Введение
Договор о ненападении между Германией и СССР, давно получивший в историческом обиходе название пакта Молотова – Риббентропа, стал, пожалуй, одним из наиболее обсуждаемых дипломатических документов XX века. Более того, его обсуждение до сих пор не ограничено исключительно спорами в историческом сообществе. Оценки этого документа и сейчас влияют на отношения России со многими сопредельными государствами и – прямо или косвенно – на отношения россиян и жителей этих стран. Во многом оценки этого события позволяют понять историю отношений нашей страны с её соседями в XX веке.
Почему до сих пор появляется такое большое количество различных статей и публикаций, посвященных событиям 1939 года? По моему мнению, советско-германский договор от 23 августа 1939 года не оставался бы до сегодняшних дней столь спорным и не вызвал бы столь острых дискуссий во всем мире, если бы над ним не довлела глубочайшая неспособность государственного руководства сталинского типа - в силу присущей ему идеологии - говорить правду о своих действиях. Пакт родился в глубокой тайне - и не только от дипломатических партнеров СССР, но и от советского народа. Так возникла традиция отрицания самого факта существования секретных соглашений, достигнутых в 1939-1940 годах, и, разумеется, в первую очередь, отрицания существования секретного дополнительного протокола к договору от 23 августа 1939 года. И лишь решения второго Съезда народных депутатов СССР дали возможность дискутировать по существу вопросов. Действительно, несмотря на известные достижения советской историографии в изучении истории Второй мировой и Великой Отечественной войн, целый ряд сюжетов не мог быть рассмотрен в советское время с достаточной полнотой. Помимо политико-идеологических обстоятельств, это было связано с недоступностью для историков важнейших документов высшего советского руководства.
Актуальность темы определяется и тем обстоятельством, что проблематика советской внешней политики в 1939-1941 гг. остается одним из участков острой идеологической борьбы. Ведь н ередко из-за пера выходило не летописание того, что в действительности совершалось, а «поделки»[1], имеющие назначением обслуживание сиюминутных политических и идеологических интересов. «Мы стали свидетелями ситуации почти трагикомической: в фактах пока дефицит, а концепций было хоть отбавляй…»[2], - отмечает Ингеборг Фляйшхауэр.
До второй половины 80-х годов отечественные историки занимали единую позицию по принципиальным вопросам советской внешней политики предвоенного периода. Суть ее сводится к следующему: в 30-е годы СССР проводил политику, направленную на создание системы коллективной безопасности с целью обуздания фашистской Германии, однако не получил поддержки со стороны правящих кругов Англии, Франции и США. Правительства этих стран стремились за счет уступок "умиротворить" агрессоров, отвести от себя опасность войны и направить агрессоров на Восток. Вершиной этой политики стало Мюнхенское соглашение. По вине английской и французской сторон англо-франко-советские переговоры 1939 года закончились провалом, и Советскому Союзу в сложившейся тогда международной обстановке ничего не оставалось, как пойти на заключение пакта о ненападении с Германией, который 22 июня 1941 г. был вероломно нарушен Гитлером. Центральным в этой позиции является утверждение о том, что попытки создания системы коллективной безопасности в 30-е годы, предпринимаемые советским правительством, были продиктованы искренним желанием руководства СССР не допустить Второй мировой войны, и неудача этих попыток вызвана прежде всего внешними причинами - неспособностью или нежеланием Англии и Франции дать отпор агрессорам и заключить союзный договор с СССР. Можно отметить работы П.П. Севастьянова «Перед великим испытанием», Е.М. Жукова «Происхождение второй мировой войны», В.Я. Сиполса «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны», а также работы А.Л. Нарочнинского, П.А.Жилина, Г.Л. Розановой, Г.С. Филатова и многие другие.
В 90-е годы произошло значительное расширение источниковой базы исследований предыстории Великой Отечественной войны. Многие документы были опубликованы: прежде всего, следует назвать ХХII-й и ХХIII-й тома "Документов внешней политики".
