(Фрагмент)
Перевод А. Ревича
Взгляни-ка, пан доктор! Тебе, грамотею,
И камни — не диво!
Какие мне бусы надели на шею!
Ведь правда — красиво?
Совсем как алмазы! Как солнце! И чище
Воды родниковой.
В них тыщи оттенков и отблесков тыщи,
Мгновенье — и новый!
Кровавая капелька в бусинке малой
Лучится, мигая,
Меняет цвета: то багровый, то алый,—
Все время другая.
Чудесные бусы! А запах… ну, право,
Из райского сада!
Но в рот не бери, в них таится отрава!
Не пробуй, не надо!
Какой это камень?
Ты знаешь? А ну-ка!..
Не думая… разом!
Что? Трудно? Такого не знает наука,
Не ведает разум.
Итак, ты ответить не в силах? Ну что же,
Не каждый — оракул.
Так знай: это слезы! Их раб чернокожий
Под плетью наплакал.
АДАМ АСНЫК
Адам Аснык (1838–1897). — Еще студентом принимал активное участие в подпольной патриотической работе, в 1863 году был одним из самых радикальных деятелей восстания (одно время входил в состав национального правительства). После поражения восстания эмигрировал, в Германии завершил образование, а затем поселился в Галиции, где занимался журналистикой (либерально-демократическая газета «Нова реформа»), литературным трудом (издал несколько томиков «Поэзии», писал также комедии, драмы, новеллы), общественной деятельностью. В лирике стремился соединить верность традициям борьбы за национальную независимость и использование художественных средств, разработанных романтиками, с постановкой новых общественных проблем и анализом социальных противоречий.
«Что, скажи, меж нами было?..»
Перевод А. Ревича
Что, скажи, меж нами было?
Ведь ни клятв, ни объяснений.
Нас ничто не единило,
Кроме грез поры весенней.
Кроме запахов и блесков,
Мигом тающих в просторе,
Кроме шума перелесков
И полян в цветном уборе,
Кроме тех ручьев певучих,
Чьи в оврагах плещут воды,
Кроме радуг в легких тучах,
Кроме сладких чар природы,
Кроме влаги родниковой,
Чья прохлада нас поила,
Кроме примулы лиловой,
Что, скажи, меж нами было?
* * *
«Что причитать!..»
Перевод А. Ревича
Что причитать! — напрасный труд,
Здесь не поможет слово!
Любые чары не вернут,
Не воскресят былого.
Мир не отдаст, как ни перечь,
Того, что прежде было.
Над мыслями не властен меч,
Огня безвольна сила.
С живыми надобно идти
Навстречу новой дали,
А лавры ваши расплести —
Они давно увяли.
Не удержать вам дней поток!
Все жалобы убоги,
Бессилен гнев, и плач — не впрок!
Мир не свернет с дороги.
ЛИЛИИ
Перевод И. Бунина
Золотые кудри в косы
Панночка плетет;
Заплетаючи, в раздумье
Песенку поет:
Темной ночью белых лилий
Сон неясный тих.
Ветерок ночной прохладой
Обвевает их.
Ночь их чашечки закрыла,
Ночь хранит цветы
В одеянии невинной:
Чистой красоты,
И сказала: спите, спите
В этот тихий час!
День настанет — солнца пламень
Сгубит, сгубит вас!
Дня не ждите, — бесконечен
Знойный день, а сон,
Счастья сон недолговечен,
И умчится он.
Но, таинственно впивая
Холодок ночной,
К солнцу тянутся, к востоку
Лилии с тоской.
Ждут, чтоб солнце блеском алым
И теплом своим
Нежно белые бокалы
Растворило им.
И напрасно ночь лелеет
Каждый лепесток —
Грезит девушка о милом,
Солнца ждет цветок!
* * *
«Наш мир, пожаром объятый…»
Перевод Арк. Штейнберга
Наш мир, пожаром объятый,
Трещит до самой основы,
Вздымается вал девятый,
Его захлестнуть готовый.
За силой сила слепая
Бушуют, в битву вступая.
Из бездны, сквозь дымное пламя,
Выходят жуткие тени.
Они гремят кандалами
И жаждут новых сражений.
Свирепым детищам ада
В бою снисхожденья не надо.
Под хриплые вопли и стоны
Трубят архангелы зорю.
Поток людей ослепленный
Подобен бурному морю;
И голод и злоба влекут их
Вперед, кровожадных и лютых.
Куют оружие ныне
Народы, тревожась недаром,
Что лживые рухнут твердыни,
Сожженные грозным пожаром,
И старый порядок неправый
Потонет в пучине кровавой.
Им ясно, что тайная сила,
Скопившись во мраке заране,
Под корень ложь подкосила,
Подняв знамена восстаний,
Чтоб след неволи проклятой
Сровнять железной лопатой.
И ясно, что надо им вместе
Всеобщий клад безымянный
Спасти от бессмысленной мести,
От собственной ярости пьяной,
Спасти для грядущих столетий
Духовные ценности эти.
МАРИЯ КОНОПНИЦКАЯ
Мария Конопницкая (1842–1910). — Крупнейшая поэтесса периода расцвета реализма в польской литературе. Дебютировала в 1875 году, в 80–90-е годы издала ряд поэтических сборников (четыре томика «Поэзии», сборники «Линии и звуки», «Людям и мгновениям», «Новые песни», и др.). В ее обширном наследии выделяются гражданская лирика, песни в фольклорном духе, стихотворные новеллы — реалистические зарисовки народной жизни, проникнутые сочувствием к тяжкой доле тружеников. Большая поэма М. Конопницкой «Пан Бальцер в Бразилии» (1910) повествует о судьбе польских крестьян-эмигрантов. Опубликовала также несколько сборников новелл, относящихся к лучшим образцам реалистической прозы.
