Свободное поведение в своих объективных результатах подчинено законам природы. 3 страница

[МЕТОД В ЕГО СООТНОШЕНИИ С СИСТЕМОЙ]

[...] Философия и есть учение, которое должно освобо­дить человека от бесконечного множества конечных целей и намерений и сделать его равнодушным к ним, так, чтобы ему и впрямь было все равно, есть ли подобные вещи или их нет (1, I, стр. 151).

Поскольку человек хочет быть действительным, он дол­жен вести какое-нибудь определенное существование, и для этого он должен ограничивать себя. Кому конечное слишком претит, тот не достигает никакой действительно­сти, а остается в области абстрактного и бесследно истле­вает внутри себя (1, I, стр. 159).

1. Стало быть, то, что составляет метод, это определе­ния самого понятия и их соотношения, которые теперь Должны быть рассмотрены в их значении определений ме­тода. — При этом мы должны начать, во-первых, с рассмо-

трения начала. О нем уже говорилось в начале самой ло­гики, равно как и выше, при рассмотрении субъективного познания, и там мы показали, что если его не делают про­извольно и с категорической бессознательностью, то, хотя и может казаться, что оно причиняет много затруднений, оно, однако, имеет в высшей степени простую природу. Так как оно есть начало, то его содержание есть нечто непосредственное, но такое непосредственное, которое имеет смысл и форму абстрактной всеобщности. Будет ли оно помимо этого некоторым содержанием из области бытия, или сущности, или понятия, оно все равно по­стольку есть нечто взятое со стороны, преднайденное, ассер­торическое, поскольку оно есть нечто непосредственное. Но во-первых, оно не есть непосредственное, доставляемое чувственным созерцанием или представлением, а непосред­ственное, доставляемое мышлением, каковое мышление вследствие его непосредственности можно также назвать сверхчувственным, внутренним созерцанием. Непосредст­венное, принадлежащее области чувственного созерцания, есть нечто многообразное и единичное. Но познание есть мышление, постигающее в понятиях; его начало поэтому также имеет место только в стихии мышления; оно есть нечто простое и всеобщее. — Об этой форме была речь выше при рассмотрении дефиниции. При начале конечного познания всеобщность тоже признается существенным определением, но она берется лишь как определение мыш­ления и понятия в противоположность бытию. На самом же деле эта первая всеобщность есть непосредственная всеобщность и поэтому в такой же мере обладает также и значением бытия; ибо бытие именно и есть это абстракт­ное соотношение с собой самим. Бытие не нуждается ни в каком другом выведении вроде того, что оно будто бы входит в абстрактную дефиницию лишь потому, что оно было заимствовано из чувственного созерцания или из какого-нибудь другого источника, и входит лишь постоль­ку, поскольку его показывают. Это показывание и выведе­ние касается такого опосредствования, которое представ­ляет собой нечто большее, чем голое начало, и оно есть та­кое опосредствование, которое не принадлежит области мыслительного постижения в понятиях, а есть лишь воз­вышение представления, эмпирического и рассуждающего сознания на точку зрения мышления. Согласно обычному противоположению мысли или понятия и бытия, кажется

важной истиной, что мысли, взятой самой по себе, еще не присуще бытие и что последнее имеет некоторое собствен­ное, от самой мысли независимое основание. Но простое оп­ределение бытия так скудно само по себе, что уже в силу этого с ним нечего слишком много носиться. Всеобщее само есть непосредственно эта непосредственность, так как оно как абстрактное всеобщее само тоже есть лишь абстрактное соотношение с собой, которое и есть бытие. На самом же деле требование выявить бытие имеет дальнейший внут­ренний смысл, заключающий в себе не просто это абстрактное определение; здесь имеется в виду требование реализации вообще понятия, которая в самом начале еще не дана, а, наоборот, представляет собой последнюю цель и дело всего дальнейшего развития познания. Далее, так как путем показывания во внутреннем или внешнем вос­приятии содержание начала должно получить свое оправ­дание и быть удостоверено как нечто истинное или правильное, то этим имеется в виду уже не форма всеобщ­ности, как таковая, а ее определенность, о которой необ­ходимо сейчас кое-что сказать. На первый взгляд кажется, что удостоверение того определенного содержания, кото­рым здесь начинают, лежит позади этого начала; на самом же деле это удостоверение должно рассматриваться как движение вперед, если только оно принадлежит к пости­гающему в понятиях познанию.

