И стали в 13-м отделе к Горькому придираться. А зачем это тебе понадобился не просто мальчик, а 19-летний мальчик? Да не просто мальчик, а еврейский мальчик? Да ещё родной брат заядлого революционера? Ну и так далее.
Листая жёлтую папку, Борис вспомнил дело кремлевских врачей-отравителей.
Тогда, во время памятных московских процессов, доктор Левин публично, в присутствии иностранной прессы признался, что Горький и его сын, не приёмный, а родной, были потихоньку отравлены по приказу начальника НКВД Гершеля Ягоды.
Да, но кто приказал это Гершелю? И почему?
Странно всё это. Ведь, Великая Чистка началась после убийства Кирова в Ленинграде. И после этого говорили, что в Ленинграде вдруг, в одну ночь, переарестовали всех педерастов.
Значит, все они были заранее на спецучёте, не тронули только танцоров балета. Иначе Ленинград остался бы без балета.
Кроме того, танцоры работают не головой, а ногами. И потому НКВД было безразлично, что у них в голове. Но писатели работают не ногами, а головой...
И еще одна странная вещь. После революции, в числе всяких революционных свобод, полную свободу получили педерасты.
Впервые, за всё время существования России, педерастия была вычеркнута из нового советского уголовного кодекса.
А в жёлтой папке подчёркивалось, что подобная же странная вещь произошла во Франции после Великой французской революции.
Но, незадолго до начала Великой Чистки, свобода для педерастов окончилась — педерастию снова ввели в уголовный кодекс.
Это факты. А факты, как говорит товарищ Сталин, — это упрямая вещь. Но что скрывается за этими фактами?
Чем больше Борис заглядывал в тайны 13-го отдела, тем меньше он понимал. Раньше он считал, что Максим слегка помешался.
А теперь, у этого помешанного ещё целый мозговой трест, похожий на трест сумасшедших.
Раньше был заговор кремлёвских врачей-отравителей. А теперь, в жёлтой папке какой-то заговор врачей-психиатров.
Ото всех этих заговоров Борису стало скучно. Потому, он захлопнул дело о властелинах человеческих душ и пошёл играть в волейбол.
* * *
Однажды вечером, когда Максим сидел дома, Борис нашёл у него на столе книгу по истории средневековой инквизиции, которой он, по-видимому, пользовался, как справочником для усовершенствования работы НКВД.
В этой книге говорилось, что за время охоты на ведьм, в Европе отправили на тот свет 9 миллионов ведьм и колдунов.
— Ого-го! — сказал Борис. — Неужели 9 миллионов?
— Это пишут адвокаты дьявола, — возразил доктор социальных наук. — И они нарочно преувеличивают. Более достоверные источники называют 30 тысяч. Это приблизительно за 300 лет. То есть 100 человек в год — по всей Европе. С точки зрения криминальной статистики, это не так уж много.
— Да, но всё-таки. Ни с того, ни с сего — пожалуйте на костёр.
— Нет, всё это немножко не так. Адвокаты дьявола просто помалкивают, что этому почти всегда предшествуют серьёзные преступления — уголовные или политические.
За подобные дела в той же Европе и сейчас выносят смертные приговоры — и не меньше. И если присмотреться, это те же люди, кого инквизиция ликвидировала, как ведьм и колдунов. Вся разница в терминологии. Вот и всё.
— Всё это чепуха, — сказал студент. — Бабьи сказки.
— Чепуха... Когда произошла Великая французская революция, то, за три года, на гильотину попало больше миллиона человек. В большинстве случаев — совершенно невинных.
А позже выяснилось, что все вожди этой революции оказались людьми того самого типа, кого раньше называли ведьмами и колдунами.
Так что лучше: если б за 3 года ликвидировали 300 этих ведьм и колдунов, включая и всех вождей революции, или миллион невинных жертв гильотины? И та же самая история с советской революцией.
— Хорошо, — сказал Борис, — допустим, что это так. Но почему об этом так мало известно?
— Потому, что это известно очень многим. Но все они будут молчать — или всё оспаривать. Потому в Евангелии и сказано: имя моё легион.
90 процентов этого легиона — это люди, более или менее безобидные. Это, как бы, святые. А на долю остальных 10 процентов легиона приходится 90 процентов всех преступлений рода человеческого.
