Современное нормативное понимание права: понятие, основные признаки, определение 8 страница

Стали очевидными побочные деструктивные последствия его при­
менения. Принцип был вскоре расценен как вредный. Резкие возраже­
ния на этот счет высказываются и сейчас. Для этого есть определенные
основания, его прямо связывают с «криминальной демократией».
Вместе с тем в этих оценках все более заметны крайности, эмоции,
нетерпимость, запальчивость. Иными словами, та же эйфория, только
с обратным знаком.;

Сегодня в названном принципе многие склонны видеть причину бесчисленных зол; возник соблазн «списать» на него чуть ли не все происходящие в стране неурядицы. Это легко понять — кругом разгул преступности, произвол, беспредел, а тут какая-то «дозволенность». Однако неприятие это носит скорее психолого-эмоциональный, а не

Тема 11. Гражданское общество, право, государство

2. О принципе «не запрещенное законом Дозволено»

 

аргументированный характер. Корни кризисных-процессов гораздо глубже и серьезнее, чем рассматриваемая правовая аксиома.

Ясно, что принцип «не запрещенное законом дозволено» в полной мере осуществим лишь в зрелом гражданском обществе, каковым Рос­сия пока не является. Именно поэтому автор этих строк не относится к ревностным сторонникам немедленного внедрения рассматриваемого' принципа в нынешних российских условиях. К выдвинутой идее нель­зя подходить как к «задаче дня», требующей форсированной реализа­ции. Но он и противник ее огульного или конъюнктурного отрицания, ибо это в очередной раз свидетельствовало бы лишь о нашем вечном максимализме — либо все, либо ничего.

В данном случае, как уже подчеркивалось, проблема анализируется
в сугубо научном плане, прежде всего в историческом, социальном,
моральном и юридическом аспектах. Наука обязана ставить такие
вопросы, осмысливать их, выражаясь языком традиционной лексики,
с позиций диалектического подхода, предполагающего рассмотрение
как положительных, так и отрицательных сторон явления, плюсов и
минусов, отслеживать реальности и тенденции, делать выводы. При
этом она должна говорить и о неприятных истинах. Необходимость
в теоретическом исследовании проблемы вытекает из того, что цель
построения гражданского общества и правового государства Россией
поставлена, идет становление рыночных отношений, нового образа
жизни..

На наш взгляд, принцип «дозволенности» не следует ни фетишизи­ровать, ни отвергать с порога. Его надо оценивать спокойно, объектив­но, непредвзято. Здесь были бы одинаково вредны как неоправданный «авангардизм», так и заскорузлый «консерватизм», перестраховщика. Шараханья из одной крайности в другую по любому вопросу еще ни­когда к положительным результатам не приводили. Это хорошо извест­но из нашей недавней истории, да и нынешней практики.

Иллюстрацией может служить анализируемый принцип, в исполь­
зовании которого уже есть печальный опыт как его поспешного выдви­
жения и бездумного применения в период «перестройки», а затем ре­
формации, так и абсолютного непризнания и игнорирования в предше­
ствующие десятилетия сплошного запретительства. И трудно сказать,
что хуже — когда все гайки закручены до предела или когда они опасно
ослаблены. Оптимальный вариант, видимо, находится где-то в «золо­
той середине». _; '':•"

Издержки реализации указанного принципа проявились главным образом в политико-моральной и житейско-бытовой сферах. В хозяй­ственных же, экономических отношениях он так и не утвердился. А именно это было важно. Его взяли на вооружение совсем не те,)на

кого он прежде всего был рассчитан. Им, в частности, не преминули воспользоваться всевозможные криминальные элементы. ' '

Рынка еще не было. Появились лишь первые законы о кооперати­вах, индивидуальной трудовой деятельности, семейном подряде, а при­менительно к предприятиям — о хозрасчете, самоокупаемости, само­финансировании, большей самостоятельности и т.д. Во всех этих актах и была заложена идея правового регулирования, основанного на прин­ципе дозволенности.