На основе новых источников отдельные исследователи коренным образом изменили свои прежние оценки и выводы относительно причин и обстоятельств возникновения Второй мировой и Великой Отечественной войн. Переосмысление дипломатической истории кануна Великой Отечественной войны началось с изменения отношения к пакту: сближение СССР с Германией в 1939 г. некоторыми историками стало расцениваться как роковая ошибка, "гибельный просчет" советского руководства. [3]
Но появление в российской историографии ревизионистского направления не было непосредственно связано с открытием каких-либо неизвестных науке ранее документов или мемуарных свидетельств. Один из представителей этого направления, М.И.Мельтюхов, в частности, признает, что процесс "переоценки истории Советского Союза" "развивался в исследованиях внешней политики СССР 1939-1941 годов на основе заимствований ряда характерных для западной историографии концепций этого периода". [4] Одним из основных источников этих заимствований являлась, наряду с трудами Л.Троцкого и мемуарами У.Черчилля, брошюра бывшего работника НКИД СССР Е.Гнедина, изданная на русском языке в 1977 г. в Нью-Йорке и адресованная читателям в Советском Союзе. По мнению Гнедина, в основе желания Сталина и Молотова заключить соглашение с Гитлером лежала "ориентация на сотрудничество с фашистской Германией, как сильнейшей державой, с которой можно было бы поделить мир". [5] Этот и другие тезисы в той или иной степени использовались в отечественной литературе, получая развитие и обоснование в работах В.И. Дашичева, В.К. Волкова, А.Н. Мерцалова, М.И. Семиряги и некоторых других авторов.
Необходимо отметить фундаментальную работу как «Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии 1938-1939» И. Фляйшхауэр. Это немецкий историк, который не поддерживает ни одну «историческую школу». Она делится знаниями, фактами и делает объективные и адекватные выводы. Историк исследует вопрос о том, кто явился инициатором подписания данного соглашения, рассматривая, как возможные варианты, Сталина, Гитлера, а также, германскую дипломатию.
Нужно сказать, что существует огромное количество публикаций, статей, посвященных названной теме. Так, например, статья Л.А. Безыменского «Советско-германские договоры 1939 г.: новые документы и старые проблемы», помещенная в журнале «Новая и Новейшая история» заслуживает внимания благодаря нестандартному подходу к изучению пакта, ведь автор исходит из тезиса, что экономический фактор в советско-германском сближении играл едва ли не важнейшую роль. Особую ценность представляют статьи А. Санина в журнале «Диалог», и, Л.И. Гинцберга в журнале «Отечественная история» в силу того, что эти историки также нашли нестандартные пути решения вопросов, связанных с пактом.
Данная работа посвящена исследованию советской внешней политики накануне Второй мировой войны при опоре на большие достижения советской и российской исторической науки.
Цель данного исследования- разобраться в событиях 1933-1939 года и понять, чем же все-таки явился пакт Молотова- Риббентропа для СССР- вынужденной и нежелательной мерой или договором, в котором наша страна нуждалась не меньше Германии, роковой ошибкой генсека СССР Сталина или все-таки выдающимся успехом и проявлением дипломатического таланта нашего руководителя.
Для этого необходимо решить следующие задачи: во-первых, изучить основные события, происходившие в Европе в 1933-1939 годах, то есть исторический контекст, исторические предпосылки, которые привели к подписанию Советско-германского соглашения; во-вторых, исследовать политический и экономический аспекты советско-германских отношений; в- третьих, выявить инициатора сближения, для того, чтобы понять, кто в данном соглашении был заинтересован больше. А затем уже, на основе проведенного исследования ответить на главный вопрос, о котором упоминалось выше.
В ходе исследования применялись такие методы научного познания, как сбор и анализ эмпирических данных, изучение исторической и теоретической базы исследуемой темы, а также анализ, сопоставление исторических источников. Работа выдержана в двух главных принципах исследования. Это прежде всего объективность и историзм, так как объективный и непредвзятый ответы на вопросы, связанные драматическими событиями конца 30-х годов XX века можно получить, лишь рассматривая их как совокупность элементов некой системы, а именно Версальской системы международных отношений, созданной в 1919 году по окончании Первой мировой войны.
Глава 1. История развития международных отношений в 1933-1939 гг.