Начало, стало быть, имеет для матода только ту опре­деленность, что оно есть нечто простое и всеобщее; это как раз та самая определенность, вследствие которой оно недостаточно. Всеобщность есть чистое, простое понятие, и метод как сознание этого понятия знает, что всеобщ­ность есть лишь момент и что понятие еще не определено в ней в себе и. для' себя. Однако если бы это сознание желало развивать начало дальше только ради самого ме­тода, то последний был бы чем-то формальным, положен­ным во внешней рефлексии. Но так как метод есть объек­тивная, имманентная форма, то непосредственность начала должна быть недостаточной в самой себе и наделенной влечением вести себя дальше. Но всеобщее имеет в абсо­лютном методе значимость не просто лишь абстрактно-все­общего, а объективно-всеобщего, т. е. того, что в себе есть конкретная тотальность, но тотальность, которая еще не положена, еще не есть для себя. Даже абстрактно-всеоб­щее, как таковое, рассматриваемое в понятии, т. е.

Согласно своей истине, есть не только Простое, а как абст­рактное оно уже положено как обремененное некоторым отрицанием. Поэтому-то и нет, будь это в действитель­ности или в мысли, такого простого и такого абстрактного, как это обычно представляют себе. Такое простое есть лишь некоторое мнение, имеющее свое основание только в не-сознавании того, что на самом деле имеется налицо. — Выше мы определили начало как нечто непосредственное; непосредственность всеобщего есть то же самое, что здесь обозначено как в-себе-бытие без для-себя-бытия. — Можно поэтому сказать, что. всякое начало должно быть сделано с абсолютного, равно как и все дальнейшее движение впе­ред есть лишь его изображение, поскольку в-себе-сущее есть понятие. Но именно потому, что оно пока что есть только β себе, оно в такой же мере и не есть ни абсо-лютноа, ни положенное понятие, ни идея; ибо последнее именно и означает, что в-себе-бытие есть лишь абстракт­ный, односторонний момент. Поэтому движение вперед не есть что-то вроде излишества; оно было бы таковым, если бы начало уже было в действительности абсолютным; дви­жение вперед состоит, наоборот, в том, что всеобщее опре­деляет само себя и есть всеобщее для себя, т. е. есть вме­сте с тем также и единичное, и субъект. Лишь в своем завершении оно есть абсолютное.

Можно напомнить о том, что начало, которое в себе есть конкретная тотальность, может как таковое быть так­же свободным, и его непосредственность может обладать определением некоторого внешнего существования; заро­дыш живого существа и субъективная цель вообще суть, как мы видели выше, такие начала; оба поэтому сами суть влечения. Напротив, не-духовное и неживое есть конкрет­ное понятие лишь как реальная возможность; причина есть наивысшая ступень, в которой конкретное понятие как начало в сфере необходимости обладает некоторым непо­средственным существованием; но она еще не есть субъект, который как таковой сохраняет себя также и в своей дей­ствительной реализации. Солнце, например, и вообще все неживое суть определенные существования, в которых ре­альная возможность остается некоторой внутренней тоталь­ностью, так что моменты этой тотальности не положены в них в субъективной форме, и, поскольку они реали­зуются, они получают существование через другие телес­ные индивидуумы.