Так, в Законе «Об индивидуальной трудовой деятельности» от 19 ноября 1986 г. после перечисления в соответствующих разделах до­вольно разнообразных видов такой деятелъностИ'указывалось, что «до­пускаются и другие виды кустарно-ремесленных' промыслов, если за­нятие ими не запрещено законодательством Союза ССР и союзных рес­публик» (курсив мой. — Я.М.). Аналогичная расширительно-дозволи­тельная формула применялась и относительно^! оказания различных услуг в сфере бытового обслуживания населения.

Итак, раз не возбраняется — значит допускается. В результате уже через год 7 млн советских граждан стали кооператорами, еще 1 млн занялись индивидуальной трудовой деятельностью. Было легализова­но частное предпринимательство. Но еще до этого многие кустари-оди­ночки вышли на рынок явочным порядком. Инициативу уже трудно было сдержать, заглушить, повернуть вспять.

Шлюзы были приоткрыты. Но движение к рынку, экономической свободе сопровождалось массовыми злоупотреблениями. Зыбкие зако­нодательные барьеры ломались, установленные правила и условия не соблюдались. Тысячи кооперативов возникли прямо на предприятиях, как правило, за счет их средств, оборудования, помещений, перераспре­деляя значительную часть прибыли в свою пользу. В орбиту такой деятельности оказались втянутыми сами руководители/Идея свобод­ной экономики явно перерастала в свободный криминал. Многие стали действовать не по законам, а, как сейчас говорят, «по понятиям».

Потом пришли «дикий рынок», «черный бизнес», началось «перво­
начальное накопление капитала», банковские аферы, 'приватизация.
Появились первые «новые русские», а затем олигархи, сколотившие за
короткий срок «из воздуха» огромные состояния. «Теневая экономика»
вышла из тени и стала себя отмывать. Разгулялась «вольница». Госу­
дарство терпело убытки, ослаблялось, теряло нити управления. Била в
глаза нахрапистая вседозволенность, безнаказанность, погоня за нажи­
вой. Все это вызывало крайнее недовольство честных и законопослуш­
ных граждан. Подобные явления и процессы наблюдаются и сейчас. Но
Фкинн был выпущен из бутылки и загнать его обратно теперь уже
^нев'озможно. '

Тема 11. Гражданское общество, право, государство

2.0 принципе «не запрещенное законом дозволено»

 

Надо сказать, что юристы, уже тогда предостерегали от излишнего
самообольщения провозглашенным принципом и возможных неблаго­
приятных последствиях его осуществления в конкретных условиях
нашей страны (В.Н. Кудрявцев, С.С. Алексеев, М.В. Баглай, Д.А. Кери-
мов, В.В. Лазарев,, Р.З. Лившиц, Н.И. Матузов и др.). В частности,
отмечалось, что лозунг «разрешено все, что не запрещено»¹ предполага­
ет достаточно высокий уровень политической; и правовой культуры,
правосознания, юридической информированности, грамотности; раз­
витую правовую систему;! умение соотносить свой личный интерес/с
общественным, соблюдать общепринятые социальные нормы поведе­
ния и т.д. В России же тюка не сложилась такая' многовековая традиция
'Законопослушания¹. i > '

«Переход к формуле «не-запрещенное законом дозволено» требует
глубокого переустройства общественной жизни и правосознания
людей,^; затрагивает самый чувствительный институт демократии — по­
литические права и свободы, а они у нас четко не разработаны»². Не
было в то время игдругих важнейших предпосылок для введения
«сверху» нового ориентира поведения.,..:

Поэтому приобретали значение даже такие «мелочи», как воспитан­
ность, внутренний самоконтроль, такт, опыт, мера, здравый смысл, ци­
вилизованность — все то, что составляет общую повседневную культу­
ру человека, не позволяющую ему вести себя анархично. Именно с
моральной точки зрения формула оказалась наиболее уязвимой, ибо
мораль требует от индивида гораздо больше, чем право. Римляне гово­
рили: «Не все, что дозволено,, достойно уважения». Так что не запре­
щенное законом вполне может быть нравственно предосудительным.
Отсюда, конечно, закономерен вопрос: а разрешено ли, не запрещен- ₁
ное?³ И, конечно, требуется существенная декриминализация об­
щества. ', '.!. •.' '; -.,

