Три отношения мысли к объективности

 

Отношение философской мысли к объективному миру является для Гегеля одним из коренных вопросов, рассмотрение которого он предпосылает изложению своей логики. Этому вопросу посвящен довольно обширный раздел "Малой логики" (§§26—78). В нем философ дает оценку всем основным течениям прежней философской мысли, определяя таким образом место и задачи своей фи­лософской системы в истории мировой философской мысли.

А. Первое отношение мысли к объективности Гегель определяет как "метафизику". Это "наивный образ мышления, который, не сознавая еще противоположности мышления в себе самому себе, содержит веру, что посредством размышления познается истина и что она обнаруживает перед сознанием то, что объекты суть поистине"[37].

В этом убеждении, считает Гегель, живут все начальные ступени философии —"прежняя метафизика", "которая существовала у нас до кантовской фи­лософии", а также все науки и "даже повседневная деятельность и движение сознания".

По Гегелю, прежняя метафизика, признавая познаваемость существующего, стоит выше позднейшей критической философии. Однако она "не выходила за пределы лишь рассудочного мышления". Ее способ мышле­ния Гегель определяет как предикатирование, т.е. приписывание миру ("абсолютному") предикатов: "бог обладает бытием", "мир конечен", "мир бесконечен" и т.д. Коренной недостаток такого способа мышле­ния заключен, по мнению философа, в том, что вещи (богу, миру) внеш­ним образом приписывается, прилагается признак, выражаемый предикатом (существует, конечен, бесконечен). В новой логике само понятие (бог, мир) должно развиваться из самого себя.

Рассудочное мышление всегда оперирует конечным и не достигает уровня разума, который схватывает, постигает бесконечное. "...Мышле­ние по своей сущности в себе бесконечно". Конечность рассудка Ге­гель усматривает в том, что рассудок оперирует отдельными, изолированными предикатами, отдельными определениями, которые противопостав­ляются друг другу (например, конечное бесконечному). Старая ме­тафизика задавалась вопросом о конечности или бесконечности мира. При этом бесконечность "прочно противопоставлялась конечному" и тем самым получала конечный смысл как "другое конечное".

Мышление же "в себе", чистое мышление не имеет предела в себе, бесконечно. Поэтому когда мы делаем предметом своей мысли саму мысль, мы не выходим за пределы мысли и имеет дело, следовательно, с бесконечностью.

Эта метафизика сделалась догматизмом, так как, согласно природе конечных определений, она вынуждена была принимать одно из двух противоположных утверждений, полагая другое ложным.

Метафизика включала онтологию (учение об абстрактных определениях сущности), рациональную психологию (рассматривавшую метафизическую природу души), космологию (учение о мире), естественную или рациональную теологию (учение о боге).

В. Второе отношение мысли к объективности выразилось в эмпиризме, возникшем благодаря потребности в конкретном содержании в противовес абстрактным теориям рассудка. Эмпиризм стремился искать истинное в опыте. В эмпиризме заложен великий принцип, гласящий, что то, "что истинно, должно быть в действительности и наличествовать для восприятия". Основная ошибка эмпиризма заключалась в том, что, пользуясь метафизическими категориями — материя, сила, одно, многое, всеобщность, бесконечность и т.д., он не осознавал, что сам содержит в себе метафизику, и пользовал­ся этими категориями "совершенно некритично и бессознательно".

В призыве эмпиризма изучать природу "заключается существенно правомерный момент". "Здесь", настоящее, посюстороннее должно было заменить "паутину и туманные образы абстрактного рассудка"[38]. Этим приобреталась прочная опора мысли. Однако эмпирики считали восприятие формой постижения внешнего мира, но восприятие всегда есть нечто единичное и преходящее.

Эмпиризм преимущественно пользовался анализом, который фактически превращал конкретное в нечто абстрактное. Анализ давал большое преимущество перед абстрактным мышлением прежней метафизики. Однако эмпиризм имел дело с конечным, а не бесконечным.

Развитие эмпиризма привело к появлению материализма. Гегель полагал, что всеобщность и необходимость, выраженные в философских категориях материи, пространства, времени и т.д. невозможно совместить с множе­ственностью, заложенной в опыте.

Как развитие эмпиризма Гегель рассматривает далее критическую философию Канта. Последняя, как и эмпиризм, считает опыт единственной почвой познания, но признает право не на истину, а лишь на познание явлений. Согласно критической философии противоположность субъективного и объективного целиком находится внутри опыта. Объективностью называется в ней всеобщность и необходимость, которые объявляются априор­ными. "...Критическая философия требовала, чтобы, раньше, чем приступить к познанию, мы подвергли исследованию способность познания". С этих позиций получается, "что мы должны познавать до того, как приступим к познанию, что мы не должны войти в воду раньше, чем научимся плавать"[39].

Гегель основательно рассматривает учение Канта о душе, мире и боге. Он отмечает несомненную заслугу Канта в формулировании антиномий чистого разума. "...Установление этих антиномий все же остается очень важным и достойным благодарности результатом критической философии"[40]. Однако Гегель убедительно показал, что доказательства антиномий Кантом имеют мнимый характер, они основаны на том, что то, что необходимо доказать, уже заранее содержится в посылках. Кроме того, Кант ошибочно ограничивается лишь четырьмя антиномиями. На самом деле антиномии содержатся во всех понятиях и составляют диалектичес­кий момент логического. Ошибка Канта заключается также в том, что он ограничивает антиномии сферой разума, "нежничает с мирскими вещами". Антиномии объявляются Кантом принципиально неразрешимыми, однако в диалектике они разрешимы.

В философии Канта познаваемо (в известном уже смысле) лишь конечное, "между тем как бесконечное превышает силы мышления"[41].

С. Третье отношение мысли к объективности выражено в учении о познании как непосредственном знании, или вере. По Гегелю, такое понима­ние познания основано на неправомерном противопоставлении веры, непосредственного знания, мышлению. На самом деле, убедительно показывает Гегель, всякая вера, религия, нравственность, будучи в определенном смыс­ле непосредственным знанием, "все же всецело обусловлены опосредствованием, которое носит название развития, воспитания, образования"[42]. Точка зрения самостоятельного непосредственного знания приводит к то­му, что всякое суеверие и идолопоклонство объявляются истиной.

Крупным пороком изложенной точки зрения на отношение к объективности Гегель считает отрицание необходимости метода познания.

* * *

Три отношения мысли к объективности — это по существу три способа мышления, или три типа интеллекта, которые выделяет Гегель в истории развития человеческого познания. Представляется, что Гегель подметил ряд существенных сторон исторических типов интеллекта, однако указанные три типа выделены не вполне "в фокусе", со значительным "смещением" акцентов: Гегель фактически завуалировал противоположность двух основ­ных типов интеллекта - реалистического и антропоморфического, или фан­тастического. Причина такого смещения акцентов заложена в самой глубинной позиции философа, в коренных особенностях вводимого им типа интел­лекта.

