Смерть А. И. Чехова и его посмертная жизнь 22 страница

 

КОЛЧАН

 

Вот говорят: «Простить бы...» Но не только,

Я думаю, простить: важней — помочь!

Пусть сказанное слово будет горько,

Лишь угадать бы и сказать точь-в-точь:

 

Точь-в-точь, что надо. Это хирургия.

Стрела остра, и кровь блеснет струей,

А стрелы те — правдивые, нагие

Слова твои: пусть будет кровь — не гной.

 

Будь прям и смел с другими и с собою:

Никто не умирал от этих ран.

Ты мирный человек, но за спиною

Учись носить спасительный колчан!

 

РОДИНА

 

Вешний ветер тихо веял,

Тучку мимо проносил...

Кто сберег и возлелеял,

Силы дал и сил просил?

 

Это верная, родная,

Неотрывная земля!

По тебе, в годах шагая,

Мерил я твои поля.

Я с косой ходил по лугу,

Правил плугом борозду,

И подтягивал подпругу,

И натягивал узду.

 

Чуть весна, опять к опушке —

Слушать говор вешних птиц,

А в руках уж, верно, Пушкин —

Пенье дорогих страниц!

 

Духа кто не угасила?

Кто на сердце процвела?

Родина: и сил просила,

Родина: и сил дала!

 

МАЛЕЕВКА

 

На дне оврага спелая малина,

Ольху обвил кудрявый дымный хмель,

Передосенняя меж листьев паутина

И летний золотой жужжащий шмель.

 

Так и в душе осенняя прохлада,

Но теплым вечером еще звучит свирель,

И об руку — задумчивая Лада

И — все шутник — седоволосый Лель.

 

У ОКНА

 

Там обожженные поля,

Там вытоптанные луга,

Там обнаженная земля —

Земля моя пуста, нага.

 

Я здесь на дерево гляжу:

Покровы содрала зима,

Один скелет... какая жуть!

Не смерть ли то глядит сама?

 

Но знаю: прибывает день,

Но слышу соков тайный ход...

Весна, листвой его одень!

Весна, вперед! Весна, в поход!

 

 

Так зацветут и там луга,

Заколосятся вновь поля, —

Как молодой весны загар —

Воскреснешь ты, моя земля!

 

СМЕРТЬ УЗКА

 

О, как же смерть узка! Хочу разлиться шире:

В дыханье воздуха, и света, и тепла,

Чтоб пело, плыло все в моем подлунном мире

И чтоб душа, не отцветав, жила.

 

Достоин ли мой стих сей участи желанной,

Дано ль ему дышать в дыханье мировом,

Иль затеряется в голубизне пространной,

Или уснет забвенным мертвым сном?

 

Мой голос и напев даны природой русской,

А мудрости душа училась у любви,

Не оттого ли смерть и кажется мне узкой?

Сердечное тепло мое, живи!

 

ЗВЕЗДА

Ночь, и луна, и зыбкого тумана

То здесь, то там заблудшие стада —

Все ото явь, не сон и не нирвана:

Горит меж облаков моя звезда.

 

И с ней — совсем как с совестью своею,

В дыхании нелицемерных гор,

Лишь только почь прохладою повеет,

Я завожу неспешный разговор.

 

И колыбель, и розовое детство,

Причудливую юность и стихи,

II что свое, что получил в наследство.

И чистоту, и разума грехи, —

 

Ты освещала все своим сияньем,

Звезда души — родимая звезда!

Но был ли сердцем я с тобой слиянным

На всех путях моих — везде, всегда?

 

 

Порою тучи небо закрывали,

Не зная сам о чем, я тосковал,

Писал себе я новые скрижали,

А старые, как сон, позабывал.

 

Пусть сон и явь нам суждены природой —

В противоречьях трудного пути,

Преодолев мучительные роды,

Себя найди и правдой зацвети!