По мнению Т.В. Кащаниной, первая часть формулы «все, что зако­
ном не запрещено, дозволено» ставит вопросов не меньше, а может,
даже больше, чем вторая. И главный из них: как реализовать все неза­
прещенное, есть ли в праве механизм для этого. Анализ системы пра­
вового регулирования показывает, что таковым могут служить локаль­
ное и индивидуальное регулирование (саморегуляция)⁴.,.

j ' См.: Матузов Н.И. О принципе «все, не запрещенное законом, дозволено» // Сов.
государство и право. 1989: №8.;•,;• ;•..', i i

² Баглай МЛ. Только закон¹! Размышления ^;о сути правового государства //Извес­
тия. 1998.1сент..,:, _; i. _fi;,

³ См.: Юрии М.В. Разрешено ли не запрещенное? // Построение правового государ­
ства: вопросы теории и практики: Тезисы докладов. Ярославль, 1990. С. 18.

⁴ См.: Kawauuna T.B,,Индивидуальное регулирование в правовой сфере,// Сов.,
государством право. 1992.№ 1. С. 126...!.•!,.. ^!!.:.•

Негативные последствия действия принципа «дозволенности» в
первую очередь остро ощутили на себе правоохранительные органы,
которым все труднее становилось обеспечивать общественный поря­
док в стране, бороться с преступностью. Поэтому в оценке названной
формулы требовались известная гибкость, взвешенность, осторож­
ность. Тем более что контрольно-ревизионные функции государства
были сильно ослаблены. Многие властные рычаги воздействия выпали
из его рук. Возникли и стали.устойчиво развиваться,негативные тен­
денции.. i..,....•

Свобода была; дана¹ не только законопослушным гражданам, но и
криминальному миру, который сполна воспользовался открывшимися
возможностями и прежде всего внезапного и легкого обогащения. Но
не за счет труда, а путем разного рода махинаций, комбинаций, стро­
ительства финансовых пирамид, спекуляций с ГКО, подлогов, обмана
и т.д. Началось интенсивное перераспределение собственности и все то,
что сегодня называют «рыночным большевизмом». Произошел колос­
сальный всплеск экономической преступности] хищений, злоупотреб­
лений. Было создано раздолье для-многочисленной «братвы», мафиоз­
ных структур, вывоза сырья, металла, денежных средств за рубеж. Ор­
ганизовывались всевозможные ложные или подставные фирмы и про­
изводства. ^! •.''••

Одним из существенных изъянов рассматриваемого принципа ока­залось то, что у нас целые пласты общественных отношений вообще юридически не урегулированы, хотя объективно нуждаются в этом. В законодательстве имеются многочисленные пробелы («вакуумы», «ниши», «пустоты»). Правда, немало и перенасыщенной регламента­ции, которая тоже причиняет вред, но главное — это все же пробель-ность и; отставание правотворчества. В его «черные дыры», лазейки устремляются, как гфавило, разного рода нувориши. Многие из них разбогатели не потому, что нарушали законы, а потому, что законов просто не было.

Субъектам важно знать, что конкретно запрещено, ибо все ос­тальное согласно принципу разрешено. «Белые пятна» в праве,_; юридическая неграмотность¹ и неосведомленность большинства населения¹ усугубляют проблему: Очень часто возникают ситуа-' Ции, когда люди не могут сориентироваться; как вести себя, по­скольку нет ни прямого запрета, ни прямого разрешения. Полу­чается —, можно все, что не запрещено законом, а закона просто нет, он еще не принят на этот случай. Почти полное отсутствие законодательной базы для экономической деятельности было одной из главных причин дискредитации рассматриваемого принципа. Этой

Тема 11. Гражданское общество, право, государство

2. О принципе «не запрещенное законом дозволено»

 

базы и сейчас не хватает. Кроме того, пределы правового регулиро­
вания весьма подвижны¹..• '..

