Эта книга - первый литературный опыт, и Ваше мнение крайне важно для нас. Будем признательны за комментарий, оставленный на авторской странице. 8 страница

А у машины меня ожидал образец идеала: чемоданы погружены, дверца распахнута, рука протянута. Мой... кем же он станет для меня теперь?

Но размышления на эту скользкую тему прервало мелькнувшее в толпе Наташкино лицо. Ее глаза издалека светились любопытством - она ожидала моих объяснений и, может быть, нового знакомства.

- Мой ужин? - лукаво спросил Кристоф, прослеживая мой взгляд.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, и резко бросив:

- Заводи машину! - быстро, чтобы избежать расспросов, села внутрь. И только потом поняла, что приказала ему легко и естественно, будто делала много раз прежде.

- Как скажете, госпожа, - снова улыбнулся Кристоф, явно смакуя последнее слово. Его настроение теперь вращалось между "хорошим" и "очень хорошим". Он получил то, что хотел. Впрочем, как и всегда.

Наташка была удивлена и даже обижена, глупая, она не понимала, чем может грозить ее жизни знакомство с таким притягательным мужчиной. Не понимала, что выделяться, как можно меньше на моем жизненном пути, было в ее интересах. Она не понимала, что лучше нам никогда больше не встречаться.

Я отвернулась от упрека в ее глазах, и в этот момент машина рванула с бешеной скоростью, оставляя позади все, что было связано с моей свободой, превращая ее саму в размытое воспоминание...

** ** **

Была глубокая ночь, когда я, проснувшись, поняла, что эта безумная поездка подошла к концу: мы тихо въезжали в знакомые ворота.

Посмотрев в окно, я удивилась резко возросшему числу охраны. И без того многочисленная раньше, теперь она выглядела просто неприлично. Чего же мог так бояться всесильный Кристоф? Оценив средства, брошенные на одну только охрану поместья, я в который раз поразилась, что мне действительно удавалось столько времени скрываться от его чудовищной власти.

Машина остановилась у парадного входа. На первый взгляд могло показаться, что дом давно уснул, и нас никто не ждет. Но я прекрасно знала, что это ложное впечатление. На самом деле, именно сейчас прислуга была занята больше всего: мыла, чистила, скоблила, уничтожала следы прошедшего дня, чтобы хозяева могли встретить в безупречной обстановке день грядущий.

- Выходи, - Кристоф распахнул мою дверь.

Я не смогла удержаться от мысленного сравнения с прошлым: все было так же и в то же время совсем иначе. Слово оставалось прежним, но произнесено оно было совсем по-другому.

Как и тогда, в мой первый приезд, навстречу уже спешил слуга, но не тот старичок, которого я помнила, а молодой крепкий парень. Вся его внешность выражала все ту же болезненную предупредительность, а в его незнакомых глазах застыл привычный страх. Но сейчас было ясно видно, что боялся он не только Кристофа.

С изумлением я поняла, что меня он боялся не меньше.

- Пойдем, Диана, тебя ждут, - ровно сказал Кристоф.

Как же буднично все происходило, как обычно! Он взял меня за руку и повел к дому, засиявшему огнями, как по волшебству. Я почти видела сквозь стены, как суетится прислуга, ощущая приближение своего безжалостного хозяина. Мы вошли в холл, и, как и всегда при его появлении, все превратились в статуи, стараясь слиться с окружающим фоном, надеясь стать незаметными. Как и всегда, Кристоф не обратил на это никакого внимания. Для него это была рутина.

В отличие от меня. Я четко разглядела покорные лица давно знакомых людей и рабскую услужливость даже тех немногих, кого считала своими друзьями, я остро почувствовала страх новичков, теряясь в догадках, что же такого пугающего им рассказали обо мне. Все они смотрели на меня как на хозяйку, и им было невдомек, что прав у меня не намного больше, чем у них самих.