 

РОДНОЕ

 

Сколько рек, и ручьев, и журчанья

На родимой на нашей земле,

Под луной голубого молчанья,

Щебетанья в предутренней мгле!

 

Полны вольного чувства просторы

И раздумчивой мысли леса,

Звезды смотрятся в очи-озера,

Где плывут облаков паруса.

 

Так от самой моей колыбели

До укутанных в иней волос

Голоса мне родимые пели,

И дымилось сияние рос.

 

Никли хмеля зеленые косы,

И светло трепетали кусты,

Земляникой горели откосы,

Улыбалась мне, родина, ты!

 

Сколько сказок прослушано мною,

Сколько песен струится в груди,

Простотою и мощью какою

Дышишь ты—позади... впереди!

 

Впереди — ибо верю и знаю,

Что, бессмертная, ты не умрешь,

И опять вся от края до края —

На века — зацветешь, запоешь!

 

 

У ГРИБОЕДОВА

Кипарис у чугунной решетки,

Церковь древняя в сером плаще,

Щебетанье пичуги залетной,

Солнца луч на могильном плюще.

 

Здесь того приютили как сына,

Кто умел и любить и страдать,

Не умея давать вполовину,

Но умея все сразу отдать.

 

ДОМИК

Видит: домик в три окошка,

Слякоть, грязь на мостовой...

Стукнул в раму: – Хоть немножко

Дай попить... Да чуть постой!

 

От других бойцов он слышал:

— Выше, ниже — не ходи.

Домик — вон, под узкой крышей,

Постучи и погоди —

 

Выглянут, дадут, приветят —

Люди там! — И вот она

В предвечернем полусвете

Появилась у окна.

 

И сама заговорила —

Свежесть, словно от реки;

Будто сумрак озарила

Мановением руки.

 

Как прибавил это слово:

«Чуть постой!» — и сам не знал...

Столько нежного, простого

Этим словом он сказал.

 

И вода желанней вдвое:

Хорошо на свете жить,

Коли сердце ключевое

Так умеет напоить!

 

 

Постояли, поболтали...

Тишина; зардел закат;

Ветер набежал из дали;

Думы тихо шелестят.

 

— Что ж, прощай! Опять дорога,

И сурова и строга...

Подышал с тобой немного,

Да навек ты дорога!

 

КАК ЖЕНИЛСЯ

Как женился? Да что ж, погоди, расскажу,

Я такой человек по натуре своей:

Корю всякому зверю — хоть кошке, ежу,

Ну, а женщине — верить ли? Дай погожу...

И однако ж, товарищ, доверился ей.

 

Так бывает на свете: другие глядят,

Мимоходом промолвят: «Да так, ничего...»

А тебе и движения все говорят,

И ресница как дрогнет, расчесан как ряд...

— Что ты так поглядела? — И слышу: — Кого?

 

Да: не «что», а «кого» говорит наш Урал.

Так спросила... еще поглядела... молчит.

Ты когда-нибудь, брат, на Урале бывал?

Самоцветов в ладонь никогда не бирал?

Заслонилась вопросом: как яшмовый щит!

 

Шла дорога в лесу. Теплым запахом хвой,

Солнцем, щебетом птиц все вокруг залито.

Я иду, и как будто уж сам я не свой,

И смеюсь, и чего-то робею... — Постой,

Дай вязанку тебе донесу! — А пошто?

И взглянула: взаправду ль?.. И снова молчит.

Не вязанку, а взял бы ее самое!

Горных наших озер ты видал малахит?

Не видал, в малахите как солнце горит?

Все бы ты увидал, поглядев па нее!

 

 

Что поделаешь тут? И сказал, как умел,

Все сказал шепотком: как люблю горячо,

Что давно повстречать я такую хотел...

Никогда, понимаешь, я не был так смел.

Отвечала, потупив глаза: — Ну так чо?

Так-то, видишь ли, вот и случилось со мной,

Это надобно сердцем, браток, понимать...

