Деятельность общественных институтов-субъектов социальной помощи

Общественные институты-субъекты социальной помощи генерируют негосударственные формы социальной помощи, благотворительность в широком значении. Среди институтов- субъектов – церковь, частная и организованная (институциональная) благотворительность, профессионально-групповые объединения, община, семья. Рассмотрим отношения социальной помощи, порождаемые этими субъектами.

Церковь. Как уже отмечалось, изменившиеся общественные отношения в XVI-XVII вв. обусловили новое место и роль церкви как социального института.

Процесс секуляризации приводит к политическому и экономическому ослаблению церкви, снижению ее общественной значимости, что не могло не отразиться на характере отношений социальной помощи, воспроизводимой этим институтом. Уже в XVI в. структура церковных учреждений социальной помощи (богадельни, госпитали, сиротские дома, приюты) постепенно переходит под контроль местных органов власти, а затем они становятся светскими. Так, во Франции, по эдикту 1519 г. все госпитали как основная форма церковных учреждений закрытой помощи были переданы в ведение службы подаяний. Процесс этот идет по всей Европе.

Очевидно, что власть берет все большую ответственность за организацию социальной помощи, расширяет виды и формы поддержки, формирует светские подходы к помощи как доминирующие в общественных отношениях.

С другой стороны, церковь лишилась экономических основ своей деятельности, структуры учреждений помощи, в значительной мере ставшей светской, что объективно не могло не снизить ее потенциальные возможности как субъекта социальной помощи, не изменить степень участия в общественной системе поддержки нуждающихся. По оценкам исследователей, церковь тратила в XVII-XVIII вв. на социальную помощь не более 25% своих доходов. Остальные средства шли на внутрицерковные нужды.

Тем не менее церковь в рассматриваемый исторический период выступает как один из ведущих субъектов системы социальной помощи, реализуя эту функцию исходя из установившихся общественных отношений и своих возможностей.

Можно выделить следующие направления деятельности церкви в сфере социальной помощи.

Во-первых, это организация социальной поддержки в церковных приходах, где сливались функции местного территориального и церковного управления.

Во-вторых, социальная помощь в учреждениях помощи. Церковь обладала определенной структурой учреждений. Она, безусловно, была уже и слабее средневековой, но, тем не менее, давала возможность оказывать закрытые формы помощи, традиционные для этого периода.

В-третьих, организация религиозных благотворительных обществ. Церковь инициировала создание и патронировала религиозные благотворительные организации и общества, получившие широкое распространение наряду со светскими организациями.

Идеология помощи церкви традиционно базируется на религиозных догматах помощи ближнему, милосердии. Объекты поддержки закреплены в Библии, учениях церкви, что определяет субъектно-объектные отношения конфессионального милосердия и религиозной благотворительности.

Экономическую основу церкви как субъекта социальной помощи составляли пожертвования, завещания, собственная финансово-хозяйственная деятельность, безвозмездный добровольческий труд. Церковь имела властные экономические преференции как хозяйствующий субъект, она не являлась объектом налогов и сборов. В то же время, наряду с крупной собственностью, церковь лишилась весьма важного, стабильного экономического источника – в XVIII в. власть практически повсеместно упразднила церковную десятину.

Как и на протяжении многих веков, помощь нуждающимся оказывалась церковными приходами и монастырями. Приходские попечительства заботились о своих нищих, немощных, сиротах. Наиболее распространенными формами помощи являлись приходские пособия, предоставление еды, одежды.

Приходы имели свои учреждения призрения: приюты, богадельни, лечебницы, важное место в приходской системе помощи занимала деятельность церковно-приходских школ, в которых дети бедняков получали не только знания, но и питание, одежду.

В конце XVII в. церковь, разделяя властную концепцию борьбы с нищенством путем принудительного труда и изоляции, создает дополнительно к имеющейся структуре учреждений помощи сеть исправительно-трудовых учреждений типа работных домов. Исследователи отмечают более мягкий, нежели в государственных учреждениях, режим содержания, монастырский образ жизни с молитвами и чтением духовных сочинений. Элемент исправления, перевоспитания трудом как цель помещения в работный дом здесь несомненно доминировал над фактором изоляции от общества.

Изъятие земельных владений у монастырей подорвало экономическую основу их деятельности, что вело к постепенному закрытию монастырских заведений помощи.

Роль церковно-приходского попечительства и монастырей как субъектов конфессиональной помощи в данный исторический период резко снижается. Среди причин можно выделить следующие.

• Снижение потенциальных возможностей церкви как института-субъекта помощи в связи с изменением ее политической и экономической роли в обществе.

• Церковь перестала быть субъектом, генерирующим идеологию помощи. Эта роль переходит к властным и светским (благотворительным) структурам, предложившим обществу правовые и научные подходы и способы помощи нуждающимся, лишенные церковной догматики.

• Развитие гражданского общества в Европе дает сильный импульс развитию организованной благотворительности, в том числе религиозных общественных организаций. Фактически они являются альтернативой церковным структурам помощи, туда смещается центр усилий, творческих инициатив и личных экономических ресурсов индивидов. Самоуправляемые структуры становятся более привлекательными для населения, нежели церковно-бюрократические.

• Меняется историческая парадигма социальной помощи. Церковь перестает рассматриваться властью как доминирующий субъект помощи. Это место постепенно занимают государство и институты гражданского общества. Церковь сужает свою сферу деятельности как субъект милосердия, прекращают работу многие церковно-монастырские учреждения, падают возможности церковных приходов и т. п.

В XIX веке происходит определенный рост активности церкви как субъекта социальной помощи, и связано это с ростом числа религиозных общественных организаций и их деятельностью.

Возникают международные молодежные христианские объединения: в 1855 г. – Всемирный альянс ассоциаций молодых христиан; в 1894 г. – Всемирная ассоциация молодых девушек-христианок; в 1895 г. – Всемирная федерация студентов-христиан.

В Германии католическая благотворительная организация церкви “Каритас”, основанная в 1897 г., ведет обширные проекты социальной помощи: от открытия детских садов до организации работ для сезонных рабочих, от помощи больным и инвалидам до реализации программ больных алкоголизмом и работы с нищими.

Во Франции получают развитие монашеские ордены сестер милосердия. Например, орден “Меньших сестер бедных”, основанный в 1841 г., имел во Франции и за ее пределами 217 приютов, в которых нашли пристанище и помощь более 25 тыс. человек^*68. В учреждениях ордена в 1883 г. работало уже 3400 монахинь, они выдавали пособия, оказывали помощь больным женщинам на дому, занимались духовным попечением.

*68: {См.: Фирсов М. В. История социальной работы. – С. 163.}

С XVII столетия в Англии и во Франции религиозными реформаторами создаются приходские благотворительные школы для детей бедноты и ремесленников. Так, “Общество для распространения христианского знания”, возникшее в 1696 г., организовало в Англии сеть школ, где дети одновременно с духовным воспитанием обучались арифметике, письму и ремеслам.

В Париже к XIX в. благотворительные школы были созданы практически во всех католических приходах.

Вслед за школами для детей открываются церковные школы и училища для взрослых бедняков. Содержались школы за счет средств церковных приходов.

