А посему Ване, когда он достигнет половой зрелости, хочешь не хочешь, придётся сделать обрезание.
Справка из школы. По всем предметам Ваня учится настолько плохо, что одно время его думали перевести в спецшколу для дефективных детей.
Но, одновременно, Ваня пишет очень хорошие стихи. Настолько хорошие, что его решили перевести в спецшколу для особо одарённых детей.
Борис листал дальше. Опять фотокопия с какого-то средневекового трактата, где учёные монахи совершенно серьёзно сообщают, что если христианка совокупляется с антихристом, то это приравнивается к совокуплению с собакой, и таковую пару, после соответствующих молитв, следует сжечь на костре.
Но не собаку, которая не виновата, а людей, так как, подобный союз с антихристом — это верный признак пакта с дьяволом. Тут же ссылка на какого-то французского дьякона, который грешил с антихристианкой и за это попал на костёр.
Странно, подумал Борис, богоискатель Бердяев бредит по сатане и антихристе, и монахи тоже. Но почему 13-й отдел идёт по этому же пути? Да в этой чертовщине и сам чёрт не разберётся.
В деле «Голубой звезды» упоминался и Федька Косой, который считался самым отъявленным хулиганом на всю округу.
Тот самый, после драк с которым Максим молился Богу и просил сделать его большим и сильным. Оказывается, Федька Косой был родным братом поэта Ивана Странника-старшего.
А поэт Иван Странник-младший был двоюродным братом Завалишина, с которым Борис когда-то ходил на охоту и который потом застрелился из-за Ольги. А мать этого Завалишина стоит в списке «Голубой звезды». Опять какие-то родственные связи.
Тут же и мать Ирины, в доме которой Борис часто бывал на вечеринках и где ангелоподобная Ольга жила, в качестве квартирантки.
В молодости, ещё до революции, мать Ирины и мать Завалишина были неразлучными подругами, писали стихи, увлекались мистицизмом и теориями третьего глаза, который видит то, что не видят другие.
Кроме того, они ходили в какой-то кружок, где занимались поисками счастья по методу Гурджиева. Кружок этот был, своего рода, филиалом «Голубой звезды».
В этом кружке неразлучные подруги и нашли своё счастье, то есть, своих мужей — Коряковича и Завалишина, которые тоже были большими друзьями.
Но мужья эти путались с революционерами-меньшевиками. Потому, после революции большевики расстреляли Коряковича за контрреволюцию, а на Завалишина это так подействовало, что он, с горя, сам застрелился.
Помимо кружка Гурджиева, у тайного общества «Голубая звезда», как лучи у звезды, был ещё одни филиал — кружок теософов, которые занимались поисками счастья, при помощи верчения столиков и вызывания духов.
Одним из членов этого кружка был отец красавицы Ольги — Жорж Гайер, из прибалтийских немцев. Тут же его фотография в молодости: очень красивый, похожий на херувима, молодой человек в форме царского Пажеского корпуса.
Зато, жена этого херувима Дора Мазуркина была настоящая бой-баба, чистая разбойница с большой дороги. Кроме того, она была старше своего мужа.
Если папа-херувим больше интересовался верчением столиков, то зато мама-разбойница была заядлой большевичкой и даже лично знала самого товарища Ленина, с женой которого она когда-то дружила.
Внизу обстоятельное заключение рукой Максима.
Во-первых, согласно шифру 13-го отдела, его тёща — Дора Мазуркина была какой-то перебежчицей. Но бегала она лишь между красными и белыми. И не между большевиками и меньшевиками.
Нет, пользуясь терминологией богоискателя Бердяева и 13-го отдела НКВД, эта тёща-перебежчица бегала между антихристом, Христом и сатаной.
Точнее, она была даже двойная перебежчица: её родители перебежали от антихриста к Христу, а Дора перебежала от Христа к сатане.
И красным карандашом примечание: «Типичное явление. То же самое было в семье Ленина. Когда припечёт, так начинают бегать. Не нужно было нарушать первый закон диалектического христианства — что все люди — братья. А задним числом этот закон не работает».
Во-вторых, идя дальше по этому пути, Максим обнаружил, что брак его тестя-херувима и тещи-разбойницы — это опять смешанный брак, помесь сатаны и антихриста.
