Психологический журнал
СОДЕРЖАНИЕ. Том 23, номер 5, 2002
Автор:
| РЫЦАРИ НАУКИ | |
| Памяти А.В. Брушлинского и O.K. Тихомирова | |
| МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ | |
| Парадокс недизъюнктивности психики и дискретности нейрофизиологических процессов А. Н. Костин | |
| ИТОГИ ВЕКА | |
| С.В. Кравков: выдающиеся достижения и несбывшиеся надежды Е. А. Умрюхин | |
| К 30-ЛЕТИЮ ИНСТИТУТА ПСИХОЛОГИИ РАН | |
| Развитие математической психологии: история и перспективы Т. Н. Савченко | |
| ПСИХОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ | |
| Феномен отчуждения: стратегии концептуализации и исследования И. В. Журавлев, А. Ш. Тхостов | |
| ЮРИДИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ | |
| Психологическая этиология убийства Е. Г. Самовичев | |
| ЭТНОПСИХОЛОГИЯ | |
| Этнические и национальные идентификации и представления у украинских детей и подростков В. Н. Павленко, И. В. Кряж, М. Барретт | |
| КОГНИТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ | |
| Тематический контекст в системе организации естественных категорий И. Е. Высоков | |
| КЛИНИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ | |
| Эмоции и мотивация больных шизофренией в ситуациях кооперации и конкуренции М. Г. Кириллова, Н. С. Курек | |
| Ранняя привязанность и ее влияние на устойчивость к психической травме: постановка проблемы (сообщение 1) Е. С. Калмыкова, М. А. Падун |
стр. 1
| ДИСКУССИИ | |
| Опыт построения психологии полиморфной индивидуальности В. В. Белоус | |
| ЗА РУБЕЖОМ | |
| О социальной адаптации к деятельности (краткий обзор зарубежной литературы) Г. Матулене | |
| НАШИ ЮБИЛЯРЫ | |
| Ксения Александровна Абульханова-Славская | |
| Диана Борисовна Богоявленская | |
| Алексею Федоровичу Шикуну - 75 лет | |
| НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ | |
| V Всероссийская конференция "Психология и ее приложения" Д. Б. Богоявленская | |
| Хроника | |
| КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ | |
| О природе творческих способностей М. А. Холодная | |
| Информация о новых книгах |
стр. 2
РЫЦАРИ НАУКИ. ПАМЯТИ А. В. БРУШЛИНСКОГО И О. К. ТИХОМИРОВА
Автор:
4 апреля 2002 г. в большом зале Психологического института Российской академии образования состоялось заседание Московского отделения РПО, посвященное памяти А. В. Брушлинского и О. К. Тихомирова. На нем присутствовали психологи МГУ им. М. В. Ломоносова, ИП РАН, ПИ РАО, представители Вологодского психологического общества, других научных учреждений, коллеги, ученики, родные и близкие, друзья Андрея Владимировича и Олега Константиновича.
Заседание вела председатель Московского отделения РПО доктор психол. наук Д. Б. Богоявленская:
- Судьба распорядилась так, что А. В. Брушлинский и О. К. Тихомиров родились в один год -1933-й, в один день - 4 апреля. Оба жили в Москве, учились в одной группе Московского университета, занимались проблемой мышления и были верны своим учителям: Олег Константинович - А. Н. Леонтьеву, Андрей Владимирович - С. Л. Рубинштейну. Никто из них не изменил себе: Олег продолжал разрабатывать свою линию, представляя ее даже тогда, когда это стало немодным на факультете. Руководимая им лаборатория крепко держала направление Леонтьева. Устами Андрея продолжал жить Рубинштейн: все эти 40 лет его труды не только читали, его слышали и слушали благодаря тому, что не было ни одного научного мероприятия, где бы ни выступал Андрей, отстаивая идеи своего учителя.
Почему мы отмечаем день памяти наших дорогих коллег в большом зале ПИ РАО? Жизнь Андрея Владимировича и Олега Константиновича была посвящена науке, и их общественная работа являлась продолжением научной деятельности. Они оба стояли у истоков организации и развития психологического общества: Олег Константинович выполнял обязанности секретаря, когда Леонтьев был президентом Общества психологов СССР; Андрей Владимирович долгие годы работал секретарем у Н. А. Менчинской - председателя Московского отделения Общества психологов СССР, а потом стал его председателем. Он входил в совет, когда был и директором ИП РАН, и членом президиума РПО. До последнего своего дня он оставался членом Московского совета. Теперь он навсегда - Почетный его член.
Андрей Владимирович и Олег Константинович жили в одно время, умерли - по-разному. Олег, продолжая заниматься своим делом, долго болел, и все были готовы к печальному событию. Когда мы провожали его в последний путь, отпевание проходило в университетской церкви: солнце било в окна, и на душе было светло, потому что мы прощались с ученым, до последнего дня оставшимся верным своему делу. Андрея - убили. На его похоронах я вспомнила слова о поражении в час победы. Мы были свидетелями триумфа большого ученого. Великолепно были проведены юбилей Института психологии РАН и дискуссия, в ходе которой мы попытались показать, что психология - это единая фундаментальная наука. Нас всех вдохновило, что снова заговорили о методологии - это была победа. Научная победа! И Андрей осознавал это. Он был удивительно счастлив. Будучи сдержанным человеком, в тот день он был распахнут для счастья и щедр: доброта, добрые пожелания шли от него каждому.
Я не могу говорить о том, что он пережил в тот роковой для себя момент...