Транснациональной становится христианская внеконфессиональная организация “Армия спасения” (созданная У. Бут- сом в 1865 г.). Она действовала в Англии, США, Франции, Австрии, Канаде, Швейцарии и многих других странах. Ее деятельность была ориентирована на борьбу с бедностью, духовное преобразование, помощь бедным и не способным самообеспечиваться людям. “Армия” создает свои социальные учреждения помощи, реализует программы благотворительных столовых, раздачи одежды, материальной помощи, ухода за больными и немощными и т. п.

В Америке христианская церковь и ее религиозные общественные организации играли наиболее заметную роль в деле социальной помощи. Первый приют для сирот и престарелых был открыт в 1727 г. в Новом Орлеане усилиями ордена урсулинок.

Священник Ч. Брейс в XIX в. создает первую программу по определению детей на воспитание в семьи.

В середине XIX в., как отмечают исследователи, отличались своей деятельностью такие протестантские благотворительные общества, как Ассоциация юношей-христиан, Миссия для ведения евангелической деятельности церкви молодежи и др. Они оказывали помощь безработным, иммигрантам, беднякам, алкоголикам, в первую очередь, пытаясь их трудоустроить, предоставить кров и еду, создавали детские больницы и дома для работающих матерей.

Конфессиональную помощь оказывали в Америке и институциональные, или “открытые”, церкви. Помимо традиционных форм поддержки, уловив веяния времени, они направляли помощь на укрепление жизненных сил индивида, создание институциональных условий формирования ресурсов самозащиты.

Так, церковь организует работу спортивных залов, читален, детских садов, медицинских пунктов, курсов производственного обучения, бюро по трудоустройству, клубов, кружков самодеятельности и т. п. Они быстро распространяются, и в 1890 г. в Америке насчитывается более 170 институциональных церквей. В XX в. институциональные церкви превращаются в общественные организации благотворительной направленности.

Религиозные благотворительные организации, как и традиционно сама церковь, строили свою работу по территориальному принципу. Община, приход были центрами субъектнообъектных отношений помощи, здесь формировалась необходимая инфраструктура помощи – благотворительные учреждения различных типов, проводилось социальное обслуживание (патронат) на дому, выдача материальной помощи, работали благотворительные школы и т. п. Организация помощи в общине, приходе предполагала индивидуальный, адресный подход.

Например, парижские приходские благотворительные общества распределяли территорию прихода на кварталы и кантоны. За каждым участком закреплялся ответственный. Работа велась на своем участке: изучались потребности жителей, их материальное положение, социальные патологии, затем принималось решение о формах, размерах социальной помощи. Работа с семьями, требующими помощи, велась постоянно.

Подводя итоги рассмотрению особенностей деятельности церкви в XVII-XIX вв., как института-субъекта социальной помощи, можно отметить следующее.

Церковь продолжает функционировать как один из институтов-субъектов помощи, но теперь уже не доминирующий. Изменившиеся общественные отношения, новые требования общества обусловили определенную трансформацию ее деятельности, особенности реализации функций помощи нуждающимся. Так, церковь упорядочивает свои подходы к поддержке, ограничивает бесконтрольную раздачу милостыни, способствовавшей распространению массового “профессионального” нищенства, индивидуализирует подходы к объектам помощи.

Происходит снижение роли церковных приходов и монастырей как субъектов помощи. В то же время определенная инфраструктура конфессиональной помощи сохраняется, создаются учреждения нового типа (работные дома), дублирующие светские формы зарытой помощи. Структура помощи остается универсальной, отличается полиформизмом. Нуждающиеся получают материальную, трудовую, медицинскую помощь, социальное обслуживание и другие формы поддержки.

Конфессиональная помощь, в отличие от светской, предполагает духовную форму, которая обязательно присутствует в случае применения любой иной формы помощи. Неразрывно с духовной формой просвещение, как способ передачи духовного знания. Поэтому образовательная помощь (основы грамотности) является одной из важнейших форм конфессиональной помощи.

Традиционно церковь строит свою деятельность по территориальному принципу, в церковных приходах, общинах. Но теперь социальная помощь многосубъектна, она объединяет усилия органов местного самоуправления, религиозных и светских благотворительных организаций. Это предполагает выработку общих подходов, координацию деятельности религиозных и светских субъектов помощи, софинансирование и т. п.

Церковь инициирует создание и патронирует деятельность религиозных благотворительных организаций как нового субъекта помощи, получивших широкое распространение в XIX в. Данный феномен отражает новое состояние общественного сознания, когда милосердие, опосредованное религиозным мировоззрением, сливается с концептами социальной ответственности за “слабых” членов общества, национальной солидарностью.

Светская благотворительность. Особенности характера частной и организованной благотворительности как института- субъекта социальной помощи в XVIII-XIX вв. были обусловлены изменившимися общественными отношениями. Происходит развитие гражданского общества, общественное сознание становится все более светским, социальным. В то же время общество неудовлетворено деятельностью государства в социальной сфере, его усилиями и результатами решения общественно-значимых проблем. Поэтому институты гражданского общества, реализуя свои интересы и потребности, формируют собственные структуры негосударственной помощи нуждающимся.

Так, в конце XVIII в. наряду с религиозными благотворительными организациями, выступающими под эгидой церкви, начинают активно развиваться светские (частные и общественные) благотворительные общества, ассоциации, агентства, деятельность которых определяется как организованная благотворительность.

Включение в мотивационную сферу их деятельности личных и социальных мотивов, защиты групповых интересов было бы недооценкой религиозной мотивации, милосердия. Общество было религиозным и индивидуальное, сознание благотворителей, как правило, было обусловлено конфессиональными догмами. Светские благотворительные организации стремились быть независимыми от церкви как института, участвовать в отношениях помощи на светской основе. Фактор самореализации, стремление решать общественно-значимые проблемы исходя из собственного понимания, жизненного опыта, формировать и реализовывать собственные подходы, самостоятельно определять сферы воздействия помощи – все это побуждало к самоорганизации и созданию благотворительных обществ.

Многообразие видов благотворительных организаций отражало различные видения, мнения, подходы к решению социальных проблем общества, порождало многообразие форм и способов социальной помощи.

Новый институт-субъект социальной помощи – организованная благотворительность – отличался независимостью, самоуправлением, самофинансированием, добровольностью, общественной полезностью, мог рассматриваться как место и форма самореализации личности. Он генерировал помощь неформальную, оперативную, ^бюрократизированную, основанную на индивидуальном подходе. Это делало привлекательной благотворительность в условиях развивающегося гражданского общества, способствовало ее распространению.

В то же время частная и организованная благотворительность проявила свои особые черты, которые могут рассматриваться как недостатки. Это спонтанность, несистемность, необязательность, ориентированность на лидера организации, волюнтаризм, субъективизм. Благотворительность имеет сильные центробежные тенденции, децентрализована и слабо поддается властному регулированию.

Рассматривая перечисленные черты благотворительности, мы можем отметить в ряде случаев их позитивность. Например, субъективизм может обеспечивать разнообразие социальной помощи. Особые, личностные подходы лидера (частного благотворителя) благотворительной организации к ее миссии, субъектно-объектным отношениям помощи, формам и способам поддержки делали эту помощь в рамках общества разнообразной, не давали ей концентрироваться на какой-то одной социальной патологии и решать социальные проблемы каким-либо одним способом.