Однако и служанкой я уже не была.

- Кристоф, где я буду жить? - я сильно сомневалась, что на этот раз он поселит меня в ту же самую убогую коморку.

- Здесь, - широкий жест. Он явно забавлялся моим осторожным прощупыванием почвы.

- А поконкретнее?

- В моем крыле.

- А еще конкретнее?

Он лишь улыбнулся. Улыбаться в ответ мне не захотелось...

Я знала, куда мы направляемся, и, в отличие от первого раза, почти не боялась. Он открыл дверь, пропуская меня в уют библиотеки.

- С возвращением тебя, Диана, - Дженоб, немного хмурый и, как всегда, утомленный, встретил меня спокойным доброжелательным взглядом. И у его глаз появились маленькие морщинки, свойственные пожилым людям - он улыбался. Мне трудно было признаться самой себе, что я почти скучала по этой улыбке.

- Мы ждали твоего приезда.

Он говорил со мной совсем иначе - как с ровней. Что заставило его так изменить свой тон? Что было причиной всех этих перемен? Я испытывающе посмотрела на Кристофа, но прочитать что-либо на его лице было невозможно, как и обычно.

Подали чай. Узнав в прислуге Киру, девушку, когда-то работавшую со мной, я попыталась встретиться с ней взглядом, как всегда делала раньше, но натолкнулась на непроницаемую стену - в этом доме было запрещено смотреть хозяевам в глаза. Для нее я теперь была одной из них.

"Теперь все иначе, - шепнул голос-предатель, - ничто никогда уже не будет по-прежнему..."

- Садитесь, дети мои, - снова удивил меня Дженоб.

Все еще размышляя над его отеческим обращением, я села и с раздражением обнаружила, что присевший рядом Кристоф обнял меня за плечи. Мой возмущенный взгляд он встретил спокойно. "Имею право", - говорили его глаза. Главный вопрос был в том, как далеко распространялись его права. Я все больше сомневалась в правильности своего выбора...

- Как ты жила все это время, Диана? - спросил Дженоб, делая глоток чая.

- Хорошо... Я была свободной.

- Да, это хорошо, - улыбнулся он. - Знаешь, бывали времена, когда мне хотелось, чтобы Кристоф тебя не нашел...

- Дженоб! - предостерегающе прервал его Кристоф.

- Не злись, мой дорогой. Эти времена остались позади, и сегодня я рад, что Диана с нами. Мойра рада не меньше моего. Она так соскучилась по тебе, Диана, я еле уговорил ее подождать до завтра, - если что-то и могло меня порадовать теперь, это была Мойра.

Мы допили чай и вышли из библиотеки, спустились на первый этаж и подошли к крылу, где жил Кристоф. С каждым шагом я чувствовала, как все больше слабеют мои ноги. Как же мне не хотелось туда входить! Я должна была много раз подумать, чем соглашаться, ведь у меня же был выбор! И сейчас, в эту минуту, он не казался мне таким безысходным.

Перед дверью его комнаты я остановилась, и он, видя мое состояние, улыбнулся.

- Так боишься?

Мне хотелось бы объяснить ему, что это был не только животный страх, но и тошнотворное отвращение, не только сожаление о моем выборе, но и непосредственное желание смерти,...но я понимала, что время, уместное для этих слов, давно прошло, и поэтому просто, молча, мимо него прошла в открытую дверь.

Напряженная до предела, я почти подпрыгнула от двойного хлопка за моей спиной. В зажегшемся мягком свете скрытых ламп все та же прекрасная двусветная комната выглядела совершенно иначе - таинственно,...интимно. Я сжала зубы.

- Где моя кровать, Кристоф?

Театральным жестом он указал наверх, куда вела почти нематериальная стеклянная лестница. Там была его спальня. Не удержавшись, я тяжело вздохнула.

Кристоф посмотрел на меня взглядом льва, смотрящего на мышь.