Многие иностранные и отечественные авторы наперебой утвержади утверждать, что Сталин, заключив преступный союз с Гитлером, предопределил начало Второй мировой. Так ли это на самом деле? Не вызывает сомнения тот факт, что германо-советское соглашение сыграло важную роль в ходе дипломатической борьбы накануне Второй мировой. Но было ли оно определяющим для начала самой этой войны? Было ли заключение пакта о ненападении вызвано решением двух диктаторов – Гитлера и Сталина – развязать войну, или же пакт стал логичным и неизбежным завершением той игры, которую вели Великобритания, Франция, Германия и другие великие державы во второй половине 1930-х годов? Для того, чтобы найти ответы на эти вопросы, необходимо рассматривать исторические факты не изолированно, а в общем контексте происходившего в то время. Анализируя советско-германский договор, нельзя забывать и о другом соглашении, заключенном без малого за год до этого в Мюнхене. Нельзя также оставить без внимания события в Европе предшествующих лет, которые к этому соглашению и привели. Итак, 9 марта 1935 года Гитлер, пришедший к власти в 1933 году, объявил о наличии у Германии военно-воздушных сил, запрещённых Версальским договором. 16 марта он ввёл в Германии всеобщую воинскую повинность. 18 марта Германия официально денонсировала Версальский договор и, таким образом, избавилась от любых ограничений на свои вооружённые силы. Но в то же время, в беседе с наркомом иностранных дел СССР М.М. Литвиновым, МИД Германии К. фон Нейрат заявил, что «имеется, может быть, несколько глупцов в Германии, которые мечтают об экспансии на Восток…»[6]. СССР в это время начинает претворять в жизнь первые шаги по строительству системы коллективной безопасности в Европе. 2 мая 1935 года между СССР и Францией был заключён пакт о взаимопомощи. 6 мая 1935 года пакт, аналогичный советско-французскому, СССР заключил с Чехословакией. Тем временем, 18 июня 1935 года было заключено англо-германское морское соглашение 1935 года. Согласно этому договору, Англия соглашалась с тем, чтобы «мощь германского флота составляла 35% в отношении к совокупной морской мощи Британской империи». В официальных английских комментариях подчеркивалось, что норма в 35% должна обеспечить Германии полное господство в отношении СССР на Балтийском море.[7] 7 марта три батальона немецкой пехоты заняли демилитаризированную Рейнскую область. И впоследствии французский обвинитель на Нюрнбергском трибунале признает, что захват Рейнской зоны и строительство линии Зигфрида парализовали возможность Франции прийти на помощь своим восточным союзникам, что стало «прелюдией к агрессивным действиям против Австрии, Чехословакии и Польши»[8]. Но в 1935-1936 годах Англия и Франция фактически никак не противодействовали усилению Германии, хотя имели к тому возможности. 12 марта немецкие войска вошли в Австрию. (Приложение 1, рис.1) Присоединив 13 марта 1938 года (при полном попустительстве тогдашнего «мирового сообщества») Австрию к Третьему Рейху, Гитлер обратил свой взгляд на Чехословакию. Как известно, в Чехословакии, помимо чехов и словаков проживали многочисленные национальные меньшинства. Самым крупным были немцы. На притеснение немецкого меньшинства и ссылался Гитлер, потребовав передать Германии Судетскую область и другие районы с преимущественно немецким населением. Как справедливо замечает И. Пыхалов, тягаться в одиночку с 70-миллионной Германией, даже ещё не раскрутившей в полную мощь маховик своей военной машины, Чехословакия не могла, хотя, на первый взгляд, это небольшое государство было надёжно защищено системой международных соглашений. [9] Однако едва дошло до дела, как выяснилось, что западные демократии вовсе не горят желанием защищать Прагу. Уже 19 сентября послы Англии и Франции передали Чехословакии совместное заявление своих правительств о том, что необходимо уступить Германии районы, населённые преимущественно судетскими немцами, чтобы избежать общеевропейской войны. 29–30 сентября в Мюнхене руководители четырёх великих держав — Великобритании (Чемберлен), Франции (Даладье), Германии (Гитлер) и Италии (Муссолини) — подписали соглашение, призванное урегулировать судетский кризис. (Приложение 1, рис.2, 3) Советский Союз на эту встречу приглашён не был, так же, как и представители Чехословакии, которых поставили перед свершившимся фактом. Мюнхенское соглашение предусматривало передачу Германии в срок с 1 по 10 октября 1938 года Судетскую область со всеми сооружениями и укреплениями, фабриками, заводами, запасами сырья, путями сообщения и т.п. Взамен четыре державы давали «гарантии» новых границ Чехословакии. О том, чего эти гарантии стоили, наглядно свидетельствует дальнейшее развитие событий. 13 марта 1939 года лидеры словацких националистов объявили о «независимости» Словакии и обратились к Германии с просьбой о защите, а двое суток спустя немецкие войска вошли в Прагу. «Гаранты» не сделали даже попытки спасти Чехословакию, ограничившись вялыми протестами. Более того, руководство Великобритании восприняло известие о ликвидации Чехословакии с явным облегчением. В тот же день британский министр иностранных дел Эдуард Галифакс заявил французскому послу в Лондоне, что Англия и Франция получили «компенсирующее преимущество», заключающееся в том, что «естественным способом» покончено с их обязательством о предоставлении гарантий Праге, бывшим «несколько тягостным для правительств обеих стран» [10]. В тоже время, нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов в ноте послу Германии в СССР Ф. фон Шуленбургу заявил: «По мнению Советского правительства, действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе.» [11] Каковы же были мотивы для такого поведения Англии и Франции?