А теперь до свиданья, пора и домой.

Я, товарищ, доволен уральской судьбой:

Дома ждет пе дождется — ребят моих мать!

 

В ГОД ВОЙНЫ

 

Свежесть ручья в колыхании пушкинской строчки;

Смежная скатерть у Фета в берез оторочке;

Тютчевский полдень в грозу, и просторы глухие —

Блоком воспетые — многострадальной России;

 

Музыки Глинки прохладные, чистые звуки —

Над клавесином склоненные девушек руки;

Лермонтов — звездного неба в воде отраженье,

Мерного лебедя в том отраженье движенье;

 

Сеном душистым с орловских полянок провеяв,

Лиза Калитина входит, и с нею Тургенев;

Лиза одна, и все кончено, к небу молитва;

А у Толстого в «Войне» — Бородинская битва;

 

«Мир» у Толстого, и сколько чудесно-простого —

И Каратаев, и пляска Наташи Ростовой;

Вот и в Михайловском — пушкинский лес и поляны;

Слышу Чайковского голос и голос Татьяны;

 

Осень, и гроздья рябины, и гранки орехов,

В Мелихове на крылечке задумчивый Чехов...

Ночью не спится, забудешься, утро разбудит:

Все это было, и есть, а вовеки пребудет!

 

СТРОГОЕ СЛОВО

 

Не все, мой друг, дозволено любви;

Когда любовь потребует худого,

Сих чар беги и одинок живи:

Лишь тем себя ты обретаешь снова.

Храни свой свет, дабы заре взглянуть –

Сестре небес, — как равной, очи в очи:

Зарей начать и кончить жизни путь,

Не зная днем соблазнов темной ночи.

 

Велению души не прекословь,

О прошлых днях напрасно не жалея:

Сильнее смерти, говорят, любовь,

Но и любви ты можешь быть сильнее!

 

ТОПКА ПЕЧКИ

В КАМЕНСКЕ-УРАЛЬСКОМ

 

Что бы ни делал ты, делай внимательно.

Вот я — писатель, и я — истопник.

Печку топить — как рассказ занимательный:

К печке приник я, и в топку я вник.

 

С вечера надо поленья подсушивать,

А для растопки содрать бересту:

Любо тогда огонечки послушивать,

Как затрещат язычки в высоту.

 

Если с расчетом положены, правильно,

Дружным огнем загорятся дрова,

Будут чадить, коли клали их завалью:

Не истопник — кто поспешно совал!

 

Ходы заранее делай для воздуха,

Чтоб пронизало огнем их насквозь,

Запламенеет береза без роздыха:

Станет единым, что клалося врозь.

 

Позже на эти горящие ярусы,

Чтобы сровнять их — да, да, в толщине

Чурки подбрасывай с медленной паузой,

Так поровней догорят на огне.

 

Всякая мелочь, подробность, как в повести,

Коль согласованы будут тобой,

Скажешь домашним приятные новости.

Дело покончив со вьюжной, с трубой:

 

— Троньте-ка печь! Осторожнее пальчики...

Каменск-Уральский морозен, друзья, —

Летом дохните — как в солнечном Нальчике:

Печку топил (ну, и с гордостью) — я!

 

МЕЛОДИЯ

 

Жизнь коротка, как звук мелодии.

Так что ж, и в миг сумей вложить

Всю полноту: «Живу в народе я,

II с ним меня пе разлучить!»

 

И если суждено доподлинно

Народной думою дохнуть,

Тебя, как мать, обнимет родина»

А с ней в веках — бессмертен путь.

 

ТРУД

 

Помимо мастерства, и знания, и силы

Есть вдохновение труда.

Так музыкой звучат на лесопилке пилы

И звонкая ноет руда.

 

И у поэта так: помимо вдохновенья,

Взлетающего на крылах,

В самом горенье ждут, как дорогие звенья,

Забота, труд — с пером в руках.

