Влияние идей Кетле на статистику во второй половине XIX В.

 

Влияние Кетле выходило за пределы статистики. В Англии историк Г. Бокль проводил свои исследования, опираясь на его труды, а известный экономист и философ Джон Стюарт Милль (1806–1873) включил статистические методы как логи­ческий инструмент в состав индуктивной логики. В Италии крими­налист Чарльз Ламброзо (1835–1909), развивая до абсур­да мысли Кетле о социальном детерминизме, выдвинул теорию о врожденной преступности, согласно которой не надо ждать, когда люди, родившиеся преступниками, проявят себя, следует выяв­лять таких лиц, используя антропологические исследования на ос­нове статистических методов, и изолировать.

Столь сильное влияние Кетле на европейскую мысль привело не только к появлению массы подражателей, в том числе и в ста­тистике, но и к определенному противодействию. Во всяком слу­чае на протяжении более полувека статистики во всех странах раз­делялись по своему отношению к Кетле.

В Германии – родине описательной школы – новое учение сна­чала было встречено недоверчиво, а затем нашло своих последо­вателей в статистике. Последователем Кетле был Адольф Вагнер (1835—1917), для которого статистика – математизиро­ванная индукция, сугубо практическая наука. Рассматривая по­ведение человека с точки зрения психологических мотивов, он до­водил детерминизм Кетле до социального фатализма.

Более сильной в Германии была позиция антикетлианцев. Так, известный психолог М. В. Дробиш (1802—1896) исходил из то­го, что в статистике изучаются только проявления человеческой воли, поступки людей, а мотивы, – сокровенное и скрытое иногда даже от тех людей, которые совершают эти поступки, – остаются вне поля внимания статистики. Главная задача не перечислять, сколько совершено преступлений, не отмечать количество произ­веденной продукции, а отвечать, почему совершено преступле­ние, почему не произведено необходимое количество продукции и т. д. Таким образом, задача статистики не в описании того, что есть, не в том, каковы закономерности сущего, как считал Кетле, а в раскрытии потенциальных возможностей человека. Законы об­щественного развития «социальной физики» не предопределены раз и навсегда, как учил Кетле, а меняются, в зависимости от условий, меняются и мотивы деятельности людей, в одних условиях это может быть вор, убийца и преступник, в других – идеальный человек. Рассуждая подобным образом, Дробиш предполагал, что статистика должна изучать не поступки человека, а характер его, который складывается в результате постоянного столкновения с внешней средой.

Представитель лучших традиций описательной школы Георг Майр (1841–1925) был чужд идеям математической статисти­ки, но напуганный социальным детерминизмом Кетле, он тем не менее не мог полностью игнорировать все то, что пришло в ста­тистику помимо государствоведов. Майр обогатил школу, к кото­рой принадлежал, не столько идеями Кетле, сколько мыслями одного из предшественников самого Кетле – Зюсмильха. Подобно своему знаменитому земляку, он искал закономерности, но при этом старался использовать только сопоставления. В частности, он утверждал, что число преступлений не детерминировано природой человека, как учил Кетле, или социальными условиями, как пола­гал Дробиш. Майр пытался найти конкретные экономические при­чины. Такой причиной он считал, например, динамику хлебных цен: чем они выше, тем больше и преступлений. Майр внес вклад в разработку статистики возрастной структуры населения: одним из первых он обратил внимание на необходимость строгой про­верки достоверности данных о возрасте, получаемых от лиц старше 90 лет. Труды Майра были широко известны в России. Особенное признание получили его работы «Закономерность в общественной жизни» (М., 1899) и «Статистика и обществоведение» (Спб. 1900).

Представителем социолого-демографического направления в статистике был и американец Ричмонд Майо-Смит (1854–1901). Его работа «Статистика и социология» (М. 1900) пользова­лась заслуженной известностью во всех странах, в том числе и в России.

Немецкому ученому, представителю описательной школы, Густаву Рюмелину (1815–1883) принадлежит утверждение, что слово «статистика» имеет два совершенно разных смыслаи имобозначаются две совершенно разные науки – статистика как наука, изучающая количественные методы, находящие применение в любой сфере человеческой деятельности, и статистика как государствоведение – общественная наука[3]. Это была попытка ком­промисса. Первоначально Рюмелин, возглавляя «бунт» против идей Кетле о статистических и демографических закономерностях, счи­тал их проявлением непознаваемых законов развития человечест­ва. Затем государствоведы отмежевались от новых течений. Они больше не критиковали Кетле, не отрицали полезность использо­вания математических методов, не предпринимали атак на «ста­тистических Колумбов», а говорили, что есть две самостоятельные науки – просто статистика как описание и математические ме­тоды, которые составляют предмет отдельной науки.

Таким образом, развитие статистики в XIX в. прошло под влия­нием Кетле – его практической деятельности, его концепций. Да и в начале XX в. социологическое направление, идущее от Кетле, сохранялось в некоторых трудах, посвященных теоретическим во­просам статистики. Отдавая дань этому ученому, немецкий статис­тик Энгель назвал в честь Кетле потребительскую единицу – кет, а выдающиеся статистики Лексис и Дж. Э. Юл обозначили по первой букве фамилии Кетле (Q) предложенные ими меру устой­чивости и коэффициент ассоциации.