- Диана, почему ты здесь?

- Потому что ты приказал, - ответ был очевиден, по доброй воле я бы здесь не появилась.

- Да, - подтвердил он и веско добавил: - но я хочу, чтобы ты знала, это - мой последний приказ тебе. Единственное, что я от тебя требую - чтобы ты была рядом. Все остальное - по твоему желанию.

Я не могла поверить в услышанное.

- Раньше ты не очень-то заботился о моих желаниях... - растерянно произнесла я в то время, как его невозможные слова продолжали бесконечное вращение в голове. Все остальное - по моему желанию?..

- Да, и поэтому ты убежала. И поэтому стала лишь тенью той сильной и свободной девушки, которая так меня привлекала.

- Я никогда не была слабой! - зло воскликнула я, не успев даже подумать: вся моя суть бунтовала против этих слов. Лишь увидев его довольную усмешку, я поняла, что он рассчитывал именно на эту реакцию.

- Да, теперь я это знаю, - снова подтвердил он удовлетворенно.

Вдруг сделанный выбор показался не таким уж неправильным. Если Кристоф говорил правду о моей почти полной свободе, то пребывание рядом с ним, наверное, можно было выдержать. И если все остальное действительно было по моему желанию, то я могла успокоиться окончательно, ведь такое желание не возникнет никогда! Мой подбородок сам по себе гордо вздернулся, а губы тронула самоуверенная ухмылка.

Наверное, все мои выводы были слишком очевидны - Кристоф наблюдал за переменой во мне с насмешливым выражением в глазах, а затем вдруг, улыбнувшись, снял свитер, под которым была только белая майка и выделяющаяся на ее фоне тонкая цепочка.

Уже почти успокоенная своими размышлениями, я отпрянула от неожиданности, а он, закатив глаза и устало покачивая головой, сказал:

- Успокойся, Диана, на мне еще много одежды, - выставив меня озабоченной нимфоманкой.

- Комната наверху - твоя, располагайся, твои вещи уже там. Я буду спать здесь, - и он направился к огромному дивану, которого, как я заметила только теперь, раньше внизу не было. Тускло поблескивая белой кожей, он почти исчезал на фоне такой же белой стены. Рядом с ним был массивный низкий комод.

Оценив расстояние до второго этажа, я с опаской поставила ногу на первую ступеньку. Конечно, глупо было бояться - Кристоф был гораздо выше и тяжелее меня, и если лестница выдерживала его, мой вес не мог ее обрушить. Мне не хотелось, чтобы силу моего духа опять подвергали сомнению, да еще по такой детской причине. Поэтому я решительно зашагала наверх, игнорируя иррациональный страх. Сквозь ступени вся комната была видна, как на ладони, и я поняла, что от юбок лучше отказаться.

Спальня, безусловно, принадлежала мужчине - в ней не было ни одной лишней вещи. Но это не позволяло обмануться насчет статуса хозяина комнаты. Роскошь полированного мрамора под ногами, безупречная белизна мягкого ковра на нем, стоившая многих часов работы прислуги, невесомость полупрозрачных шелковых гардин, вздымающихся парусом под легким ветерком из окна - все это говорило, что обитающий здесь аскетом не был.

Единственной деталью, выпадавшей из характера комнаты, был огромный куст орхидей у стеклянной стены. Вне сомнений, он появился здесь совсем недавно. Мимо воли я улыбнулась...

Неожиданно я почувствовала, что уже не одна, и резко обернулась, обнаружив Кристофа за спиной. На нем было лишь полотенце, обернутое вокруг бедер, и все та же цепочка. Надо было признать, он...производил впечатление. Мои брови поползли вверх.

- Кое-что нам все же придется делить, Диана, - спокойно сказал он, упреждая возможные вопросы. - Проживание посторонних здесь никогда не планировалось, поэтому ванная одна.