Это, как бы, грешники. Но если сказать, что это за легион, то все — и святые, и грешники — подымут такой вой... что лучше этого не говорить.
Комиссар госбезопасности махнул рукой:
— В общем, это проблема сложная. Тут и святые грешники — и грешные святые. И комбинаций здесь — как в калейдоскопе. Я Сталину объяснял-объяснял. А он говорит: «Гоны их всэх в Сыбыр. И святых, и грэшников!»
Как-то Максим проговорился, что планы Великой Чистки предусматривают ликвидацию или изоляцию 5 процентов населения СССР. При населении в 180 миллионов это составляет 9 миллионов.
Планы чистки были рассчитаны на 3 года. То есть, за 3 года догнать и перегнать то, на что средневековой инквизиции понадобилось 300 лет. Потом, доктор социальных наук добавил:
— Во всех книжках стоит 5 процентов. Но я сказал Сталину, что можно понизить до 4 процентов. Видишь — я добро делаю.
Глазами фанатика он уставился в тёмную ночь за окном.
— Вот Достоевский в своих «Бесах» описывал революционеров. И он предсказал, что Россия переболеет тяжёлой болезнью. Он знал, что это за болезнь. И я знаю.
А потом, все эти язвы, все миазмы, все нечистоты, все эти бесы сгинут, войдут в свиней, бросятся в пропасть...
И тогда, матушка-Россия, переболев, молодая и здоровая, снова усядется у ног Спасителя... Вот я, раб Божий... или бич Божий, и помогаю этому историческому процессу. Но никто этого не понимает...
Тем временем, на Страну Советов надвигалось солнечное затмение. Рай, который обещала революция, всё больше превращался в ад. По земле шла чистка, а в небе повисло чёрное солнце.
Когда Ленин подготовлял революцию, он клеймил жестокости царского правительства и агитировал за отмену смертной казни в будущей России.
Но, как только большевики пришли к власти, за первые 3 года ЧК перестреляла больше людей, чем вся династия Романовых за 300 лет.
Теперь же говорили, что, в связи с чисткой, вышел новый указ Верховного Совета о понижении возраста уголовной ответственности с 18 лет до 14 или даже 12 лет — причём, вплоть до расстрела. Итак, вместо отмены смертной казни теперь её распространили даже на детей.
В труддома и трудколонии для малолетних преступников приезжала комиссия НКВД. Пересматривали дела. Составляли списки. А потом по этим спискам начались массовые расстрелы несовершеннолетних.
Рассказывали, что но ночам трупы расстрелянных вывозили на городскую свалку, рыли глубокую яму, сваливали туда трупы, как падаль, заливали известью, а сверху, чтобы не разрыли бродячие собаки, засыпали кучами мусора. Этим, как будто, хотели подчеркнуть: хороним, мол, человеческий мусор.
Всё это были плоды работы Научно-исследовательского института НКВД, которым руководил доктор социальных наук Максим Руднев. Дома Максим оправдывался:
— Что вы будете делать с 14-летним мальчишкой, за которым уже три убийства? Раньше считали, что такой убийца — это жертва социальных условий, которого будет легко перевоспитать, если изменить эти условия.
Но практика показала, что социальные условия играют некоторую роль, только в случае лёгких преступлений. А в случае тяжёлых преступников-рецидивистов, причины, обычно, заложены не в окружающей среде, а внутри данного человека, в его психике.
И переделать такого человека нельзя. Его можно только изолировать. Но даже и в изоляции, в трудколонии или лагере, конечный результат один и тот же: или он кого-то кокнет или его кокнут. Потому, с такими решили не возиться, а просто ликвидировать.
В царские времена делали различие между политическими и уголовными преступниками. А теперь всех уравняли и политических сажали вместе с ворами и бандитами. Причём, с политическими обращались хуже, чем с уголовными.
Максим объяснял это так:
— С научной точки зрения, в принципе, каждому преступлению соответствует определённый психический комплекс.
Например, поджигатели. Этому соответствует то, что в психиатрии называется пироманией, то есть, болезненное тяготение к пожарам, ведущее к поджогам.
Примитивный человек идёт и поджигает дом. А гнилой интеллигентик делает то же самое в уме — он поджигает общество, государство, раздувает революционные пожары.
Но технически, для психиатров — они оба пироманьяки. А кто из них хуже: кто поджигает дом или целое государство? Потому, с такими интеллигентиками теперь и церемонятся меньше, чем с уголовниками.