Несистемность, необязательность благотворительности также могут иметь свои достоинства. Так, объекты благотворительной помощи, как правило, не могут рассчитывать на постоянную, систематическую поддержку, в отличие, например, от властной социальной помощи. Она необязательна с точки зрения публичного права, то есть ее могут и не дать, ее размеры не определены, и сколько этой помощи получит объект – ему заранее не известно.

Поэтому невозможность рассчитывать на систематическую помощь не порождает слои населения, предпочитающие работе помощь, иждивенчество, например, как в случае с властной помощью, которая обязательна и на которую можно рассчитывать.

В экономическом аспекте благотворительность кажется иррациональной, противоречивой, так как, вступая в экономические отношения, субъекты обычно обменивают собственные ресурсы, а не отдают их даром. Даже если дар носит нематериальный, социальный характер, то по всем канонам жизнедеятельности он предполагает “отдар”, то есть все равно происходит обмен. Почему тогда благотворительность существует?

Если в результате отношений благотворительности мы не видим традиционного обмена (материальное на материальное), это не значит, что он отсутствует вовсе. Материальное может быть обменено и на нематериальное. Именно такой обмен и происходит в отношениях благотворительности. Нематериальное лежит в сфере мотивации благотворительности, и его благотворитель надеется получить взамен.

Если мотив находится в сфере религиозного сознания, то благотворитель рассчитывает в качестве “отдара” получить прощение земных грехов, счастливую загробную жизнь и т. п. Если мотивом служат рефлексии, чувство вины, социальной несправедливости, то благотворитель получает душевное равновесие, удовлетворение собой, если мотивы политические – субъект благотворительности получает славу, общественное признание, что позволяет ему добиваться личных целей.

В любом случае обмен материального, в том числе услуг, на нематериальное должен представляться субъекту благотворительности выгодным, реализующим его потребности, иначе эти отношения не возникнут.

Таким образом, отношения благотворительности – это отношения социального обмена, но не прямого, а опосредованного третьим субъектом (бог, общество, власть и т. п.), от которого ожидается “отдар” в нематериальной форме. Этот субъект находится в мотивационной сфере. Без интереса, мотива отношения благодеяния не возникают. Их сила (накал), значимость для конкретного индивида делают его субъектом помощи, побуждают совершать имманентно экономически иррациональные действия – безвозмездную передачу личных ресурсов.

К особенностям получившей значительное развитие в XIX в. организованной благотворительности мы можем отнести социальность, то есть ориентированность на реализацию потребностей и интересов общественных групп; независимость от государства, самостоятельность в выборе приоритетов своей деятельности, автономность в финансовом отношении; добровольность – свободу вступления в организацию и выхода из нее; “креативность” – творческий подход к решению актуальных социальных проблем, способность к самоорганизации.

Благотворительные организации аккумулировали пожертвования частных лиц, придавали, насколько это возможно для благотворительности, системность и упорядоченность филантропическим действиям, обеспечивали целевую направленность и контроль усилий и средств.

Благотворительность как социальный институт не была стихийна и регулировалась властью. Открытие благотворительных обществ санкционировалось властными органами, власть устанавливала социальные и экономические преференции субъектам благотворительности, контролировала и нередко частично субсидировала деятельность благотворительных организаций.

Власть создавала нормативно-правовое поле функционирования института благотворительности, отражающее интересы субъектов благотворительности и общества в целом.

Во Франции развитие частной благотворительности традиционно связывают с именем Винсента де Поля, основателя ордена лазаристов, открывшего в середине XVII столетия в Париже приют для сирот. Перед революцией 1789 г. во Франции было 2185 общественных учреждений помощи, в которых нашли приют 25 тыс. больных, 40 тыс. престарелых и немощных, 400 тыс. найденышей^*69.

*69: {См.: Фирсов М. В. История социальной работы. – С. 162.}

Особым типом благотворительных заведений стали школы для детей, имевших отклонения в физическом и умственном развитии (слепых, глухонемых, умственно отсталых). Первое заведение для слепых детей (“Мастерская трудящихся слепых”) было создано в Париже еще в 1784 г. по инициативе В. Гаюи. Через столетие в Западной Европе насчитывалось более 120 заведений для слабовидящих детей.

Широкое распространение получили в Европе дневные приюты для детей, получивших название детских садов. Детские сады создавались для детей, чьи родители были заняты на производстве, в первую очередь для беднейших слоев населения. Старшие дети обучались в них азам ремесла, шитья, вязания и т. п. В середине XIX в. сеть дневных приютов во Франции состояла из 400 заведений.

В Англии интенсивный рост благотворительности наблюдается в XIX в. Только в одном Лондоне было зарегистрировано 1035 благотворительных обществ и учреждений. Как правило, они занимались организацией социальной помощи: попечением нищих и больных, уходом за немощными и одинокими престарелыми, воспитанием и образованием сирот и детей из бедных семей.

Среди традиционных объектов помощи появляются и особенные, отвечающие личностным приоритетам и индивидуальному видению проблем общества. Так, возникают общество эмансипации и защиты женщин, общество устройства богослужений для глухонемых, общество мальчиков-чистильщиков сапог и многие другие.

В Германии наиболее успешно действовало благотворительное Центральное общество для улучшения благосостояния рабочих, объединявшее усилия различных субъектов благотворительности, в том числе страховых обществ, корпораций и властных структур в лице муниципалитетов. На помощи беспризорным детям сосредоточила свои усилия берлинская благотворительная организация “Союз по защите детей от жестокого обращения и эксплуатации”.

Приоритет помощи раненым и больным воинам отдавало общество Красного Креста, основанное в Женеве в 1863 г. Эта благотворительная организация, помимо санитарной службы, ухода за больными, известна своими большими благотворительными проектами социальной помощи, работе по воспитанию молодежи и т. п.

Среди благотворительных организаций, действующих по национальному признаку, можно отметить еврейские. Благотворительность в XIX в. выходит за рамки синагоги, становится заботой центральных еврейских организаций европейских государств. В круг призрения входят приюты для инвалидов и престарелых, еврейские больницы, сиротские дома и дешевые столовые, детские сады, которые содержались за счет благотворителей. Количество благотворительных обществ на некоторых территориях компактного проживания евреев превышало их количество среди коренного населения. В Германии на 600 тысяч человек еврейского населения приходилось 3 тысячи благотворительных обществ^*70.

*70: {См.: Милосердие: Учебное пособие. – М., 1998. – С. 171.}

Оценивая количественный аспект организованной благотворительности, необходимо отметить его определенную условность. Современная практика показывает, что из числа официально зарегистрированных благотворительных объединений определенная часть объединений, по экспертным оценкам – до 25 %, могут рассматриваться как прекратившие свою деятельность или временно недействующие.

В то же время не все благотворительные объединения имеют организационно-правовое оформление и официальный статус. Например, они могут находиться в предрегистрационном состоянии или не получать официальный статус по субъективным соображениям. Существует практика деятельности временных благотворительных групп, нацеленных на решение конкретной задачи. Словом, безрегистрационная деятельность благотворительных, добровольческих групп имеет широкое распространение как одна из особенностей благотворительности.