И он указал взглядом на незаметную дверь рядом с лестницей. Я пораженно покачала головой.

- Тебе не стоило так себя затруднять, Кристоф, - мысль о том, что я должна буду пользоваться одной ванной с ним, была крайне неприятна, - я могла бы обойтись и своей старой комнатой.

- Ты меня не затрудняешь, Диана, - отозвался он, игнорируя вторую часть моего замечания, - потому что находишься здесь на особых правах...на правах избранницы.

И, будто сожалея о сказанном, Кристоф быстро повернулся и направился в ванную.

В тот момент я впервые увидела в нем нечто человеческое - он стерег свое пространство не потому, что оно ему принадлежало, а потому, что желал уюта и...покоя.

- Но ты ведь понимаешь, что будет сложно, - не зная зачем, бросила я ему вдогонку. - Мне тяжело даже думать о том, что олицетворение всех моих страхов находится так близко. Не жди, что я стану "домашней", Кристоф!

Он обернулся у самых дверей.

- А кто сказал, что это нужно? - и хмуро потер лоб. - Слушай, давай отставим разговоры на завтра, Диана. Я так от тебя устал!

- Тогда отпусти! - можно было подумать, что я волочилась за ним!

Неожиданно он возник прямо передо мной, и грозно буравя взглядом, почти прорычал:

- Я очень прошу тебя, Диана, - и было видно, с каким трудом далось ему это непривычное слово, - никогда больше этого не говори!

** ** **

Той ночью мой сон был на удивление сладок. То ли предыдущий тревожный день высосал из меня все соки. То ли я рухнула под весом факта, что Кристоф нашел меня и, таким образом, обрубил мое бесконечное ожидание худшего...

Но я давно так не спала.

Закрывая глаза, я была уверена, что ни за что не усну в его постели, зная, что он сам в этой же комнате. Но следующее, что отметило мое полусонное сознание сквозь ресницы - по мне гуляло солнышко, прикасалось к рукам, золотило волосы. Я лениво отвернулась от него и снова уплыла в мир грез...

А потом я проснулась по-настоящему. Солнце к этому времени уже скрылось за тучами, и окно высыхало после дождя.

Наверное, было уже совсем поздно, но я решила не заботится вопросом времени, напомнив себе, что теперь вольна делать все...ну, или почти все, что пожелаю.

Было очень тихо. Выбравшись из-под одеяла, я на цыпочках подошла к лестнице и глянула вниз.

Огромный, похожий на айсберг, диван стоял пустой, будто на нем и не спали. Кристофа нигде не было видно. И я не могла понять, радовало меня это или...оскорбляло.

Я вернулась в свою комнату и села на свою кровать.

Под моей рукой змеился замысловатый узор шелковой простыни, стоивший целое состояние цветок у окна покачивал изящными головками бутонов на ветру, изысканная вышивка шелковой же пижамы, мстительно сброшенной мной вчера на пол, играла тонкими оттенками на свету... Для меня, выросшей в богатом доме, не составляло труда оценить все эти "мелочи", призванные украсить мою жизнь в клетке.

Да, это было красиво и дорого, очень дорого... Но насколько же дороже мне была моя копеечная деревянная чашка в моем старом домике, наполненном моей свободой! Я должна была взять эту чашку с собой! Внезапно глаза наполнились слезами - нет, хорошо, что я не взяла ее, ведь она все время напоминала бы мне о потерянном...

Снизу послышался звук открывшейся двери, и я торопливо вытерла глаза.

И тут же в мои объятия упала та единственная, по которой я скучала. Открытая, веселая, резвая - Мойра позволила себе на время стать ребенком, которым давно уже не была. Обнявшись, мы смотрели друг другу в глаза, говоря взглядом то, что не выразить словами.

За время моего отсутствия она изменилась сильнее, чем можно было бы ожидать. Подростковая угловатость ушла, уступив место грациозности юной девушки. Нежная красота еще больше изменила ее лицо. Моя кровь ей все-таки помогла.