 

Структура логики

 

Наука логики распадается на три части:

I. Учение о бытии.

II. Учение о сущности.

III. Учение о понятии.

Эти части представляют собой учение о мысли: 1. В ее непосредственности — о понятии в себе; II. В ее рефлексии и опосредствовании — о для-себя-бытии и видимости понятия; III. В ее возвращении в самое себя и ее развитом у-себя-бытии — о поня­тии в себе и для себя. Смысл учения заключается в том, что мир есть развивающееся логически понятие: первоначально оно выступает в своем наиболее простом виде, в его непосредственности — в бытии, которое есть "понятие в себе", т.е. неразвернутое понятие; сущность, как более высокая ступень развития и выявления понятия, характеризуется опосредованностью и внутренним отражением (рефлексией); в собственно понятии оно выступает в сво­ем полностью развернутом виде, т.е. в себе, или у-себя, и для-себя.

Все, что развивается, должно развиваться из чего-нибудь и для чего-нибудь. Поэтому проблема развития предполагает три вопроса: что, из чего и для чего. Три ступени или определения науки логики представляют собой ответы на эти вопросы. Бытие — что развивается, сущность — из чего развивается, понятие — для чего развивается. Развитие, согласно Гегелю, имеет, таким образом, свою цель. "Сила", которая движет миром, т.е. мыслью, — это стремление к истине, кото­рой является понятие мира.

В членении логики на три части Гегель использовал уже традици­онное, открытое еще античной философией, деление мира на явление и сущность. Бытие по сути дела выступает у него как аналог явления. Однако Гегель далее вводит своего рода сверхсущность — понятие, которое лежит глубже, чем сущность, в недрах бытия, которое оно определяет. Понятие, в соответствии с принятой Гегелем исходной концепци­ей идеи, выступает как истина бытия и сущности. Последние, таким образом, оказываются у него неистинными: бытие неистинно потому, что оно непосредственно, а сущность — поскольку опосредствована. Понятие как истина выступает в качестве высшего синтеза, в котором "в снятом виде" содержатся бытие и сущность. Смысл логической идеи, мировой мысли — движение к истине. Различение бытия, сущности и понятия Гегель вводит как предваряющее последующее изложение логики, т.е. без обоснования, доказа­тельств, которые, как он утверждает, будут получены самим ходом рассмотрения мысли.

Членение логики целиком построено на предварительно введенном понимании диалектического развития как саморазвития мысли из самой себя через свое собственное определение (непосред­ственное), отрицание (опосредствованное) и отрицание отрицания (синтез).

Логика Гегеля делится также на объективную логику (учение о бытии и сущности) и субъективную логику (учение о понятии).

 

Проблема начала

 

Изложению учения о бытии в "Большой логике" Гегель предпосылает проблему начала ("С чего следует начинать науку?"). Этот фрагмент гегелевской философии представляет большой интерес и обладает немалой эвристической ценностью для понимания природы интеллекта. Постановка проблемы начала характерна только для достаточно развитой науки, предмет, структура и метод построения которой становятся для нее специальным предметом исследования. Такая саморефлексия даже в конце XX в. присуща далеко не всем отраслям науки. Самой постановкой и осмыслением проблемы начала философия Гегеля, стремящаяся к научности, во многом опередила конкретные науки. Ее эвристический потенциал в заметной степени остается еще не реализованным современной наукой. Заложенный в философии великого мыслителя интеллектуальный потенциал не утратил своего значения и в настоящее время, накануне XXI столетия.

Проблема начала возникает в науке тогда, когда последняя готова представить себя в виде хорошо разработанной и осмысленной целост­ной системы. Проблема начала — весьма существенный элемент теории. Проблема начала затрагивает как основное содержание и фундаменталь­ные идеи науки, познания в целом, так и язык науки.

Проблема начала формулируется Гегелем как проблема начала науки. Однако, поскольку наука логики рассматривается им как изложение объективной логики развития мысли, логики развития объективного мышления, начало понимается Гегелем как объективное логическое начало мирового мышления, абсолютной логической идеи. Так как одним из определений объективной логической идеи, или абсолюта, является понятие бога, начало должно выступать как начало бога. Однако философ от такого прямого вывода уклоняется, рассматривая начало только как начало познания бога.

Итак, Гегель вводит представление о начале мирового разума, логическом начале мирового мышления, абсолютной идеи. В этом представлении заложены, скажем точнее – начинаются, сильные и слабые стороны философии Гегеля.

В проблеме начала заключена дилемма: начало системы может быть либо непосредственным, т.е. собственно началом, либо опосредствован­ным, т.е. фактически не быть началом. Если начало непосредственно, т.е. ему не предшествовал выбор и обоснование, то оно случайно и из него не может возникнуть что-либо существенное, хорошо построен­ная целостная система (из случайного может возникнуть только слу­чайное). Следовательно, случайное начало не может быть началом систе­мы. Но тогда начало должно быть обоснованным и, следовательно, ока­зывается уже не началом. Более того, путь обоснования, отбора начала, как было показано еще скептиками, уводит в бесконечность. Дилемма начала была признана поэтому скептиками неразрешимой. Ничто не может быть начато: ни в объективном мире, ни в человеческом мышлении.

Невозможность начала чего-либо — одно из выражений метафизики как представления об абсолютно неподвижном мире. Первый шаг, который делает Гегель в решении проблемы начала, заключается в утверждении, что все в мире является единством непосредственного и опосредованного:" … нет ничего ни на небе, ни в приро­де, ни в духе, ни где бы то ни было, что не содержало бы в такой же мере непосредственность, в какой и опосредствование, так что эти два определения оказываются нераздельными и неразделимыми, а указанная противоположность между ними — чем-то ничтожным"[43]. Следующий шаг, который Гегель явственно не формулирует и не обосновывает, заключается в безусловном признании того, что начало должно быть. Идея развития выступает у Гегеля скрытым безусловным основанием его хода мысли. Система логики, т.е. объективная логика и ее теоретичес­кое изложение должны иметь начало, так как они не могут быть чем-то раз навсегда данным и заданным. Это начало — логическое начало. Оно должно быть предельно простым, абстрактным и всеобщим.

Таким началом логики оказывается чистое знание, которое есть чистое бытие, бытие "без всякого дальнейшего определения". Понятие чистого бытия имеет в философии Гегеля опосредствованный характер, поскольку оно выведено ранее в его "Феноменологии духа" как итог движения от непосредственного сознания к высшему знанию, к понятию науки как чистому знанию. Однако в логике чистое знание как чистое бытие выступает в качестве абсолютного начала, которому в логике ничто не предшествует.

Чистое бытие у Гегеля — это мысль и как знание, и как воление и хотение. Чистое бытие — начало логики, но начало не исче­зает в последующем развертывании мысли. Каждый дальнейший шаг мыс­ли — это его, бытия, "дальнейшее определение". "Таким образом, начало философии есть наличная и сохраняющаяся на всех последующих этапах развития основа, есть то, что остается всецело имманентным своим дальнейшим определениям"[44].

Почему нельзя начать логику " прямо с сути ", например, с понятия бога, — спрашивает Гегель. Но тогда" суть" оказывается этим пустым бытием, "ибо что такое суть, это должно выясниться именно только в ходе самой науки и не может предполагаться известным до нее"[45].