Сегодня мы будем вспоминать Андрея Владимировича и Олега Константиновича, и они будут жить вместе с нами, потому что живы в нашей памяти. Со смертью А. В. Брушлинского и О. К. Тихомирова мы потеряли больше чем наших коллег и не просто ученых. Вместе с ними ушел определенный стиль - стиль руководства. Олег Константинович оставил после себя верных учеников и школу. Андрей Владимирович - свой институт, он был демократичным директором и беспокоился не только о каждом сотруднике, но и о психологическом сообществе в целом. Он был деятелем-миролюбцем и стремился к тому, чтобы общество стало единым. Я даже не знаю, была ли у него лаборатория в институте, но я знаю, что он не навязывал своих идей, он везде и всегда боролся за идеи Рубинштейна. В его институте была полная свобода высказываний, критики, в том числе и в адрес этого направления. Мне бы хотелось, чтобы этот образец сохранился и не ушел вместе с Андреем.
Об Андрее Владимировиче и Олеге Константиновиче рассказывали:
Л. И. Анцыферова, доктор психол. наук, ИП РАН:
- В 1956 г. в Институте философии АН СССР был организован сектор психологии, который наконец-то возглавил после долгих лет изгнания С. Л. Рубинштейн. Я уже работала в стенах этого института, когда услышала радостную весть: Сергей Леонидович реабилитирован, ему возвра-
стр. 5
щены награды, прежние посты и он формирует новое подразделение. Туда были приглашены как постоянно работавшие с ним психологи - М. Г. Ярошевский, Е. А. Будилова, Н. Н. Лодыгина-Коте и я, писавшая в 1948 г. под его руководством кандидатскую диссертацию, - так и совсем еще молодые, только что окончившие университет. Многие студенты с удовольствием слушали интересные лекции Сергея Леонидовича в университете и под его руководством делали дипломные работы. Среди них были Андрей Брушлинский и Ксения Славская.
В Институте философии Андрей сразу же привлек к себе внимание не только психологов, но и философов, так как С. Л. Рубинштейн давал своим ученикам очень широкое и глубокое философское и психологическое образование.
Я увидела стройного, подтянутого, имевшего спортивную фигуру молодого человека с приятным, серьезным и вдумчивым лицом.
Меня поражало то, что на протяжении всей своей научной жизни Андрей Владимирович остался таким, каким я узнала его впервые: очень образованным, способным и тяготеющим к глубокому осмыслению каждого положения, которое выдвигалось, обсуждалось на наших многочисленных семинарах и просто в общении с С. Л. Рубинштейном. Сергей Леонидович работал с аспирантами у себя дома. Он создавал непринужденную, свободную для обмена мнениями обстановку и очень прислушивался к высказываниям своих молодых сотрудников. Андрей Владимирович привлекал внимание тем, что всегда глубоко, внимательно выслушивал и записывал все, о чем говорилось на этих обсуждениях и обменах мнениями. Я видела, что Андрей иногда относился критически к тому, о чем говорил Сергей Леонидович. Помню такой случай: С. Л. Рубинштейн готовил к изданию свою книгу "Бытие и сознание" и со многими обсуждал ее название, серьезно относясь к каждому высказанному предложению. Я сказала, что название очень хорошее -оно отвечает содержанию и действительности: бытие и сознание. Сергей Леонидович ответил: "А вот у Андрея другое мнение". Он привел несколько названий, предложенных Андреем Владимировичем, как доказательство его более критического склада ума. Эта критичность мышления А. В. Брушлинского на протяжении всей его научной деятельности проявлялась в полной мере. При этом он очень прислушивался к мнениям, которые высказывали другие, глубоко продумывал все имеющиеся варианты и принимал свое оригинальное и окончательное решение - по научным или организационно-административным вопросам. Я не раз замечала, да и сотрудники подтверждали, - уж если Андрей Владимирович принимал решение, разубедить его было практически невозможно. При этой присущей ему четкой позиции и умении отстоять свои установки он очень бережно, трепетно относился ко всем сотрудникам, боясь их обидеть каким-то неосторожным словом. Его просьбы - а по существу приказы директора - звучали примерно так: "Людмила Ивановна, вы не хотели бы познакомиться с такой-то работой?" Я спрашиваю: "А какая это работа?" И когда выражаю свою готовность познакомиться с ней, он говорит: "Я буду очень благодарен вам, может быть, вы на страничке напишите свое мнение". Андрей Владимирович показывал пример уважительного отношения не только ко мне, но и к любому другому сотруднику, к которому он обращался с подобными просьбами, и человек уходил от него с сознанием своей необходимости, значимости своего мнения и брал на себя полную ответственность.
Став хорошо известным в психологических кругах своей страны и за рубежом, он не изменялся и в личностных качествах. Это был очень благородный и доброжелательный человек. Я благодарна судьбе за то, что долгое время имела возможность общаться и работать с таким прекрасным человеком.
Не могу не сказать несколько слов о замечательной семье Андрея Владимировича, которая была его основанием, опорой и тылом, где он чувствовал себя бесконечно счастливым. С доброй улыбкой он сообщил нам о том, что у него родился еще один внук: "...у меня их теперь трое, есть для кого трудиться!". Вот таким прекрасным человеком, любящим семьянином Андрей Владимирович всегда останется в памяти и моей, и нашего более молодого поколения.
К. А. Абулъханова-Славская, доктор филос. наук, ИП РАН:
- Сегодня мы вспоминаем наших новорожденных - Олега и Андрея. День рождения - это всегда радость, счастье, встреча с близкими, друзьями, но для нас радость и несчастье, трагедия соединились...