Так как природа благотворительности неизменчива, это дает нам возможность аргументировано предположить наличие благотворительных объединений, сообществ, групп, не получивших официального статуса, но активно формировавших отношения благотворительности в данный исторический период, а также существование определенного слоя благотворительных организаций, официально учтенных, но фактически не действующих.

В Америке благотворительные организации стали обычным механизмом решения проблем отдельных групп населения или территорий. Законодательство не облагало налогами деятельность и собственность субъектов благотворительности.

Американской особенностью можно считать введение частных благотворительных организаций в систему социальной помощи штатов. Власть воздерживалась от увеличения числа государственных социальных учреждений и предпочитала предоставлять денежные субсидии частным благотворительным организациям на реализацию правительственных программ социальной помощи.

В XIX столетии в Америке возникают известные благотворительные организации, например “Бостонское общество предотвращения пауперизма”, учрежденное Т. Тукерманом в 1835 г., имевшее позитивные результаты работы по социальной поддержке в семьях, а также подготовки добровольных помощников в этой работе. В 1843 г. в Нью-Йорке создается Ассоциация улучшения условий жизни бедняков, которая занялась поиском рабочих мест, трудоустройством безработных, арендовала квартиры для малоимущих, оказывала материальную поддержку нуждающимся семьям.

В 1853 г. Ч. Лорингом была основана первая детская благотворительная организация. Своей целью она ставила сокращение детской уличной преступности и безнадзорности, предполагала содействие в профессиональном обучении детей, организации досуга и отдыха.

В 70-е гг. XIX столетия было создано Американское общество организованной благотворительности. Активисты посещали дома бедных и безработных, выясняли проблемы и помогали в их решении. Значительную роль в системе благотворительности играли комитеты по оказанию помощи бедным, в которые входили избранные на местах филантропы. Комитеты организовывали семейное призрение, открывали богадельни, странноприимные дома, сиротские приюты и дома для бедных.

Частные благотворительные фонды, крупнейшими из которых являлись фонд Форда и фонд Рокфеллера, вложили десятки миллионов долларов в проекты развития науки, культуры, социальной помощи нуждающимся.

Теория и практика благотворительности в Америке получает в XIX в. наивысшее в мире развитие. Национальная конференция благотворительных действий разрабатывает концепцию “научной филантропии” и планомерно внедряет ее в деятельность организаций. Среди основных требований к благотворительности – ее индивидуализация, увязка с конкретной трудной жизненной ситуацией, рациональность, постановка четких целей и достижение конкретных результатов. Благотворительность не должна быть сферой удовлетворения самолюбия дарителя или извлечения политических выгод.

Подходы к благотворительности формировались под воздействием протестантской церкви, с ее рациональным, индивидуальным началом, приоритетами трудолюбия и самоответственности. Так, один из видных идеологов и деятелей благотворительности Э. Карнеги считал, что главное состоит в том, чтобы помогать тем, кто сам себе может помочь и помогает. Неразборчивая благотворительность помогает “ленивым, алкоголикам и недостойным”. “Предприниматель, – писал он, – должен показывать пример умеренно-достойного образа жизни, без какой-либо роскоши, накопленные им излишки направлять на благотворительность; так может быть достигнуто примирение между богатыми и бедными”^*71.

*71: {См.: Соломатин А. Ю. Эндрю Карнеги // Вопросы истории. – 1996. – №2, – С. 41.}

Разное мировоззрение и жизненные позиции лидеров общественных организаций порождали различные подходы и формы помощи нуждающимся. Так, одна из основательниц профессиональной социальной работы в Америке, автор книги “Социальные диагнозы” (1917), М. Ричмонд считала, что причины трудной жизненной ситуации человека заключены в нем самом и проблемы бедности связаны с индивидуальными особенностями человека. Индивид в силах помочь себе сам, если изменит образ жизни (пойдет работать, перестанет употреблять алкоголь и т. п.). Поэтому помощь этой организации была индивидуализирована, направлена на социальную адаптацию личности, изменение сознания и поведения человека, его образа жизни.

Д. Аддамс – лидер движения за права иммигрантов, в отличие от последователей М. Ричмонд, видела причины бедности в социально-экономических условиях жизни людей. Поэтому благотворительное воздействие было направлено на улучшение среды обитания, в приходы, на создание доступной для всех социальной структуры (детские сады, амбулатории, бюро по найму на работу, досуговые и образовательные учреждения и т. п.).

Как особенность организации благотворительных обществ США можно отметить национальный принцип. Отражая интересы и потребности многонационального американского общества, создаются шотландское, ирландское, французское, немецкое благотворительные общества и другие, фокусирующие социальную помощь на соотечественниках.

Отношения благотворительности при капитализме получают разную оценку. Можно встретить восторженность по поводу солидарности социальных слоев и резкую критику благотворительности как формы откупа от нуждающихся членов общества.

“Как, английские богачи не заботятся о бедных? Эти люди, создавшие такие благотворительные учреждения, каких нет ни в одной другой стране? – О да, благотворительные учреждения! Как будто пролетарию легче от того, что, высосав из него последние соки, вы упражняетесь потом на нем в благотворительности, приятно щекочущей вашу самодовольную фарисейскую душу, и выдаете себя за благодетелей рода человеческого, если возвращаете эксплуатируемым сотую часть того, что им следует по праву! Благотворительность, которая деморализует дающего еще больше, чем берущего; благотворительность, которая еще больше унижает и без того униженного, которая требует, чтобы утративший облик человеческий, изгнанный обществом парий отказался от последнего, что ему осталось, – от звания человека; благотворительность, которую несчастный должен униженно просить, пока она милостиво согласится своим подаянием заклеймить его печатью отверженного!

...Английская буржуазия занимается благотворительностью в собственных интересах; она ничего не дарит, а смотрит на свои подаяния, как на торговую операцию. Она заключает с бедняками сделку, говоря им: затрачивая столько-то и столько-то на благотворительные цели, я тем самым покупаю себе право не подвергаться больше вашим домогательствам, а вы тем самым обязуетесь оставаться в своих темных конурах и не раздражать моих чувствительных нервов видом своей нищеты! Вы можете приходить в отчаяние, но делайте это незаметно. Это я ставлю условием, это я оплачиваю своим пожертвованием в 20 фунтов на больницу! О, как она отвратительна, эта благотворительность христианина-буржуа!

...А что касается результатов этой благотворительности, то... бедняки получают больше поддержки от своих братьев бедняков, чем от буржуазии. К тому же поддержка честного пролетария, который сам прекрасно знает, что такое голод, который, делясь своим скудным обедом, приносит жертву, но делает это с радостью, – такая поддержка имеет совершенно иное значение, чем подачка, которую бросает утопающий в роскоши буржуа.

И в других отношениях буржуазия надевает на себя личину беспредельной гуманности, – но только тогда, когда этого требуют ее собственные интересы.”^*72

*72: {Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф., Ленин В. И. Указ. соч. – С. 383-384.}

Критика отношений благотворительности базируется на признании несправедливыми частной собственности на средства производства, распределения доходов по факторам производства. Поэтому доходы и богатства определенной части населения, полученные за счет эксплуатации другой части, признаются несправедливыми, а благотворительность из этих средств – циничной и деморализующей.