Алексей Исаев в своей статье «Пакт Молотова- Риббентропа. Военный аспект» считает, что важную роль играла боязнь англичан бомбардировок.[12] В сентябре 1938 года английская истребительная авиация была далека от идеала как количественно, так и качественно. Чемберлен все это знал. Это делало силовое решение возникшего чехословацкого кризиса далеко не лучшим вариантом. Как сильный и энергичный политик, Чемберлен также фактически подмял под себя французского премьера Даладье. Ещё одной версией является то, что Англия и Франция собирались силами Гитлера уничтожить СССР. Так, установкой английского правительства в 1930-е было следующее: «Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть»[13]. Как отметила Н.А. Нарочницкая на круглом столе, посвящённом юбилею того события: «С Мюнхенского договора начался тот передел европейских границ, который неизбежно перешёл в кровавую стадию, то есть во Вторую мировую войну». [14] В то же время, Г. Кегель подмечает, что военная оккупация Праги и ряда других народов раздробленной Чехословакии, превращение этой части страны в «подопечную область третьей империи», явились для французского и британского партнеров по соглашению с Гитлеровской Германией тяжелым ударом. [15] Итак, на следующий день после вторжения в Чехословакию 15 марта 1939 г., Гитлер потребовал от Румынии немедленного подписания экономического соглашения при максимально благоприятных уступках в пользу Германии. В противном случае над Румынией нависала угроза расчленения по аналогии с Чехословакии и превращения в протекторат. На протесты советского правительства внимания никто не обращал. 23 марта 1939 года в Бухаресте был подписан германо-румынский договор. Румыния обязывалась развивать свою экономику в соответствии с потребностями Германии. Следующей жертвой стала Литва. После окончания Первой Мировой войны Мемель (литовское название Клайпеда) и Мемельская область (Приложение 1, рис.5), входившая в состав Восточной Пруссии, находилась под коллективным управлением стран Антанты. В 1922 году Мемель получил статус «вольного города», как и Данциг (Гданьск). Уже 20 марта 1939 г. правительство Литвы приняло ультиматум Берлина о присоединении Мемеля и Мемельской области к Германии. Далее должна была быть очередь Польши. Все, кто изучал историю 2-й мировой войны, знают, что она началась из-за отказа Польши удовлетворить германские претензии. Однако гораздо менее известно, чего же именно добивался от Варшавы Гитлер. Между тем, требования Германии были весьма умеренными: включить «вольный город Данциг» в состав Третьего Рейха, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог, связывающих Восточную Пруссию с основной частью Германии, и вступить в Антикоминтерновский пакт. (Приложение 1, рис.6) Поэтому когда Германия 24 октября 1938 года предложила Польше урегулировать проблемы Данцига и «польского коридора», казалось, ничто не предвещает осложнений. Однако ответом неожиданно стал решительный отказ. Дело в том, что Польша неадекватно оценивала свои силы и возможности. Стремясь получить статус великой державы, она никоим образом не желала становиться младшим партнёром Германии и 26 марта 1939 года окончательно отказалась удовлетворить германские претензии. Гитлер решил добиться выполнения своих требований силой. 3 апреля 1939 года начальник штаба ОКВ генерал Вильгельм Кейтель представил проект «Директивы о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939–1940 гг.» [16]. Одновременно главнокомандующие видов вооружённых сил получили предварительный вариант плана войны с Польшей, которому было присвоено условное название «Вайс». 28 апреля, выступая в рейхстаге, Гитлер объявил об аннулировании германо-польской декларации 1934 года о дружбе и ненападении. Тем временем западные демократии сеяли у поляков необоснованные иллюзии о том, что в случае войны они окажут Варшаве необходимую помощь. Как показали дальнейшие события, эти щедрые обещания были заведомым обманом. Что же представляла собой тогдашняя Польша в 30-е годы? Едва появившись на свет, возрождённое польское государство развязало вооружённые конфликты со всеми соседями, стремясь максимально раздвинуть свои границы.