и так хотел побыть с любимой хоть чуть-чуть...

Я начинала понимать...

Убив ее хозяина и забрав Елену с собой, Гарри отправился с ней в отдаленную провинцию, где было меньше шансов, что его узнают, и там под чужими именами они зарегистрировали свой брак.

- Даже когда я был ребенком, меня всегда поражало, каким влиянием на отца обладала мама, - улыбка светилась в голосе Кайла. - Она будто нажимала на кнопку, и буйный нрав папы растворялся в счастливом умиротворении. Когда он был не в настроении, она просто тихо подходила к нему, сидящему, сзади, целовала в шею и шла дальше, и я видел, как разглаживались хмурые морщины на его лбу...

Гарри построил несколько тайных укрытий, где семья могла дожидаться его возвращения. Ради Елены он позабыл былое лихачество, стал осторожным и соглашался на заказ лишь тогда, когда был уверен, что риск стоил заработка.

- Но почему,...ведь это так опасно, почему он не оставил это ремесло?

- Все очень просто, - со спокойной обреченностью ответил Кайл, - риск огромен, но и вознаграждение не меньше. Так выживают наши семьи. Видя за собой многие поколения, выбравшие этот путь, сыновья охотников просто идут по нему дальше. Кроме того, к большим доходам быстро привыкаешь, и остановиться все сложней. Один раз в месяц, а, как правило, и реже, охотник выезжает на заказ и получает за это достойные деньги. И хотя экипировка отнимает б о льшую часть оплаты, всегда остается приличный кусок и для собственных нужд...

Но Гарри никак не мог расстаться с одной опасной чертой из своего холостяцкого прошлого - излишней самоуверенностью. Он был убежден, что недосягаем для смерти - и он сам, и его семья.

А смерть решила с ним поспорить.

И однажды, когда он уехал, оставив жену с сыном в одном из убежищ, за ними пришли.

Это укрытие располагалось в сети естественных пещер, и Гарри в нем, как и в других домах, на всякий случай предусмотрел пару тайных мест, где можно было бы закрыться и переждать возможное нападение. Эти крохотные помещения в боковых тоннелях становились невидимы после того, как каменные заслонки опускались на место, а вентиляционные каналы уносили запахи далеко за пределы жилища.

- Она могла бы спрятаться со мной. И нас, возможно, не нашли бы... Но, как я теперь понимаю, мама решила, что мои шансы на выживание будут выше, если она...отвлечет их.

Никто не знал о том, что у Гарри появился сын. Охотники всегда молчат об этом, понимая, что это лучший способ сохранить ребенку жизнь.

- Наличие в жилище моего запаха, наверняка, насторожило пришедших отомстить. То, какой ее обнаружил отец, вернувшийся через день из поездки, говорило, что ее долго...спрашивали, нет ли в доме еще кого-нибудь. Но я не слышал и звука. Она меня оставила, приказав сидеть, не шевелясь и не подавая голоса, пока заслонку не откроет она или отец. И я молчал...

Похоронив ее, Гарри, словно одержимый, взялся мстить. Он обнаружил, что его предал тот, кого он считал своим лучшим другом. Награда, установленная за сведения о местопребывании семьи самого ловкого охотника мира, оказалась слишком большим испытанием для их дружбы...

- Поэтому мы никогда ни с кем не делимся самым важным - чтобы не разочаровываться в друзьях, - с горькой иронией засмеялся Кайл.

Покончив с местью, Гарри словно переродился.

- Мне было всего шесть, когда убили маму, но уже тогда я понимал - что-то не так. Очень сильно не так...

Отец не пил, не буянил и не срывался на сыне. Но острые грани его характера превратились в шипы. Самоуверенность стала бескомпромиссностью, сила воли - замкнутостью, отвага - поиском смерти.

Нет, он заботился о Кайле, обучал ремеслу, но делал это почти безразлично. Казалось, его душа ушла вслед за любимой, оставив на земле пустое тело автоматически выполнять лишь самые необходимые действия. Огонь жизни потух в его глазах.