Гегелева концепция начала содержит ряд блестящих диалектических моментов и представляет собой в целом вариант весьма интересного интеллектуального построения, основанного на диалектической идее развития. Однако многое из того, что утверждается философом относительно начала науки, приобретает совершенно иной смысл, если учесть, что Гегель считает начало науки логики тождественным объективному началу, началу объективного мирового мышления. Вводя понятие о таком начале, философ вступает в противоречие с понятием бесконечности, признание которой полагает, как нами уже неоднократно подмечено, коренным условием построения действительно научной философии. Признанием начала Гегель заложил мину под свою фи­лософию, ввел некий дремлющий до поры до времени критический момент своей философии.

 

Тема 9. ФИЛОСОФИЯ Г.В.Ф. ГЕГЕЛЯ.

НАУКА ЛОГИКИ. УЧЕНИЕ О БЫТИИ

ПОНЯТИЕ БЫТИЯ

 

В "Малой логике", которую мы положим в основу изложения, катего­рии бытия, сущности и понятия первоначально характеризуются Геге­лем в концентрированном виде, затем излагаются более развернуто.

"Бытие — это понятие только в себе; определения этого понятия суть сущие определения; в своем различии они суть другие по отноше­нию друг к другу, и их дальнейшее определение (форма диалектическо­го) есть переход в другое. Это дальнейшее определение есть одновре­менно обнаружение вовне и, следовательно, развертывание в себе сущего понятия и вместе с тем погружение бытия в себя, его углубле­ние в самое себя. Выявление понятия в сфере бытия представляет со­бой нечто двоякое: оно столь же становится тотальностью бытия, сколь и снимает непосредственность бытия, или форму бытия как такового"[46].

В понятии бытия можно выделить следующие моменты.

1. Общее определение бытия как неразвернутого понятия — понятия только в себе. 2. Бытие имеет сущие определения. 3. Эти определения выступают по отношений друг к другу только как другие. 4. Их дальнейшее определение — переход в другое. 5. Развитие бытия ("его дальнейшее определение") есть двойственный процесс: это раз­вертывание и выявление понятия и в то же время погружение бытия в самое себя. По мере развития бытия в себя происходит выявление, развертывание понятия.

Характеристическая черта бытия состоит в том, что все определе­ния бытия (прежде всего — качество, количество, мера) относятся друг к другу как другие, или просто иные. Способом развития бытия является поэтому переход одного в другое. На уровне бытия все его определения четко различены как "одно" и "другое", просто иное. Логика развития бытия — логика резких скачкообразных переходов одних определений в другие. Смысл этих определений станет более ясным, когда мы перейдем к категории сущности.

Весьма интересным и до конца не оцененным моментом трактовки бытия выступает, по нашему убеждению, понимание развития как дви­жения в себя, вглубь себя. В современной научной философии такое понимание развития получит свое применение.

Бытие, как и все последующие определения, выступает, согласно Гегелю, как метафизическое (философское) определение бога. Все категории логики предстают у Гегеля как описания, в некотором приближении, бога.

Тремя важнейшими последовательными определениями бытия служат качество, количество, мера. Качество - это тождественная с бы­тием определенность. Количество — внешняя бытию, безразличная для него определенность. Мера — единство качества и количества, качест­венное количество. Мера служит отправным моментом перехода к сущности.

 

КАЧЕСТВО

Оно включает бытие, наличное бытие и для-себя-бытие.

9.2.1. Бытие

 

"Чистое бытие образует начало" - так начинается собственно изложение "Науки логики" в "Энциклопедии философских наук" (217). Последующий текст логики представляет собой анализ понятия чистого бытия, который дается преимущественно в "примечаниях" и "прибавле­ниях". Таков способ построения "Науки логики", в которой необходимо различать основной текст, где выдерживается логика изложения, предварительно обусловленная Гегелем, и его интерпретацию в примечаниях и прибавлениях, объем которых значительно превосходит основной текст. Сопоставление основного и поясняющего текстов позволяет глубже понять ход построения философской системы Гегеля, проникнуть в технологию его мысли. Основной текст обладает наибольшей чистотой развития логической мысли. В нем последовательно вводятся основные категории логики как все более глубокие и содержательные "опреде­ления" бытия, мирового мышления. Отметим весьма примечательную осо­бенность соотношения основного и поясняющего текстов: в последнем, поясняющем, тексте Гегель вынужден фактически пользоваться катего­риями, которые будут введены в основном тексте значительно позднее. Этот характерный прием гегелевского построения выражает коренные особенности изобретенной философом абстракции, ее достоинства и недостатки.

Для глубокого понимания Гегелевой логики было бы полезно по ходу изучения "Науки логики" составлять две параллельные схемы после­довательности категорий — основную и вспомогательную, поясняющую. Такое сопоставление даст весьма интересные результаты.

Чистое бытие — это бытие "без всякого дальнейшего определения". Это чистая мысль, неопределенная простая непосредственность. "Его нельзя ни ощущать, ни созерцать, ни представлять себе, оно есть чи­стая мысль, и, как таковая, оно образует начало" (218).

Чистое бытие, таким образом, рассматривается Гегелем как простей­шее, исходное, неопределенное, беднейшее и бессодержательное состоя­ние мировой мысли. Отождествление исходного начала мира с мыслью вводится философом без каких-либо доказательств, что в конечном счете определяет характер и судьбу его философской системы. Чистое бытие, как мысль, существует вне времени и пространства и развивается из самого себя. Все дальнейшее развитие бытия, построение всей си­стемы философии Гегеля происходит путем определения бытия из само­го себя. Понятие определения носит в этом случае предельно широкий характер: оно выражает способ развития логической идеи (в отличие от определения как первой ступени триады отрицания отрицания).

В комментариях к учению о бытии Гегель вводит замечательную мысль о том, что логика развития философских систем совпадает с логикой развития идеи. "В истории философии мы находим различные ступени логической идеи в форме выступавших друг за другом фило­софских систем, каждая из которых имеет своей основой особую дефи­ницию абсолюта" (218). Последующие системы не отменяют полностью предыдущие, "последующие ступени содержат в себе предшествующие как снятые" (218). Гегелев взгляд на исторический процесс развития философской мысли содержит весьма ценную мысль о том, что история философии не является собранием "просто разных" философских систем и тем более не является последовательностью ошибок, это есть закономерный процесс движения к истине, к научной философии, в котором каждая философская система схватывает сущность мира в каком-то приближении. Этот взгляд стоит неизмеримо выше распространенного в философии России последних лет "плюралистического" понимания философии, согласно которому все философские системы, включая рели­гиозные и мистические, "имеют равное право на существование". Вели­кому философу было чуждо столь пошлое понимание философского про­цесса и норм научности.

Логика начинает с того же, с чего философия " в подлинном смыс­ле этого слова". Такой первой философской системой Гегель считал взгляды Парменида, который впервые ввел категорию бытия. Гегель игнорировал при этом тот исторический факт, что философии Парме­нида предшествовала материалистическая философия Милета —Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена. Момент искусственности в логических построениях Гегеля начинает проявляться в подгонке исторических фактов под принятую логическую схему.