И в-третьих, продукт этого брака, ангелоподобная Ольга, жена Максима, которая завела его по ту сторону добра и зла, по ту сторону жизни и смерти, — это была не просто женщина, а полуангел и полумарсианка.
И печальный крик души Максима: «Эх, если бы я знал это раньше! Как много горя и несчастья — и только потому, что я не знал этого».
И деловое примечание: «Но почему, чёрт побери, об этом так мало пишут в печати? Почему молчат писатели? Или, в лучшем случае, недоговаривают. Поручить доктору Быкову расследование писателей вообще и Союза советских писателей в частности».
Ещё одно заключение по делу «Голубой звезды». Похоже на то, что кружок теософов, помимо верчения столиков и вызывания духов, в порядке поисков счастья, занимается скрещиванием сатаны и антихриста.
Но, иногда, они сами боятся результатов такого скрещивания и потому частенько применяют искусственное осеменение, где мама зачинает ребёнка не от папы, а от чужого дяди.
Конечно, 13-й отдел заинтересовался: как же это делается? Очень просто: эти красотки, бегающие между сатаной и антихристом, просто покупают у проститутки использованный презерватив с семенем и делают себе осеменение пальцем.
Это — одна из тайн мистического третьего глаза и диалектического 13-го отдела, который видит, то, что не видят другие.
Красным карандашом подчёркнуто: «Потому, в русском языке и появилось такое странное, на первый взгляд, выражение, когда видят какого-нибудь идиотика, — пальцем деланный. Устами народа глаголет мудрость. Этот метод анализа называется семантической философией».
Идя по пути мистического третьего глаза, любопытный 13-й отдел деловито регистрировал, что в тех семьях, где скрещивают сатану и антихриста, помимо искусственного осеменения, часто можно встретить приёмных детей, которых часто выдают за своих родных детей.
И конкретный пример: «Сестра Ленина Анна — единственный её ребёнок — приёмный сын Георгий Лозгачёв. У всех остальных братьев и сестер Ленина, так же, как и у самого Ленина (всего 6 человек), детей не было. Потому в Библии и говорится: узнаешь их — по плодам их».
Тут специалисты 13-го отдела ещё вспомнили, что, перед революцией, в русском языке, когда говорили о революционерах или когда правые говорили о левых, то частенько употребляли некое одиозное двойное слово с чёрточкой, которое символизировало союз сатаны и антихриста.
Но, после революции, это одиозное слово стало запретным словом.
Но это таинственное слово такое одиозное, что лучше его и не вспоминать. Иначе поднимется такой вой, такое шипение, такой свист и улюлюканье, словно наступили на хвост и сатане, и антихристу.
И потом оправдывайтесь, что всё это — только выдумки богоискателя Бердяева.
Однако, Бориса все эти высокие материи интересовали сравнительно мало. Его больше интересовали знакомые имена, встречавшиеся в деле «Голубой звезды».
Странно, думал он, родители были связаны каким-то тайным обществом не то гуманистов, не то сатанистов. Но и их дети тоже связаны между собой какой-то общей судьбой.
Отец Завалишина застрелился — и его сын тоже застрелился. И не из-за кого-нибудь, а из-за Ольги. Полуангел Ольга дружила с полукняжной Зинаидой Генриховной — и их родители тоже дружили.
Но, так или иначе, кончается всё это плохо: или убийство, или самоубийство, или ещё что-нибудь такое. Что это за чертовщина?
Заканчивая свой обыск у начальника 13-го отдела НКВД, самого главного Борис так и не нашёл. О полугерое Перекопа была только справка из парикмахерской «Артель инвалидов № 5», в которой подтверждалось, что он инвалид, хромой, и что он работал там дамским парикмахером.
Ага-а, подумал Борис, дамский парикмахер, профессия подходящая. Это он дамочкам за ушами чешет, а на ушко им нашептывает: «Разрешите, мадам, заменить мужа вам, если муж ваш уехал по делам».
А когда Максим это узнал... Конечно, не очень-то приятно, когда твоя жена изменяет тебе с каким-то парикмахером, да ещё хромым. Потому Максим и вынул из дела «Голубой звезды» всё, что касается этого героя-парикмахера.
На обороте папки с делом «Голубая звезда» рукой Максима было наискось написано: «Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо, он лжец и Отец лжи. Да и как не лгать в таком положении?
Глава 6. Красный кардинал
Ныне суд миру сему;
ныне князь мира сего изгнан будет вон.