И вообще, резкий переход от «ничего нельзя» к «все можно» не мог '
не породить трудностей.¹ В этом и заключалась основная ошибка по­
спешного и непродуманного провозглашения анализируемого принци­
па. Делалось это в духе перестроечных лозунгов «ускорения».,Посте­
пенность, взвешенность, этапность никого тогда не устраивали, так как
начавшиеся изменения, реформы были объявлены «революцион­
ными». '' • 1

Кроме того, формулу «не запрещенное законом дозволено» можно
трактовать в узком нешироком смысле. В узком — если под законом
понимать только акт органа законодательной власти. А поскольку за­
конов у нас (по сравнению >с другими правовыми актами) не так уж
много и к тому же они носят общий характер, то они, строго говоря,
мало чего запрещают. В результате перед субъектами открывается ог­
ромное поле для вполне легальной деятельности.;

В широком смысле — если под законом подразумевать всякий нор­мативно-правовой акт государства. В этом случае круг запрещенных действий раздвигается до невероятных размеров, ибо всевозможные запреты и ограничения исходят в основном от управленческого бюро­кратического аппарата, министерств, ведомств, местных органов и т.д. Иными словами, вопрос упирается в понятие законодательства — включает ли оно в себя только законы или же и все иные юридические нормы.

В целом же, рассматриваемая аксиома, правильно понятая, ничего порочного в себе не содержит, она разумна, конструктивна, признана всеми демократическими странами, где воспринимается как нечто ес­тественное, не подлежащее обсуждению. Она выражает презумпцию правомерности поведения индивида, его право и возможность действо­вать без оглядки на директивный окрик.

Подобная презумпция законодательно закреплена сегодня в новом Гражданском кодексе РФ: «В случаях когда закон ставит защиту граж­данских, прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти^ра'ва разумно и добросовестно, разумность и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются» (п. 3,ст. 10). В про­тивном случае, как считает B.C. Нерсесянц, «при уравнительно-до­зволительном порядке регуляции, где все, прямо не разрешенное, за­прещено, новое в принципе оказывается под запретом как 'нечто не-

'• ' ' ^! • ' ' i

¹ Подробнее об этом CM.:7ft/dpjseijeeB.//:, МалеинН. С. Закон и пределы правомерного
поведения //Сов. государство и право. 1980. № 10., >:,

гативное. Более того, здесь зачастую запрещается даже то, что разре­шено»¹.

Поэтому ругать рассматриваемый принцип как таковой абсурдно, подобно тому, как наивно пенять на зеркало... или, скажем, бранить демократию, гласность, многопартийность, парламентаризм, свободу слова, разделение властей, другие институты только потому, что мы не научились ими пользоваться. Проблема состояла в том, что основная масса населения не была приучена к самостоятельности и альтернатив­ности.

Не сам принцип плох, а условия, методы, практика его применения. Виноваты в конечном счете люди, общество, среда. Ведь не обвиняем же мы законы за то, что они нарушаются — причина не в них. Так и с принципом дозволенности. Противодействовать надо не принципу, а тем лицам, кто эксплуатирует его в корыстных целях. Ясно, что планка была поднята слишком высоко и поспешно, общество оказалось не готовым для преодоления ее с «первого захода». Нужны постепен­ность, этапность, адаптация, создание надлежащего климата, атмосфе­ры. Как выражаются публицисты, в нашей молодой школе демократии пока мало «отличников». Следовательно, надо повышать «успевае­мость».

Признание принципа «не запрещенное законом дозволено» законо­мерно и неизбежно, коль скоро Россия взяла курс на переход к рынку, предполагающему частное предпринимательство, личную инициативу, предприимчивость, свободную деятельность индивидов-собственни­ков. Более того, отчасти он уже используется в новом секторе экономи­ки — мелком и среднем бизнесе, коммерции, инвестициях, банковском деле². В стране сейчас около 12 млн индивидуальных предпринимате- i лей, 860 тыс. малых производств, которые дают 12% ВВП. В них занято 6,5 млн человек. Малый и средний бизнес рассматриваются сегодня как база экономических реформ.