Затем, доктор социальных наук стал доказывать, что подобная же психическая взаимосвязь есть между бандитами и революционерами.
Потому Сталин и Пилсудский, в своей политической карьере, не брезгали самым обычным бандитизмом, называя это экспроприациями для нужд революции.
— Нахлебались мы этих революций, — сказал он. — Теперь мы люди учёные. Потому, теперь мы и сажаем бандитов и революционеров в одну яму.
В следственных органах НКВД ввели, так называемые, методы физического воздействия, что означало пытки. И в НКВД появилась ещё одна профессия: теломеханики, то есть, заплечных дел мастера.
Во время следствия, арестованные враги народа попадали в руки теломехаников, которые пропускали их через методы физического воздействия, после которых они сознавались, что все они контрреволюционеры, иностранные шпионы, террористы, вредители и диверсанты.
— Но ведь, это всё выдумки! — возмущался отец.
— Конечно выдумки, — согласился Максим. — Мы даём списки с готовыми приговорами. И следователи больше ничего не знают. Их дело — добиться формальных сознаний. В чём угодно. И любыми средствами.
— Но, в чём же эти люди виноваты?
— В том, что они принадлежат к тому классу, от которого исходит 90 процентов всех зол и бед рода человеческого. В том числе почти все революционеры, шпионы, террористы, вредители и диверсанты. Просто, мы не ждём, пока они это сделают, а ликвидируем их в превентивном порядке. Как класс.
— Но что это за новый класс?
— Это тот старый класс, который, в своё время, называли чертями, ведьмами и колдунами, — спокойно ответил доктор социальных наук. — Это просто специальные типы людей. С особыми качествами. Такие типы были, есть и будут. Даже в новом, социалистическом обществе.
Раньше максимальный срок заключения или ссылки был 10 лет. Теперь же этот максимум повысили до 25 лет.
Кроме того, некоторым категориям заключённых, по истечении их срока, автоматически давали новые сроки, что практически означало пожизненное заключение.
— Почему набавляют сроки? — протестовал отец.
— Потому что в этих людях сидят бесы, — отвечал советник Сталина по делам нечистой силы. — Те самые, о которых писал Достоевский. Или ты не веришь Достоевскому?
— Но ведь, это литература!
— Нет, нет, он знал, о чём он писал. И я знаю. Их нужно держать в лагере до 60 лет. Чтобы не наплодили новых бесенят.
От ночной работы и алкоголя у Максима появились под глазами отёки, а кожа приобрела какой-то нездоровый, землисто-серый, оттенок. Иногда он сидел пьяный, посеревший и бормотал:
— Эх, и какой только чёрт впутал меня в это грязное дело?
В результате постоянного отравления алкоголем, однажды у Максима началась дикая рвота. В течение нескольких часов его буквально выворачивало наизнанку. До крови. Потом он согнулся, как пустой мешок, и жаловался:
— Видите, до чего мне противно всем этим заниматься? До рвоты... Потому я и оглушаю себя водкой... Но это историческая необходимость... Я должен...
Младший брат насмешливо прищурился:
— А ты помнишь, Макс, как когда-то ты клянчил у Бога это самое, чтобы он сделал тебя большим и сильным?
— Ну и что?
— Не забывай, что в обмен ты предлагал укоротить твою жизнь. Смотри, а то ещё окочуришься от водки.
— Мне на свою жизнь наплевать, — сказал комиссар. — Только б дотянуть до конца.
Но до конца чистки было ещё далеко, и, в порядке повышения квалификации, Максим теперь изучал мемуары бывших руководителей царской охранки.
Там стояло, что организатор ЧК Дзержинский, которого называли обнажённым мечом революции, в молодости хотел стать католическим ксёндзом. А потом стал кокаинистом.
— Неужели это правда? — спросил Борис.
— Конечно, — сказал Максим. — По закону диалектического материализма о единстве и борьбе противоположностей.
— Как так?
— А так. Ведь, инквизиция вербовалась только из монахов-францисканцев и доминиканцев. Потому что монахи лучше знают проблемы грешников. Потому они и лупят друг друга. Вот это и есть то самое: единство и борьба.
Согласно этому противоречивому закону марксистской диалектики, теломеханики НКВД безжалостно выколачивали из бывших революционеров дознания в контрреволюции и приговаривали:
— Мы вас научим свободу любить! За что боролись — на то и напоролись!