С Андреем я встретилась в 1951 г. на факультете философии Московского университета. Как студент он обратил на себя внимание не только преподавателей. Он выделялся в нашей талантливой группе, а с нами учились Олег Тихомиров, Олег Конопкин, Веня Пушкин и др. - люди, бесконечно преданные науке. В нашей группе сочинялась длинная поэма на мотив знойной испанской тарантеллы... Были в ней слова и об Андрее: "Комсорг наш, Андрюшка Брушлинский, вооруженный большим блокнотом, - ученый малый, не нам чета...". Каким задором, молодостью было пронизано наше общение, как мы умели и шутить, и вести острые научные дискуссии! Андрей всегда выделялся и поражал своей необыкновенной воспитанностью, умением общаться,
стр. 6
вести себя просто и вместе с тем тонко в очень непростых ситуациях. Олег же обладал язвительным, острым, ироничным умом и стилем поведения, позволял себе вольные высказывания по тем или иным вопросам. Вот такая была в те студенческие годы обстановка. Людмила Ивановна замечательно рассказала об атмосфере, которую создавал С. Л. Рубинштейн. Он был необыкновенно внимателен к людям: мог принять совершенно никому не известного абитуриента или дипломника, пригласить его к себе домой, выслушать. Мы испытывали трепет перед своим учителем. Когда мы шли к нему со своими работами (как правило, вдвоем), Андрей говорил, а не будет ли большой ошибкой сказать именно так. То есть уже тогда он воспитывал в себе ясность, осторожность, вернее, строгость и взвешенность каждой мысли, каждого выражения, каждой фразы. Я иногда думаю об Андрее как о сыне Сергея Леонидовича, потому что, как и наш учитель, будучи очень добрым, он строго относился ко всему тому, что касалось научный работы.
Находясь рядом с Сергеем Леонидовичем, мы еще не понимали ни всей его концепции, ни всей трагедии его жизни.
Самым главным для нас был приход в Институт философии, с его менталитетом и особой атмосферой, которая очень многое заложила в наше мировоззрение и определила дальнейшую личную жизнь. Институт философии в годы оттепели стал эпицентром борьбы "левых" и "правых" сил, причем "левые-то" были какие - Эвальд Ильенков, Генрих Батищев, Александр Зиновьев и другие! В этот период мы готовили к изданию книги Сергея Леонидовича, которые выходили подряд, год за годом: 1957-й - "Бытие и сознание", 1958-й - "О мышлении и путях его исследования", 1959-й - "Принципы и пути развития психологии". Сергей Леонидович уже воспрял духом в то время, когда мы с Андреем начали работать у него (до нашего прихода в сектор С. Л. Рубинштейн был отстранен от заведования). Но даже в те годы мы оказались свидетелями того, как никому не известный самозванец-"философ" в присутствии всех, показывая на него пальцем, говорил: "Вот космополит, антимарксист!". Мы варились в этой невероятно сложной обстановке. Работая над книгами Сергея Леонидовича, мы прочитывали их не один раз, вносили коррективы, которые он диктовал нам по телефону. Мы проникались содержанием, постигали его и начинали постепенно понимать концепцию С. Л. Рубинштейна. Это была очень напряженная и интенсивная жизнь. Какую же огромную роль сыграли эти годы для нас!
Началась большая, долгая, интересная жизнь, которой были отданы все наши мысли и планы. Андрей унаследовал от предков не только их благородство. Будучи человеком замкнутым, он очень тяжело переживал любую несправедливость, особенно ту, которая касалась Сергея Леонидовича. Переживание было столь велико, что всю жизнь он болел этой болью, но упорно продолжал развивать идеи нашего учителя. Он хотел доказать своей жизнью, трудами, страстными выступлениями всем последующим поколениям, каково же было на самом деле значение С. Л. Рубинштейна в науке.
Не все знают, что Андрей Владимирович пришел на пост директора Института психологии РАН, не имея абсолютно никакого опыта административной работы. Он принял на себя непомерный груз - Институт психологии, со сложившимися традициями, научным направлением, с верными учениками и сотрудниками первого директора Б. Ф. Ломова - человека с личностной харизмой, громкого в своей открытости и непосредственности, артистически красивого. Андрей Владимирович сумел остаться самим собой, сохранить свою индивидуальность; он предложил институту совершенно другой стиль руководства. В стране изменились условия, обстановка, начались резкие социальные перемены. Вести такой институт ему было чрезвычайно сложно, но он сохранил то, что получил от Б. Ф. Ломова, несмотря на бюрократическое сокращение кадров и их уход в коммерческие структуры. Наш институт стал организационным объединением людей, бесконечно увлеченных наукой и преданных ей. Андрей Владимирович предоставил всем сотрудникам необходимую свободу действий. В этот трудный период мы работали с огромным энтузиазмом: эксперименты, обсуждения, дискуссии и т.д. Оказалось, что наука и деньги стали двумя полюсами. Нас объединяли научные цели, общие темы и проблемы. Андрей Владимирович продолжал вести свой прекрасный семинар, на который съезжались психологи и другие специалисты со всей Москвы, чтобы принять участие в интересных дискуссиях.