[17] Так, в самый разгар судетского кризиса 21 сентября 1938 года Польша предъявила Чехословакии ультиматум о «возвращении» ей Тешинской области. В результате 1 октября Чехословакия уступила Польше область, где проживало 80 тыс. поляков и 120 тыс. чехов. Однако главным приобретением стал промышленный потенциал захваченной территории. Как писал по этому поводу в своих мемуарах Черчилль, Польша «с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства»[18]. В данной ситуации было достаточно очевидно, что цель проводимой западными державами политики «умиротворения» Гитлера — направить агрессию Германии на Восток, то есть в конечном счёте против СССР. Как сказал Чемберлен 12 сентября 1938 года накануне своей встречи с Гитлером: «Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира и главными опорами против коммунизма и поэтому необходимо мирным путём преодолеть наши нынешние трудности... Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России».[19] Стоит ли удивляться, что в этой ситуации советское руководство сделало естественный вывод — верить Западу на слово нельзя, если не хочешь оказаться преданным в самый критический момент.[20] Сотрудничать с Англией и Францией можно, лишь заручившись военным договором.
17 апреля 1939 года Москва предложила заключить англо-франко-советский договор о взаимопомощи. (Приложение 2) Однако только 25 июля английское, а 26 июля и французское правительство приняли предложение СССР приступить к переговорам о заключении военной конвенции. Переговоры начались 12 августа. Сразу же выяснилось, что французская делегация во главе с генералом Ж. Думенком имеет полномочия только на ведение переговоров, но не на подписание соглашения, а английская делегация во главе с адмиралом Реджинальдом Драксом вообще не имеет письменных полномочий. Неудивительно, что инструкция для отправлявшейся в Москву британской делегации прямым текстом предписывала «вести переговоры весьма медленно» [21]. Как известно, главным камнем преткновения, из-за которого переговоры в Москве окончательно зашли в тупик, стал вопрос о пропуске советских войск через территорию Польши и Румынии. Однако, вялые попытки Англии и Франции добиться изменения позиции Польши ни к чему не привели. Необходимо помнить и о том, что с конца 1938 года и до самого начала второй мировой войны Англия вела тайные переговоры с Германией по различным каналам с целью достижения широкого соглашения. Сделку с Германией Лондон был готов оплатить отказом от гарантий Польше и другим странам Европы, срывом переговоров с СССР и предательством Франции. [22] К тому же, летом 1939 года было подписано англо-японское соглашение Ариты-Крейги, обеспечившее тыл японских войск, которые уже вели военные действия против СССР и МНР в районе реки Халхин-Гол. Советский союз оказался перед перспективой войны на 2 фронта, во враждебном капиталистическом окружении, в политической изоляции. Итак, к концу 1930-х годов стало очевидно, что новая мировая война в любом случае состоится. Доказательством этому служили все вышеописанные события. (Приложение 1, рис. 7) Фактический срыв английским и французским правительствами тройственных переговоров в Москве показал полное нежелание западных держав сотрудничать с СССР в борьбе против агрессии. В частности, Англия, более уверенные шаги делала навстречу Японии, Германии. Совершенно очевидно, что пакт Молотова- Риббентропа является плодом политической конъюнктуры, сложившейся к лету 1939 года. И мы не можем согласиться с мнением М.И. Семиряги, которая утверждает относительно заключения пакта 1939 г.: "Да, альтернатива была, но отсутствовало желание. Загнать в угол Сталина мог только сам Сталин, и только в этом смысле можно трактовать договор как "вынужденную" меру"[23].