- Я так рада, что ты вернулась! - ее голос и взгляд говорили - действительно рада.

- Не могу сказать то же самое, Мойра... Но я очень рада видеть тебя!

- О, пожалуйста, Диана! - ее полудетское личико скорчилось в рожице недоверчивого изумления. - Неужели ты и правда думала, что он тебя не найдет?

- Да. Я верила в это.

Мойра звонко рассмеялась, и я снова поразилась ее здоровой живости. Крепко ухватив меня за руку и возбужденно блестя глазами, она придвинулась ко мне поближе и начала быстро рассказывать:

- Ты не представляешь, что здесь было, когда ты сбежала! Я никогда не видела его в такой ярости! Иногда мне казалось, что мы останемся совсем без слуг! - и она в притворном ужасе покачала головой.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, он же должен был выпустить пар! - удивленная моей непонятливостью, Мойра засмеялась, но осеклась, увидев мой пораженный взгляд, и затараторила о другом: - Знаешь ли ты, что никого никогда не искало такое количество профессионалов, как тебя, Диана?

- Догадываюсь. А удвоенная охрана тоже в мою честь? - я рассеяно смотрела в окно, думая о цене моего поступка. Так вот почему было столько новых лиц среди прислуги...

- Возможно... - расплывчато ответила Мойра и, внимательно глянув на меня, осторожно добавила: - Хочу сразу тебя предупредить: даже не пытайся сбежать во второй раз - ничего не выйдет. Я тебе, конечно, все, что угодно, прощу, но Кристоф... - и она, нахмурившись, покачала головой. - Найди он тебя раньше, точно убил бы, несмотря на все свои чувства...

Я перевела взгляд на нее. Посмотрев испытывающе в ответ, Мойра махнула рукой.

- Да так, не обращай внимания на бредни древней старухи, - и она весело рассмеялась собственной шутке.

Мысль о всех тех невинных, кто заплатил за мой побег вместо меня, не давала покоя. Но еще больше меня мучил вопрос, сбежала бы я, зная наперед об этой цене. И неуверенность в ответе делала меня чудовищем в собственных глазах...

- Мойра?

- Да?

- Помнишь Кайла, исследователя из лаборатории? Не знаешь, где он сейчас? - я, мертвея внутри, ожидала ее слов.

Она сразу стала серьезной, сложила руки на груди и настороженно посмотрела на меня.

- Не знаю. Он исчез. Давно исчез, - односложные нетипичные для нее ответы говорили о том, что я так боялась услышать: Мойра что-то скрывала. - А это имеет для тебя значение?

- Просто мне не хочется думать, что он пострадал из-за меня, - изо всех сил я старалась выкроить допустимую часть правды. Я знала, что он пострадал из-за меня.

- Только поэтому?

Конечно, можно было найти и другие варианты ответа, но в тот миг я инстинктивно поняла, что даже милой Мойре всего говорить не стоит.

- Да, - я не сомневалась, что этот вымученный непринужденный тон мне дорого обойдется сегодня ночью.

- Вот и хорошо. Но тебе, как моей любимой подруге, я хочу дать один совет - никогда не спрашивай о Кайле...Кристофа, - и ее взгляд приобрел могильную серьезность, - а еще лучше, забудь о нем навсегда. Считай, что его и не было никогда.

- Да, - теперь я знала...

Мойра тут же улыбнулась и весело прощебетала, безуспешно пытаясь вернуть меня в действительность:

- Ты готова к балу?

- Балу? - автоматически повторила я, смысл этого слова не всплывал в памяти...

- Ты еще не в курсе... Кристоф запретил тебе об этом рассказывать, говорит, ты не готова... Но что он может мне сделать, если я скажу? - она жизнерадостно рассмеялась, ведь и правда, невозможно было представить, чтобы он хоть пальцем тронул обожаемую сестру. - Кроме того, я считаю, что ты имеешь право знать, потому что стала почти членом семьи...