Начитавшись жандармских мемуаров, Максим сидел и укоризненно бормотал:
— Эх, не умели они работать... Вот если б у царя был такой человек, как я, — и не было бы революции... Взял бы я Ленина за бороденку: «Ты думаешь, я не знаю, кто ты такой?!»
Потом красный кардинал начинал бредить, что первым делом он снял бы с Ленина штаны и устроил ему медицинское обследование. Так, словно у Ленина под штанами спрятаны хвост и копыта.
Иногда Максим говорил более или менее рационально. Но иногда он плёл несусветную чушь, уверяя, что это, мол, философия и высшие материи.
Так Максим уверял, что концлагеря изобрел не кто иной, как великий гуманист Лев Толстой, который в своих философствованиях проповедовал теорию «лечения трудом».
Потому-де граф Толстой надевал лапти и демонстративно ходил за сохой. А по его рецепту теперь миллионы людей лечат трудом в концлагерях.
Или Максим доказывал, что сибирские шаманы, которых он когда-то обследовал, это не простые люди, а особые. Что у них есть какая-то тайна. И что эта же тайна есть у негритянских колдунов в Африке.
Потом он договорился до того, что многие вожди современного мира — как бы они там ни назывались — с научной точки зрения, это то же самое, что сибирские шаманы и негритянские колдуны.
У всех у них есть какая-то тайная формула власти. Но если эту формулу знать, то у сильных мира сего можно найти очень слабые места. Тут советник Сталина многозначительно хихикал.
Как-то Максим даже признался, что он знает эликсир жизни, о котором писали средневековые алхимики. Он стал перечислять великих людей, которые жили очень долго, и уверял, что все они употребляли этот эликсир.
— Это что? — спросил Борис. — Варёные лягушки и сушёные тараканы?
— Нет, хуже.
— Что же это такое? Маринованные гадюки?
— Ху-уже.
— А ты этот эликсир пил?
— Нет, — поморщился Максим, — лучше я умру, когда мне положено.
Потом он грязно выругался. В качестве высшей мудрости в его философии нередко проскальзывали непечатные ругательства.
Но он уверял, что и за этими бессмысленными ругательствами тоже скрывается какой-то тайный смысл, который знают только ведьмы и колдуны.
Вместе с чисткой по стране растекалась чёрная реакция. Заткнули рот левым писателям, процветавшим после революции. Наступили на горло поэтам, ищущим новых форм в искусстве. Из Третьяковской галереи повыбрасывали кубистов, конструктивистов и прочих революционеров в живописи.
Кровавая свистопляска ежовщины принимала столь абсурдные формы, что по Москве ходил такой анекдот. НКВД арестовал педераста и обвиняет его в контрреволюции. Обвиняемый, оправдывается:
— Да я просто педераст...
— Мы лучше знаем, кто вы такой, — отвечает НКВД. — За извращение линии партии — пять лет. И пять — за вредительство. Итого, десять.
Попутно с массовыми расстрелами и ссылками врагов народа, летом 1936 года в газетах появился указ правительства о запрещении абортов.
Люди потихоньку шептали, что это сделано для того, чтобы пополнить убыль населения в результате чистки. То, что в личном аспекте драма, в государственном масштабе — только статистика.
Когда дома начинались пререкания с отцом, Максим оправдывался:
— Я за другие отделы не отвечаю. Некоторые отделы работают по старинке и хватают по принципу: тот, кто не с нами, тот против нас. Погоди, согласно диалектическому закону я ещё и до них доберусь.
На третьем году чистки змея, красовавшаяся на рукавах работников НКВД, начала кусать себя за хвост. Великая Чистка ежовыми рукавицами НКВД завершилась чисткой самого чистилища НКВД.
Теперь по ночам «чёрный ворон» охотился за вчерашними руководителями этой кровавой вакханалии. Родные опасались за судьбу Максима. Но он, наоборот, чувствовал себя, как рыба в воде и даже хвастался:
— Ведь я ж вам говорил, что я и до них доберусь... Неожиданно со стен исчезли портреты и самого железного наркома Ежова. А Максим, придя домой, устало пошатывался и довольно потирал руки:
— Бобка, а ты зна-а-ешь, что с граж-жданином Ежовым?
— Ну и что?
— Я его того... лик-ик-лик-виднул!