Поскольку чистое бытие не имеет никаких определений, не содер­жит в себе никаких различий, есть нечто неопределенное, совершенно бесформенное, чистая абстракция, т.е. абсолютно отрицательное, оно есть ничто.

Ничто - вторая дефиниция абсолютного, мира. В этом переходе чистого бытия в ничто заложена глубокая мысль, которую неспособна схватить рассудочная логика. В содержании логики Гегеля это первый момент, в котором проявился вводимый Гегелем новый спо­соб мышления, новый тип интеллекта. По сути дела Гегель обнаруживает в бытии его внутреннюю противоположность – ничто, небытие, внут­реннее противоречие бытия. Однако в основном тексте понятий про­тивоположности и противоречия нет. Гегель искусственно разделяет живой процесс развития и представляет логику мира так, что будто бы развитие первоначально, на уровне бытия, выражается в резких, грубых переходах одного в другое. Одно, нечто не содержит в себе свою противоположность, а переходит в другое — в ничто — путем резко­го скачка. Введя такое разделение перехода и противоречия, Гегель в примечаниях вынужден пояснять ничто как противоположность чистого бытия (220). Искусственность Гегелевой логики выражается в том, что фактически построение развивающейся логики осуществля­ется с помощью предпосланного ему понимания развития как отрица­ния отрицания с переходом противоположностей друг в друга, противоречиями и их разрешением. У Гегеля, таким образом, с самого начала работают все наиболее фундаментальные категории диалектики, хотя в основном тексте они еще не введены. Гегель не замечает, что его логика содержит в себе неразрешимый парадокс, заложенный в самой концепции "развития развития". Каким образом развитие может разви­ваться, если развитие еще не сложилось? Иначе, по каким законам разви­вается развитие, если этих законов еще нет, т.е. они еще должны воз­никнуть, развиться?

Гегель явно пытается выйти из той логической ловушки, в какую попала религиозная и идеалистическая философия еще со времен Пла­тона и Аристотеля, — парадокса "неподвижного перводвигателя". По Ге­гелю, этот парадокс разрешается, если неподвижную прежде сущность представить как развивающуюся, что само по себе безуслов­но верно, но оставалось еще неясным, что развивается в этой сущно­сти. Принятое Гегелем решение состояло в том, что искомый недостающий момент сущности был представлен как развитие же. Чрезвычайно симп­томатично, что развитие развития Гегель трактует в конечном счете как развитие мысли, однако понятие мысли фактически не играет у не­го никакой объяснительной роли в понятии "развития развития".

Ничто как непосредственное, равное самому себе, есть то же самое, что и бытие. "Бытие и ничто суть одно и то же" (222) — это третье замечательное утверждение Гегеля, явственно выражающее особенности вводимого им диалектического способа мышления.

В примечаниях Гегель разъясняет, что тождество ничто и бытия нельзя понимать буквально, в соответствии со смыслом обыденного язы­ка. Бытие и ничто совершенно различны, и это различие сохраняется, однако фраза "бытие и ничто суть одно и то же" содержит мысль о развитии: бытие и ничто переходят друг в друга, каждое из них содер­жит в себе другое. Гегель предупреждает, что единство бытия и ничто обнаруживается только тогда, когда мы рассматриваем то и дру­гое как пустые абстракции. Смешно было бы говорить, например, о тож­дестве утверждения о том, что существует дом, имущество, воздух, город, бог, и утверждения об их отсутствии. В последнем случае речь идет об определенных, конкретных, содержательных понятиях, а не о чистом бытии и ничто.

Единство бытия и ничто Гегель называет становлением, вводя таким образом новую категорию логики. Становление — это истина бытия. Гегель высказывает весьма глубокую мысль о том, что мир — это не застывшее бытие, каким оно было у Парменида. Философ древности ут­верждал: "Только бытие есть, а ничего вовсе нет". По Гегелю, однако, бытие есть ничто, ничто есть бытие, и, следовательно, мир есть стано­вление. Гегель отмечает, что категорию становления ввел глубочайший мыслитель древности Гераклит, который считал становление "основным определением всего сущего"(226). "Бытие есть не более чем небытие", - утверждал Гераклит. "...Тем самым он высказывает отрицательность абстрактного бытия и его положенного в становлении тождества со столь же несостоятельным в своей абстрактности ничто" (226).

В прибавлении, т.е. не в основном тексте и, следовательно, с нарушением логической чистоты основной последовательности понятий, Гегель отмечает, что становление — это первая конкретная мысль и, следовате­льно, первое понятие, в то время как бытие и ничто — пустые абстракции. "Как первое конкретное определение становление есть вместе с тем подлинное определение мысли" (226). Напомним, что конкретное, в понимании Гегеля, содержит в себе различия, в отличие от чистых абстракций бытия и ничто. Становление включает в себя бытие и ни­что, или, скорее, есть бытие, включающее в себя ничто.

 

9.2.2. Наличное бытие

 

В становлении бытие и ничто - лишь исчезающие моменты. Переход бытия в ничто есть исчезновение, ничто в бытие — возникновение. "Благодаря своему внутреннему противоречию становление впадает в единство, в котором оба момента сняты. Результат становления представляет собой, следовательно, наличное бытие " (227). В основном тексте, таким образом, Гегель использовал понятие противоречия, которое как категория должно появиться у него лишь в учении о сущности.

Наличное бытие - это разрешение противоречия чистого бытия и ничто, оно есть уже определенное бытие. В становлении результатом про­тиворечия бытия и ничто становится одно из них — бытие, содержащее в себе отрицание ничто, т.е. ставшее бытие.

В движении от бытия через ничто и становление к определенному ставшему бытию обнаруживается направленность развития от простого, неопределенного ко все более определенному, сложному, от низшего к высшему, более богатому содержанию. Однако Гегель еще не формулирует мысль о направленности в явном виде. Идея направленности проводится через избранную философом последовательность категорий. Эта идея выступает как основополагающая в скрытом фундаменте построения системы категорий.

Развитие от бытия через ничто и становление к определенному бы­тию — результат движения противоречия. В примечаниях Гегель еще раз дает яркую характеристику диалектического способа мышления. "...Нет вообще абсолютно ничего, в чем мы не могли бы и не были бы вынуждены обнаружить противоречие, т.е. противополож­ные определения" (227). Рассудочное мышление неспособно схватить обе противоположности, сталкиваясь с противоречием, оно обычно делает вывод: " Следовательно, это противоречие есть ничто " (227). Так, Зенон в своих апориях первоначально показал, что движение "противоречит самому себе, а затем сделал вывод, что оно, следовательно, не существует " (227).

Рассудок останавливается лишь на отрицательной стороне результа­та и не доходит до положительного, до истины. Он не видит, что ничто "заключает в себе бытие, и точно так же бытие... заключает в себе ничто" (227). При этом противоречие разрешается в положительном понятии — в определенном бытии.

Становление не остается всегда только становлением. Оно является безудержным движением, в котором бытие и ничто полностью переходят друг в друга и снимают друг друга. Становление "само есть некое ис­чезающее, огонь, который потухает в самом себе, пожрав весь свой ма­териал" (228). Результатом становления оказывается не пустое ничто, а наличное, определенное бытие.