Членом семьи? У меня не было сил думать о чем-либо, кроме долгожданного вечера в одиночестве, чтобы дать слезам выход, поэтому я задвинула эту фразу наряду с другими, такими же обескураживающими, в дальний угол памяти, на более позднее время.

- Бал? - поддерживать разговор было не так уж сложно.

- Бал проходит раз в году и всегда у нас, поскольку наша семья властвует не только в мире людей, Диана, - ее значительные слова не были для меня новостью, я узнала эту правду от...Кайла... - Со всего мира к нам на бал съезжаются только самые сильные и самые влиятельные, это целое событие! Но не волнуйся, у тебя еще будет время на подготовку - целых три месяца.

Я и не собиралась волноваться, по крайней мере, сейчас. Моя душа была занята совсем другими переживаниями, но Мойре вовсе незачем было знать об этом, поэтому я согласно кивнула.

Чтобы хоть временно отвлечься от мыслей, причинявших мне столько боли, я начала рассказывать ей о своей недолгой свободной жизни, а она мне - о своем выздоровлении. Искренне жалея, что не была с ней тогда рядом, я сказала об этом, на что Мойра только улыбнулась - она простила мне побег еще до того, как я убежала.

Как оказалось, я проспала гораздо больше половины дня, и теперь с удивлением смотрела, как за окном темнело...

Вдоволь наговорившись, Мойра потащила меня в гардеробную. Комната была заполнена самой шикарной одеждой. Моего размера. И это не были мои вещи из дома родителей.

- Откуда все это? - спросила я, уже зная, каким будет ответ.

- Кристоф, - привычно улыбнулась Мойра.

Я не стала спрашивать, зачем. Было и так ясно - любимая кукла должна быть одета в красивые платья. Горькая улыбка тронула мои губы...

Желание остаться одной было уже почти невыносимым.

Мойра, конечно же, заметила мое подавленное настроение и поинтересовалась, хорошо ли я себя чувствую. В ответ, призвав на помощь все свое актерское мастерство, я стала жаловаться на то, каким нервным оказался вчерашний день (что, в целом, было правдой), объяснять, что ужасно спала в непривычной обстановке (что представляло из себя наглую ложь) и пр.

Наверное, я говорила слишком много, потому что проницательная Мойра смотрела на меня уж чересчур внимательно. Но своего я все же добилась - с улыбкой попрощавшись, она оставила меня одну.

Ждать ночи не получилось.

Едва услышав звук закрывшейся двери, я упала на кровать и беззвучно затряслась от судорожных рыданий...

То, что Кайл заплатил жизнью за мой побег, не было неожиданной вестью. В глубине души я давно это знала. Об этом шептали те, полные безнадежности, сны о нем, приходившие ко мне в тихом городке. Об этом уверенно говорила холодная логика событий: Кристоф, несомненно, сразу понял, кто единственный мог мне помочь, и, потеряв мой след, первым делом помчался наказывать виновного. Об этом кричали почти болезненные прикосновения рук Кайла во время нашего прощания - я чувствовала, что мы больше никогда не увидимся...

Но все равно было невыносимо больно.

И я оплакивала его, омывая его тело слезами, отрывая его от себя с кровью, прощаясь с ним навсегда...

Если в мире был бог, он в ту ночь находился в смятении: я то проклинала его за бездушную жестокость к нашим едва зародившимся чувствам, то благодарила за то, что дал нам хотя бы такое ничтожное время...

Обессилев от спазмов, сотрясавших мое тело, я падала в тяжелое забытье, а, просыпаясь, обнаруживала слезы, все еще текущими бесконечным потоком...

Я не знала, который час или время суток. Я не хотела есть или пить. Я не слышала присутствия Кристофа. Я не видела никого...

Очень долго.