Безусловно, в социально однородном, бесклассовом обществе, с общественной собственностью на средства производства, отсутствием эксплуатации, реальным равенством и свободой, благотворительность не будет иметь корней. Но в капиталистическом обществе – обществе социально-экономического неравенства, эксплуатации, социальных противоречий отношения благодеяния будут всегда востребованы и воспроизводиться в рамках частной и организованной благотворительности.

Благотворительность возникает, когда общественные отношения, предполагающих социально-экономическое неравенство. Мы не находим ее в социально однородном первобытном обществе. Именно неравенство порождает благотворительность. Она начинает воспроизводиться в классовом обществе, когда возникают неравные по своему социальному положению сильные и слабые члены общества: субъект и объект благодеяний. Благотворительность присуща социально дифференцированному обществу. Как добровольная реализация личностных духовных потребностей она устойчиво воспроизводится в общественных отношениях.

С точки зрения религиозного сознания, благотворительность богоугодна, как богоугодна любая бескорыстная помощь ближнему. Она соответствует канонам милосердия, является человеческой добродетелью, поэтому востребована и воспроизводится в религиозной или светской форме.

Для власти благотворительность – полезный социальный институт, дополнительный ресурсный и функциональный субъект системы социальной помощи, который объективно способствует социальной стабильности общества, снижает социальную напряженность.

Общество рассматривает благотворительность как сферу выражения интересов субъектов гражданского общества, самореализации индивидов, общественно-значимую и полезную деятельность.

Таким образом, церковь, власть и общество нуждаются в отношениях благотворительности, поэтому эти отношения востребованы и воспроизводятся.

Подведем итоги рассмотрения особенностей благотворительности как института-субъекта социальной помощи.

Развитие гражданского общества, изменившееся вслед за производственными отношениями общественное сознание дают новый импульс развитию благотворительности. Она получает государственное регулирование, нормативно-правовую базу деятельности, властные социальные и экономически преференции, в ряде случаев реализует властные программы социальной помощи.

Появляется организованная благотворительность, представленная обществами, ассоциациями, фондами, агентствами, имеющими своей уставной целью благотворительную деятельность. Это позволяет в определенной мере придать системность и упорядоченность филантропическим действиям, ограничить доступ к помощи “профессиональным” просителям.

Благотворительность децентрализована и действует, как правило, по территориальному принципу, в приходах, общинах. Здесь она консолидируется с другими субъектами социальной помощи: религиозными благотворительными организациями и церковью, органами местного самоуправления на основе содействия, софинансирования.

Сферы действия, объекты и ситуации поддержки для всех субъектов помощи, как правило, общие, но благотворительность в силу своей субъективности действует и в тех направлениях, где участие власти или иных институтов-субъектов недостаточно либо отсутствует вовсе.

Субъектно-объектные отношения благотворительности реализуются напрямую либо опосредованно, через организации.

Благотворительность реализует закрытые формы помощи в своих собственных социальных учреждениях, а также участвует в финансировании учреждений иных субъектов помощи. Наиболее широко используются открытые формы помощи (вне учреждений) с индивидуальным, “адресным” подходом.

Благотворительность перераспределяет доходы наиболее богатых слоев населения низкодоходным, добровольно и безвозмездно. Перераспределение носит горизонтальный характер, его экономическая основа – личные и коллективные средства субъектов благотворительности, пожертвования и дары, добровольные сборы, членские взносы, а также труд, услуги и инициатива добровольцев. Отсутствие устойчивых обязательных источников формирования экономических основ благотворительности дает возможность оценить эти основы как нестабильные, что является особенностью негосударственной социальной помощи.

Профессионально-групповые объединения как институт- субъект социальной помощи воспроизводят корпоративный вид помощи, основанной на принципах групповой самозащиты работников, взаимопомощи, профессиональной солидарности, корпоративности – по праву членства в обществах, профессиональной идентичности и территориальности.

Помощь, генерируемая профессионально-групповыми объединениями, имеет элементы благотворительности, но рассматривать ее как благотворительность можно лишь условно, в самом широком значении этого понятия, с учетом ее негосударственного, добровольного характера, а также того, что помощь получали и граждане, непосредственно не участвовавшие в образовании фондов помощи. Например, члены семей, подмастерья и ученики ремесленников. Как исключение из правил, определенная поддержка оказывалась обратившимся за помощью нечленам обществ.

Это позволяет выделить внешний фактор помощи, ее распространение на объекты, не включенные в самозащитные отношения, и говорить о ее благотворительной составляющей.

Как уже отмечалось, первые профессионально-групповые объединения – торгово-ремесленные гильдии и цеха возникали в Европе еще в период раннего Средневековья. Гильдии и цеха обеспечивали своим членам не только универсальную по формам и содержанию помощь внутри объединений. Они выполняли функции представителя консолидированных интересов и потребностей, посредника в отношениях с властью и другими институтами общества. Выступая как единый сплоченный коллектив, они отстаивали свои социальные интересы, что в условиях отсутствия системы правовых гарантий обеспечивало защиту социального положения членов профессиональных объединений.

В XVIII-XIX вв. изменившиеся производственные и общественные отношения, промышленная революция, дальнейшее разделение труда и другие факторы, обусловили наполнение городов выходцами из сельской местности.

В городах имелась многовековая практика консолидации трудоспособного и трудозанятого населения по профессионально-территориальному принципу. Поэтому прибывающие работники вливались в традиционные корпорации, расширяя их, либо становились членами новых профессиональных сообществ.

Став частью корпоративного сообщества, индивид воспринимал нормы и правила, поведенческие традиции и стереотипы, свойственные данному сообществу, в том числе, отношения помощи-взаимопомощи, солидарности и групповой самозащиты.

Среди профессионально-групповых объединений можно выделить общества взаимопомощи, профессиональные организации, фонды помощи безработным, страховые кассы, профессиональные союзы и др. Профессиональные организации объединяли, как правило, различные социальные слои: ремесленников, промышленных рабочих, служащих, торговцев и т. п.

Помимо организации касс взаимопомощи, ссудных касс профессиональные объединения занимались выплатой материальной помощи, пенсий и пособий, трудоустройством своих членов, оказывали помощь в организации похорон и в других трудных жизненных ситуациях. Проводилась и культурно-массовая работа: создавались библиотеки, организовывались самодеятельные спектакли и концерты и т. п.

В обществах взаимопомощи участвовала значительная часть городского населения. Например, во Франции в 1882 г. общества взаимопомощи насчитывали свыше 2 млн человек.

Деятельность обществ регламентировалась законодательно. Так, по закону 1898 г. французские общества взаимопомощи могли устанавливать своим членам пенсии, заключать с ними договоры страхования от несчастных случаев, выплачивать пособия по безработице, оказывать материальную помощь, открывать бюро по трудоустройству, курсы профессиональной переподготовки.