И только иногда, очень редко, когда он брал в руки семейный альбом, в нем просыпался человек, который когда-то умел улыбаться. Он подносил фотографии к самым глазам, как близорукий, пытаясь закрыть весь мир застывшими картинками прошлого, и было видно - в эти несколько секунд он жил...

По иронии судьбы, Гарри прожил необыкновенно долго для охотника - больше сорока лет. Но это стало лишь еще одним поводом для ненависти к себе - он был уверен, что использует ее время...

- Еще в юности я понял важную вещь - жизнь невыносимо коротка. Любой миг может стать последним, Диана. Даже сейчас, авария способна остановить нас навсегда, - рука Кайла рубанула воздух с обреченной окончательностью. - Это знают все, но прячут от себя понимание смертности. И я думаю - зря. Потому что именно оно заставляет ценить каждое мгновение жизни, благоговеть перед каждым мгновением счастья. Зная, что можешь больше не увидеть того, кого любишь, станешь ли ты ранить его словом, причинять ему боль? Будешь ли ты равнодушным и мелочным?..

Кайл замолчал, оставляя мне время понять глубину его слов.

И я была поражена, когда осознала - то, что он сказал, касалось не только быстротечной жизни охотника. Это относилось к любой человеческой жизни.

Ведь каждый миг может стать последним.

И тогда Кайл продолжил:

- Сколько бы мне не было отпущено, Диана, я знаю одно: упускать счастье из рук - безумие. Я сделаю все, что угодно, даже пойду на преступление, чтобы приблизиться к счастью...с тобой. И если у меня получится - я собираюсь насладиться каждым его мгновением... Даже если это мгновение будет единственным.

** ** **

Мы снова пытались стать невидимками и просочиться сквозь частую сеть, накинутую на мир умелой рукой.

Наша жизнь опять сузилась до дороги. Изо дня в день существовали только машины: большие потрепанные грузовики, крохотные безобидные малолитражки, юркие фургоны - но всегда в хорошем состоянии и неприметно окрашенные. И гораздо реже - самолеты. Конечно же, не пассажирские.

Пока я ждала где-то за углом огромного пыльного ангара, Кайл уговаривал молодого летчика помочь бедному влюбленному украсть у ревнивого могущественного чиновника в годах его юную содержанку. И, несмотря на скептическую усмешку и понимающий взгляд парня, Кайл невозмутимо заверял его:

- Он ей проходу не дает, а она его терпеть не может, веришь, брат?..

Впервые услышав эту "легенду", я сползла по стенке ангара, изо всех сил душа истерический смех - уж слишком близко лежала она к истине.

Уговоры всегда подкреплялись приличным взносом на поддержание самолета в рабочем состоянии, что и решало вопрос в нашу пользу. Пару раз получилось расплатиться машинами.

И вот мы летели, умостившись на пятачке у кабины пилота, окруженные со всех сторон коробками и мешками. Кайл по-хозяйски обнимал меня, а я смотрела на него влюбленными глазами, радуя парня за штурвалом, то и дело хитровато поглядывавшего на нас. Но стоило нам выйти из зоны его наблюдения, и Кайл неизменно освобождал меня и отстранялся, трогая до глубины души своей деликатностью. Я была почти рада, когда пилот снова выглядывал к нам, и мы снова разыгрывали страстную любовь...

Все это было бы невозможно с нашей собственной внешностью. В редкие моменты приближения к людям мы видели огромные фотографии, не оставлявшие шанса, что хоть кто-то на земле смог бы нас не узнать. "Опасны и вооружены", - гласила верхняя часть надписи, набранная огромным шрифтом. Внизу целую строку занимала цифра с нолями, тянувшимися за ней длинным поездом.