** ** **

Меня разбудила Мойра.

- Диана, дорогая, вставай! - ворвался в мои смутные сны ее звонкий голосок. - У нас сегодня очень напряженный день.

Открыть глаза не получалось, бесконечные рыдания оставили для взгляда одни узенькие щелочки. Но мой распухший нос все-таки смог уловить запах кофе, хорошего крепкого кофе, который, как мне иногда казалось, смог бы поднять меня даже из могилы.

Осторожно, не доверяя своему измученному телу, я села.

На крошечном стеклянном столике стояла большая дымящаяся чашка, полностью завладевшая моим вниманием. Рука сама потянулась к ней...

Мойра с непосредственностью очаровательного ребенка играла с шелковой занавесью - подбрасывала вверх ее край и, пока та зависала в воздухе невесомым куполом, кружилась под ним, задевая рукой изящные цветы, заставляя их раскачиваться... Иной художник отдал бы полжизни за возможность нарисовать это...

В ту же секунду я поняла, что Мойра пыталась развлечь меня, и душу захлестнули самые противоречивые чувства. От раздражения (она такое же чудовище, как и Кристоф!), до благодарности за поддержку и вины, что игнорировала ее так долго....Кстати, хотелось бы узнать, как долго?

- Ты знаешь, Диана, я тебя очень люблю, но сегодня твой запах даже меня держит на расстоянии, - она продолжала танцевать, ни единой нотой голоса не выдавая оценок моего состояния. - Тебе следует принять душ, и срочно!

Чувствуя, как жар стыда заливает мое лицо, я неосознанно понюхала себя и скривилась. М-да... Это сколько же времени надо было... и я резко оборвала эту мысль. Вне зависимости от наших желаний, жизнь может идти только в одном направлении - вперед. Теперь я буду повторять это как можно чаще.

Пока я долго приводила себя в порядок в ванной, через дверь слышался переливчатый голосок Мойры - она пела какую-то красивую песню на незнакомом мне языке. Явно не из сегодняшнего мира.

И я снова почувствовала тепло - как же мне повезло с Мойрой!

Когда я вернулась в спальню уже больше похожая на человека, на том же столике был сервирован завтрак. От одного вида блюд у меня заурчало в желудке, и я бросилась на еду с совершенно неприличной жадностью.

Мойра смотрела, как я ем, с нежной улыбкой матери, любующейся своим ребенком.

А потом началась лекция, по-другому и не определишь. Сестра Кристофа долго знакомила меня с жизнью этого огромного дома. Казалось бы, за полтора года рабского труда, я изучила все вдоль и поперек, но мне никогда не приходилось смотреть на устройство быта здесь со стороны хозяйки. Теперь я должна была помнить сотни имен ответственных за готовку, доставку, починку, стирку, знать, к кому обратиться в случае поломки бытовой техники, отсутствия воды, электричества, болезней и т.д. и т.п. Очень скоро я поняла, что бездельничать мне особо не придется - понадобится много сил и времени, чтобы научиться дирижировать таким огромным оркестром.

И у меня забрезжила надежда, что может быть, это поможет наполнить мою жизнь подобием смысла, ведь пока я сама не могла понять, ради чего я так за нее цеплялась...

Мне не хотелось покидать комнату, где было хотя бы несколько моих, по-настоящему моих, вещей. Еще меньше мне хотелось кого-либо видеть. Но Мойра настояла, чтобы я прошлась с ней по всему дому.

Переходя из одной комнаты в другую, едва замечая изменения, на которые она указывала, я вдруг поняла, что, на самом деле, ей тоже было неважно, видела ли их я. Она просто приучала меня к мысли, что я теперь здесь хозяйка, а не слуга. Она заставляла меня высоко держать голову, не теряться перед поклонами и гордо шагать, принимая, как должное, раболепствующие взгляды тех, кто еще пару лет назад был мне другом.