Общества взаимопомощи, как правило, развивались в профессиональные организации, например, общества жестянщиков, аптекарей, ткачей. Особенно интенсивно этот процесс шел в Англии. К концу XIX в. там насчитывалось 687 союзов промышленных рабочих, в которых состояло около 1,3 млн человек. Профессиональные организации, в свою очередь, зачастую трансформировались в профсоюзы как институт защиты интересов, свобод и прав их членов на производстве и в обществе.

В то же время профсоюзы, особенно в Англии, часто выступали в роли обществ взаимопомощи, совмещая эту деятельность с основной своей политической функцией защиты прав рабочих. Они были первыми организациями, которые начали выплату пособий по безработице^*73.

*73: {См.: Роик В. Д. Указ. соч. – С. 38.}

Для чего создавались профессионально-групповые объединения, какие потребности и интересы граждан они отражали?

Состав рисков социального положения наемных работников был очень широк, но главными были риск потери трудоспособности, а также риски потери кормильца и безработицы. К тому же работники низкой квалификации или малооплачиваемые категории трудящихся при высоком числе иждивенцев (дети, родители), даже сохраняя собственную трудоспособность, неизбежно становились бедными и нуждались в дополнительной помощи.

Высокая зависимость от рисков потери трудоспособности и трудовой занятости, оторванность от общинных форм помощи на фоне низкого уровня властной социальной помощи, традиции и позитивный опыт профессионально-группового и территориального способов противостояния социальным рискам обусловили потребность трудящихся в отношениях корпоративной помощи.

Субъектно-объектные отношения помощи в профессионально-групповых объединениях строились в зависимости от объекта помощи, его интересов. Объединяясь, потенциальные объекты помощи устанавливали необходимые правила и нормы этих отношений, тем самым формируя характер и особенности самого субъекта.

Равенство в правах и обязанностях всех членов сообщества позволяет рассматривать субъектно-объектные отношения корпоративной помощи как взаимопомощь, коллективную форму самозащиты.

Членские взносы не были напрямую связаны с последующими выплатами, отношения помощи не предполагали эквивалентность, они были по своему характеру солидарностью. Поэтому кто-то мог обращаться за поддержкой чаще и получать ее в более полной мере, а кто-то – реже; помощь в большей степени находилась в зависимости от индивидуальной трудной жизненной ситуации.

Экономической основой отношений помощи были членские взносы, а также добровольческие усилия (нематериальные формы взаимопомощи). Корпоративное перераспределение было добровольным. Оно состояло из трех фаз: аккумулирования (добровольные членские взносы), фондообразования и распределения (нормированные по корпоративным правилам выплаты, ссуды и т. п.), отражало групповую приемлемость правил и норм распределения, представлений о корпоративной справедливости в конкретный исторический период.

Подведем некоторые итоги. Изменившиеся производственные и общественные отношения, рост городского населения, занятого на производстве, потребность в защите от присущих капиталистическим отношениям социальных рисков обусловили модернизацию отношений помощи и создание новых способов поддержки в рамках профессионально-групповых объединений.

Профессиональные объединения воспроизводили отношения корпоративной помощи.

Система помощи в профессиональных объединениях строилась исходя из существующего в данный исторический период состава рисков, ухудшающих социальное положение работников, – потери трудоспособности и трудовой занятости, а также бедность.

Объединения формировались по профессионально-территориальному принципу на добровольных началах, были самоуправляемыми и самофинансируемыми.

Власть устанавливала посредством законодательства правовое поле их функционирования. Деятельность каждого конкретного профессионально-группового объединения регламентировалась локальными правовыми актами: уставами, внутренними правилами и нормами, а также корпоративными ритуалами и традициями. Каких-либо властных преференций профессиональные объединения не имели, более того, власть в различные периоды тормозила их развитие, например, устанавливая сложный порядок регистрации, а то и просто запрещала их деятельность.

Предоставление в профессиональных объединениях видов и форм социальной помощи, не доступных наемным работникам вне рамок этих объединений, делало их востребованными значительной частью населения, что обусловило их распространение и рост членов.

Экономические фонды помощи формировались солидарно, самими членами профессиональных объединений. Правила и нормы распределения этих фондов устанавливались с учетом интересов всех членов, что позволяет рассматривать данный вид помощи как коллективную самозащиту, солидарную взаимопомощь добровольно объединившихся по профессиональному принципу граждан.

Корпоративная помощь по своему характеру индивидуальна, адресна, закрытые формы помощи отсутствуют.

Семья унаследовала обычаи взаимопомощи в рамках рода, племени. Об эквивалентной природе семейной помощи свидетельствует, например, традиция заботы трудоспособных членов семейства о нетрудоспособных (стариках, детях, больных). Налицо отложенная взаимопомощь, неписаный “договор поколений”. Забота о детях в семье – это залог получения помощи потерявшими трудоспособность родителями. Обеспечение детьми престарелых родителей – возврат долга, симметричное воздаяние за их заботу. Забота о родственниках – это гарантия получения помощи в трудной жизненной ситуации от них либо других от членов семейства и т. п.

Обычай семейной помощи-взаимопомощи, как механизм защиты социального положения членов семьи и самого домохозяйства от рисков и угроз, традиционно востребован обществом и воспроизводится по сей день.

Семья – это всегда первичный рубеж противостояния социальным рискам и начальный этап оказания помощи. В семье риски ухудшения индивидуального социального положения отдельного человека снижаются коллективным противостоянием угрозам, блокированием и компенсированием их разрушительного воздействия за счет внутрисемейных самозащитных ресурсов.

Совокупность рисков определяется характером общественно-экономических отношений, историческим периодом жизнедеятельности семьи. И в этом риски семейные идентичны всем рискам социального положения.

В то же время, есть и специфические семейные риски. Как правило, только в рамках семьи возникают риски потери трудоспособности в связи с беременностью, родами и уходом за детьми. Появляющиеся в семье дети также становятся фактором риска снижения социального положения семьи, и чем больше детей, тем выше эти риски. Это связано как с иждивенческой нагрузкой, так и с потерей трудоспособности или профессиональной квалификации матерью.

Можно отметить также возможность ухудшения социального положения из-за воздействия рисков трансформационных изменений семьи: выделения из большой семьи самостоятельного домохозяйства, разделения семьи в силу межличностных конфликтов и т. п.

Отношения помощи-взаимопомощи в семье строятся на принципах обязательности, равенства, солидарности и справедливости, основанных на осознании общности интересов и целей, кровном родстве, инстинкте продолжения рода, религии, обычаях и традициях семейной помощи.

Субъективные факторы, определяющие характер помощи, – экономические ресурсы конкретной семьи, социально-экономические характеристики членов домохозяйства, характер семейных взаимоотношений, иждивенческая нагрузка на домохозяйство.

Поэтому, отмечая наличие общих тенденций функционирования семьи как института-субъекта помощи в определенный исторический период, нужно учитывать, что каждая конкретная семья генерировала свой собственный характер отношений помощи.

Семейная помощь становится обязательной и получает нормативно-правовую основу в государственном законодательстве европейских стран уже в XVII столетии. В соответствие с законом, родители обязаны заботиться о своих нетрудоспособных детях, и наоборот, взрослые дети несут ответственность за обеспечение престарелых родителей. Эта норма содержится в законодательстве практически всех стран и в настоящее время.