В президентском Послании Федеральному Собранию 1996 г. ука­зывается на необходимость «предоставления всем равных шансов для успехов в экономической жизни, что позволит сформировать массовый слой наиболее активных граждан». Такая же установка содержится и в последующих посланиях. Это — своего рода протекционизм деловым, инициативным людям, которые нуждаются в содействии, поддержке со стороны общества, государства³.

¹ Нерсесянц B.C. Перестройка и правовое мышление // Сов. государство и право.
1987. №9. С. 41.

² См:: Бизнесмены России. 40 историй успеха. М., 1994.

³ Подробнее об этом см.: Кашанина Т.В. Предпринимательство. Правовые вопросы.
М., 1994; Игнатьева С.В. Государство и предпринимательство в России. СПб., 1996.

Тема 11. Гражданское общество, право, государство

2. О принципе «не запрещенное законом дозволено»

 

В то же время перенос указанного принципа на российские условия
не может быть чисто механическим, без учета специфики отечествен­
ного менталитета, национальных особенностей, традиций. Особенно
это касается общественно-политической и моральной сфер, межлич­
ностных, человеческих отношений, жизненного уклада.^! !.

В России издавна первостепенную роль в народной жизни играли не столько законы, сколько нравственные, духовные, религиозные и иные ценности и регуляторы, такие, как совесть, честь, долг, порядоч­ность, гражданское чувство, оказывавших и оказывающих мощное оп­ределяющее воздействие на поведение людей. Все это составляет то, что нередко называют «русской душой», в которую не всегда могут вписаться западные модели и эталоны бытия, например «американская мечта».

Именно поэтому формула дозволенности попала у нас на неподго­товленную почву, не было учтено то, что для ее реализации необходи­мы достаточно развитое правосознание, культура, самодисциплина, правопочитание, отлаженная, а не разбалансированная юридическая система. Но это вовсе не значит, что саму формулу разумной, полезной разрешенности, проверенную многовековым опытом других народов, надо отвергнуть как непригодную и в очередной раз искать «свой соб­ственный путь».

Свободный человек в свободном обществе вправе предпринимать
любые действия, не противоречащие закону и морали. Формирующие­
ся рыночные отношения объективно требуют смены старой психоло­
гии — психологии скованности, нерешительности, выжидания, коснос­
ти, страха, рутины. Ругательства и проклятия по поводу нового прин­
ципа малопродуктивны и никакой пользы в конечном счете не прине­
сут, как и нигилизм по отношению к демократии вообще.;

Ведь совсем недавно мы не признавали идеи правового государства, гражданского общества, разделения властей, естественных прав чело­века, частного права (как и частной собственности), института прези­дентства, конституционного правосудия, политического плюрализма, многопартийности и многого другого. Однако все это постепенно вошло и продолжает входить в нашу жизнь. Важно лишь при этом, как отмечено выше, учитывать российскую специфику.

Вступление в рыночные отношения — не экономический «блиц­криг», а сложный, длительный и во многом болезненный процесс. Рынок волей-неволей заставляет субъектов проявлять инициативу, ис­кать приложение своим способностям, стараниям, наклонностям,; и право не только не должно мешать,1но всячески содействовать этому. Гражданское общество, правовое государство несовместимы с дирек­тивно-распределительной экономикой, командно-бюрократическим

правлением. Соответственно и правовое регулирование должно менять
свой характер, свои цели, задачи, функции — быть более гибким, либе­
ральным, демократическим.:

Призыв «не запрещенное дозволено» при его выдвижении был рас­
считан на преодоление синдрома «держать и не пущать», на разверты­
вание активности, деловитости, выход из многолетнего застоя социаль­
ной энергии, здоровое честолюбие, стимулы, интересы. Он был провоз­
глашен в противовес негласному правилу: можно только то, что прямо
разрешено; или запрещено все, что не разрешено. Важно было передо- |
мить запретительные и перестраховочные тенденции. Ведь за многие
годы люди привыкли жить по командам сверху или по инструкциям,
расписывавшим все «от сих до сих». Требовалось разбудить это «сон­
ное царство», избавиться от социальной летаргии. Еще римляне гово­
рили: законы пишутся не для спящих, i •

Идеолого-партийное, тоталитарное правление, которое длительное время господствовало в нашей стране и основой которого было не толь­ко единомыслие, но и единодействие, сформировало у людей такие комплексы и стереотипы, как страх, боязнь ответственности, пассив­ность, апатия, конформизм, угодничество, бездумное исполнительство, чинопочитание. Срабатывал рефлекс «как бы чего не вышло». Именно поэтому советское общество нередко называли системой, где все можно и в то же время ничего нельзя. Один телефонный звонок был сильнее любого закона. Команда сверху — и машина начинала безо всякой про­буксовки быстро вращаться со всеми ее «винтиками» и «колесиками».

