В день отъезда нам с Борисом позвонил Шичко и пригласил в гости к его слушателям: мужу и жене К.

Я знал главного инженера К. Вернее, слышал о его большом таланте, о том, что завод, где он работает, многими своими техническими новшествами и высоким уровнем производства обязан Виктору Петровичу К., и что одно время этот замечательный инженер и организатор вдруг ударился в загулы, и кое-кто уже готов был "поставить на нем крест", но...

Впрочем, лучше всю историю узнать из первоисточника.

Поезд наш отправлялся в полночь. Мы с Борисом имели свободный вечер и предложение Шичко приняли с удовольствием. Дверь открыла худенькая, изящная женщина, совсем еще молодая, лет тридцати.

Входите, входите... Геннадий Андреевич уже здесь, а муж просил извинить — задерживается на заводе.

Мы осмотрелись. Квартира просторная, богато, со вкусом обставленная. Множество радио приборов, магнитофонные усилительные установки. Книги, дорогие безделушки. Все говорило о достатке хозяев.

Вера Антоновна, видимо, заметила наш интерес к обстановке, сказала:

Это все — родители. И квартиру нам купили, и мебель — все, все. У моего мужа отец — профессор, у меня — крупный инженер, а мать — доктор наук.

Ваш муж, надо полагать, тоже имеет хорошую зарплату, — сказал я.

Да, зарплата неплохая, но мы... лет пять пили, все до рубля спускали...

Она ловко и бесшумно двигалась по комнатам, собирала на стол чайный сервиз. Ей, видимо, доставляло истинную радость принимать гостей.

Ах, как это славно, что вы решились наконец к нам зайти! — сказала она Геннадию Андреевичу и по-родственному мило и нежно коснулась щекой его щеки.

Обращаясь к вам, добавила:

Мы с мужем обязаны Геннадию Андреевичу вторым рождением.

Глядя на эту женщину — такую светлую в счастливую, никак не верилось, что еще недавно она увлекалась пьянством. И не одна, а вместе с мужем — можно сказать, всей семьей. У них есть четырнадцатилетний сын, но бабушка взяла его к себе. Сын и сейчас живет у деда-профессора, частенько приходит к родителям, но возвращаться к ним насовсем пока что не решается.

Вера Антоновна говорила о сыне с веселой усмешкой — дескать, вовремя сбежал от нас, а теперь-то он вернется. Нам, конечно, не верят. Даже родители смотрят на нас с опаской, но мы-то знаем: дурь эта выветрилась навсегда.

Женщина посерьезнела, в глазах отразился след недавней беды.

Вы не представляете, до какой черты мы с муженьком докатились. Понемногу-то и раньше попивали, но она, проклятая, точно зыбкое болото... Я работаю в районной санэпидстанции. Специалист по насекомым. Ну, спирт у нас, зелья разные для потравы разносчиков болезней. А начальница моя любит повторять: "Разные твои букашки-таракашки обойдутся и без спирта, он нам и самим нужен". Разольет к обеду по стаканчикам — мы и выпьем. Дальше — больше, домой прихожу пьяненькая. Муж скандалит, а я в ответ: и сам ты пьешь, так что замолчи. Ему бы бросить совсем да за меня взяться, а он, наоборот, стал больше пить, да вечерами, а то и ночами где-то бражничает. Однажды его привезли дружки совсем тепленького, в коридор втащили да и бросили. Гляжу на него, а и сама-то пьяненькая. Наутро протрезвела, задумалась: а ведь этак и совсем погибнем. А тут, на счастье, заметку в газете прочла — о клубе трезвости. И словно кто в спину толкнул: иди!.. Я и пошла, Геннадий Андреевич выслушал меня, сказал: "Вон там свободное место — садитесь". День хожу, другой — вроде бы что-то и понимаю, но сама думаю; чем же они мне помогут? Неужели все просто так — послушаю их и пить брошу?.. Однако слова западают в память, тревожно на сердце... Потом и цифры стала запоминать... Не себя одну вижу, а общую картину этого ужасного помраченья.

Вина все эти дни в рот не беру. В квартире прибралась, в парикмахерскую сходила. Книжки читаю. А муж пьет. Утром встанет, я ему завтрак приготовлю, рубашку поглажу, галстук подам. Смотрит он на меня, дивится. Ты, говорит, что это — будто бы трезвая?.. А я ему: "Хватит! Пить больше не стану" Это и есть тот момент, когда я наконец решилась... Ну, а потом — мужа в клуб привела...

Пришел с работы Виктор Петрович. И не один — с ним трое: веселые, шумные, молодые. Перезнакомились. Сели за стол. Качан с пристрастием поглядывал на хозяина: видно, как и я, не мог поверить, что этого крепкого синеглазого молодца еще недавно втаскивали в квартиру и, словно мешок с опилками, бросали в коридоре. "Главный инженер завода! — думал я. — Большого завода!.. И мог пропасть ни за понюх табака".

Один из приятелей хозяина стал с демонстративным недоумением оглядывать стол: дескать, не вижу главного. Хозяин сказал:

Вина и водки в доме не держу. — И прибавил строго, почти приказал: — И вам не советую!.. — Потом смягчившись: — Говорят, в Ленинграде есть клиника, где профессор для больных и всех своих сотрудников установил сухой закон. Курить тоже запрещает. Как вы думаете? — обратился он к Шичко, — поймут меня на заводе, если и я... потребую того же?