2. Конкретная тотальность, образующая начало, имеет как таковая в самой себе начало поступательного движе­ния и развития. Она как конкретное различена внутри се­бя; однако вследствие ее первой непосредственности пер­вые различенные суть прежде всего разные. Но непосред­ственное как соотносящаяся с собой всеобщность, как субъ­ект есть также и единство этих разных. — Эта рефлексия есть первая ступень дальнейшего движения, есть выступ­ление различия, суждение (перводеление), процесс опре­деления вообще. Существенно то, что абсолютный метод находит и познает определение всеобщего в самом всеоб­щем. Рассудочное конечное познание поступает при этом следующим образом: те черты конкретного, которые были отброшены им при абстрагирующем порождении указанно­го всеобщего, оно теперь столь же внешним образом снова вбирает в себя. Абсолютный Hie метод, напротив, ведет себя не как внешняя рефлексия, а берет определенное из самого своего предмета, так как сам этот метод есть имма­нентный принцип и душа предмета. — В этом и со­стояло то требование, которое Платон предъявлял к позна­нию: рассматривать вещи сами по себе, отчасти в их все­общности, отчасти же, имея в виду исключительно только их и осознавая то, что в них имманентно, а не откло­няться от них, хватаясь за побочные обстоятельства, при­меры и сравнения. — Постольку метод абсолютного по­знания аналитичен. То обстоятельство, что он находит дальнейшее определение своего начального всеобщего все­цело только в последнем, есть абсолютная объективность понятия, достоверность которой он есть. — Но этот метод также и синтетичен, так как его предмет, определенный непосредственно как простое всеобщее, в силу той опреде­ленности, которой он обладает в самой своей непосредст­венности и всеобщности, являет себя как некоторое другое. Это соотнесение некоторого разного, которое (соотнесение) предмет, таким образом, есть внутри себя, уже, однако, не есть то, что разумеют под синтезом, когда говорят о конеч­ном познании; уже вообще в силу того его (предмета) в такой же мере и аналитического определения, что это соотнесение есть соотнесение в понятии, оно совершенно отличается от указанного синтеза (1, VI, стр. 300—304).

[4]. Только здесь содержание познания как таковое впервые вступает в круг рассмотрения, так как теперь оно как выведенное принадлежит методу. Благодаря

этому моменту сам метод расширяется в систему (1, VI, стр.313).

В сопоставлении с конечным, с кругом сущих опреде-ленностей, реальностей, бесконечное есть неопределенное пустое, потустороннее конечного, имеющего свое в-себе-бытие не в своем наличном бытии, которое есть определен­ное бытие.

Бесконечное, сопоставленное таким образом с конеч­ным, положенное в качественном соотношении иных друг с другом, должно быть названо дурным бесконечным, бес­конечным рассудка, который считает его высшей, абсолют­ной истиной (2, I, стр. 203—204).

[...] Бесконечный прогресс принадлежит вообще обла­сти, чуждой понятию рефлексии; абсолютный метод, име­ющий понятие своей душой и своим содержанием, не мо­жет привести к такому прогрессу (1, VI, стр. 314).

[...] Каждый шаг вперед в поступательном движении, каждое дальнейшее определение, удаляясь от неопреде­ленного начала, представляет собой также и возвратное приближение к последнему и что, стало быть, то, что на первый взгляд может казаться разным, — идущее назад обоснование начала и идущее вперед дальнейшее его опре­деление — совпадает воедино и есть одно и то же. Но ме­тод, образующий, таким образом, некоторый круг, не мо­жет в своем временном развитии предвосхитить, что на­чало уже как таковое есть нечто выведенное; для начала в его непосредственности достаточно того, что оно есть простая всеобщность (1, VI, стр. 316).

В силу указанной природы метода наука являет себя как некоторый завитый в себя круг, в начало которого (в простое основание) опосредствование вплетает обратно его конец; при этом круг этот есть круг кругов ⁴ (1, VI, стр. 318).