Я не могу представить, что Андрея больше нет с нами... Хочу сказать одно: сейчас самое важное в нашей многострадальной психологической науке - это эстафета поколений. Мы приняли ее от тех, кто когда-то сидел в этом зале в первом ряду и на которых мы с трепетом смотрели: А. А. Смирнов, П. А. Шеварев, Л. И. Божович и многие другие. Это был синклит классиков психологии. А как они умели говорить! Иногда думаешь, что мы не достигли их уровня культуры и общения. Наши учителя, принадлежавшие к другому поколению, глубиной и силой своей личности, преданностью науке стали для нас образцом, тем, что живет в нас, поддерживает, позволяет нам перенести все трудности жизни.
стр. 7
Хочу пожелать всем ученикам Андрея Владимировича оставаться верными своему учителю, ответственно, с открытой душой продолжать его дело. Меня всегда потрясала преданность Андрея нашему учителю - Сергею Леонидовичу Рубинштейну. Он был предан ему больше, чем я.
Андрей Владимирович завещал нам высокий уровень духовности и человечности, глубину отношений. Мы всегда будем помнить его!.
В. В. Рубцов, академик РАО, ПИ РАО:
- А. В. Брушлинский был, прежде всего, ученым, тончайшим специалистом в различных областях психологии. Высокий профессионализм Андрея Владимировича являлся опорой для многих людей, которые работали и общались с ним. Этот профессиональный опыт стал важной опорой и в моей деятельности как директора Психологического института РАО. Я неоднократно обращался к Андрею Владимировичу за помощью и советом, и не было ни одного случая, чтобы он не откликнулся и не помог.
Мы договорились с ним о том, что совместно Институт психологии РАН, факультет психологии МГУ и Психологический институт РАО будут регулярно проводить заседания по актуальным методологическим проблемам психологической науки. И на протяжении десяти лет именно Андрей Владимирович был тем человеком, который верно следовал взятому на себя обязательству. Все, что касалось различных научных мероприятий: конференций, семинаров, симпозиумов выполнялось им с какой-то удивительной внутренней настойчивостью, и никогда нельзя было отказать ему, если давал слово быть участником.
Андрей Владимирович свято служил науке. Именно служил! Это было его человеческое и профессиональное послушание, и дававший ему слово обязательно должен был держать его. Порой он казался странным, "не от мира сего". Но только теперь понимаешь, в какой степени он был представителем научной культуры, научного сознания. Вместе с Андреем Владимировичем мне несколько раз посчастливилось участвовать в международных конференциях и конгрессах за рубежом. И всегда можно было слышать от зарубежных коллег уважительное: "Это Брушлинский!", что означало высшую оценку ученого, достойного представителя школы С. Л. Рубинштейна. Он чувствовал ответственность за то, что был российским ученым. Очень часто Андрей Владимирович начинал свои выступления словами: "В нашей российской психологии...". Он помнил своих учителей и был их благодарным и достойным учеником.
Я всегда звонил Андрею Владимировичу, когда была нужна его помощь и поддержка, и очень горько, что после набора известного телефонного номера теперь не услышишь ожидаемое:...у телефона...".
Наша психологическая наука понесла невосполнимую утрату.
В. В. Знаков, доктор психол. наук, ИП РАН:
- В течение последних 20 лет Олег Константинович и Андрей Владимирович были моими учителями. Что их объединяло? Почему мы называли их Людьми и Учителями с большой буквы? Что мы безвозвратно потеряли с их уходом?
Во-первых, это были люди, которые благодаря своим энциклопедическим знаниям с детской любознательностью и тягой к общению с представителями других наук внесли огромный вклад в становление психологии как междисциплинарной науки о человеке. Олег Константинович разрабатывал проблемы психологии компьютеризации тогда, когда в этом назрела острая необходимость, когда возникла кибернетика. Он фактически развил эту область. Андрей Владимирович 30 лет проработал в институте, который замышлялся как междисциплинарный и, может быть, системный. Всех поражала его неуемная любознательность. Количество ученых из разных областей знания, с которыми он общался, было невероятным: биологи, математики, экономисты, юристы и др. На одной из конференций, на которой речь шла о ценностях, он говорил о том, что ключ к решению личных и мировых проблем следует искать в духовности - ее формировании и развитии. На академическом междисциплинарном семинаре он спорил и не соглашался с тем, что существует так называемый третий мир К. Поппера. С математиками он разговаривал о проблемах дизъюнктивного и недизъюнктивного принятия решений и т.д. Я уже не говорю о необозримом пространстве средств массовой информации, с которыми тесно сотрудничал Андрей Владимирович. Все его выступления, где бы они ни проходили, начинались так: "А вот у нас, в Институте психологии, тоже проводятся подобные исследования". Он не упускал ни одного случая, чтобы поднять на должный уровень психологию, показать обществу, какое важное значение она имеет сегодня. И все это наряду с огромным количеством проблем отнюдь не научного свойства, которыми ему приходилось заниматься ежедневно.
Во-вторых, Олег Константинович и Андрей Владимирович были бесконечно преданы науке и горячо отстаивали свои позиции (они принадлежали к разным научным школам). Олег Константинович разделял взгляды культурно-исторической теории, идущей от Л. С. Выготского, и писал кандидатскую диссертацию под руководством А. Р. Лурия, а докторскую - под благожелательным приглядом А. Н. Леонтьева. Андрей Владимирович был верен одному учителю - С. Л. Рубинштейну и его деятельностному подходу.
стр. 8
Что касается развития исследования линии Рубинштейна, то это направление получило вполне зримый и ощутимый результат благодаря усилиям А. В. Брушлинского и К. А. Абульхановой: без тщательной работы по разъяснению теории своего учителя сложные, философские тексты поняли бы далеко не все, и мы не знали бы того Рубинштейна, которого знаем сегодня. Подвижничество Андрея Владимировича было связано со стремлением внедрять идеи С. Л. Рубинштейна, в том числе и в МГУ. И сейчас всех нас, включая сотрудников кафедры общей психологии психологического факультета МГУ, беспокоит одна мысль: кто же теперь будет знакомить студентов с этой линией? Проблем остается много.