Иоанн 12:31
После ликвидации партийной верхушки, чистка перекинулась на Красную Армию.
За всю свою боевую историю Красная Армия не потеряла столько маршалов, генералов и старшего офицерского состава, как за время чистки ежовыми рукавицами НКВД.
С легендарных героев гражданской войны срывали ордена и знаки командного звания — ромбы, кирпичики и кубики.
Потом им сковывали руки за спиной, чтобы они не кричали, им забивали в рот изгрызенную резиновую грушу и отправляли на конвейер смерти в подвалах НКВД. Или загоняли в телячьи вагоны и эшелон за эшелоном гнали в Сибирь.
Говорили, что приговорённых к смерти отводили в подвал и по пути убивали выстрелом в затылок.
Чтобы было меньше шума, героев революции приканчивали не из настоящего боевого оружия, а маленькими мелкокалиберными пульками, какими мальчишки стреляют по крысам и воронам.
Рядом открывалась дверь в мертвецкую, где лежали штабелями трупы уже расстрелянных.
По ночам эти трупы на грузовиках вывозили за город, сваливали в общие могилы, как чумную падаль, заливали известью и засыпали могилы вровень с землёй.
Так, чтобы и следа не было. Потом такое кладбище оцепляли колючей проволокой и ставили предостерегающие надписи: «Опасность эпидемии сибирской язвы! Вход воспрещён!»
Люди понимали это по-своему и говорили:
— От этой сибирской язвы можно попасть в Сибирь... Не ходите туда...
Так советская власть вознаграждала тех, кто эту власть создал.
Отец Руднев никогда не был сторонником советской власти и упорно отказывался от поступления в партию, говоря, что он для этого слишком стар.
Но он всегда был на стороне униженных и оскорблённых. Потому, читая теперь газеты, он постоянно ворчал:
— Расстрелять весь генералитет Красной Армии... Ведь, это ж безумие!
— Совершенно правильно, — согласился Максим. — Между умом и безумием есть определённая взаимосвязь. И чем дальше, тем больше. И в определённой точке они сходятся. Это один из трюков товарища сатаны.
Отец потёр нос и продолжал сосать свою газету. А Максим постучал себя пальцем по лбу:
— Но механика здесь такова. Почти в каждом гении есть кое-что от идиота. Но это вовсе не значит, что каждый идиот — это гений. Кроме того, гениев — единицы, а идиотов — миллионы.
Потом доктор социальных наук принялся философствовать:
— Вот ты, отец, очень добрый человек. Но знаешь ли ты, что каждое положительное качество в превосходной степени превращается в отрицательное?
Вот, посмотри сам: так храбрость становится безрассудством, щедрость — мотовством, любовь — ревностью.
Так ум переходит в безумие. Так и слепая доброта иногда превращается в покровительство злу. И эту штуку довольно трудно понять.
Вот, например, ты, отец, гинеколог. Ну конечно, у вас там клятва Гиппократа — помогать всем и каждому. Ты берёшь свои гинекологические щипцы и вытягиваешь из чрева кого ни попадя.
Но если бы ты был врачом-психиатром, ты бы знал, что есть такой болезненный комплекс, который так и называют — «маточным комплексом»: это когда взрослым людям хочется проделать обратный путь и влезть назад туда, откуда ты, гинеколог, их вытягиваешь.
Эти люди, как бы, сожалеют, что они родились. А если бы ты был криминологом, ты бы знал, что это комплекс часто обнаруживают у самых отвратительных преступников. Но задним числом уже после свершения преступления.
Ты, гинеколог, этого не знаешь. А я, доктор социологии, должен знать и то, и другое, и третье. Это — не просто социология. Это высшая социология.
А знаешь ли ты, доктор-гинеколог, что, с точки зрения высшей социологии, некоторых из твоих новорождённых было бы лучше сразу же выбросить в помойное ведро?
— Фу-у! — сказал отец.
— Правильно! — сказал Борис. — Таких, как Зинка Орбели. Ведь, говорят, она даже собственных родителей расстреляла.
— Э-э, не-ет, — сказал доктор социальных наук. — Это самое справедливое, что она сделала. Она наказала своих родителей за то, что они её народили.
— Но почему?
— Она знала почему. Потому, что это было с их стороны преступлением. Вот и получилось, как у Достоевского: преступление — и наказание. По ту сторону добра и зла.