" Наличное бытие есть бытие, имеющее определенность, которая есть непосредственная, или сущая определенность, есть качество" (228).

Качество — это тождественная с бытием определенность. Рефлектированное в себя, т.е. отраженное в само себя, в соотношении с самим собой, определенное наличное бытие есть нечто.

Гегель утверждает, что качество, как непосредственная определен­ность бытия, существует лишь в логике и царстве природы. В царстве же духа оно встречается лишь в виде чего-то подчиненного, например, оно обнаруживается в болезненном состоянии духа. Исключение качества из сферы духа выглядит искусственно.

Качество, как определенность, выступает как отрицание, но не в виде прежнего абстрактного ничто, а в виде инобытия, другого. В противоположность содержащемуся в качестве отрицанию качество выступает как реальность. Гегель, таким образом, произвольно закрепляет чрез­вычайно важное в философии понятие реальности за непосредственно­стью бытия, качеством.

В отношении к самому себе, т.е. в своей реальности, качество выступает как в-себе-бытие, в отношении к другому, т.е. в своей отрица­тельности, — как бытие-для-другого. Впервые в философской мысли Гегель вводит хорошо обусловленные и содержательные понятия отноше­ния к себе и отношения к другому, которые являются существенным при­обретением человеческого интеллекта. Понятие об отношении к самому себе (не в его обыденном смысле) в первоначальной форме возникло задолго до Гегеля. Так, огромным достижением мысли следует считать введенное Спинозой определение субстанции как "причины самой себя". Однако подлинную силу и содержание понятие отношения к самому себе, соотношения с самим собой приобретает только в диалекти­ческой философии Гегеля. Отношение к самому себе оказывается у Геге­ля выражением и механизмом внутренней активности логической идеи, ее самодвижения. Чистое бытие, в соотношении с собой, оказывается ничто. Ничто в соотношении с собой означает бытие. Бытие в соотноше­нии с собой как ничто есть становящееся бытие, которое само определяет себя как наличное бытие. Последнее определяет себя как другое и, следовательно, как бытие-в-себе и бытие-для-другого. Активное, творческое отношение всякого бытия к самому себе - одно из подлинных открытий диалектики Гегеля.

Наличное бытие, положенное как отрицание, есть граница, предел. Нечто, благодаря своему качеству, конечно и изменчиво. Граница заключает в себе противоречие, ибо, с одной стороны, она составляет реальность наличного бытия, а с другой — его отрицание. Граница есть не абстрактное ничто вообще, а определенное ничто, дру­гое. Мысль о каком-либо нечто влечет за собой мысль о другом. "...Нечто есть в себе другое самого себя, и в другом для него объ­ективируется его же собственная граница". Нечто и другое "суть одно и то же "(231).

Нечто конечно, изменчиво, переходит в другое вследствие долженствования.

В понятиях реальности, отрицания, конечности, границы, изменчивости, перехода, долженствования все более просвечивает вводимое поэтапно Гегелем понятие развития, которого в его полной определенности еще нет, но которое, по принятой философом конструкции его философии, фактически действует подспудно. Напомним, что движение бытия в себя есть одновременно, по Гегелю, развертывание, выявление понятия вместе с присущим ему развитием.

Бытие, по Гегелю, это "понятие в себе". Движение бытия в себя, ко­торое осуществляется путем самоопределения и состоит в переходах от одного к другому, есть в то же время саморазвертывание понятия.

Если становление — истина бытия, то изменение — истина наличного бытия, качества.

Наличное бытие, как определенное бытие, выступает как некое целое, которое затем определяет себя как нечто и другое, другое другого и так до бесконечности. На основе серии понятий уровня наличного бытия, или качества, Гегель вводит весьма глубокое понятие бесконеч­ности. Бесконечность первоначально выступает как отрицание всякого конечного, всякой конечности. Гегель определяет такое понимание бесконечности как рассудочное. Бесконечное — это ряд конечных, который не имеет конца. Но такое понимание бесконечности – как беспрестанной смены конечных — есть поверхностное представление, "которое никогда не выходит из области конечного" (233). Здесь нет ничего, кроме бесплодного повторения и скуки. Бесконечное понимается в этом слу­чае как нечто чисто отрицательное. Между конечным и бесконечным ока­зывается "бездна, непроходимая пропасть; бесконечное остается по од­ну сторону, а конечное — по другую" (235). Гегель глубокомысленно замечает, что такая бесконечность, которая сопоставляется с конечным как другим, сама оказывается понятой на уровне конечного, особенного.

Называя рассудочную бесконечность дурной, Гегель выдвинул глубокое понимание истинной бесконечности как результата диалектического отрицания отрицания, приводящего к положительному итогу, к бесконеч­ности, понятой положительно. Возвращаясь к диалектике нечто и дру­гого, из которой, при ее первом рассмотрении, следовала "дурная" бес­конечность, Гегель показывает, что в переходе от одного к другому, к другому другого и т.д. выявляется не только отрицание как тако­вое, но и положительное утверждение. "Так как то, во что нечто пере­ходит, есть то же самое, что и само переходящее (оба они имеют одно и то же определение, а именно быть другим), то в своем переходе нечто сливается с самим собою, и это отношение с самим собою в переходе и в другом есть истинная бесконечность " (234).

Бесконечность — это отрицание всякого конечного, включающая в се­бя все конечное. Если иметь в виду чистый смысл такого понимания бесконечности, очищенный от гегелевского идеализма, то следует при­знать, что философ создал вполне научное определение бесконечности, дальше которого современная наука, включая философию, не пошла. Свое понимание бесконечности Гегель противопоставлял бесконечности Спинозы, которая поглощает и уничтожает в себе все конечное, вместо того чтобы порождать его из себя.

Дурная бесконечность означала бесплодный тупик мысли, истинная бесконечность Гегеля позволяла мысли двигаться дальше, конструируя из себя все более сложные и богатые формы бытия.

Бытие, определенное как бесконечное, которое выступает как включившее в себя все конечное, является для-себя-бытием. В понятии для-себя-бытия Гегель вводит далее понятие идеальности, которая фак­тически выступает как специфическая характеристика мысли, логической идеи. Введение этого понятия представляет собой важный момент Гегелевой философии, содержащий ключ к пониманию ее достоинств и недо­статков. Идеальность, по Гегелю, это способ существования конечного в бесконечном. Наличное бытие, как непосредственное или утвердитель­ное, обладает реальностью. В бесконечном конечное существует в отме­ненном или снятом виде, т.е. идеально. Идеальность — истина конечного. Гегель рассматривает вопрос об идеальном как важнейший вопрос фило­софии, ее основной вопрос. "Эта идеальность конечного, — пишет он, — есть основное положение философии"(236). Поэтому, уверяет Гегель, подлинной философией может быть только идеализм.