В-третьих Андрея Владимировича и Олега Константиновича объединяло то, что они были подлинными интеллигентами и настоящими университетскими профессорами. Главная их черта -не только интеллект и знания (интеллектуальных много), а какая-то особая одухотворенность, источники которой они находили и в преданном служении науке, и в поисках вершинных основ психологии, и в нравственном отношении к другим людям, и в гражданской позиции. Свою гражданскую позицию Олег Константинович выразил в тоненькой книжке, раскрывающей принципы общей психологии, в которой содержится довольно много материала, связанного с его попытками осмысления того, что происходило тогда в стране в связи с перестройкой.
Андрей Владимирович, выбрал теорию Рубинштейна, развивал субъектно- деятельностный подход, проблему субъекта, потому что сам был субъектом и творцом своей жизни, сам принимал ответственные решения. Слова "свобода", "свобода слова", "плюрализм мнений" были для него непустыми: он пытался внедрять их на практике - в нашем институте...
Андрей Владимирович и Олег Константинович отличались особой доброжелательностью и уважительным отношением ко всем - начиная с уборщицы и студента, кончая научным сотрудником и академиком. Подтверждением сказанному служит последняя книга А. В. Брушлинского "Психология субъекта", которая, надеюсь, скоро выйдет из печати. Вот что он пишет о своем оппоненте В. В. Давыдове, часто критиковавшем его и называвшем "ниспровергателем Л. С. Выготского": "Широта научного кругозора и большая эрудиция, прямо-таки вулканический творческий темперамент, полемический задор и вместе с тем умение спокойно, последовательно, многосторонне разобраться в той или иной сложной проблеме, беспредельная преданность друзьям, трогательная забота о своих учениках и жесткая неприступность по отношению к тем, кого он считал своими врагами, искренняя заинтересованность в нерасторжимом единстве психологической науки и педагогической практики - вот лишь некоторые и очень разные штрихи к портрету этого замечательного человека и ученого".
По-моему, эти слова характеризуют не только В. В. Давыдова, но и их автора - А. В. Брушлинского, способного честно оценить и признать достоинство своего соперника по научной деятельности. Откуда идут корни тех недостижимых, по крайне мере, для меня, образцов поведения и истинной интеллигентности, которые характеризуют наших учителей? Вероятно, один из моментов -проявление огромного интереса к вершинным аспектам человеческой психологии, что сказалось на эволюции творческих взглядов обоих ученых, особенно Андрея Владимировича, поскольку он больше писал на эту тему. Если вначале были жаркие дебаты по поводу социального и биологического, то в последних работах, связанных с психологией субъекта, все чаще говорится о духовности. Нередко и в личных беседах Андрей Владимирович немало времени тратил на обсуждение темы духовности и сопоставлял субъектно-деятельностный подход с гуманистической психологией. Его интересовала проблема соотношения психологического и религиозного знаний. В связи с этим им была написана прекрасная статья о С. Л. Франке. Андрей Владимирович собирался писать статью, посвященную А. Маслоу. К сожалению, это осталось нереализованным.
И последнее. Для меня, как человека и неверующего, и считающего себя логичным и рациональным, пока иррациональным остается механизм (или, может быть, что-то еще) влияния этих двух людей на нас. Начинаешь задумываться: есть, наверное, что-то значимое в соотношении энергетических и духовных составляющих психики, так как чувствуется пустота, какой-то провал, образовавшийся после их ухода. Непонятно: эта пустота внутри нас или вокруг? Она ничем не за-полнима. И все-таки какая энергия исходила от них!
Все мы чувствуем глубокую удовлетворенность от того, что судьба подарила нам встречу с такими замечательными людьми и учеными.
А. Е. Войскунский, канд. психол. наук, МГУ:
- Остановлюсь на одном аспекте деятельности, который объединял и отчасти разъединял сегодняшних именинников. Мне довелось познакомиться с Андреем Владимировичем 30 лет назад (лаборатория О. К. Тихомирова, в которой я работал, тогда входила в состав Института психологии) - с молодым, энергичным, уже известным среди отечественных и зарубежных психологов, с не очень легкой судьбой, безупречно вежливым и корректным (он никогда не называл меня, делающего первые шаги в науке, иначе как по имени-отчеству, предупредительно спрашивал: "А ка-
стр. 9
кое ваше мнение?"). Общая черта и Олега Константиновича, и Андрея Владимировича: прежде чем высказывать свое более авторитетное мнение, они всегда спрашивали: "А как вы думаете?". То есть сначала они предоставляли слово более молодым или менее квалифицированным сотрудникам.
Молодость Олега Константиновича и Андрея Владимировича, их ровесников пришлась на время политической оттепели. Молодые психологи, занимавшиеся проблемой мышления в 50 - 60-е годы, конечно, слышали "зов" набирающих силу наук - кибернетики и эвристики, которые грозились заменить психологию, психологию мышления. Андрей Владимирович в своих выступлениях и статьях отстаивал психологическое и философское понимание мыслительной деятельности человека. Почти вся жизнь Олега Константиновича прошла в диалогах со сторонниками области искусственного интеллекта и программирования, математиками, специалистами технических наук, которые как бы закрывали глаза да и не знали достижений психологии в области искусственного интеллекта. Мне бы хотелось остановиться на этой стороне деятельности Олега Константиновича. На его долю выпала миссия конкретной работы с теми, кто помышлял о замене психологии кибернетической теорией. Он прошел все пути развития исследований в области искусственного интеллекта. Олег Константинович часто участвовал в семинарах, посвященных кибернетике. В реальных диалогах, мне кажется, специалисты (не психологи) начинали понимать, что существует психологическая правда. Они никогда бы не узнали о ней из книг и монографий. Они говорили: "Математики не читают книг". Это, конечно, неправда, но характеризует какую-то их часть. Олег Константинович с блеском выполнил миссию диалогического общения.