«Для чего бы вам, росинки…»
Перевод И. Новича
Для чего бы вам, росинки,
Падать с неба,
Если бос и не одет я —
И без хлеба?
Или слез, людьми пролитых,
Слишком мало,
Что и ночь еще слезами
Плакать стала?
Походить по нашим нивам
Нужно вволю,
Чтобы счесть, как много льется
Слез по полю!
И потом, начавши жатву,
Мы б боялись,
Чтоб кровавыми снопы нам
Не казались.
Утром солнышко, проснувшись,
Встанет с ложа —
И росы как не бывало…
Для того же,
Чтоб и наши слезы сохли
Понемногу,
Целый мир поджечь бы нужно
Было богу!..
* * *
«Сияли мои очи меж листвою…»
Перевод Д. Самойлова
Сияли мои очи меж листвою
В зеленых чащах,
Налились мои очи синевою
Ручьев кипящих.
Над косарем, как ласточки, метались
Утрами рано,
Подобно белой тучке, затмевались
Слезой тумана…
Бежали вместе с ветром, за волною
Пшеницы спелой,
Встречали за ночною пеленою
След зорьки белой.
Видали в небе тучи, налитые
Зарей пурпурной,
Отыскивали звезды золотые
Во мгле лазурной…
Но грустно им, моим очам бессонным,
Очам печальным,
Когда скользят по деревням зеленым,
По нивам дальним…
И забываешь о цветных покровах
И о закатах,
Когда глядишь на бедняков суровых
В убогих хатах.
* * *
«Как король шел на войну…»
Перевод А. Колтоновского
Как король шел на войну
В чужедальнюю страну,
Зазвенели трубы медные
На потехи на победные.
А как Стах шел на войну
В чужедальнюю страну,
Зашумела рожь по полюшку
На кручину, на недолюшку…
Свищут пули на войне,
Бродит смерть в дыму, в огне,
Тешат взор вожди отважные,
Стонут ратники сермяжные.
Бой умолк; труба гремит,
С тяжкой раной Стах лежит,
А король стезей кровавою
Возвращается со славою.
И навстречу у ворот
Шумно высыпал народ,
Дрогнул замок града стольного
От трезвона колокольного.
А как лег в могилу Стах,
Ветер песню спел в кустах
И звонил, летя дубровами,
Колокольцами лиловыми…
URBS AVINIONENSIS [23]
Перевод В. Левика
Семь — число из самых лучших
Для всего, что сердцу мило.
Авиньон в семерке черпал
Веру, истину и силу.
Семь ворот в стенах имел он,
Семь созвучий в перезвоне.
Семь грехов свершалось за день
В добронравном Авиньоне.
Семь крутов для фарандолы[24],
Семь церквей для паствы было.
Семь ключей к воротам града
Семь правителей хранило.
Даже семь мудрейших греков
Родились бы не в Элладе,
Если б мудрость уважали
В Авиньоне, славном граде.
Семь дворцов зато имел он,
Семь аббатств различной масти,
Семь обителей для женщин,
Под крестом таящих страсти.
Папы жили в семивратных,
Семибашенных палатах.
Семь крылец там охраняли
Семь архангелов крылатых.
Семь стояло кардиналов
Пред святым отцом у трона.
Семь грехов смердели смертно
К небесам из Авиньона.
ПРИСЯГА [25]
Перевод В. Левика
Не осквернят враги наш дом
И наш язык не тронут больше,
От Пястов мы свой род ведем,
Мы дети непреклонной Польши,
И мужество — побед залог.
Пусть нам поможет бог!
Держать мы будем Польши стяг,
Пока последний час не грянет,
Пока не рухнет мертвым враг
И крестоносных орд не станет.
Мы защитим родной порог,
Пусть нам поможет бог!
Не плюнет нам пруссак в лицо,
Наш край не будет онемечен,
Сомкнет нас в тесное кольцо
Свободный дух, который вечен,
И золотой затрубит рог,—
Пусть нам поможет бог!
ЯН КАСПРОВИЧ
Перевод Елены Благининой
Ян Каспрович (1800–1926). — Был сыном малоземельного крестьянина, ценой огромного упорства и жертв получил образованно, в молодости сблизился с социалистами, выступал в их журналах, подвергался арестам. В его сборнике «Поэзия» (1888) основное место занял цикл сонетов «Из хаты» — реалистическая картина нищей и темной польской деревни. На переломе веков характер творчества поэта меняется: появляются индивидуалистические поты, настроения пессимизма («Гибнущему миру», 1902), религиозно-метафизические размышления, символистская образность. Но не пропадают в нем и чувства солидарности с угнетенными, социальный протест (драма «Костка Наперский», 1899; «Книга бедняков», 1916, и др.). Каспрович занимался также литературно-критической деятельностью, много переводил, был профессором Львовского университета.
«Снег, мороз или студеный ветер…»
Снег, мороз или студеный ветер —
В школу парень все равно бежит.
Вечером в сырой избе дрожит,
Но читает при убогом свете.
Летом — в пастухи… И даже дети
Насмехаются. А он молчит —
У него в суме Гомер лежит
И Вергилий… Что насмешки эти!
Вырос… И отправился в столицу…
Знаний там — глубокая река…
Ждут родные своего сынка…
Он им пишет: «Нужно доучиться!
Скоро кончу!..» Кончил паренек
Тем, что в землю на чужбине лег!