Определение идеального Гегелем имеет, на наш взгляд, весьма сла­бый и малосодержательный характер. По сути дела идеальность выступа­ет как подчиненное существование частей в целом (пусть — в бесконеч­ном целом), как "снятость" частей в целом. То, что философ понимает под "снятием", имеет не слишком сложный характер — "снятое" остает­ся существовать, но уже в зависимом от целого, бесконечного виде. Назвать это идеальностью — мысль несложная и предвзятая. В научной философии идеальное будет определено несравненно сложнее и содержа­тельнее. Гегель вводит свое понимание идеального без каких-либо обоснований и эмпирического материала. Однако, поскольку мы приня­ли его "правила игры", мы должны пойти дальше, чтобы увидеть, что из этого получится.

 

Для-себя-бытие

 

"Для-себя-бытие как отношение с самим собой есть непосредственность, а как отношение отрицательного с самим собой оно есть для-себя-сущее, единое, одно — то, что в самом себе не имеет различий и, следовательно, исключает другое из себя" (236).

Для-себя-бытие есть завершенное наличное бытие, завершенное качество. Это уже не просто определенность бытия, а бесконечная определенность. Важнейшей характеристикой для-себя-бытия является идеальность, которая выступает как истина реальности, т.е. наличного бытия.

Как отрицательное отношение с собой, для-себя-бытие, как единое, одно, есть отличение, отталкивание от самого себя, т.е. полагание многих одних. Ддя-себя-бытие, как одно, отталкивает себя от самого себя, полагая тем самым многие одни. Таким образом одно порождает многие одни. Нетрудно понять, какая категория начинает просвечивать в рассуждениях Гегеля.

Отталкивание, как сторона процесса для-себя-бытия, переходит в свою противоположность — притяжение. Каждое из многих есть одно и то же единое во многом, поэтому они тождественны. Тождественность многих снимает их качественную определенность, что означает пере­ход качества в бытие как количество.

Атомистическая философия (примечания) отобразила бытие на уров­не одного и множественности. При этом атомисты усматривали в отношениях одних лишь отталкивание, полагая, что одни соединяет не притя­жение, а случай. Пустота выступала у них как ничто и отталкивание. Заслуга Канта состояла в том, что он рассматривал материю как един­ство притяжения и отталкивания. Атомы, по Гегелю, это мысль.

 

КОЛИЧЕСТВО

 

Оно включает чистое количество, определенное количество и сте­пень.

 

Чистое количество

 

" Количество есть чистое бытие, в котором определенность положена уже не как тождественная с самим бытием, а как снятая, или безразличная" (242). Количество — это внешняя бытию, или безразличная для бы­тия, определенность. Гегель поясняет в примечаниях — лес, луг, красно­та, дом остаются таковыми независимо от того, больше они или меньше.

Характерной особенностью построения логики Гегеля является то, что эмпирический материал, на котором в конечном счете философ стро­ит свою систему, загнан у него в примечания в виде примеров. В этом хорошо проявляется отношение Гегеля к науке, в конечном счете основ­ной недостаток его идеалистической системы. Философия Гегеля ставит в центре своего внимания чистый интеллект, развивающийся как будто бы из самого себя, а не как процесс познания объективной реальности. В этом заложен определяющий смысл его трактовки человеческого интел­лекта.

В примечаниях Гегель довольно подробно останавливается на понимании количества, или величины, в математике. С его точки зрения, математическое представление о величине как о том, что может быть увеличе­но или уменьшено, имеет определенный смысл, но остается достаточно поверхностным.

Количество как логическая категория существует также в предмет­ном мире — как в царстве природы, так и в царстве духа. Однако в цар­стве духа оно играет заметно меньшую роль. В свою очередь в неоргани­ческой природе оно более важно, чем в органической. Любопытно, что на категорию качества применительно к духу Гегель почему-то наклады­вает заметно большие ограничения, чем на количество.

В чистом количестве философ различает непрерывное количество, или величину, и дискретное количество, величину. Величина непрерывна как равенство с самой собой и дискретна как содержащая в своем определении одно, т.е. делимое на многие одни. Непрерывное и дискретное едины, каждое из них содержит в себе другое: непрерывное дискретно, ибо оно есть непрерывность многого, а дискретное также и непрерывно, поскольку оно есть тождественное многих одних.

Анализируя диалектику прерывного и непрерывного, Гегель указы­вает на ошибку Канта в его второй антиномии — бесконечной делимости материи, пространства и времени, или их неделимости. Ошибка состо­яла в том, что непрерывность или прерывность количества рассматри­вались односторонне, в отрыве друг от друга. Если рассматривать ма­терию, пространство и т.д. со стороны непрерывного количества, то они будут делимы до бесконечности, если со стороны дискретного - они будут состоять из неделимых моментов. Вводимый Гегелем тип интеллекта преодолевал те коренные затруднения (антиномии), которые ставили в тупик "критический интеллект". Количество содержит в себе, как свои идеальные моменты, обе стороны своего процесса: отталкивание и притяжение, оно поэтому столь же непрерывно, сколь и дискретно.

 

Определенное количество

 

"Количество, существенно положенное с содержащейся в нем определенностью, исключающей все прочие, есть определенное количество, ограниченное количество" (247).

Если чистое количество соответствует бытию, то определенное количество есть наличное бытие количества.

Свое полное развитие и определенность определенное количество находит в числе. Элементом числа является единица. Число, как и его элемент – единица, содержит в себе как свои качественные моменты множество — со стороны момента дискретности — и единство — со стороны момента непрерывности.

В арифметике обычно формы исчисления (сложение, вычитание и т.д.) даются как случайные действия над числами. Гегель показывает, что на самом деле эти действия обусловлены определениями, содержащимися в самом понятии числа. Эти определения понятия числа суть множе­ство и единство.

Степень

Степень (ближайшим образом — возведение в квадрат) является интенсивной величиной, в отличие от заключенного в определении числа многообразия как экстенсивной величины. Интенсивная и экстен­сивная величины взаимосвязаны. Так, известная степень температуры есть интенсивная величина, которая однако изменяется вместе с температурой как экстенсивной величиной.

Определенное количество по своему понятию есть постоянное выхождение за пределы самого себя, оно может быть увеличиваемо или уменьшаемо до бесконечности. Гегель обращается поэтому к понятию бесконечного количественного прогресса, количественной бесконечно­сти. Рассудок мыслит количественную бесконечность в виде дурной бесконечности. Гегель цитирует стихи поэта Галлера, содержащие "знаменитое описание бесконечности бога":

Нагромождаю чисел тьму,

Мильоны складываю в горы,

Ссыпаю в кучу времена,

Миров бесчисленных просторы;

Когда ж с безумной высоты

Я на тебя взгляну, то ты –

Превыше не в пример

Всех чисел и всех мер:

Они — лишь часть тебя.

 

Кант назвал эту бесконечность страшной, Гегель заявляет, что в ней "страшна, пожалуй, лишь скука, вызываемая в нас никогда не прекращающимся, поочередным полаганием границы и снятием ее, так что в конце концов не двигаешься с места" (253). То, что для одного страшно, то для другого — скука! — Прекрасная характеристика различия двух типов интеллекта!

Количественная бесконечность должна быть понята как истинная бесконечность, противоположная унылому "прогрессу в бесконечность". К тому же вопреки обычному рассудочному мышлению бесконечность не сводится к количественной, она есть прежде всего качественная бесконечность.