 

Черновики стихов исчерчены порою,

Как пашня под весенний сев,

Но слышит пахарь сам: над чистой бороздою

Как чисто прозвучал напев!

 

СТАРОЕ ДЕРЕВО

Сновиденья, как тучки, нависли,

Сонный мир озаряем звездой,

Но, как птицы, бессонные мысли

За ночь вьют, завивают гнездо.

 

И чем дерево старше, тем гуще

Тех извилин-ветвей переплет,

А как утро — из чащи, из кущи

Птицы в мир совершают полет.

И уж это не мнится, не снится,

Это радость моя наяву,

Это мысли слетают, как птицы,

И я людям пою: я живу!

 

ПОБЕДЫ ВЕСТЬ

 

Нет, ветру не завяжешь рта,

И рабством не замуровать

Ни песню, ни разбег листа:

Неуловима и проста

Свобода — песня ей под стать!

 

Всегда в движении: то здесь,

То зазвучит чрез тьму веков!

И, скорбный мир объемля весь,

Не есть ли песнь победы — весть

Освобожденья от оков?

 

НАЕДИНЕ С СОБОЙ

 

Один на ветке обнаженной

Трепещет запоздалый лист.

А. Пушкин

Береза бело-золотая,

Склоняя ветви с высоты,

Весенний ветр воспоминая,

Роняет поздние листы.

 

И это гибкое движенье

Уже немолодых ветвей

Не есть ли образ, отраженье

Души притихнувшей моей?

 

Не умиляясь, не горюя.

Дышу и жду, когда в поток

Бегущей жизни оброню я

Последний пушкинский листок.

 

КОГДА, КАК ПАХАРЬ

 

Когда, как пахарь, пажитями «Слова»

Я вновь бреду, и вот вдыхаю снова

Бессмертный запах девственной земли

 

 

И новые на грудь колосья мне легли, —

Созревшее зерно опять в полях я сею...

Так с Древней Русью сам — я сердцем молодею.

 

СИРЕНЬ

 

Бывает так: почти зима,

Но вдруг кувшин тепла прольется.

Сирень — весною встрепенется,

И вот снежком — цветет сама.

 

Тепло с прохладой сочетая

И седину с улыбкой уст,

Вот так и я — как этот куст:

Как смесь и декабря и мая.

 

МГНОВЕНИЕ

 

Такая тишина, что лист но шелохнется

И капелька дождя с ветвей не упадет,

И только сердце потаенно бьется

Да время в тишине неслышное — идет!

 

ТОПОЛЯ

И словно вижу блеск канала,

А рядом вспаханы поля;

Еще и солнце не вставало,

Зарею дышат тополя.

 

Привольно им на новоселье:

Храня тепло рабочих рук,

Припоминают и веселье,

И мирных песен светлый звук.

 

От жизни отставать не нужно

И им самим... И вот в эфир

Ветвями голосуют дружно:

«И мы за мир!

Мы сами — мир!»

 

 

САМОЛЕТ «АЛЕКСАНДР ПУШКИН»

 

По-прежнему — да, за Уралом война,

По-прежнему — в муках родная страна...

И мысли, и сердце, и чувства все — там!

Но что же я здесь моей родине дам?

 

И помню, как если бы было вчера,

Седою уральской зимой вечера —

О Пушкине чтенье и устный рассказ,

Слежу выраженье внимательных глаз,

 

А сам говорю за заводским столом,

Как если бы стал за рабочим станком:

Звено за звеном, за деталью деталь...

Послушна руке вороненая сталь!

 

Так, русские, мы и наш русский поэт,

Чьей музы не гаснет пленительный свет,

Победный предчувствуя вольный полет,

Совместно сковали ему самолет.