Начиная с 1971 г., когда вышел в свет сборник статей "Человек и компьютер", слово "компьютер" можно было себе еще позволить, затем оно исчезло из заголовков и текстов статей. С этого времени издано не менее 10 сборников, в том числе учебные пособия по проблематике человеко-компьютерных систем. Защищено большое количество диссертационных работ, обновлен методический аппарат. В психологии появилось много компьютерных методик, используемых до сих пор. На их основе выполнены диссертационные и другие исследования, описанные Олегом Константиновичем и его учениками.
О. К. Тихомиров разработал теоретические представления о принципах работы с компьютером. Это принципы - дополнения, или замещения, или симбиоза при преобразовании деятельности. Тем самым он вводил культурно-исторический контекст в исследование взаимодействия с этими системами в деятельности. Были разработаны мотивационно-личностные аспекты деятельности, которые учитывались при взаимодействии с компьютером наряду с элементами информационных технологий - от самых простых до сложных. Интерес к проблеме мотивации в связи с вхождением в Интернет - это уже последние исследования конца 90-х годов в контексте психологии понимания в тех же компьютерных системах. (На русском языке первая статья по опосредствованному компьютерному общению была издана в 1986 г.).
Олег Константинович обосновал такие направления, как психология компьютеризации, психология информатизации, психология информационных технологий, в противовес бурно развивающейся тогда инженерной психологии, исследования по которой велись в Москве под руководством Д. А. Ошанина, в Ленинграде - под руководством Б. Ф. Ломова. Основная заслуга О. К. Тихомирова - и с этим был согласен М. Г. Ярошевский - создание школы, занимающейся исследованиями мышления, и тесно связанная с ней - в кадровом и идейном отношениях -школа человеко-компьютерных систем или человека в области информационных технологий.
У меня много личных воспоминаний об Олеге Константиновиче и Андрее Владимировиче. Всегда бросалось в глаза, и здесь много говорилось об этом, их уважительное и доброе отношение друг к другу. Они часто спорили, но, мне кажется, хорошо понимали друг друга. Оба были открыты для дискуссий, выполняли требования экологической среды их существования, находились в постоянном научном поиске и хранили верность научной истине. Это были настоящие ученые, которых нам будет недоставать.
И. Л. Васильев, доктор психол. наук, МГУ:
- Я выступаю от имени учеников Олега Константиновича. Очень хорошо знал и Андрея Владимировича. В отношении к окружающим они всегда были добры, дружелюбны, оказывали поддержку и помощь тем, кто в этом нуждался. Поражала их огромная заинтересованность и неистовость в работе.
Олег Константинович прививал нам, ученикам, любовь к познанию и науке. И эти ценности остались с нами. Наш учитель развивал проблематику, связанную с мотивами мышления, с эмоциональной регуляцией, - это не случайно. Для него она стала главной, сформировавшейся в смысловую теорию мышления. Так, Олег Константинович прокладывал путь психологии в будущее.
Сейчас перед нами стоит проблема решения комплексных задач, которые окажутся сложными, если не учитывать мотивацию, тонкую эмоциональную регуляцию, связанную с внутренней мотивацией, с познавательной ценностью. Под-
стр. 10
нимая вопросы смысловой теории мышления, Олег Константинович очень близко подошел к решению комплексных смысловых задач. В лаборатории, руководимой им, протекала живая, бурная деятельность: разрабатывались новые методики, которые применялись в ходе как регистрации движений глаз при мышлении, так и движений рук слепого шахматиста; комплексные методики использовались, когда стали регулировать вербальные, невербальные, эмоциональные компоненты, вегетативные симптомы и т.д.
Я благодарен Олегу Константиновичу как педагогу, который в трудные и тупиковые моменты нашей жизни всегда мог открыть перед нами новые перспективы.
Наш долг, долг учеников О. К. Тихомирова, -развивать смысловую теорию мышления, начатую учителем, и готовить к изданию его труды.
Неслучайно, что судьбы двух замечательных ученых - Олега Константиновича и Андрея Владимировича так тесно переплетены. Их вклад в психологическую науку огромен, и мы должны думать о том, как дальше разрабатывать их идеи.
Д. Б. Богоявленская:
- Хочу напомнить, что день рождения - это семейный праздник, и здесь присутствует жена Андрея - Тамара Константиновна. Мы должны поблагодарить ее за то, что она сегодня с нами.
Чем больше я узнаю Тамару Константиновну, тем больше поражаюсь ее мощной духовной силе. Андрей нашел свою настоящую вторую половину - верную спутницу жизни и коллегу.
Давайте помнить не только тех, кто умер, но и тех, кто продолжает жить. Мы все с Вами, Тамара!
Ничто лучше поэзии не может выразить то, что мы чувствуем сегодня.