Все это глубоко укоренилось в общественном сознании и для мно­гих было «жизненной философией». Она, в частности, проявлялась в расхожих сентенциях типа: «моя хата с краю», «меня это не касается», «я человек маленький», «начальству виднее», «инициатива наказуе­ма», «не высовывайся», «знай свой шесток», «не бери на себя лишнего». Причем подобная психология отражала настроения как «культйков», так и «винтиков», «управляемых» и «управляющих». Среди последних Доминировала позиция: «не возникай», «сиди и жди, за нас думают вожди». Задача заключалась в том, чтобы разрушить этот синдром, избавиться от мелочной опеки, зарегулированное™, патернализма.;

Люди были не приучены жить в мире альтернатив, в мире столкно­вения различных мнений, взглядов, позиций и действий, т.е. в условиях плюрализма, когда надо поступить не по команде сверху, а самостоя^ тельно, да еще отстаивать свой выбор. Отдельный индивид оказался запрограммированным лишь на определенную волну, заидеологизиро-^ванным и закомплексованным. По словам известного российского пи­сателя Сергея Залыгина, такой человек скорее уверует в ложный ори­ентир, чем согласится хоть на час остаться без ориентира.

'5-1934

 

 

Тема 11. Гражданское общество, право, государство

2. О принципе «не запрещенное законом дозволено»

 

Подобный индивид готов выполнять любые указания, не имея
своей точки зрения на происходящее, не вдаваясь в суть спускаемых
предписаний и распоряжений. Стандартизированное, одномерное по­
ведение укоренялось годами и десятилетиями — поступай не так, как
лучше, разумнее, целесообразнее, полезнее, а как велит инструкция или
начальство. Ценились послушание, безропотность, а не инициатива и
предприимчивость. В иерархических отношениях, да и в повседневной
жизни культивировалась мысль, согласно которой важно «не быть; а
слыть» или «не быть, а казаться». Все подгонялось под общий ранжир,
усреднялось. • •

Ценились бездумное исполнительство, различные проявления «усердия не по разуму», ревностное исполнение команд сверху, даже если эти команды неправомерны. Придерживались правила: говори что надо или молчи, не рассуждай, а исполняй; остальное — не твоего ума дело. Насаждалась психология «винтиков» и «колесиков», которые должны лишь вовремя срабатывать, крутиться, но не более того. •: -•••;

Кто хорошо крутился, того сама система выносила наверх — на еле*
дующую иерархическую ступеньку. На такой почве процветали пока­
зуха, парадность, рапортомания, очковтирательство, стремление
скрыть недостатки, приукрасить положение дел. Укоренялась непри­
язнь к способным, инициативным людям, умеющим отстаивать свои
взгляды и позиции, т.е. инакомыслящим и инакодействующим. При­
ветствовались покорность, безотказность, чинопочитание. Все это по­
рождало «двойную» и даже «тройную» мораль, когда думали — одно,
говорили — другое, а делали — третье. В этой ситуации выдвижение
принципа «не запрещенное дозволено» было оправдано. _;

«Казарменное общество» — так нередко называли нашу страну за­падные социологи. В таком обществе за многие годы фактически был выработан стереотип чеховского «человека в футляре», который счи­тал, что даже езда на велосипеде должна быть «циркулярно разреше­на». Он сетовал по поводу «жизни, не запрещенной циркулярно, на и не разрешенной вполне».