Спустя пару недель мастер-классов Кайла, я, наверное, смогла бы работать гримершей. Быстрое изменение внешности до полной неузнаваемости было одним из его неожиданных умений. Когда, отвернувшись на пару минут, он поворачивался ко мне с чужим лицом, я сначала вздрагивала от испуга, а потом принималась восхищенно ахать, пристально всматриваясь в произведенные изменения и осторожно ощупывая накладные части. Большой чемодан с париками, масками, полумасками, носами, бровями, усами и бородами, тональными палитрами и другими вещами из арсенала профессионального гримера оказался очень кстати в нашем багаже...

Я не знала, куда мы направлялись, и очень боялась предположить, что этой конечной точки не существует. Как и всегда, Кайл почувствовал мою нараставшую тревогу, и решил успокоить меня.

- Отец рассказывал мне, что одним из приготовленных убежищ он никогда не пользовался. "Вот состарюсь, и уеду туда доживать последние дни", - обещал он. Но, конечно же, это была лишь профессиональная шутка охотника - мы не старимся. Просто не успеваем, - жестко усмехнулся Кайл и продолжил: - Это удаленное от городов место. Не такое комфортное, как мое, но жить можно. Важно, что там нет никаких коммуникаций, и поэтому шанс быть обнаруженным меньше. Но, главное, ни мой отец - насколько мне известно, ни я никогда никому не рассказывали о нем. Я надеюсь, что там нас не найдут.

И я вспыхнула мечтой - добраться до этого места...

Наши скитания были лишены удобств. Чаще всего мы спали в машине, спрятанной в кустах, подальше от дорог и населенных пунктов, которые мы вообще старались объезжать, останавливаясь на окраинах и заправках только в самом необходимом случае - когда заканчивалась еда, питье или бензин.

Лишь иногда мы позволяли себе переночевать в самом дешевом отеле, где и без нас было полно подозрительной публики. Я с наслаждением мылась под ржавым плюющимся душем, и, падая в скрипящую продавленную постель этой придорожной дыры, закатывала глаза и вздыхала:

- Это просто рай!

Кайл смеялся.

- Я все меньше переживаю, что древнее убежище моего отца может тебе не понравиться...

Он правильно заметил - я привыкла к другому. Холод иногда будил меня ночью, отсутствие ванны приносило невыразимые мучения, а обычный унитаз стал затаенной мечтой. Я навсегда возненавидела батончики и минеральную воду и пообещала себе впредь питаться исключительно домашней пищей.

Но нежелание быть чьей-либо игрушкой нивелировало все неудобства...

Пару раз мы были близки к провалу.

Какой-то офицер слишком пристально разглядывал наши документы - одни из многих. И хотя это разглядывание не имело никаких последствий, мы отъехали от него полумертвыми.

После этого, приближаясь к очередному пропускному пункту, я неизменно оказывалась беременной. Кайл, чернявый, усатый и горбоносый до неузнаваемости, с характерным акцентом радостно требовал дорогу для рожающей жены.

- Я сына жду, па-а-анимаешь, друг, сына!

Счастье лучилось из его глаз так заразительно, что нам почти всегда тут же предлагали кортеж в помощь. На что Кайл невозмутимо отвечал:

- Ай, за-ачем, так да-а-едем!

И ласково поглаживая мой огромный живот, проезжал под симпатизирующими взглядами офицеров и других водителей.

- Может, ты еще и гипнозом владеешь? - восхищалась я, но он лишь улыбался в ответ. - Это было до смешного просто, подложила подушку, закричала пару раз, и все купились.

Конечно же, я преувеличивала, пытаясь отогнать страх, витавший в воздухе. То, с каким мастерством и спокойствием проделывал все это Кайл, нельзя было отнести только на счет опыта - это был безусловный талант. Прийти в себя у меня получалось не раньше, чем через пару часов после подобного происшествия, нервно отсмеявшись и заснув с забытой подушкой под одеждой. И иногда через сон, я слышала его осторожное поглаживание на моем "беременном" животе...

В отличие от меня, вздрагивавшей от каждого звука и оглядывавшейся больше необходимого, Кайл переносил наши приключения как рутину. Он просто был осторожен.

Мне же везде мерещились знакомые лица.

Чувство присутствия умножалось, умножалось, умножалось...