Семья как институт-субъект помощи находится в отношениях взаимодействия с другими институтами-субъектами, в первую очередь на уровне объектов поддержки. Так, индивид в связи с трудной жизненной ситуацией может одновременно находиться в отношениях социальной помощи с властными институтами поддержки, профессионально-групповыми и благотворительными субъектами, являясь при этом как член семьи, и объектом семейной помощи.

Наличие обязательной властной помощи может снижать мотивацию семейной помощи, порождать некое делегирование семьей функций субъекта поддержки государству по субъективным мотивам, то есть снижать семейную поддержку.

Рассматривая субъектно-объектные отношения помощи семьи, можно выделить внешний фактор этих отношений, так как объектом семейной помощи может выступать и не член семьи, а, например, соседи, коллеги по работе, члены общины. При условии добровольного, безвозмездного, не обусловленного взаимными обязательствами характера помощи, ее семейной экономической основы, такая семейная помощь может рассматриваться, как частная благотворительность. Поэтому семью можно считать институтом, способным воспроизводить отношения благотворительности.

Устойчивость социального положения семьи в решающей степени зависит от семейных ресурсов, выступающих как фактор ее самозащиты, дающий возможность самостоятельно преодолевать трудную жизненную ситуацию. Ресурсная основа, как правило, зависит от социального контекста, в который встроена семья. Поэтому сама внутрисемейная помощь будет реализовываться в разных семьях по-разному, в первую очередь, в зависимости от социального статуса семьи.

Например, семья банкира и семья промышленного рабочего, изначально имея различия в социальном положении, при прочих равных условиях, по-разному будут преодолевать трудную жизненную ситуацию. Первая будет стараться реализовывать преимущества своего социального положения, семейную собственность и иную ресурсную основу, используя в первую очередь самозащиту. Вторая семья, основу ресурсов которой составляет заработная плата наемного работника, в силу своего социального положения наверняка будет испытывать дефицит самозащитного потенциала, и для выхода из трудной жизненной ситуации ей придется привлекать стороннюю помощь: государства, профессиональных объединений, благотворителей и т. п.

Можно также обнаружить отличия семейной помощи в городской и крестьянской семьях, что обусловлено различиями в образе жизни, трудовых отношениях, составе рисков социального положения. Капиталистическая индустриализация разрушила связь городской семьи с домашним производством, оставив у нее из экономических функций лишь организацию общего быта, взаимопомощь.

На селе в силу характера производственных отношений семья во многом оставалась патриархальной. Жизнедеятельность крестьянской семьи строилась на принципах экономической самодостаточности, невысокой степени разделения труда и кооперации. Ресурсы крестьянской семьи зависели от количества трудоспособных ее членов, поэтому семьи были большими, расширенными (включающими три и более поколений). Механизация труда отсутствовала, и малочисленная семья не была способна соответствовать трудовым отношениям. Например, в ограниченные сроки вспахать, посеять, а затем убрать урожай, заготовить корм для скота, то есть удовлетворить нужды своего домохозяйства и, возможно, произвести товарную продукцию. Это обусловило особенности отношений помощи с опорой на собственные силы (ресурсы) семьи и дополнительной помощью сельской общины.

Формы социальной помощи в крестьянских семьях также были обусловлены особенностями образа жизни, трудовых отношений. Преобладали неденежные формы: натуральная помощь (еда, одежда), внутрисемейная реабилитация, услуги и физическая помощь. Возможности каждого члена семьи в аспекте помощи использовались рационально: престарелые, немощные, находясь на иждивении взрослых детей, посильно помогали по хозяйству, смотрели за маленькими детьми. Дети постарше также включались в полезный трудовой процесс, соответственно силам и возрасту. Временно нетрудоспособные или не имеющие возможности участвовать в привычных трудовых отношениях (болезнь, беременность, роды, уход за новорожденным) находились на иждивении семьи, в то же время трудились посильно, ведя домашнее хозяйство.

Городская семья, как правило, является не расширенной, как крестьянская, а нуклеарной (состоит из родителей и детей). Она утрачивает патриархальные основы, включена в общественные производственные отношения, имеет иной образ жизни, что влияет на характер отношений семейной помощи. Семейные ресурсы формируются главным образом в результате наемного труда ее членов и носят денежный характер.

Городская семья, в отличие от крестьянской, в большей мере может пользоваться внешней инфраструктурой помощи: это больницы, где можно получить медицинскую помощь, детские сады, куда мать может отвести ребенка и сохранить трудовую занятость, благотворительные организации, профессионально-групповые объединения, кассы взаимопомощи.

Различную актуальность для крестьянской и городской семьи будут иметь и риски социального положения. Например, риск безработицы имеет принципиальный характер для живущего наемным трудом горожанина. Природно-климатические риски, ведущие к неурожаю, для крестьянской семьи являются самыми главными угрозами социального положения.

Как особенность крестьянской семьи можно отметить групповой, то есть распространяющийся на всех членов семьи, характер рисков, связанных с трудовыми отношениями. Потеря занятости одним из членов городской семьи не обязательно приведет к трудной жизненной ситуации домохозяйства в целом, так как остальные члены семьи сохранили трудовую занятость. Риск безработицы для данной семьи не будет групповым.

А для крестьянской семьи, ведущей совместное хозяйство, все связанные с трудовыми отношениями риски всегда групповые, действующие на всю семью одновременно. Поэтому без общинных форм поддержки крестьянская семья делалась крайне уязвимой.

“И в 1890-1940 гг. в промышленных городах Ланкашира (Англия) в семьях рабочих часто жили родственники. Детей-сирот забирали родственники, овдовевшие мужчины и женщины отдавали им своих детей под присмотр. Незамужняя родственница заменяла умершую жену и мать, если старшая дочь не могла выполнять обязанности хозяйки дома после смерти матери. Нуждающиеся в помощи пожилые люди находились под опекой выросших детей. Число семей из трех поколений, разумеется, было невелико. Состарившиеся родители предпочитали по возможности вести хозяйство вблизи детей и поддерживать семейные контакты частыми визитами, а не жить с ними одним домом. В отдельных случаях, если квартира родителей была слишком мала, а сами родители бедны, дети жили у своих бабушек и дедушек, дядей и теток. Наконец, в семьях родственников жили молодожены, еще не нашедшие квартиру, и одинокие молодые рабочие. В этих случаях жившим вместе родственникам поручалась домашняя работа и предоставлялась еда, за которую они, однако, должны были платить.

Кроме того, существовала очень сильная, большей частью не выраженная словесно мораль рабочего класса: она считала обязанностью помогать всеми способами родственникам, даже тогда, когда близость и симпатия были невелики. Придерживались молчаливого согласия не отправлять родственников в работные дома, с которыми в середине XIX века связывались стыд и унижение. Со времен закона о бедняках 1601 г. и до закона об общественной помощи 1946 г. семья была обязана заботиться о своих членах, особенно о родителях и родственниках. Родители отвечали за детей, взрослые дети опекали родителей, дедушки и бабушки помогали внукам, если родители по каким- либо причинам не были в состоянии этого сделать... Однако ни один из опрошенных рабочих не вспомнил, что такие обязанности установлены законом. Некоторые даже не знали такого законодательного положения... Большинство, говоря о родственниках, испытывало к ним сложный комплекс любви, долга и гордости.