Слово Е. Е. Насиновской, канд. психол. наук, МГУ:
- В честь дня рождения Андрея Владимировича и Олега Константиновича прочту три поэтических фрагмента:
ПОСЛЕДНИЙ ДОКЛАД
В век толерантности пиши
Стихи на похороны ближнего,
Врагам не задушить души,
Андрея не убить Брушлинского!
Мы ленту перекрутим вспять -
От пятен крови, пролитой в парадном,
Чтоб смог он к микрофону встать
Своим последним в МГУ докладом!
* * *
Я пришел в этот мир, чтоб у Бога в руках умереть,
Чтоб душа улетела, как ветер, в безвестные дали,
А частички телесные весом прижались к Земле,
На которой когда-то и млеком, и медом
питались.
Я любил этот дом, понимая непрочность мечты,
Ненавидел не меньше его за расчетливость
дружбы;
Здесь цитируют, не исполняя, закон Красоты,
Здесь ни Истины нет, ни Добра - здесь я больше
не нужен.
Я устал от развала, бесчисленных дел и морок,
От гармошек в метро, вызывающих жест
подаянья;
Принеси меня, Господи, к Мати родной под
крыло,
Не хочу больше слушать ни хохот людей,
ни рыданья.
Я пришел
в этот мир,
чтоб у Бога
в руках
умереть.
* * *
Он ушел, не дожив до рассвета,
Дав ответ на извечный вопрос,
Патриот своего факультета,
упокой его душу, Господь.
Роль играл он посланника века,
Психологию в Мексику вез,
Перед бедами был человеком,
Тайну мысли с собою унес.
От апрельской бодрящей прохлады
До февральской замерзшей земли
Так прошел путь нелегкий и славный,
Чтоб его упрекнуть не смогли.
М. А. Холодная, доктор психол. наук, ИПРАН: - Смерть - это драматическое событие. Может быть, это прозвучит парадоксально, но смерть - оптимистическое событие: существуют некоторые границы, за которыми она теряет всякую власть в памяти тех, кто остался жить.
У меня нет такого большого жизненного опыта общения с Олегом Константиновичем и Андреем Владимировичем - крупными учеными и яркими индивидуальностями, но я тоже многое по-
стр. 11
мню, и то, что помню, всегда будет со мной до тех пор, пока я буду сознавать происходящее.
А. В. Брушлинский и О. К. Тихомиров стали классиками психологической науки при жизни. И нет оснований сомневаться в этом. В течение пяти лет я знакомлю студентов ГУГНа с теорией мышления как процесса Рубинштейна-Брушлинского и со смысловой теорией мышления Тихомирова, потому что, как мне кажется, эти теории относятся к классике, и студенты воспринимают их таковыми.
Оба ученых обладали уникальными личностными качествами, которые стали сегодня редким явлением. Приведу один пример: в 1969 г. вышла в свет книга О. К. Тихомирова "Структура мышления и деятельность человека", которая сразу же стала моей рабочей книгой. Лично с автором я тогда не была знакома. Мое знакомство с Олегом Константиновичем состоялось тогда, когда я решила защищать докторскую диссертацию. Надо сказать, что я - ученица Л. М. Веккера. Зная об очень непростых отношениях Олега Константиновича с моим учителем (они часто остро дискутировали, хотя относились друг к другу уважительно), я ему прямо об этом сообщила. И вот представьте себе такую ситуацию: я, ученица Веккера, прихожу к Тихомирову и говорю: "Олег Константинович, я хочу изложить вам свои идеи, послушайте, пожалуйста". Он очень внимательно выслушал меня. Его реакция была неожиданной -два часа он слушал меня молча, задав только один вопрос, после которого я переписала две главы своей докторской диссертации. Дальше обстоятельства сложились так, что в докторантуру я пошла к Б. М. Величковскому, а потом снова пришла к Олегу Константиновичу с просьбой пройти предзащиту у него на кафедре. Его отношения с Величковским также были сложными, но он согласился и даже выступил оппонентом по моей докторской. Способность человека быть выше своих личных отношений с другими людьми -редчайшее качество, которым обладал Олег Константинович. И ему моя великая благодарность -она не имеет границ во времени, будучи ограничена только моей жизнью.
Андрей Владимирович меня также постоянно изумлял, прежде всего способностью быть выше своей волевой позиции руководителя. Один конкретный пример: он попросил обсудить свою книгу на заседании нашей лаборатории. Пришло много аспирантов. Для нас обсудить - значит покритиковать. Андрей Владимирович поразил нас: он тщательно записывал все, что говорили аспиранты. От удивления я даже растерялась - никогда такого уважительного отношения к любому мнению не встречала. Это уникальное качество, которое объединяло Андрея Владимировича и Олега Константиновича.
Мне кажется, если нам удастся сохранить память об Андрее Владимировиче и Олеге Константиновиче и вести себя так, как они, то здание науки, опорами которого они были, существовать будет, потому что именно на таких людях держится все. Вот тогда можно говорить и о преемственности в научной деятельности.
Н. В. Тарабрина, канд. психол. наук, ИП РАН:
- С Андреем Владимировичем меня связывали исключительно профессиональные отношения.
Мы работали в институте вместе 30 лет - в разных лабораториях, занимались каждый своими проблемами. Кроме вежливого "здравствуйте" и участия в каких-то общих институтских мероприятиях, на которых я всегда с удовольствием слушала его выступления, нас мало что связывало.