В тот день я впервые осознала, что, как бы Мойра не любила меня, остальные слуги всегда будут для нее существами низшего порядка. Вековое высокомерие, скользившее в ее высказываниях, безошибочно указывало на их рабское место.

Было невозможно отказаться от привязанности к ней из-за этого, и я начинала убеждать себя, что и в доме моих родителей видела подобное, что, несмотря на полтора года жизни здесь в качестве прислуги, теперь я на "ее стороне". Я пробовала примерить это высокомерие и на себя, но оно тут же таяло, стоило задаться вопросом - а кто я?

Ответа я не знала...

** ** **

Первый месяц моей новой жизни в этом ненавистном доме был самым сложным.

Стресс насильственного возвращения и осознание цены моего побега привели к тому, что, кроме Мойры, я не хотела никого видеть, слышать и вообще подпускать к себе.

Полная безнаказанность позволила мне теперь проявлять невиданное хамство по отношению к Кристофу.

При его попытке подойти ко мне, я отступала и отворачивалась, когда же он пробовал заговорить, я молчала, а, наталкиваясь на него у ванной, безразлично отводила взгляд.

Иногда, лежа ночью без сна, я пыталась посмотреть на все бесстрастно, пыталась понять его поступки. И порой мне это даже удавалось. Действительно, для существа столь могущественного и древнего, смотрящего на людей не просто сверху вниз, а как на корм, подвернувшиеся тогда вместо меня слуги были подобны ни в чем неповинным тарелкам, разбиваемым женщиной в ярости...

Но понять не значит простить. Простить я его не могла, и потому затаенно упивалась своей посильной местью. А она действовала...

В то утро обычно уравновешенный, не повышающий голос даже на полтона Кристоф сорвался впервые с момента моего возвращения.

После того, как я привычно проигнорировала его попытку заговорить, он порывом шквального ветра кинулся ко мне, круша все предметы, находившиеся на прямой его движения, и закричал, остановившись в шаге передо мной:

- Почему ты ведешь себя как отшельница с признаками мании преследования?!

- Ну и что ты сделаешь?! - напускное равнодушие покинуло и меня. - Заставишь работать, как проклятую? Выпустишь всю кровь до капли? Или, может, придумаешь что-то новенькое? Ты говорил, что твой последний приказ мне - быть рядом, так вот, я рядом! Остальное - по моему желанию, не так ли?

Он схватил меня за плечи и затряс.

- Да опомнись же ты! - этот звериный рев не имел ничего общего с голосом человека.

- А ты заставь, как делал всегда, когда я тебя не слушалась! - моя злость убила весь страх к нему.

Моргнув, он посмотрел на меня, будто видел впервые, и через секунду я была в комнате одна. Мое удовлетворение от мнимой победы сильно поблекло бы, если бы я знала, как скоро раскаюсь, что разозлила его.

Я забыла, что Кристоф никогда никому не прощает оскорблений...

Мы сидели за прекрасным дубовым столом, который был явно старше пары сотен лет. Сегодня за обедом стояла необычная тишина.

-...Похоже, пребывание Дианы в нашем доме позитивно влияет на тебя, Кристоф. Ты превращаешься в настоящего представителя породы: спокойного, уравновешенного, почти безопасного для людей, - и Дженоб сам рассмеялся над своей шуткой, делая глоток из старинного бокала, отозвавшегося тонким пением.

И действительно, Кристоф казался очень спокойным, даже слишком спокойным. И только, когда он смотрел на меня, в его глазах загоралась злость. Но я тут же отводила взгляд на Мойру, ее улыбка успокаивала меня, как ничто другое.

Чтобы отвлечься от напряженной обстановки, я размышляла над давно интересовавшими меня вопросами. Например, почему сидящие за столом ели и обычную человеческую пищу, разве что с преобладанием мяса, а не только кровь? Или сколько лет на самом деле Мойре?