«Когда в циркуляре что-либо запрещалось, — писал классик,— то
это было для него (Беликова. — Н. М.) все ясно, определенно; запреще­
но—и баста. В разрешении же и дозволении скрывался всегда элемент
сомнительности, что-то-недосказанное и смутное». • \.; •.:

Американский ученый-психолог Фрида Полат, побывавшая в раз*
i rap «перестройки» в СССР, делилась затем в нашей прессе своими
впечатлениями: '

«Ваши люди панически боятся принимать самостоятельные реше­ния,¹ даже думать боятся. Не любят альтернатив. Всех преследует страх выбора. Но где нет выбора, там нет творчества, нет свободы — главных

ценностей жизни. На лицах покорность судьбе. Не хотят чем-либо
рисковать, поэтому стараются вообще не предпринимать никаких ак­
тивных шагов. Мне кажется, что в вас сидит, за вас думает и действует
не свободный, здравомыслящий, уважающий себя человек, а «гомо со-
ветикус». i..

Преобладали именно такие умонастроения, менталитет, привычки, и они полностью не преодолены до сих пор. Зато постоянно возникали парадные, организованные «инициативы», «почины», «одобрения». Демократия понималась примитивно. Писатель Евгений Носов не без сарказма тогда заметил: «У нас ведь как: ежели за воротник не хвата­ют — уже и демократия».

Естественно, что новый стиль жизни по принципу «коль не запре­щено, то разрешено — действуй» оказался для человека-«винтика» чуждым. Но рыночное гражданское общество, основанное на свободе и частном предпринимательстве, немыслимо без указанного постулата. И строить отношения придется по нему, а не только по готовым образ­цам поведения. Естественно, он не должен иметь ничего общего с тези­сом «обогащения любой ценой», с беспределом и другим крайностями.

Командно-приказное регулирование было настолько детализиро­ванным и глобальным, что не давало субъектам никакого шанса для личной инициативы. Шаг влево, шаг вправо — уже нарушение. Особен­но от этого страдали хозяйственники, немалое число которых оказа­лось за решеткой, ибо они, опережая время, пытались действовать во­преки инструкциям; им надо было «давать план», решать производст­венные и другие задачи, выводить свои коллективы из прорывов, а законной основы для этого не было, предприимчивость стоила им до­рого. Причем запретительство подчас носило иррациональный, необъ­яснимый характер — нельзя и все. В газетах мелькали заголовки: «Без права купить гвоздь», «Запреты на рассветы».Трагедия состояла в том, что сделать какое-либо полезное дело зачастую было нельзя иначе, как нарушив закон. И даже не закон, а какую-нибудь инструкцию.

Родилась практика, можно сказать, целое искусство обхода законов.
Действовали по принципу: если нельзя, но очень хочется, то можно;
были вынуждены идти на риск, обходить инструкции, искать окольные
пути. Всевозможные ограничения связывали производственников по
Рукам и ногам. Сплошь и рядом надо было выбирать: соблюдение ин­
струкции или провал плана, «формальная законность» или интересы
Дела, следовать букве приказа или подвергнуться наказанию? И часто
избирали последнее. Выговорами даже гордились. В результате право­
вые предписания девальвировались, утрачивалось уважение к ним.
Возникали острейшие коллизии между правом и моралью, законом 1и
совестью. i

Тема 11. Гражданское общестпо, право,- государство

2. О принципе «не запрещенное законом дозволено»

 

Пойятно, что принцип «не запрещенное дозволено» эффективен, как уже говорилось, лишь при наличии твердого нравственного фунда­мента, устойчивых демократических традиций законопослушанил, культуры, внутренней готовности к самоограничению. Всего этогоху нас явно не хватает. Тем более что между «да»-и «нет», «можно» и «нельзя» есть много оттенков. Границы эти, как правило, нечетки, ус­ловны, размыты, зависят от субъективных оценок.

Поэтому указанную формулу, на наш взгляд, следовало бы (приме­
нительно к нашим условиям) дополнить: «разрешено все, что не запре­
щено законом и не порицается моралью»-, дабы не создавать ситуации,
когда все можно, включая то, чего нельзя. Нравственный критерий
должен как бы постоянно сопровождать и проверять названную фор­
мулу на «благонадежность», i; •