— Врешь.
— Нет, ей-Богу, не вру... Вот этими самыми рук-ками. Посмотри... — Пальцы комиссара дрожали мелкой нервной дрожью.
От постоянного отравления алкоголем Максим совершенно потерял аппетит. За ужином он вяло жевал, даже не глядя, что у него на тарелке, и рассуждал:
— Смотрите... Как сказал папа Иннокентий, черти и колдуны всегда стараются делать людям зло. С точки зрения диалектического материализма — это просто специальные типы людей...
А где эти типы могут делать зло безнаказанно? Конечно, в НКВД. Следовательно, в НКВД их должно быть процентуально больше, чем где-либо... Ну, вот я и рассчитал так...
Сначала я их грязными руками подчистил всю нечисть кругом... А потом взялся и за них самих... Ясно?!
Ученик папы Иннокентия иронически скосил бровь:
— Всё это в точности, по основному закону диалектического материализма. Насчёт единства и борьбы противоположностей... как двигателей исторического процесса... То есть, геноссе Карл Маркс, в дьяволе Бог! Ну, вот я вам теперь и покажуу-у, где Бог, а где дьявол...
Тут начальник 13-го отдела НКВД стал громко сожалеть, что Карл Маркс не попал в его руки. А если б попал, то в 13-м отделе его б моментально разоблачили как прожжённого английского шпиона и диверсанта.
— Ленин был прав, когда говорил, что Англия — это международная проститутка. И она всегда работала против континентальной Европы.
Ведь, Маркса постоянно финансировал Фридрих Энгельс. А откуда шли эти денежки? Из тех капиталов Энгельса, которые были в Англии.
Итак, фактически через подставное лицо — Энгельса — Карл Маркс постоянно финансировался английским правительством. Как идеологический саботажник. А куда Карл Маркс, в конце концов, сбежал? Знал куда — в Англию!
Но мы все эти фокусы тоже знаем... — Комиссар госбезопасности вытянул руку со змеёй и мечом на рукаве: — Эх, взял бы я этого Карла за бороду: «А ты думаешь, я не знаю, почему у тебя две дочки покончили самоубийством?.. И при каких обстоятельствах?»
Отец Руднев всегда критиковал марксизм. Но тут он вступился за Маркса:
— А при чём здесь его дети?
Максим с деланным отчаянием развёл руками:
— Учу я тебя, учу, а ты всё ещё не знаешь Евангелия?! Ведь, там же чёрным по белому написано: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные: по плодам их узнаете их».
Отец смущённо вертел своё пенсне, а комиссар потешался:
— Ну, а что дальше? Тоже не знаешь?! Давай я тебе подскажу: «Собирают ли с терновника виноград или с репейника смокву?
Так всякое древо доброе приносит и плоды добрые, а древо худое приносит и плоды худые: не может древо доброе приносить плоды худые, ни древо худое приносить плоды добрые. Итак, по плодам их узнаете их».
Вон и дочка товарища Троцкого тоже покончила самоубийством. И не в подвалах НКВД, а в городе Берлине.
— Но это, может быть, опять-таки, случайность...
— Не забывай, что в науке ряд случайностей — это уже закономерность.
Вот когда арестовывали маршала Тухачевского, его дочка, ещё совсем ребёнок, тоже покончила самоубийством. А его жена, актриса Наталия Сац, сошла с ума, и ее посадили в сумасшедший дом.
Но, по этому можно судить — психоаналитически — и о самом Тухачевском. Он хотел быть красным Бонапартом. Но теперь, нам Бонапарты не нужны.
Кстати, единственный сын Наполеона Бонапарта — Орлёнок был кретином и умер от мозговой болезни. Ничто не ново под луной. Нужно только знать историю.
После ужина, красный кардинал Сталина, вместо десерта, налил себе стакан водки и заявил, что недавно он беседовал с самим Иисусом Христом.
Что можно сказать о таком человеке? Конечно, сумасшедший. Отец наклонил голову и посмотрел на него поверх пенсне — как на сумасшедшего. Но Максим и здесь вывернулся.
— Не беспокойтесь, — усмехнулся он. — Вы все, конечно, знаете, что в каждом сумасшедшем доме есть свой Наполеон. Но если поискать, то вы найдёте там и дурочку, которая уверяет, что она дева Мария. А в каждом хорошем сумасшедшем доме есть и свой Иисус Христос...