Статистики Франции также испытали влияние идей Кетле. Наиболее близок им был Пьер Арман Дюфо (1795–1877). Он полагал, что статистика должна изучать законы развития и движения общества. В отличие от Кетле, который считал эти зако­ны неизменными, Дюфо считал, что законы предполагают и пред­определяют как прогресс общества, так и прогресс самих законов.

Выразителем идей описательной школы был Александр Моро де Жоннес (1778–1870). Для него статистика остава­лась наукой о фактах естественных, социальных и политических, выраженных в числах. Вслед за видным экономистом Жаном Батистом Сэем (1767–1832) он полагал, что статистика толь­ко группирует факты, иллюстрирующие законы, открываемые по­литической экономией, и призывал придерживаться только твер­дых фактов. Это был последовательный выразитель натуралисти­ческих взглядов. Только то, что наблюдается в жизни, может и должно найти отражение в статистике. Ее продукция – это фактометрические числа, сведенные в таблицы. Этим кончается ста­тистика. Право делать выводы принадлежит другим (лаборант только делает анализ, а врач принимает решение). Средние, вели­чины (а кетлианцы говорили, что «статистика – это наука о сред­них») – досужая выдумка праздных фантазеров. В жизни есть конкретные явления, но нет средних. Средние – это искусственные конструкции, не только лишенные смысла, но и вводящие в за­блуждение величины, например средняя успеваемость учащихся, средний рост человека и т, д. Он отвергал все попытки кетлианцев создать нравственную статистику, полагая, что нельзя изме­рить человеческий ум или страсти.

Противником Кетле был и адвокат апелляционного суда в Париже Андрэ Мишель Герри (1802–1867). Его считают основателем уголовной статистики. Герри впервые ввел учет мо­тивов преступлений, но искренне полагал, что всякие рассуждения о связи явлений,их причинах, так же как и выводы, должны на­ходиться за границами статистики, которую он делил на докумен­тальную и аналитическую. Первая представляет собой измере­ние фактов-чисел, вторая – их группировку по определенным об­ластям знания. Это так называемая отраслевая статистика. Имен­но она представляет интерес для анализа хозяйственной деятель­ности. Аналитическую статистику Герри считал только дополне­нием документальной.

Отрицая в целом учение Кетле, Герри тем не менее испытал его влияние, признавая такую категорию, как склонность к пре­ступлению. В своих работах Герри широко пользовался графи­ческим методом и внес заметный вклад в его развитие – он при­менял не только картограммы, диаграммы сравнения и динамики, но и графические изображения различных рядов распределения (последние использовал и Кетле).

Учением об аналитической статистике Герри способствовал обособлению статистики населения, которая вошла в демогра­фию[4]. В формировании идей этой науки большая заслуга известного криминалиста, доктора медицины Луи Адольфа Бертильона (1821–1883), а в развитии демографии – его сына – Жака Бертильона (1851–1922).

В целом французская школа в гораздо меньшей степени испы­тала влияние Кетле, чем немецкая. Зато формировавшаяся в это время итальянская школа. Вплоть до Коррадо Джинн целиком находилась под влиянием Кетле и его английского интерпретато­ра Дж. С. Милля (см. гл. 7).

Избежать влияния Кетле удалось французскому социологу государственному деятелю (по образованию – горному инженеру), Фредерику Ле Пле (1806—1882). Для него цель статисти­ки – точное наблюдение и описание социальных фактов лучшим источником для получения которых он считал «социальные авто­ритеты», т. е. экспертов по современному определению. Основу общества, ее первичную ячейку составляет не отдельная личность, а семья – справедливо считал он. Ле Пле заложил основы статистики семейных бюджетов. Им была разработана классифика­ция доходов (от движимой и недвижимой собственности, труда, предприятия) и расходов (на питание, жилище, одежду, здоровье и духовные потребности, производственные расходы, налоги, по­гашение долгов и т. п.). Как горному инженеру ему приходилось часто сталкиваться с трудящимися, и он верил в возможность мир­ного разрешения конфликтов между трудом и капиталом. Одним из средств этого, считал он, должно служить возможно полное исследование всех моральных и экономических сторон жизни ра­бочего класса. Он составил детальное монографическое описание жизни трудящихся на материалах семейных бюджетов. Ле Пле ввел монографический метод в социально-экономическую статис­тику, подчеркивая, что глубина исследования достигается тем, что берутся не все явления, а только типичные случаи.

Идеи Ле Пле способствовали формированию двух основных школ бюджетной статистики XIX в.: бельгийской, уделявшей основ­ное внимание вопросам питания, поиску рациональных норм по­требления пищи, и более влиятельной, немецкой, которая занима­лась поисками закономерностей в структуре бюджета. Из предста­вителей последней следует выделить Э. Энгеля и А. Швабе.