 

ГЛАЗА В ГЛАЗА

 

Когда не знаешь, как сказать

То сокровенное, что бьется

В душе, в груди, а вот назвать

Словам обычным не дается, —

 

Тогда взгляни — глаза в глаза:

Там времена, и там пространства,

Луч солнца, неба бирюза,

И чувств живое постоянство.

 

ЛЕКАРСТВО ОТ ЛЮБВИ

(Из Овидия)

Воспоминания любовь питают.

Не перечитывай ее письма:

Лучи взыграют, и снега растают,

И вновь реки заискрится тесьма!

 

 

Бросай в огонь волнующие строки,

И на костре любовь сгорит, как тис,

Ее портрет, и нежный и жестокий,

Пусть закоробится в огне, как лист.

 

И избегай: где счастье протекало —

Заветных мест; не говори в тоске:

«Как краток день! Тебя как видел мало!» —

Склонясь к ее поникнувшей руке.

 

Не бередить больному надо раны;

Опасно дуть на пепл: огонь взметнет!

Свободы добивайся неустанно,

И будет день: забвенья вкусишь мед!

 

ДРЕВНЕЕ

 

Пусть говорю па многих языках,

И ангельский пусть мне язык созвучен,

Но ежели любви не ведаю никак,

Тогда, как медь звенящая, я скучен.

 

И даже пусть имею вышний дар

Пророчества и двигаю горами,

Я без любви — ничто, и мой душевный жар

Поспорит холодом своим со льдами.

 

Пусть и раздам имение свое,

И плоть свою предам я на сожженье,

Но коли нет любви, в душе — небытие,

В ней все мертво, и мир весь — без движенья.

 

ПРИСЯДУ НА ПЕНЕК

 

Немного и осталось:

Стихи, улыбка, вздох...

Да вот еще усталость

Порою валит с ног.

 

Но нет, не опрокинешь,

Присяду на пенек:

Что есть — того не минешь,

Что дальше — невдомек!

 

 

Когда вот так присядешь,

Слышнее бег земли...

Рукой ее погладишь:

Ведь там века легли!

 

Лежат и тихо дышат

В сегодняшние дни —

В надежде, что услышат:

«Вы в мире не одни!»

 

Да, «было, есть и будет» —

Единая семья:

Союз их не избудет,

А им дышу и я.

 

В БУРЮ

 

Вчера, как буря в океане:

Вздымался сад — внутри, вовне,

Берез стенанье в урагане...

Но сила и покой — во мне.

 

И как матрос, что в налетевшей

Грозе по волнам правит путь,

Еще всех песен не допевший,

Ветрам я обнажаю грудь.

 

ЖАСМИН

В избытке сока ветки гнутся,

А все в бутонах наш жасмин,

Как будто лень ему проснуться

Средь зеленеющих куртин.

 

Но он не спит, и постепенно,

Тая до срока аромат,

Приоткрывает белопенный

Цветов проснувшихся каскад.

 

Пути, быть может, половина

Такая ж пройдена тобой:

Не обгоняй, мой друг, жасмина,

Как он — будь мудрой и простой.

 

 

Ни спросу не служа, ни моде,

Поэзии верна будь ты:

Равно покорствуют природе —

И вдохновенье и цветы.

 

ЗВУК ОСОБЫЙ

 

Между звуков обычных

Для воскресшего дня —

От земных всех отличный

Звук коснулся меня.

 

Он другими не слышим –

Лишь моею душой,

Словно вместе мы дышим

Снова жизнью одной.

 

Милый друг, незабвенный,

Что вперед уплыла,

Из соседней вселенной

Ты мне звук подала.

 

ПУТЕШЕСТВИЕ

 

В каждом новом человеке —

Будто новая страна:

Только приоткроешь веки —

Даль души его видна.

 

Разберешь в ней все не сразу,

Птичьим внемля голосам,

По смелее раз от разу

Сам пройдешь но тем лесам,

 

Неожиданным изгибам

Горных линий и озер,

Скрытых руд внезапным глыбам,

Что, мерцая, дразнят взор...