[КАТЕГОРИИ И ЗАКОНЫ ДИАЛЕКТИКИ]

[КАЧЕСТВО, КОЛИЧЕСТВО, МЕРА]

Каждая сфера логической идеи оказывается некоей целостностью определений и неким изображением абсо­люта. Таковым оказывается также и бытие, которое за­ключает внутри себя три ступени: качество, количество и меру. Качество есть в первую очередь тожественная с бы­тием определенность, так что нечто перестает быть тем,

что оно есть, когда оно теряет свое качество. Количество есть, напротив, внешняя бытию, безразличная для него определенность. Так, например, дом остается тем, что он есть, будет ли он больше или меньше, и красное остается красным, будет ли оно светлее или темнее. Третья ступень бытия, мера, есть единство первых двух, качественное ко­личество. Все вещи имеют свою меру, т. е. количестве'нно определены, и для них безразлично, будут ли они более или менее велики; но вместе с тем эта безразличность имеет также свой предел, при переходе которого при даль­нейшем увеличении или уменьшении вещи перестают быть тем, чем они были. Мера служит отправным пунктом пере­хода ко второй главной сфере идеи — к сущности.

Названные здесь три формы бытия именно потому, что они первые, суть вместе с тем и самые бедные, т. е. самые абстрактные. Непосредственное чувственное сознание, по­скольку оно также и мыслит, ограничивается преимущест­венно абстрактными определениями качества и количества. Это чувственное сознание рассматривается обыкновенно как наиболее конкретное и, значит, вместе с тем и наибо­лее богатое: оно, однако, таково лишь по материалу; в от­ношении же содержащейся в нем мысли оно, напротив, самое бедное и абстрактное (1, I, стр. 145).

[...] Качество есть вообще тожественная, с бытием непо­средственная определенность в отличие от рассматрива­емого после него количества, которое есть также опреде­ленность бытия, но уже не непосредственно тожественная с последним, а безразличная к бытию, внешняя ему опре­деленность. — Нечто есть благодаря своему качеству то, что оно есть, и, теряя свое качество, оно перестает быть тем, что оно есть. Далее, следует указать, что качество по существу своему представляет собой лишь категорию ко­нечного, которая поэтому и находит себе настоящим обра­зом место лишь в царстве природы, а не в мире духа. Так, например, в царстве природы так называемые простые вещества — кислород, углерод и т. д. должны рассматри­ваться как существующие качества. Напротив, в царстве духа качество встречается лишь в виде чего-то подчинен­ного, и им исчерпывается какой-нибудь определенный образ духа. Рассматривая, например, субъективный дух, состав­ляющий предмет психологии, мы можем, правда, сказать, что то, что называется характером, есть по своему логиче­скому значению качество, но это не следует понимать так,

что характер есть такая же насквозь проникающая душу и непосредственно тождественная с ней определенность, как это имеет место с вышеозначенными простыми веще­ствами в царстве природы. Качество, напротив, обнаружи­вается более определенно как таковое, также и в духе, поскольку последний находится в несвободном, болезнен­ном' состоянии. Это бывает в состоянии страсти, и в осо­бенности в состоянии страсти, дошедшей до сумасшествия. О сумасшедшем, сознание которого всецело проникнуто чувством ревности, страха и т. д., можно с полным правом сказать, что его сознание может быть определено как качество (1, I, стр. 157).

[КРИТИКА ИСКАЖЕНИЯ ДИАЛЕКТИКИ БЫТИЯ И НИЧТО]

Не нужно большого остроумия, чтобы сделать смеш­ным положение, что бытие и ничто тожественны, или, говоря точнее, не требуется большого остроумия, чтобы привести различные несообразности и ложно уверять, что они представляют собой следствия и применения этого положения. Можно, например, сказать, что, согласно этому положению, одно и то же, существуют ли мой дом, мое иму­щество, воздух для дыхания, этот город, солнце, право, дух, бог, или их не существует. В такого рода примерах отчасти подставляют частные цели, полезность того-то и того-то для меня и задают вопрос — все ли равно мне: будет ли данная полезная вещь или ее не будет? (1,1, стр. 151).

[СТАНОВЛЕНИЕ КАК ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП]

Становление содержит в себе бытие и ничто и содер­жит их таким образом, что оба они сполна переходят друг в друга и взаимно снимают друг друга. Становление, таким образом, оказывается безудержным движением, но оно не может удержаться в этой абстрактной подвижности, ибо, так как бытие и ничто исчезают в становлении, а лишь это исчезновение и составляет понятие становления, оно, сле­довательно, само есть некое исчезающее подобно огню, который потухает в самом себе, пожрав свой материал (1, I, стр. 156).

[ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ ОТРИЦАНИЕ]

Нужно [...] напомнить о двояком значении нашего не­мецкого выражения aufheben (снимать). Под aufheben мы понимаем, во-первых, устранить, отрицать и говорим, со­гласно этому, что закон, учреждение sind aufgehoben (от­менены, упразднены). Но aufheben означает также сохра­нить, и мы говорим в этом смысле, что нечто сохранено (aufgehoben sey). Эта двойственность в словоупотребле­нии немецкого языка, по которому одно и то же слово имеет отрицательный и положительный смысл, не должна рассматриваться как случайная, и тем менее мы должны поставить ее в упрек языку как приводящую к путанице, а должны усмотреть в ней спекулятивный дух нашего языка, переступающего пределы лишь рассудочного «или^ или» (!,' I, стр. 166).

[ПЕРЕХОД КОЛИЧЕСТВЕННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ. В КАЧЕСТВЕННЫЕ]

Дано отношение меры, некоторая самостоятельная реальность, качественно отличная от других. Такое для-себя-бытие ввиду того, что оно в то же время по существу своему есть некоторое отношение определенных количеств, открыто для внешности и для количественного изменения; оно имеет простор, в пределах которого оно остается без­различным к этому изменению и не изменяет своего каче­ства. Но возникает такая точка этого изменения количест­венного, в которой изменяется качество, определенное количество оказывается специфицирующим, так что изме­ненное количественное отношение превращается в неко­торую меру и тем самым в новое качество, в новое нечто. Отношение, заменившее первое, определено им отчасти в том смысле, что моменты, находящиеся в сродстве, качест­венно те же, отчасти же в том, что здесь имеется количе­ственная непрерывность. Но так как различие касается этого количественного, то новое нечто относится безраз­лично к предыдущему; различие между ними есть внеш­нее различие определенного количества. Оно появилось, таким образом, не из предыдущего, а непосредственно из себя, т. е. из внутреннего, еще не вступившего в налич­ное бытие специфицирующего единства. — Новое качество или новое нечто подвергнуто такому же процессу своего изменения и так далее до бесконечности.

Поскольку движение от одного качества к другому совершается в постоянной непрерывности количества, по­стольку отношения, приближающиеся к некоторой окаче-ствующей точке, рассматриваемые количественно, разли­чаются лишь как «большее» и «меньшее». Изменение с этой стороны постепенное. Но постепенность касается только внешней стороны изменения, а не качественной его сто­роны; предшествующее количественное отношение, беско­нечно близкое к последующему, все еще есть другое каче­ственное существование. Поэтому с качественной стороны абсолютно прерывается чисто количественное постепенное движение вперед, не составляющее границы в себе самом; так как появляющееся новое качество по своему чисто количественному соотйошению есть по сравнению с исче­зающим неопределенно другое, безразличное качество, то переход есть скачок; оба качества положены как совер­шенно внешние друг другу.

Обычно стремятся сделать изменение понятным, объяс­няя его постепенностью перехода; но постепенность есть скорее как раз исключительно только безразличное изме­нение, противоположность качественному изменению. В постепенности скорее снимается связь обеих реально­стей, все равно, берут ли их как состояния или как само­стоятельные вещи; положено, что ни одна из них не есть граница другой и что они совершенно внешни друг другу; тем самым устраняется как раз то, что требуется для по­нимания, как бы мало ни требовалось для этого отноше­ния. [...]