А потом Андрей Владимирович стал директором. Я тогда затеяла большую работу по посттравматическому стрессу, которая была новой в институте и в стране тоже (совместно с американскими учеными мы начали проводить кросскуль-турные исследования). Относились в институте к этому по-разному. Поскольку работа была очень хлопотная, связанная с многочисленными встречами, письмами, которые адресовывались Андрею Владимировичу как руководителю, мне часто приходилось с ним общаться. Не могу пожаловаться на плохое отношение предыдущих директоров, начальников, но такое удивительное отношение Андрея Владимировича ко мне и абсолютную поддержку я никогда, пожалуй, не встречала в своей жизни. Он никогда не забывал позвонить, чтобы поздравить с днем рождения. Хочется вспомнить Окуджаву: "Давайте говорить друг другу комплименты", но Андрей Владимирович говорил не комплименты, а какие-то очень хорошие, теплые, трогательные слова.
Люди, когда от нас уходят, как бы высвечиваются всеми своими сторонами. И есть какая- то лукавость по отношению к этому печальному факту - говорить только хорошее. Но ведь люди переживают разные чувства и даже тогда, когда близкие от них уходят, и не всегда эти чувства бывают добрыми - так уж мы устроены. Сегодня же ничего, кроме настоящего огромного горя, мы не испытываем.
Такие люди как Андрей Владимирович, очень редко встречаются в нашей жизни. Поэтому обязательно нужно рассказывать молодому поколению о наших учителях, таких, как А. В. Брушлинский.
Е. А. Сергиенко, доктор психол. наук, ИП РАН:
- Я прочту два отрывка из предисловия к программе учебного курса лекций "Психология субъекта", которую Андрей Владимирович написал для студентов ГУГН'а. Надеюсь, что читающие эти строки, увидят живой образ их автора, говорящий очень многое о нем как Личности и Ученом.
стр. 12
1. "Субъект - это свободный человек, свободные люди. Следовательно, систематическое и всестороннее развитие такой психологии возможно лишь в условиях свободы научного творчества, столь характерного для всей нашей науки".
Это высказывание Андрея Владимировича пронизано верой в то, что психология - именно та наука, которой надо отдавать все свои силы.
2. "В курсе "Психология субъекта" излагаются устоявшиеся и общепринятые результаты научных исследований, обсуждаются также нерешенные и дискуссионные проблемы. Студенты являются субъектами и должны знать разные, даже противоположные точки зрения, представленные в психологии, и принимать посильное участие в научных дискуссиях специалистов. Это один из необходимых путей преодоления монополизма и групповщины в науке. Автор с благодарностью примет критические замечания и пожелания по улучшению учебной программы".
- Обращение Андрея Владимировича к студентам наполнено уверенностью, что они отнесутся к его курсу как истинные ученые и будут рассматривать предлагаемое учение как некоторую научную альтернативу. Это было написано в 1998 г., и, мне кажется, является одной из лучших характеристик Андрея Владимировича.
М. И. Воловикова, канд. психол. наук, ИПРАН:
- Мне очень повезло с учителем. Думаю, что Андрею Владимировичу исключительно не повезло со мной - его ученицей. Но он сделал все возможное и невозможное: как школяра сажал напротив и объяснял, несмотря на мое внутреннее сопротивление усвоить хоть что-то. Все это усвоилось вопреки моим спорам по поводу интерпретации и особенно анализа, такого сложного -микросемантического - анализа. Сейчас обнаружилось, что он "вбился" мне в голову, и для меня это стало полной неожиданностью, так как результат оказался совершенно фантастическим.
Мы услышали сегодня удивительные рассказы. Было бы очень хорошо, если бы на этом вечере памяти присутствовала молодежь. Ведь на таких образах, героях нашего времени - героях науки, она должна воспитываться.
Этот зал хранит давнюю память - и о тех, кто здесь был до А. А. Смирнова, и о многих поколениях ученых, для которых наука - почти как божество, и они всю жизнь отдавали этому божеству, и о наших учителях Андрее Владимировиче и Олеге Константиновиче - истинных рыцарях науки. То, что мы сегодня здесь слышали, - это память о личностях, образах замечательных людей, которые мы сохраним в нашей душе и которые будут жить с нами.
Есть чувство благодарности этому зданию, институту с его традициями: здесь оживает память. Удивительно, но кажется, что здесь присутствуют люди, которых мы сегодня вспоминаем, и происходит живое, теплое общение. Очень жаль, что в этом зале почти нет молодежи.
Я думаю, что наше обязательство - это создание книги памяти об Андрее Владимировиче не как о каком-то канонизированном образе, а как о реальном замечательном человеке.
Д. Б. Богоявленская зачитала последние слова Андрея Владимировича, произнесенные им 30 января за 10 часов до трагедии. Это - приветствие, обращенное к участникам 5-й Всероссийской конференции РПО, и отрывок из выступления в дискуссии (см. материалы конференции, опубликованные в "Психологическом журнале". 2002. N 4).
Т. К. Мелешко (Брушлинская), канд. психол. наук, Научный Центр психического здоровья РАМН:
- Сергей Леонидович Рубинштейн определял любовь человека к человеку как утверждение его бытия. И, продолжая эту мысль, можно сказать, что еще в большей степени эта любовь проявляется тогда, когда утверждается бытие человека уже после его ухода из жизни, когда утверждается его духовное бытие. И вот примером тому является наш сегодняшний вечер памяти.
Я хочу поблагодарить и организаторов этого вечера, и выступавших, которые сказали теплые слова в адрес Андрея Владимировича и Олега Константиновича, и всех присутствующих. Низкий поклон вам за светлую память!
Материалы к публикации подготовили И. И. Чеснокова, Н. В. Андреева, Ю. А. Курочкин.
Москва