 

А, глядишь, и на жилище

Наконец то набреду:

В нем найду кусочек пищи

И к цветам пройду в саду.

 

 

ИСТОКИ

Поэзия народа, воля —

Творить свой образ бытия:

Какое дивное раздолье,

В котором вправе быть и я!

 

У нас, у русских, с гор высоких,

По скалам времени звеня,

Поют могучие истоки,

Всю юность древнюю храня,

 

Не иссякая, снова, снова —

К отцам от дедов и к сынам —

Доходят к нам напевы «Слова»,

Родные свежим голосам —

 

Тем голосам, что так согласно

Звучат на весь подлунный мир

И страстно возглашают, властно

Святое слово: вечный мир!

 

РОЖДЕНИЕ «ПРОРОКА»

 

У Пушкина перо из птицы,

Крылом вот-вот взмахнет она,

Лишь стоит приоткрыть ресницы,

Перед глазами — вся страна!

 

Еще он очень юн годами,

Но полон мудрости веков:

Другие думали-гадали,

Л он — взглянул; решил: готов.

 

И пусть на время — сил застоя

Не одолеть... Что ж, не беда!

И вновь решение простое:

Шуметь рекой за место льда...

 

Он руку жмет заре с востока,

Он ловит солнца первый свет —

И вот глаголами «Пророка»

Насытил тишину поэт.

 

 

ПРОХЛАДА ВДОХНОВЕНЬЯ

 

 

В подъеме чувств — не утаить!

Вскипают острые волненья,

Их ни осмыслить, ни схватить

В горячей буре вдохновенья.

 

Какой-то внутренний пожар,

Себя сжигая, полыхает,

Но сам творец тот легкий пар

Рукою властною сжимает...

 

Напору неуемных сил

Так воздвигают баррикаду:

Чтоб пар тот землю оросил —

Льют вдохновения прохладу.

 

И пот медлительной росы

На землю опадают четки,

И в эти мерные часы

Нас ждут счастливые находки.

 

МОЙ ПУТЬ

 

На утре жизни,

в 77-м году, —

Увидев солнце, я —

с тех пор к нему иду!

 

РАДУГА

 

В радуге на фоне мягком леса

Цвет зеленый вдвое зеленей:

Голубая на небе завеса,

Ты же вдвое голубей на ней!

 

Было это или только снилось —

Давнее сиянье красоты?

Но я помню, сердце билось, билось:

Лес и небо; радуга и ты!

 

 

НЕ ГОДАМИ

Коль но-новому жизнь повернется,

Утром в новый пускаешься путь,

Где опять, словно юность вернется,

По-весеннему сможешь взглянуть.

 

Вновь по-юному — воздух искусства

Зажигает сияние глаз:

Не годами, а свежестью чувства

Дышит молодость в каждом из нас.

 

ПОСЛЕДНЕЕ

 

Я отбирал не слишком много —

И для себя и для других,

Но длинная была дорога,

А мой попутчик — верный стих.

 

С людьми, с природою, с собою –

Так протекала жизнь, полна

И тем, что добывал я с бою

И что рождала тишина.

 

КАК СЕРДЦЕ НЕ УСТАНЕТ

БИТЬСЯ...

Как сердце не устанет биться,

Пока не снизойдет покой, —

Могу любить, хочу трудиться

Хотя б слабеющей рукой.

 

Не знает отдыха природа —

Как мать труда, дитя любви...

Клонюсь к закату, но восхода

Я жажду: утренней зари!

 

СОВЕТ

Ты что-го ищешь,

чем-то недовольна

И в этом мне

призналась ты невольно:

 

 

Себя понять,

желанное найти —

Ты не находишь

ясного пути.

 

И от меня, я знаю,

ждешь ответа.

С трудом и сам ищу

слова совета:

 

«Суметь — искать;

что дремлет — разбудить;

Не созерцать —

а полноценно жить!»