— Кхм-м! — кашлянул отец и недовольно потёр нос.
— Так вот, — продолжал Максим. — Я устроил такой эксперимент. Приказал найти мне среди всех этих сумасшедших Иисусов такого, чтобы был неграмотный и чтобы он, как можно меньше, знал или слышал оригинал Евангелия.
А потом я с этим сумасшедшим беседовал на евангельские темы. Ха-ха, а вы подумали, что это я сумасшедший?!
Не-е-ет... Я хотел выяснить, какие положения Евангелия этот сумасшедший узнал от других и просто повторял, и до каких он дошёл своим собственным умом. Умом сумасшедшего!
Не забывайте, что высший ум, в определённой мере, связан с безумием. Потому и говорят: устами безумцев глаголет истина.
Результаты получились оч-ч-чень интересные. Своего рода голос с небес — из темноты безумия. Даже сам Сталин удивился и говорит: «Ну, Максым, ты ж у мэнэ и фокусник! Прасы што хочэшь — всэ дам».
— Не нравятся мне твои эксперименты, — сказал отец.
— Это потому, что ты — тёмный человек, — сказал комиссар советской инквизиции. — Вот скажи-ка, что значат в Евангелии слова Спасителя, что в последние дни будет много лжепророков? Что это за последние дни?
Отец уже знал, что тягаться с Максимом в знании Библии бесполезно, и молчал.
— С точки зрения диалектического материализма, — поднял палец комиссар, — это последние дни перед революцией. Когда кончается один исторический цикл и начинается другой.
А теперь, после революции, мы всех этих лжепророков и лжехристов почистили — и пустили в трубу. Фю-ю-ють! В точности, как стоит в Евангелии: «Всякое древо, не проносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь». По всем правилам диалектики!
— А что вы сделали с этим душевнобольным, который думал, что он Иисус Христос?
— Он оказался на редкость безобидным и добрым человеком. Я отправил его работать садовником в дом отдыха для работников НКВД. Пусть там проповедует. Это не лжеиисус, а настоящий Иисус. Я предупредил: кто его тронет, расстреляю!
Пока шла чистка, в газетах всё время кричали о бдительности и всячески поощряли доносы и доносчиков.
Теперь же, когда принялись чистить само чистилище НКВД, вдруг взялись и за доносчиков — и стали арестовывать «шибко бдительных». А начальник 13-го отдела НКВД ухмылялся:
— Почитайте Откровение святого Иоанна Богослова. Ведь, там сказано, что дьявол — первый клеветник. Сначала мы таких выявили, а теперь мы их же и сажаем.
По закону о единстве и борьбе противоположностей. Потому и говорят, что дьявол склонен к самоуничтожению. Диалектический цикл!
Как-то вечером Максим явился домой под градусом и сразу, даже не поужинав, взялся за свой кубок-черепок:
— Бобка, что ты там делаешь?
— Занимаюсь.
— Чем?
— Термодинамикой.
— А ты, Бобка, знаешь, что такое психодинамика?
— Не знаю, и знать не хочу.
Но Максим продолжал бормотать:
— Знаешь, у древних скифов был такой обычай... Когда умирала жена жреца, ей устраивали пышные похороны... И заодно, убивали всех её подруг... Это чтобы ей на том свете не скучно было... Хороший обычай, а-а?
Борис углубился в свою термодинамику и не отвечал. Обиженный таким невниманием, комиссар госбезопасности угрюмо сообщил:
— Так вот, сегодня я подписал путёвку на тот свет... ещё, нескольким этим... подругам.
— Каким? — не удержался Борис.
— Ж-жены ж-жреца...
— У тебя бред, — сказал младший. — Иди-ка лучше спать. Старший упрямо мотнул головой и понёс такое, что Борису стало даже немного жутко.
Максим сыпал проклятиями по адресу женщин — следователей НКВД, которые, в своей изощрённой жестокости, якобы, превосходили любого следователя мужчину.
В голосе брата звучала какая-то дикая, болезненная ненависть, в углах рта дёргалась нервная жилка, а воспалённые от ночной работы и алкоголя глаза по-звериному щурились, словно он видит перед собой своего заклятого врага.
— Как взял я это чёртово семя под микроскоп, — бормотал он, — и вижу, что все они самые чистокровные ведьмы...