В примечании к понятию количественной бесконечности, данном в "Большой логике", Гегель высказывает глубокую критику первой анти­номии Канта. Кант доказывал невозможность бесконечного времени следующим образом: утверждение о том, что мир не имеет начала во времени, означает, что для всякого данного момента времени протекла вечность, но бесконечность ряда в том и состоит, что он никогда не может быть закончен. Гегель отмечает, что Кант заранее допускает то, что должно быть доказано. Кант полагает, что в "данный момент" время завершено, как будто бы время не течет дальше. Истинное поня­тие бесконечности времени предполагает отсутствие как начала времени, так и его конца.

В степени определенное количество обнаруживает свойство быть внешним самому себе, которое выступает как качество количества. Понятие количества, таким образом, "содержит в себе противоречие, и это-то противоречие и составляет диалектику количества" (257). Результатом этой диалектики оказывается не просто возвращение к качеству, а "единство и истина их обоих, качественное количество, или мера " (257).

Рассматривая диалектику качества и количества, их двойного пере­хода друг в друга, Гегель вводит понятие об одном из важнейших законов диалектики — перехода количества в качество и качества в количество. Это составляет одно из важнейших философских открытий Гегеля, одно из важнейших достижений нового типа интеллекта.

Заметим, однако, что переход количества в качество Гегель выводит довольно искусственно. Вряд ли можно считать, что степень и степенное отношение являются таким содержательным состоянием количества, которое может служить высшим выражением количества вообще, матема­тики чисел и основой для глубоких философских заключений. Сравнительная бедность представлений Гегеля о количестве и числе была обусловлена уровнем математики того времени, наиболее сложным разделом которой, используемым Гегелем, было дифференциальное и ин­тегральное исчисление — достижение математики ХVII в. Трактовка ко­личества, числа выглядела бы намного содержательнее, если бы она учитывала позднейшие достижения математики, в особенности теорию бесконечных множеств Г. Кантора, появившуюся в последней трети ХIХ в. Однако в диалектике количества и качества, при всей скудости эмпи­рического материала, Гегель обнаруживает поразительную проницательность.

 

МЕРА

 

"Мера есть качественно определенное количество прежде всего как непосредственное; она есть определенное количество, с которым связано некое наличное бытие или некое качество" (257).

Мера имеет столь же всеобщий характер, как качество и количест­во. Заметим, что философ еще не употребляет здесь термин "всеобщее", который должен появиться позднее, но по существу речь идет именно о всеобщности вводимых им определений.

Меру, согласно Гегелю, можно рассматривать как одно из определе­ний абсолюта: "бог есть мера всех вещей". Гегель отмечает, что такое понимание бога нашло свое выражение в религиозном сознании. В воз­зрениях древних греков божественность меры в ее нравственной форме изображена в виде Немезиды. Все человеческое — богатство, честь, мо­гущество, радость, печаль и т.д. — "имеет свою определенную меру, превы­шение которой ведет к разрушению и гибели" (258). Расточительное использование богатства и здоровья ведет к разорению и болезням. Мера заключена также повсюду в предметном мире, в неорганическом и органическом. Солнечную систему вообще можно рассматривать как "царство свободной меры". В неорганической природе мера как бы от­ступает на второй план, однако в конечном счете она присутствует во всем. Более заметна мера в органической природе, причем тем боль­ше, чем более сложные уровни органического мы рассматриваем.

Поскольку мера — это непосредственное единство качества и количества, эти определения бытия (качество и количеств) даны первоначально как независимые друг от друга, как другие друг для друга. Поэтому изменение количества первоначально выступает как безразличное для качества: при изменении количества (которое вооб­ще как таковое есть "выхождение за свои пределы") качество оста­ется неизменным. Однако безразличное вначале изменение количества приводит к нарушению меры, что означает изменение качества. Изменение количества до определенного момента "кажется невинным", что "представляет собой как бы хитрость, посредством которой уловляется качественное" (259). Эту хитрость меры древние греки представили в виде парадоксов "кучи", "лысого" и т.д. Создает ли прибавление одного пшеничного зерна кучу, становится ли хвост лошади го­лым, если вырвать из него один волос? Наступает момент, когда прибавление одного зерна создает кучу, а вырывание одного волоса ого­ляет хвост.

На первый взгляд кажется, что государственное устройство без­различно к размеру территории, численности населения и т.д. Однако "конституция маленького швейцарского кантона не годится для вели­кой империи, и точно так оказалось непригодным государственное устройство Римской республики, когда оно было перенесено на небольшие немецкие имперские города" (260).

Переходы количества в качество и качества в количество образуют бесконечный прогресс, бесконечную узловую линию мер. В понятии узловой линии мер в философии Гегеля все более явственно и определенно проступает концепция единого закономерного мирового процесса, одна из стержневых идей системы немецкого философа. Она является основополагающей, например, для концепции исторического процесса, концепции мировой истории.

Нарушение меры означает, что существует безмерное, которое лежит глубже, чем мера. Понятие бесконечной узловой линии мер вновь приводит, на новом уровне, к логической проблеме дурной бесконечности, которая может стать тупиком мысли, бесплодным чередованием мер. Для выхода из логического тупика Гегель использует полученный ра­нее результат — диалектику истинной бесконечности.

В бытии все непосредственно и переходит в другое. Качество пере­ходит в количество, количество - в качество. В переходе происходит исчезновение одного и возникновение другого. Но качество пере­ходит в количество потому, что оно есть в-себе-количество, а количество переходит в качество, поскольку оно — в-себе-качество. Поэтому на более глубоком уровне бытия, в его основании, оказывается, что качество и количество не исчезают в переходах, а полагают себя тем, чем они уже были в себе. В основании бытия, следовательно, существует уже не переход, а отношение одного к его другому. Это основание бытия есть сущность.

В бытии все непосредственно, а его определения переходят друг в друга. В сущности же все относительно. В бытии бытие и ничто берутся для себя. Совершенно иначе обстоит дело в сущности. В сущ­ности бытие и ничто выступают как положительное и отрицательное. "Но положительное, взятое для себя, лишено смысла, оно непременно соотнесено с отрицанием" (263). В бытии эта соотносительность на­ходится в скрытом, имплицитном виде ("в себе"), в сущности же она становится явной, т.е., по терминологии Гегеля, "положенной".

Мера выступает как завершенное бытие. Бытие развивается через самоопределение в себя, в свое основание, которым оказывается сущ­ность. Сущность — это прошедшее (в логическом смысле) бытие.

 

* * *

Подведем некоторые итоги. Общий смысл рассмотренной нами части Гегелевой логики (учения о бытии) заключается в следующем. Мир есть логическая мысль, которая развивается вне времени и простран­ства, начиная со своего простейшего состояния — чистого бытия. Это исходное положение вводится философом в его логике без каких-либо предварительных доказательств, без ссылок на факты и методы их об­общения. Гегелю, как и всей до него существовавшей идеалисти­ческой философии, вообще чужда мысль, что философские теоретические положения необходимо выводить из эмпирических фактов определенными методами, включающими способы проверки достоверности выводов.