Ницше это не из пальца высосал, а из жизни. Добро и зло имеют такую же взаимосвязь, как ум и безумие. — Начальник 13-го отдела НКВД наморщил лоб: — Вот ты, отец, в душе обвиняешь меня в жестокостях НКВД. А знаешь, кто виноват в этой проклятой чистке?
— Кто?
— Ты... Да... Ты и тебе подобные. Мне приходится доделывать то, что не делаете вы, гинекологи. То есть, не выбрасываете некоторых новорождённых в помойное ведро.
Если подойти к делу серьёзно, то в это помойное ведро попали бы новорожденные Наполеон, Карл Маркс, Ленин, Гитлер и им подобные. И была бы в мире тишь и гладь, благодать. Ни войн, ни революций. Но поскольку вы, гинекологи, этого не делаете...
— Знаешь что, Максим, — возмущённо сказал отец, — иногда мне за тебя просто стыдно. Ты разводишь здесь всякие сумасшедшие идеи. А ведь, на самом деле, вы из политических соображений уничтожаете совершенно невинных людей.
— Ах, так! — сказал комиссар госбезопасности. — Тогда я тебе кое-что покажу... Что это за люди...
Он полез в свой стол, достал оттуда какую-то историческую книгу, раскрыл её и положил перед отцом.
На пожелтевших страницах были протоколы средневекового судебного процесса над многочисленной тайной конгрегацией ведьм и колдунов, обвинявшихся в государственном заговоре против английского короля.
После процесса всех этих колдунов и заговорщиков безжалостно перевешали.
— А теперь посмотри это, — показал Максим. Это была просто таблица значков, возраставших в геометрической последовательности: сначала треугольники, потом кубики, кирпичики и, наконец, ромбы.
Внизу указывалось, что значки использовались ещё строителями египетских пирамид и жрецами Озириса.
Но в средние века эти значки переняли для своих целей ведьмы и колдуны, придавая им какую-то тайную символику. Устраивая тайные заговоры, они оправдывались, что они тоже что-то строят. Наподобие строителей пирамид. И что они продолжают дело жрецов Озириса.
Но самое главное было то, что колдовские знаки — треугольники, кубики, кирпичики и ромбы — абсолютно совпадали и шли в той же последовательности, что и знаки различия командного состава Красной Армии.
Того самого комсостава, значительную часть которого теперь безо всяких видимых причин почему-то безжалостно расстреливали или ссылали в Сибирь.
— Хм-м... — протянул отец, потирая нос костяшкой пальца. — Странное совпадение...
— Совпадение? — угрюмо сказал советник Сталина по делам нечистой силы. — А посмотри вот это...
Он достал вторую книгу, на которой даже стоял знак Цензуры Ватикана: «Nihil Obstat — Censor librorum».
В этой книге описывалась какая-то афёра, которая называлась «Affaire des riches» и которая нашумела во Франции в 1901-1904 годах. Это уже сравнительно недавно. И всё это подробнейшим образом описывалось во французских газетах.
Так вот, тогда во французской армии была обнаружена некая тайная организация. Настолько тайная, что она даже не имела списка своих членов.
Но зато, заговорщики сделали всё наоборот: они занесли в чёрный список 18.000 офицеров, которые не входили в эту тайную организацию.
Причём, в чёрный список заносились не худшие офицеры, а, наоборот, лучшие. Связи заговорщиков были настолько сильны, что этот чёрный список хранился прямо во французском военном министерстве.
С той целью, чтобы люди в чёрном списке не имели продвижения по службе, давая этим место заговорщикам без списка, которые, таким путём, хотели захватить в свои руки всю власть во Франции.
На полях книги рукой Максима были небрежно намалеваны треугольники, кубики и ромбики — знаки различия комсостава Красной Армии, которые начальник 13-го отдела НКВД разоблачил, как тайные значки жрецов Озириса.
— Хм-м, странно, — повторил отец.
— Ничто не ново под луной, — усмехнулся Максим. — Нужно только знать, историю.
И он стал уверять, что все эти заговоры были подстроены по тому же самому принципу и одним и тем же социально вредным элементом, и что то же самое получилось и в Красной Армии.
С той только разницей, что в легкомысленной Франции это окончилось просто скандалом, а в СССР за это было расстреляно, сослано в Сибирь и разжаловано более 35000 советский офицеров и генералов, включая и большую часть маршалов.