— Это тебе с пьяных глаз померещилось, — заметил Борис.
— Нет, нет... Ты Зинку Орбели помнишь? Так вот, они все такие... Прикрывались идеалами... А на самом деле, они потому в НКВД налезли, что им крови хотелось... Но теперь я утоплю их в их собственной крови...
Затем, генерал-инквизитор Народного комиссариата внутренних дел и особоуполномоченный по делам всей нечистой силы во всём Союзе Советских Социалистических Республик, принялся расхваливать заслуги средневековой инквизиции, которая, в своё время, охраняла людей от козней ведьм и колдунов.
Если верить Максиму, отцы инквизиторы были большими умницами, философами и гуманистами и даже знали психодинамику и фрейдизм раньше самого Фрейда.
Так, поймав ведьму, инквизиторы осуждали не её тело, а только лишь её душу, подписавшую контракт с дьяволом.
Будучи христианами и не желая проливать кровь, инквизиторы приговаривали эту грешную душу, к так называемой, бескровной смерти, то есть, жгли на костре, топили в воде или вешали в воздухе.
Но, поскольку душу от тела не отделишь, то, вместе с грешной душой ликвидировали и послушную ей плоть.
Однако, симпатии студента индустриального института были явно на стороне ведьм. Женщины — следователи НКВД — это, конечно, дрянь. Просто садистки.
Но, при чём здесь бедные невинные женщины, которых когда-то жгли, как ведьм? Ведь, это просто жертвы средневековых суеверий, о которых написано столько хороших романов.
Максим сидел за своим столом, пил водку и листал дела бывших работников НКВД, которые теперь оказались врагами народа. Около полуночи он вдруг сказал:
— Бобка, у меня что-то в глазах рябит... Сколько там время?
— Уже двенадцать.
— Ну, так я и знал... В бюро как полночь, так они и появляются... Теперь я работу на дом беру — а они уже и здесь завелись...
— Кто? — спросил Борис.
Комиссар госбезопасности кивнул на край своего стола:
— А вон, посмотри на этого стервеца... Сидит, хвостом крутит и язык показывает... Это он нарочно — работать мешает...
Борис разогнулся от своего учебника по термодинамике и поглядел на пустое место:
— Хм, действительно! С рожками, и глаза зелёные. И шерстка, как у кота. А мордочка у него даже симпатичная.
— Ну вот, теперь сам видишь, — с облегчением вздохнул Максим. — А ты ещё не верил...
— А бородка у него точно как у Троцкого, — сказал Борис. — Сразу видно, что троцкист.
Советник Сталина по делам нечистой силы сидел в распущенной гимнастерке без пояса, со змеёй и мечом на рукаве, с генеральскими звездами и остекленевшими глазами и беседовал с чертом:
— Ну что, подслушиваешь, подглядываешь? — Он погрозил чёрту пальцем. — Погоди, я ещё и до тебя доберусь...
Затем, красный кардинал поставил чёрта в известность, что недавно Сталин утвердил новый проект своего тайного советника: в дополнение к чистке взять на спецучёт всю нечисть, какая ещё запряталась в Советском Союзе.
В порядке дальнейшего развития классовой борьбы, теперь будут регистрировать, как классово чуждый элемент, всех оборотней и леших, всех ведьм и колдунов, всех чертей и чертовок, всех кандидатов и даже сочувствующих!
Максим протянул руку, пытаясь поймать чёрта за хвост.
— Ага-а, боишься...
И генерал-инквизитор опять начал ругаться непечатными словами.
Глазами безумца он смотрел в пустое окно и перебирал все самые затейливейшие и отвратительнейшие ругательства с таким искренним чувством, с таким выражением в голосе, словно это не бессмысленные ругательства, а таинственные заклинания.
И всё это по адресу тех злосчастных ведьм и колдунов, с которыми он сводит какие-то личные счёты.
По окончании третьего года чистки, комиссар госбезопасности Максим Руднев получил третью генеральскую звезду.
А в газетах появился указ о награждении Героя Социалистического Труда Руднева Золотой Звездой Героя Советского Союза за блестящее выполнение специальных заданий партии и правительства.
За это время из компартии вычистили, расстреляли или сослали в Сибирь около половины состава. Из руководящих органов партии и правительства было ликвидировано больше трёх четвертей. Говорили, что общее число жертв чистки составляет от 7 до 9 миллионов человек.