В химических соединениях встречаются при прогрес­сирующем изменении пропорций смешивания такие каче*· ственные узлы и скачки, что два вещества на отдельных точках шкалы смешения образуют продукты, обнаружи­вающие особые качества. Эти продукты отличаются друг от друга не только как «большее» и «меньшее», и равным образом они еще не даны, хотя бы лишь в меньшей сте­пени, вместе с отношениями, близкими к этим узловым от­ношениям, но связаны с самими такими узловыми точ­ками. Например, соединения кислорода и азота дают раз­личные азотные окислы и кислоты, появляющиеся лишь при определенных количественных отношениях и облада­ющие сущностно различными качествами, так что на про­межуточных точках пропорций смешения не получается никаких специфически существующих соединений. —

Окислы металлов, например свинца, образуются на опреде­ленных количественных точках [шкалы] окисления и раз­личаются цветом и другими качествами. Они переходят один в другой не постепенно; промежуточные отношения между указанными узлами не дают никакого нейтраль­ного, никакого специфического существования. Без прохождения промежуточных ступеней возникает специ­фическое соединение, основывающееся на некотором отно­шении меры и обладающее особыми качествами. — Или, [например], вода, когда изменяется ее температура, не толь­ко становится от этого менее теплой, но и проходит через состояния твердости, капельной жидкости и упругой жид­кости; эти различные состояния наступают не постепенно, чисто постепенное изменение температуры вдруг преры­вается и задерживается этими точками, и наступление другого состояния есть скачок. — Всякое рождение и вся­кая смерть — это не продолжающаяся постепенность, а, наоборот, перерыв такой постепенности и скачок из коли­чественного изменения в качественное.

Говорят: в природе не бывает скачков, и обыденное представление, когда оно хочет постичь некоторое возник­новение или прехождение, полагает, как мы уже сказали выше, что постигнет их, представляя их себе как посте­пенное происхождение или исчезновение. Но мы показали, что вообще изменения бытия суть не только переход одной величины в другую, но и переход качественного в количественное и наоборот, иностановление, которое есть перерыв постепенного и качественно иное по сравнению с предшествующим существованием. Вода через охлажде­ние становится твердой не постепенно, так, чтобы стать [сначала] кашеобразной, а затем постепенно затвердевать до плотности льда, а затвердевает сразу; уже достигнув температуры точки замерзания, она все еще может пол­ностью сохранить свое жидкое состояние, если оно оста­нется в покое, и малейшее сотрясение приводит ее в со­стояние твердости. [...]

В области моральной, поскольку моральное рассматри­вается в сфере бытия, имеет место такой же переход коли­чественного в качественное, и различные качества оказы­ваются основанными на различии величин. Именно через «большее» и «меньшее» мера легкомыслия нарушается и появляется нечто совершенно иное — преступление, имен­но через «большее» и «меньшее» справедливость переходит

ё Несправедливость, добродетель в порок. — Точно ТаК же государства при прочих равных условиях приобретают разный качественный характер из-за различия в их вели­чине. Законы и государственное устройство превращаются в нечто иное, когда увеличивается размер государства и возрастает число граждан. Государство имеет меру своей величины, превзойдя которую оно внутренне неудержимо распадается при том же государственном устройстве, кото­рое при другом размере составляло его счастье и силу (2, I, стр. 463-467).

[КРИТИКА ЗАКОНОВ ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКИ. ЗАКОН ТОЖДЕСТВА]

Сущность отражается, видима внутри себя или есть чистая рефлексия; таким образом, она есть лишь соотно­шение с собой, но не как непосредственное соотношение, а как рефлектированное, — она есть тожество с собой.

Примечание. Это тожество есть формальное или рас­судочное тожество постольку, поскольку его удерживают и абстрагируют от различия. Или же абстракция скорее и есть полагание этого формального тожества, превраще­ние внутри себя конкретного в эту форму простоты, без­различно, происходит ли это превращение так, что часть наличного в конкретном многообразии опускается (по­средством так называемого анализирования) и выделяется лишь одна его часть, или так, что, опуская различия мно­гообразных определенностей, они сливаются в одну опре­деленность.