 

ДЕНЬ И НОЧЬ

 

Пусть день забот исполнен, дум,

Наш дух — хозяин над собою:

И сердцем принят свет и ум,

Лее трудности срезая с бою.

 

Но ночью сон твой сторожит

Порой фантазия больная:

Ее закон во сне царит,

Лею нолю в порошок стирая.

 

И вот, проснувшись, ты устал,

К а к если б жил, всегда бессилен..

Но день есть день, ты снова встал

И вновь твой дух упрям и силен.

 

П Е Р Е В О Д Ы

«СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»

ЗАПЕВКА О БОЯНЕ

Не ладно ли было бы.

Братия,

Песню нам начать —

Ратных повестей

Словесами старинными —

О полку Игорене,

Игоря Святославича?

 

Нет, начаться же песне той

По былинам нашего времени,

А не по замышлению

Боянову.

 

Если вещий Бонн

Кому хотел песнь творить,

То носилася мысль его

Летягою-векшей по дереву,

Серым волком по земи,

Сивым орлом под облаки!

Пел, вспоминая

Начальных времен

Усобицы,

Как пускали тогда

Десять соколов

На стаю на лебединую:

Досягнул сокол до лебеди —

Та и песнь пела первая:

Старому пела Ярославу.

Xраброму Мстиславу,

Что зарезал Редедю

Предполками касожскими,

Красавцу Роману

Святославичу.

 

А Боян-то,

Братия,—

Он пускал не десять соколов

На стаю ту лебединую:

Он персты свои вещие

На живые струны клал.

И струны те гамм

Славу князьям

Рокотали.

 

ИГОРЬ ГОТОВИТСЯ К ПОХОДУ

Так почием же,

Братия,

Повесть сию —

От Владимира старого

До нынешнего Игоря,

Что мысль напряг

Крепостию своею

И поострил ее

Сердца своего мужеством,

И, ратного духа исполнившись,

Нацелил полки свои храбрые

На землю на Половецкую —

За землю Русскую.

 

*

 

И на светлое солнце тогда

Игорь, воззрел

И видел,

Как тьмой от него

Все его войско

Прикрыто.

 

И сказал Игорь

Дружине своей:

«О братин

И дружина моя!

Лучше у биту быти,

Нежели полонену быти.

А сядем мы,

Братия,

На своих борзых копей

Да поглядим

Синего Дону».

 

Спала у князя и думка

О милой жене своей,

II самое знамение

Заслонилось в нем

Жаждою —

Испытать великого Дону.

И сказал:

«С вами я, русичи,

Хочу копие преломить

На конце половецкого поля,

И хочу я —

Либо главу свою положить

А либо шеломом испить

Дону».

 

*

О Боян,

Соловей старого времени!

Кабы сам ты

И эти походы

Звонкою трелью

Воспел,—

Скача соловьем

По мысленну древу,

Летая умом

Под облаки,

Соловьиную песню

Свивая

Вокруг сего времени,

Рыща троянскою тропою:

Через поля

Да на горы!

Так бы песнь

И для Игоря спеть —

Олегова внука:

«То не буря

Занесла соколов

За ноля

За широкие:

Это галки

Стадами бегут

К Дону великому...»

 

А разве не так ли

Надо было б воспеть,

О, вещий Боян,

О, Велесов внук:

«Кони ржут за Сулою,

Звенит слава в Киеве,

Трубы трубят в Новегороде,

Стяги в Путивле стоят;

Игорь милого брата ждет —

Всеволода...»

 

ИГОРЬ И ВСЕВОЛОД

ВЫСТУПАЮТ В ПОХОД

И сказал ему

Буй-тур Всеволод:

 

«Один брат, один свет светлый —

Ты, Игорь:

Оба мы — Святославичи!

Седлай, брат,

Своих борзых коней,

А мои-то готовы,

У Курска оседланы —