— А что ж это за социально вредный элемент? — спросил Борис.
Но вместо ответа доктор социальных наук стал ругаться нецензурными словами.
В процессе чистки переменились знаки отличия высшего командного состава Красной Армии и НКВД: вместо ромбов у генералов появились маленькие золотые звездочки, а у маршалов — одна большая звезда.
Повсюду красовались портреты железного наркома Ежова, генерального комиссара государственной безопасности с большой, как у маршала, звездой на воротнике.
Остальные командиры по-прежнему таскали свои треугольники, кубики и кирпичики, правда, с новыми угольниками и звездами на рукаве.
— Макс, — сказал Борис, — а кто повыдумывал эти детские кубики и кирпичики?
— Кто, кто... А кто создавал Красную Армию? Товарищи Ленин и Троцкий.
Борис кивнул на новую золотую звёздочку на воротнике Максима:
— А почему знаки переменились только у генералов?
— Это я сказал Сталину, чтоб переменили, — ворчал комиссар. — А насчёт других, я подумаю позже.
Чистка шла уже второй год. Заодно с ленинской большевистской гвардией, подмели и почти весь состав Коминтерна.
Раньше там сидели окопавшиеся в Москве вожди и вождята иностранных компартий. А теперь, как выражались в Москве, они «сидели наоборот», то есть, в НКВД.
Всю свою жизнь они посвятили распространению коммунизма во всём мире. А теперь, все эти коммивояжёры коммунизма, вдруг, оказались шпионами, диверсантами, вредителями и, в общем, врагами народа.
Среди работников Коминтерна политикой занимались, обычно, и муж, и жена. Потому и арестовывали их тоже совместно.
В детдомах, вдруг, появилась волна детей-сирот с иностранными именами. Там им давали новые имена, чтобы они даже и не знали, кто их родители. Это знали только в НКВД.
Поголовные аресты иностранных коммунистов взволновали весь мир, и об этом много писали в заграничных газетах, сравнивая советскую чистку со средневековой «охотой на ведьм».
Только там это употребляли в кавычках, а организатор этой чистки доктор социальных наук Максим Руднев уверял, что это действительно так — что чистят по тем же самым признакам и тех же самых людей, за которыми когда-то охотилась средневековая инквизиция.
Когда-то современники Атиллы, убивая своих врагов, делали из их черепов кубки для питья. Теперь же Максима определённо тянуло по стопам варваров.
Когда он был дома, почти каждый вечер он сидел за своим хромоногим столом с тремя разноцветными телефонами, листал папки с делами врагов народа и пил водку из своего символического, но мало-аппетитного сосуда забвения в форме человеческого черепа.
Борис старался не трогать его, но, накачавшись до определённого градуса, старший брат начинал оправдываться:
— Бобка, я знаю, вы все думаете, что я сволочь... Но, как правильно сказал папа Иннокентий, ведьмы и ведьмаки всегда стараются делать людям зло...
А я их ликик... лик-видирую... По всем правилам науки и техники... Значит, я делаю доброе дело... По философии Бердяева — про доброе зло и злое добро... Я делаю это... злое добро... Злое, но добро...
— Знаем мы твои добрые дела, — сказал Борис. — Ты б уж лучше помалкивал.
— А хочешь, я тебе кое-что докажу? Вот ты думаешь, что я виноват в этой чистке... Но если разобраться, если поискать первопричину... Так это ты во всём виноват...
— Ну, значит, я тоже враг народа, — согласился Борис.
— Да, это ты виноват, что я руковожу этой чисткой, — пьяно бормотал комиссар. — Ведь, это ты подсунул мне рациональное зерно... Из которого всё это получилось...
Борис сидел и решал задачки по сопротивлению материалов. А Максим, как иезуит, занимался своей казуистикой.
— Но я тебя, Бобка, не обвиняю... Ты, так сказать, без вины виноватый... Ты просто тёмный человек... Слепой. Ведь, ты даже не знаешь, что такое дьявол...
— А ты с этим дьяволом что, водку пил?
— Что ты, мальчишка, понимаешь, — устало и как-то грустно покачал головой комиссар госбезопасности. — Чтобы понять это, нужно самому испытать, что такое ад.
— А ты уже и в аду побывал? — усмехнулся Борис.