Когда тожество приводится в связь с абсолютом как субъектом суждения, тогда последнее гласит: абсолют есть тожественное с собой. — Как ни истинно это сужде­ние, оно все же двусмысленно, и остается неизвестным, разумеют ли его в его надлежащем смысле; оно поэтому по меньшей мере неполно в своем выражении, ибо остает­ся нерешенным, имеется ли здесь в виду абстрактное рассудочное тожество, т. е. тожество, противопоставлен­ное другим определениям сущности, или имеется в виду тожество как внутри себя конкретное. Взятое во втором смысле, тожество, как окажется ниже, есть сначала осно­вание, а затем, в высшей истине, понятие. — Да и само слово «абсолютный» часто употребляется в том же зна­чении, в каком употребляется слово «абстрактный»', так,

например, абсолютное пространство, абсолютное время ничего другого не означает, кроме абстрактного простран­ства и абстрактного времени.

Определения сущности, взятые как существенные определения, становятся предикатами предполагаемого субъекта, и так как они существенны, то этот субъект есть «все». Возникающие благодаря этому суждению были провозглашены всеобщими законами мысли. Закон тоже­ства гласит согласно.этому: все тожественно с собой, А=А; в отрицательной форме он гласит: А не может в одно и то же время быть А и не-А. — Вместо того чтобы быть истинным законом мысли, это суждение есть не что иное, как закон абстрактного рассудка. Уже сама форма этого суждения находится в противоречии с ним, так как оно обещает различие между субъектом и преди­катом и в то же время не дает того, чего требует его фор­ма. В частности же этот закон уничтожается следующими так называемыми законами мысли, которые устанавли­вают в качестве законов прямую противоположность этого закона. — Если утверждают, что хотя этот закон не мо­жет быть доказан, но каждое сознание действует согласно ему и, как показывает опыт, тотчас же соглашается с ним, как только оно его услышит, то этому мнимому школь­ному опыту следует противопоставить всеобщий опыт, что никакое сознание не мыслит, не образует представлений и т. д., не говорит, согласно этому закону, что нет ни одной вещи, какого бы рода она ни была, которая сущест­вовала бы согласно ему. Выражения, следующие этому нормативному (seinsollenden) закону истины (планета есть планета, магнетизм есть магнетизм, дух есть дух), справедливо считаются глупыми: таков именно всеобщий опыт⁵. Школа, в которой признаются только такие за­коны, вместе с ее логикой, которая серьезно излагает их, давно дискредитировала себя как перед судом здравого смысла, так и перед судом разума.

Прибавление. Тожество есть прежде всего то же са­мое, что мы рассматривали раньше как бытие, но это бытие как ставшее через снятие непосредственной опре­деленности и, следовательно, бытие как идеальность. Очень важно должным образом понять истинное значение тожества, а для этого прежде всего нужно, чтобы оно по­нималось не только как абстрактное тожество, т. е. не как тожество, исключающее различие. Это тот пункт,

которым отличается всякая плохая философия от того, что единственно и заслуживает названия философии. Тоже­ство в его истине как идеальность непосредственно су­щего есть высокое определение как для нашего религи­озного сознания, так и для всякого вообще мышления и сознания. [...] Точно так же следует сказать, что тожество как сознание самого себя есть то, чем отличается человек от природы вообще и от животного в частности; послед­нее не доходит до постижения себя как «я», т. е. как чи­стого единства себя в самом себе. Что же касается, далее, значения тожества для мышления, то здесь важнее всего не смешивать истинного тожества, содержащего в себе как снятые бытие и его определения, с абстрактным, только формальным тожеством. Все те упреки в односто­ронности, жесткости, бессодержательности и т. д., кото­рые так часто делают мышлению с точки зрения чувства и непосредственного созерцания, имеют своим основанием превратную предпосылку, что деятельность мышления представляет собой лишь деятельность абстрактного ото­жествления, а формальная логика сама подтверждает эту предпосылку тем, что выставляет освещенный в предыду­щем параграфе якобы высший закон мышления. Если бы мышление не было чем-нибудь иным, чем это абстракт­ное тожество, то оно должно было бы быть признано са­мым излишним и самым скучным делом. Понятие и, да­лее, идея тожественны, правда, с собой; они, однако, то­жественны с собой лишь постольку, поскольку они вместе с тем содержат в себе также и различие. [...]