Родственники заботились также о больных и умирающих. Эта обременительная обязанность ложилась прежде всего на женщин. Некоторые женщины славились особыми знаниями и опытом в уходе за больными. При необходимости к ним посылали за помощью родственники, соседи и знакомые...”^*74

*74: {Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII-XX в.) // Фирсов М. В. История социальной работы. – С. 169-170.}

Итак, семья как институт-субъект социальной помощи возникает с разложением родового строя. Это архаический, традиционный институт, основанный на браке, отношениях кровного родства, общности быта, взаимных обязательствах и взаимопомощи.

Защита от рисков социального положения осуществляется в семье и при помощи семьи. Самозащитные ресурсы семьи формируются как совокупность ресурсов ее членов и собственно семейных. Это частная собственность, доходы и иные материальные ресурсы, ресурсы нематериального характера: доступ к власти, интеллект, социальный капитал, а также физические усилия как основа услуг, помощи.

Характер помощи, ее особенности обусловлены объективными и субъективными факторами.

Объективные факторы – характер общественных отношений, уровень социокультуры, действующее законодательство о семье, конфессиональные подходы к семейным отношениям, традиции и национальные особенности семьи в данный исторический период.

Субъективно на отношения семейной помощи определяющее воздействие оказывают межличностные отношения в семье, характер трудной жизненной ситуации как фактор социального риска. В этом аспекте каждая семья воспроизводит свой, особенный характер отношений помощи.

В значительной мере семейная помощь определяется социально-экономическими факторами: уровнем экономических и нематериальных ресурсов семьи и ее членов, социальным статусом семьи, иждивенческой нагрузкой и др.

Семья, в отличие от всех институтов-субъектов помощи, имеет регламентацию отношений помощи как в соответствии с законами (властная нормативно-правовая база), так и по неписаному праву (обычаи, традиции, мораль).

Сельская община. В рассматриваемый исторический период сельская община продолжала функционировать как социальный институт, форма социальной организации, возникшая на основе родственных, соседских связей.

С развитием капиталистических отношений, урбанизацией сельская община постепенно теряла свои позиции, ее роль и значение в жизни общества снизились. Социальная дифференциация деревни, потеря крестьянами земли, бурное развитие промышленности и потребность города в рабочей силе обусловили огромную миграцию сельского населения в города. Население в европейских странах преимущественно становится городским.

В то же время сельская община в значительной степени сохранила свой хозяйственный уклад. Жизнь общины строилась на принципе экономической самодостаточности, степень разделения труда была невысокой и не требовала его кооперации с другими общинами. Уровень развития производительных сил был низким, характерным для доиндустриальной эпохи. Община вела преимущественно натуральное хозяйство, товарно-денежные отношения в деревне оставались слаборазвитыми.

Сельскую общину характеризовали общее владение землей, средствами производства, самоуправление, круговая порука, общие права и обязанности, нравственность, солидарность, сотрудничество, взаимопомощь.

Сельская община представляла собой не только совокупность крестьянских хозяйств. Это был социальный институт, имеющий собственные экономические источники, выполнявший функции организации производства, хозяйственного распоряжения земельными наделами хранитель производственного и социального опыта, традиций соседских отношений.

Сельская община как форма социальной организации, предполагающая высокую степень солидарности и взаимопомощи, отражала насущные интересы и потребности сельского населения. Так, при малопроизводительных орудиях труда хозяйственное использование земельных наделов, освоение новых земель были возможны лишь за счет коллективного труда. Сезонный характер (посевная, уборка, заготовка кормов для скота и т. п.) и масштаб работ также требовали коллективных усилий членов общины.

Сельская община отстаивала интересы крестьян, коллективно противостояла давлению крупных землевладельцев и государства, выступала “посредником” между крестьянином и внешним миром, обеспечивала своим членам коллективную защищенность и безопасность.

Уровень жизни крестьян в XVIII-XIX вв. был крайне невысоким, ведущие к голоду частые неурожаи, войны, тяжелое налоговое бремя и другие причины порождали бедность в деревне.

Русский писатель Д. И. Фонвизин, побывав во Франции в конце XVIII в., обратил особое внимание на положение местного крестьянства. “Я увидел Лангедок, Прованс, Дофине, Лион, Бургонь, Шампань. Первые две провинции считаются во всем здешнем государстве хлебороднейшими и изобильнейшими. Сравнивая наших крестьян в лучших местах с тамошними, нахожу, беспристрастно судя, состояние наших несравненно счастливейшим. В сем плодоноснейшем краю на каждой почте карета моя была всегда окружена нищими, которые весьма часто, вместо денег, именно спрашивали, нет ли с нами куска хлеба”^*75.

*75: {См.: Хрестоматия по новой истории: В 3 т. / Под ред. А. А. Губера. Т. 1. – М., 1963. – С. 117.}

Социальное положение крестьян находилось в прямой зависимости от характера и состава социальных рисков. Большое значение для сельского населения в условиях неразвитости агротехники, орудий труда и средств производства имели при- родно-климатические риски – постоянные, обусловленные географическим положением и переменные, случайные – засуха, избыток дождей, заморозки, град и т. п. Воздействие рисков вызывало недород урожая, а, нередко, его полную гибель, что вело к голоду.

Также можно выделить воздействие рисков, связанных с сельскохозяйственной деятельностью (падеж скота, болезни домашних животных, риски сохранности посевного материала и многие другие).

Сельские жители, находясь в непосредственной близости к природе, испытывают значительную зависимость от среды обитания. Традиционно важными дополнительными доходами деревенского домохозяйства были дары природы. Охота, рыбалка, бортничество, сбор грибов и ягод, заготовка лекарственных трав – все это также было подвержено природным рискам, что оказывало влияние на экономическое положение крестьянских домохозяйств.

Состав рисков, присущих сельскому ведению хозяйства и крестьянскому образу жизни, определял соответствующий набор способов и механизмов социальной помощи сельской общины, особенности функционирования общины как института– субъекта социальной помощи.

По действующему в большинстве европейских государств законодательству, призрение попавших в трудную жизненную ситуацию индивидов должно было осуществляться семьей и родственниками.

Если домохозяйство не было способно реализовывать защитные функции или риски носили групповой, семейный характер, то сельская община брала заботу о нуждающихся в помощи на себя. Для этого использовались экономические ресурсы общины: общинные запасы, продовольственные и денежные фонды, общественные запашки земли, а также нематериальные ресурсы: взаимопомощь общинников, их усилия и физический труд.

В условиях натурального крестьянского хозяйства наибольшее распространение получили неденежные формы помощи: поочередное кормление нуждающихся по домам, “прием” сирот в семьи на воспитание, хлебные пособия, помощь в обработке земли и сборе урожая старым немощным общинникам, строительство сгоревших домов, выделение семенного (посадочного) материала и многие другие. Экономически слабые домохозяйства могли быть освобождены общиной от налоговых платежей и государственных повинностей. Домохозяйства, бравшие на содержание одиноких престарелых общинников, получали соответ