— А разве ты этого не видел? — тихо сказал Максим.
Помнишь... Когда ты отобрал у меня пистолет... Ведь, это мне дьявол подсунул... И нашёптывает: «Застрелись»... А кто-то этого не хотел и послал тебя...
— Я тогда просто пошёл за книжкой.
— Э-э не-е-ет... Это тебе только кажется... С точки зрения диалектического материализма, ничто не происходит случайно... Следовательно, всё... что я теперь делаю — это, опять ты виноват... Видишь...
Комиссар госбезопасности болтал своим кубком в форме человеческого черепа и раскачивался из стороны в сторону, как китайский болванчик.
Младший брат перестал улыбаться.
— Ну и что?
— Что?.. Как побывал я в этом аду... Как посмотрел, что это такое... Познакомился я с товарищем сатаной и всей его братней... С тех пор у меня с этими... с чертями... личные счёты... Понимаешь, личные... Так вот, я объявляю им классовую борьбу... Я лик-ик... лик-видирую их как класс!
Комиссар устало сгорбился над своим столом, заваленным папками с делами врагов народа.
— Ведь, рай и ад — это в сердцах людей... И как попёкся я в этом аду, так у меня сердце и сгоре-ело... С тех пор я бес-сердечный... Итак, товарищ сатана, жалости от меня... не ждите...
Пока доктор социальных наук Максим Руднев сводил свои личные счеты с дьяволом и помогал Сталину ликвидировать всякую оппозицию в Советском Союзе, дома он постоянно натыкался на оппозицию в собственной семье.
Но, поскольку отца с матерью в НКВД не посадишь, Максим выдумал своеобразную тактику.
Мать относилась к религии более или менее безразлично. Ни за, ни против.
— Как все хорошие женщины, — говорил Максим. — Типичная соглашательница.
— Боже мой, — вздыхала мать. — Как тебе не стыдно!
Зато, отец Руднев был довольно религиозен и по воскресеньям любил ходить в церковь. Особенно на торжественные службы. Потом все церкви позакрывали, и отец недовольно ворчал. А начальник 13-го отдела НКВД стал заводить с отцом диспуты на религиозные темы:
— Отец, а что такое Бог?
Отец пробовал объяснить, но получалось что-то неубедительное.
— Отец, а что такое Сын Божий?
Отец опять путался, а комиссар, как инквизитор, допытывался:
— А почему Евангелие, в буквальном переводе, означает Благая Весть? Что это за благая весть?
Отец смущенно протирал своё вспотевшее пенсне, а Максим безжалостно продолжал свой допрос:
— А почему Иисуса Христа называют Спасителем?
Потом он, как на экзамене, подсказывал отцу:
— От чего Он спасает? Ну-у?! Ведь в Евангелии описывается, как Иисус Христос лечил людей... Как же это ты, доктор-гинеколог, и не знаешь? Ведь это, так сказать, по твоей специальности... Или ты не читал Евангелие?
Отец чувствовал себя как школьник, а комиссар госбезопасности укоризненно качал головой:
— Как же это ты, человек с университетским образованием, веришь в то, чего ты не знаешь? Ходишь, крестишься, кланяешься — и не знаешь чему?!
Совершенно сбив отца с толку, Максим, как настоящий иезуит, снисходительно говорил:
— С точки зрения диалектического материализма, Бог — это свод высших законов природы по отношению к человеку, которые, для простоты, называют одним словом — Бог. А человека, который эти законы впервые сформулировал, называют Сыном Божиим.
Ученик папы Иннокентия поучительно поднял палец:
— Там, где люди не подчиняются этим законам, то есть, Богу, там появляется сложный комплекс социальных болезней, которые, для простоты, как антитезу Бога, назвали одним словом — дьявол.
Учение Христа — Евангелие указывает пути спасения от этих социальных болезней. Потому, это учение и называют Благая Весть, а Христа — Спасителем. Ясно?
С тех пор, как только заходил какой-нибудь спор, доктор социальных наук моментально прятался за Библию, уверяя, что в каждой библейской притче есть свой скрытый смысл. Нужно было признать, что Библию он знал назубок и теперь подсмеивался над отцом:
— Ведь в Библии же сказано: имеющие глаза — да не видят, имеющие уши — да не слышат. Вот и ты такой. Но в Библии ещё говорится и про ключи познания...
Борис любил конкретизировать:
— А где же эти ключи?