Эрнсту Энгелю (1821–1896) принадлежит заслуга в оп­ределении единицы наблюдения в бюджетной статистике. Так как семьи различны по размеру и составу, их бюджеты несопостави­мы, следовательно, отмечал он, нужна новая потребительская единица. В качестве таковой он предложил, как уже отмечалось, кет: 1 кет он присваивал новорожденному, по мере роста еже­годно добавляя 0,1 кета до 25-летнего возраста для мужчин (3,5 кета) и 20-летнего возраста для женщин (3,0 кета). Однако это предложение подверглось критике, так как структура потребле­ния, приходящегося на 1 кет, у ребенка и взрослого не сравнима.

Крупным достижением бюджетной статистики была также фор­мулировка двух основных законов, позволяющих оценить уровень благосостояния: с ростом доходов семьи ее расходы на питание растут абсолютно, но уменьшаются относительно – закон Энгеля (1857); с ростом доходов семьи ее расходы на жильё растут абсо­лютно, но уменьшаются относительно – закон Швабе (1868). От­крытие этих закономерностей оказало глубокое влияние на бюд­жетную статистику и статистику цен.

Под влиянием Кетле формировался английский статистик Артур Боули (1869–1957). Он соединял идеи политических арифметиков с новейшими тенденциями, связанными с использо­ванием математических методов, особенно теории вероятностей. Статистика трактовалась им как наука о средних. Точность изме­рений, считал он, должна быть достаточной для достижения цели и лишь приближаться к истинной (см. гл. 6).

В целом критика теорий Кетле оказала отрицательное воздей­ствие на состояние теории статистики в конце XIX в. Ряд выдви­нутых Кетле важных положений теории статистики (статистика раскрывает законы, определяющие существование человека и об­щества; средние величины как характеристики реально существу­ющих типов явлений и др.) был отвергнут. Значение статистики в конечном счете было сведено к эмпирическому описанию массо­вых явлений. На состоянии теории статистики отрицательно ска­зались не только прямые ошибки в решении теоретических проб­лем, но и изменение самой направленности теоретических работ: ученые стали уходить от больших проблем, основными стали тех­нические и организационные вопросы. В определенной мере это связано с развитием статистической практики. Последние де­сятилетия XIX в. – это время статистических работ, направленных на получение разнообразных массовых данных. Они также тре­бовали теоретического обеспечения.

К концу XIX в. сложилась эклектическая трактовка теории ста­тистики, в формировании которой значительную роль сыграли не­мецкие ученые (Рюмелин, Майр и др.) и которая была поддержа­на и статистиками других стран, в том числе и России (Ю. Э.Янсон, Д. Д. Милютин).

В качестве исходного пункта при определении предмета ста­тистики выдвигался тезис о том, что мир делится на две части: природу и общество. Первая – сфера типических явлений, вто­рая – включает индивидуальные, неповторимые явления. При­чем утверждалось, что пути их познания разные. Типические явле­ния считались тождественными друг другу, так как они подчине­ны действию постоянных причин. Для их изучения считалось до­статочным исследовать отдельные единичные явления, чтобы сде­лать вывод о соответствующей закономерности для всех явлений данного вида.

Для познания индивидуальных (массовых) явлений требовал­ся особый, статистический метод, особенностями которого утверж­дались:

массовое наблюдение, которое должно было охватывать все множество явлений, подлежащих изучению;

использование сводных показателей, которые определяют массовые явления в целом и которые не приложимы к каждому от­дельному явлению (к числу таких сводных характеристик относятся все обобщающие показатели статистикии, в частности, сред­ние величины);

сводные статистические характеристики случайных по своей природе массовых явлений, которые должны основываться на теории вероятностей и, в частности на законе больших чисел, что позволяет описать и закономерности случая, и закономерности массовых явлений.

Эти теоретические положения привели ученых конца XIX в. к разграничению статистического метода и статистики как предмет­ной (общественной) науки.

Раз статистический метод является средством познания мас­совых явлений, к которым относились и общественные явления, то наука об обществе могла строиться, по их мнению, только на ис­пользовании статистического метода. Таким образом, формирова­лась идея статистики как самостоятельной общественной науки, не имеющей ничего общего с науками о природе.

Такое деление явлений на типические и массовые (индивиду­альные) весьма упрощенно. Все явления окружающего нас мира соединяют в себе необходимое и случайное. Они подчинены тем или иным закономерностям, общим для всех явлений одного ито­го же рода, и в этом смысле являются типическими. В то же время в силу своей изменчивости и многообразия условий существования они индивидуальны и в этом смысле массовы. В мире нет в чис­том виде ни типических, ни массовых явлений. Каждое явление содержит и типическое, и индивидуальное.

Признавая вслед за Кетле статистику наукой об обществе, ученые конца XIX в. в отличие от него допускали серьезную ошибку. Они, как правило, утверждали, что в области обществен­ной жизни нет никаких объективных закономерностей, что со­циальные явления случайны по своей природе. Поэтому, считали они, статистика не раскрывает и не может раскрыть закономер­ности общественной жизни, ее задача – сводная, описательная характеристика социальных явлений.

Таким образом, в конце XIX в. теоретическая система проти­воречила реальной действительности, была не в состоянии ос­мыслить и обосновать все расширяющуюся статистическую прак­тику.