Гегель справедливо утверждает, и делает это неоднократно, что научная философия должна строится на доказательствах. Но как ве­ликий философ понимает доказательства философских идей? Мы долж­ны в конце концов это выяснить.

Основополагающая идея Гегеля заключается в том, что мысль спо­собна к саморазвитию "из себя". Это саморазвитие происходит путем определений: идея последовательно определяет себя, развиваясь из себя, накапливая все более богатое содержание. Чистое бытие определя­ет себя как ничто, которое самоопределяется далее как бытие, дальней­шее их определение заключается в отождествлении бытия и ничто ("бытие и ничто суть одно и то же"). Качество, количество и мера выступают каккрупные определения бытия, которое в конце концов, углубляясь в себя, определяет себя как сущность.

Этот логический порядок Гегель расценивает как объективный процесс движения мысли, объективной мысли. Это убеждение вводится философом как непреложное, не требующее доказательств. Между тем наш интеллект, прошедший школу как прежних исторических форм реа­листического подхода, так и разнообразных форм антропоморфической парадигмы, школу осмысления "доказательств бытия бога", оказавшихся пустыми тавтологиями, школу требований "подвергать все сомнению" и отказа от "идолов" или "призраков" схоластического и религиозно­го мышления, наконец, школу критической философии, превратившей ре­зультаты разума, вследствие его полной изоляции от объективной ре­альности, в пустые химеры, не может принять на веру еще один, на этот раз особенно разработанный и впечатляющий, вариант философии, доказательства которой теряются в тумане.

В порядке категорий, выстроенном Гегелем, просвечивает некая правдоподобная логика: действительно, есть определенный смысл в пе­реходах от бессодержательной констатации пустого бытия, о котором ничего нельзя сказать, кроме того, что оно есть, ко все более определенному и содержательному бытию. Однако существует ли такое самодвижение объективной мысли или же это есть только возможное построение человеческой мысли, располагающей серией категорий, происхождение которых еще следует выяснить?

Изучая Гегелево учение о бытии, читатель мог понять, насколько сложен и необычен интеллект ("дикая мелодия"), вводимый философией Гегеля. Продолжая осмысление этой философии дальше, построив вместе с Гегелем его грандиозную философскую систему, читатель несомненно обнаружит, что его интеллект изменился. Позволительно сказать и так: "соавтор" Гегеля заметит, что его интеллект перешел в некоторое новое измерение. Подчеркнем, однако: читатель-соавтор Гегеля.

Отметим, далее, одну важную особенность философской мысли Гегеля: каждая вводимая им категория, каждое новое "определение" прибавляет некоторое новое содержание к предыдущим. Способ такого построения нуждается в глубоком осмыслении. Важно выяснить, в каком отношении находится добавочное, наращиваемое содержание к уже имеющемуся, наличному. Прежде всего, оно, по мысли Гегеля, в скрытом и неполном виде содержалось в предыдущем. Это делает переход к новой категории логически оправданным. Однако новое содержание не могло заключаться в предшествующем в готовом виде, так как иначе не было бы развития логической мысли. Последовательное прибавление некоторого нового содержания, отсутствовавшего в предшествующей категории, - "секрет" построения Гегелевой системы философии. Нам остается при этом отслеживать, насколько логично вводится новое содержание, т.е. насколько оно заключалось в предыдущем и насколько оно действительно новое, в предыдущем отсутствовавшее. Необходимо в конечном счете устано­вить, действительно ли способы наращивания содержания мысли присущи реальной мысли или же они являются искусственными.

Переход от чистого, абстрактного бытия к определенному бытию не случаен, в нем есть некая логическая связь, но определенность как таковая не заключена в готовом виде в абстрактном, лишенном определен­ности, бытии. Действительно ли неопределенное самопроизвольно спо­собно становиться определенным? Или же в конечном счете это искус­ственно построенная логическая связь? По существу, как мы увидим дальше, в этом заключается конечный секрет диалектики, секрет природы реального мира и его мысленного отображения.

 

Тема 10. ФИЛОСОФИЯ Г.В.Ф. ГЕГЕЛЯ. НАУКА ЛОГИКИ. УЧЕНИЕ О СУЩНОСТИ

 

ПОНЯТИЕ СУЩНОСТИ

 

"Сущность есть понятие как положенное понятие; в сфере сущности определения суть лишь относительные, но еще не рефлектированные в се­бя самое; поэтому понятие здесь не есть еще для себя. Сущность как бытие, опосредствующее себя собой через свою же отрицательность, есть отношение с самой собой, лишь будучи отношением с другим; это другое, однако, есть не как непосредственно сущее, а как положенное и опосредствованное. Бытие не исчезло в сущности, но, с одной сторо­ны, сущность как простое отношение с самой собой есть бытие, а с дру­гой — бытие в его одностороннем определении есть непосредственное, низведено лишь к отрицательному, к видимости. Сущность тем самым есть бытие как видимость в себе самой" (264).

В понятии сущности можно выделить следующую моменты. 1. Сущность есть положенное понятие. Бытие и сущность в философии Гегеля суть различные определения или проявления понятия. Если бытие — неразвер­нутое понятие в-себе, то в сущности понятие более развернуто, оно уже положено. Положенность по Гегелю означает зависимость, производность от другого, в данном случае — от понятия. 2. Все определения сущности относительны, не имеют смысла вне соотношения друг с дру­гом, как не имеют смысла в отдельности понятия положительного и от­рицательного. 3. Бытие непосредственно, в сущности все опосредствовано. 4. Эта относительность определений является рефлексией определений друг в друга. Рефлексия — это существование в другом, удвоенное су­ществование, отражение в другом. Так, положительное отражено, рефлектировано в отрицательном, ибо отрицательное может мыслиться только как противоположность положительного и, следовательно, определенным способом содержит в себе положительное. Рефлексия имеет взаимный характер: положительное несет в себе "свое другое" - отрицательное, отрицательное несет в себе положительное. 5. Бытие как непосредстве­нное не исчезло в сущности как опосредствованном, оно лишь сведено к отрицательному, к видимости. Сущность есть бытие как видимость в себе самой, рефлексия в себе самой.

Сущность — истина бытия; погруженное в само себя бытие, нечто пребывающее под непрестанными переходами качественных состояний в количественные и обратно.

Главное открытие, заложенное в учении о сущности, — открытие рефлексии, глубокой взаимосвязи определений бытия, их отражения в другом, удвоенного существования. По сути дела это есть открытие глубинных связей вещей объективного мира и, соответственно, их отражений в понятиях, которые (связи) Гегель представил как чисто духовные, мы­слительные связи. На уровне бытия в логике Гегеля все резко опреде­ленно: бытие есть бытие, ничто есть ничто. Они переходят друг в дру­га, но истина этих переходов скрыта в сущности. Истина бытия заключается в том, что бытие содержит в себе небытие, а небытие — бытие, т.е. они выступают как противоположности, имеющие двойное существование — в-себе и в-другом. Рефлексия означает наличие противоречий во всем.

Логика Гегеля, таким образом, делает огромный шаг вперед по сравнению с философией Канта. В основе последней лежит скрытое представление о том, что вещь-в-себе и вещь-для-нас, ноумен и феноме