— Где? — усмехнулся комиссар. — Вот в том-то и дело, что эти ключи — в руках у дьявола. И ключи эти — ключи отравленные.
В процессе чистки, врагов народа арестовывали по коллективному принципу — пачками.
Так, арестуют секретаря райкома партии, а за ним не только его жену и родственников, но и всех его помощников, сотрудников и приятелей.
Хотя отец всех партийцев недолюбливал, но, когда их арестовывали, он становился на их сторону и возмущался:
— И за что их только арестовывают?
— А ты, отец, загляни в Библию, — советовал комиссар госбезопасности. — Там есть притча про плевелы. Ты знаешь, что такое плевелы?
— Это сорняки, — отвечал отец.
— Не только сорняки, — поправлял Максим. — Считается, что плевелы — это ядовитая, выродившаяся пшеница. И в Евангелии сказано, что, при кончине века, будут полоть эти плевелы.
Конец века — это конец определённого исторического цикла, где гранью является революция. Ну вот мы и чистим-полем эти самые плевелы.
— Ну, а зачем арестовывать всех сотрудников и знакомых? — протестовал отец.
— Потому, что эти плевелы всегда собираются вместе, — отвечал Максим. — Это партия партий и союз союзов. Если один такой попадает наверх, то он насаживает таких же сверху донизу.
И секретарша у него будет такая, и все его друзья-приятели. Потому и приходится чистить всех подряд. Ведь в Евангелии так и сказано: и ввергнут этих сынов лукавого в печь огненную, и будет там плач и скрежет зубовный.
Потому Библию и называют книгой книг. Это книга вещая. Или ты думал, что это так — пустые слова? — Ученик папы Иннокентия смиренно опустил глаза. — Я это самому Сталину растолковываю.
Его в семинарии учили-учили и ничему не выучили. А я ему всё это диалектически доказал. А он мне и говорит: «Ты у мэнэ, Максым, тэпэр красный кардинал». Я у него теперь, вроде духовного наставника. Учу его диалектическому христианству.
В конце чистка превращалась в какую-то невидимую гражданскую войну. По всей Стране Советов шли массовые аресты и расстрелы. Весь мир затаил дыхание, следя за невероятными результатами московских процессов.
А красный кардинал Сталина достал где-то старую пластинку Шаляпина и накручивал в своей комнате патефон.
— «Полюбил всей душой я девицу, — пел знаменитый бас. — За неё жизнь готов я отдать...»
Максим раскачивался на стуле и потягивал водку из своего любимого кубка в форме человеческого черепа.
— «Бирюзой разукрашу светлицу, — неслось из патефона. — Золотую поставлю кровать...»
Красный кардинал наблюдал, как на стене раскачивается его собственная тень.
— «Разукрашу её, как картинку, — доносилось до Бориса сквозь полуоткрытую дверь. — И отдам это всё за любовь...»
Максим тупо мотал головой в такт песне. За окном шелестел листьями старый орех.
— «Но если в сердце сомненье вкрадется, — пел Шаляпин, — что красавица мне неверна...»
— В наказанье весь мир содрогнётся, — подхватил Максим козлиным баритоном. — Ужаснётся и са-а-ам сатана-а-а...
Из комнаты старшего брата загремели выстрелы. Младший приоткрыл дверь. Красный кардинал качался на стуле и расстреливал из пистолета свою собственную тень.
Под колеса Великой Чистки попал и Федька Косой, который когда-то был самым отчаянным хулиганом в районе Петровского парка.
Тот самый Федька Косой, после драк с которым Максим обращался к Богу со всякими глупыми молитвами, прося сделать его большим и сильным.
Когда Федька Косой вырос, он из уличного хулигана стал уличным грабителем. А потом он специализировался на вооруженном ограблении банков.
Чтобы избавиться от косоглазия, он собственноручно выковырял свой косой глаз ржавым гвоздём и вставил себе стеклянный глаз. После этого его прозвали Федька Вырви Глаз.
В течение нескольких лет Федька Вырви Глаз был королём уголовного мира Москвы и славился своей неуловимостью. Но на Федьку донесла в угрозыск одна из многочисленных жён.
Оправдываясь, она сообщила, что в супружеской постели Федька каждый раз набрасывается на неё с заряженным револьвером в руке, инсценируя не то изнасилование, не то грабёж.
