Наука как социальный институт

Институализация науки

 

Историческое развитие науки сопровож­далось появлением соответствующих форм ее институализации, фиксирующих специфические формы организации исследований и способы трансляции знаний. Классическими образцами научных школ являются Академия, основанная Платоном в 385 г. до н.э. близ Афин,[85] и Ликей Аристотеля (основан в 334 г. до н.э). В 529 г. указом императора Юстиниана все языческие философские школы в Афинах были закрыты.

Первый европейский университет был основан в 1088 г. в Болонье,[86] и первоначально был школой, где на основе римского права разрабатывались юридические нормы. В результате объединения нескольких монастырских школ в конце XII века возник Парижский университет. Оксфордский университет начал обучение студентов не позднее 1096 г. (после конфликта профессуры и студентов с жителями Оксфорда в 1209 г., некоторые ученые бежали на север, где основали Кембриджский университет). В XIII–XIV вв. появляются университеты в Саламанке, Монпелье, Падуе, Неаполе, Тулузе, Праге, Вене и Гейдельберге. Средневековый университет представлял собой особую корпорацию ученых и студентов, распределенных по факультетам. Первоначально это были факультеты богословия, юриспруденции, медицины и «артистический» факультет, в котором преподавали семь свободных искусств — грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Каждый факультет являлся своего рода научным цехом с характерными для ремесленных цехов подразделениями мастеров (магистры и доктора), подмастерьев (бакалавры) и учеников (студенты). Во главе факультета стоял декан, избиравшийся из числа профессоров для наблюдения за правильностью преподавания, руководства факультетскими собраниями и экзаменами, а также для охраны прав и преимуществ цеха. Каждый факультет имел свою печать, церковь и своего святого-покровителя. Долгое время в средневековых университетах шла борьба между «артистами» и схоларами (студентами трех других факультетов), пользовавшимися определенными привилегиями (например, во время чтения лекций схолары сидели на скамьях, а «артисты» должны были располагаться на полу, на соломенной подстилке, «дабы внушить им смирение»). Для урегулирования споров между ними была введена должность главы всей корпорации ректора.

В эпоху Возрождения во многих городах Италии возникают новые Академии, организованные по образцу платоновской школы. Как правило, они представляли собой небольшие и недолговечные сообщества любителей философии, теологии, литературы и искусства. Но некоторые из них превратились в крупные научные центры, которые продолжают свою деятельность и в наши дни. Такова, например, известная Академия делла Круска во Флоренции, основанная в 1584 г., ставшая центром изучения итальянского языка. «Академия­ таинств природы», основанная Джио­ванни Баптиста делла Порта в Неаполе в 1560 г., в скором времени была закрыта по требованию церковных властей. Иначе сложилась судьба объединения ученых, созданного в Риме князем Федерико Чези. В 1603 г. Фр. Чези и трое его друзей решили преоб­разовать свой кружок в академию, написали ее устав и назвали ее Академией деи Линчеи, (т.е. буквально: «Академией рысьеглазых»). Ими был обустроен ботанический сад, кабинет натуралий (лаборатория), и библиотека. Члены Академии собирались во дворце князя Чези три раза в неделю, читали желаю­щим лекции по различным вопросам естествознания, устраивали дискуссии и проводили опыты. В 1609 г. к «рысьеглазым» присоединились дела Порта и Галилей.[87]

Как особый социальный институт наука начала оформляться в XVII–XVIII вв., когда были созданы крупные научные корпорации и акаде­мии, В этот период складываются новые типы коммуникации ученых. Сообщества естествоиспытателей формировались не только благодаря академиям и научным общест­вам, но и в рамках т. н. «Республики ученых», основанной на частной переписке между исследователями (на латыни), в которой ученые сообщали друг другу о результатах экспериментов и их возможной интерпретации, выдвигали и обсуждали гипотезы. Таким образом, наряду с научными трактатами, в которых изла­галась система взглядов на природу, переписка ученых становилась средством закрепления и передачи научного зна­ния. По мере того как «Республика ученых» заменялась множеством дисциплинарно ориентированных сообществ, латынь уступала ме­сто национальным языкам, а монографии и научные статьи становились основ­ным продуктом научной деятельности.

В XVII–XIX вв. наряду с академическими учреждениями (Лондонское Королевское общество основано в 1660 г.; Парижская академия наук — в 1666 г.; Берлинская академия наук — в 1700 г.; Петербургская академия наук — в 1724 г.), форми­руются технически ориентированные ассоциации ученых: «Французская Консерва­тория» (хранилище технических искусств и ремесел», 1790 г.; «Собрание немецких естествоиспытателей» 1822 г.; «Британ­ская ассоциация содействия прогрессу», 1831 г.). При этом меняет­ся и система образования. В университетах вводятся новые учебные дисциплины, открываются иные центры подготовки специалистов, как, например, «Политехническая школа» в Париже (1795 г.). Образование выстраивается с учетом специализации по отдельным областям научного знания, в соответствии с новой дисциплинарной организацией науки.

В XX–XXI вв. наука превратилась в особый тип производства знаний разнообразными объединениями ученых, среди которых есть и неформальные группы энтузиастов, и крупные исследовательские корпорации, получающие целенаправленное государственное финансирование, социальную поддержку и технологическое обеспечение. Дисциплинарно ориентированные исследования дополняются междисциплинарными и проблемно ориентиро­ванными. Развитие информационных технологий и сети Интернет привело к возникновению новых типов научных коммуникаций (Интернет-журнал, виртуальная конференция, сетевой научный проект). В Интернете создаются аналоги «республи­ки ученых», в которых англий­ский язык выполняет ту же коммуникативную функцию, что и латынь в XVII в.

Социальные функции науки

 

В процессе исторического развития науки изменялись ее функции в социальной жизни. В эпоху становления естествозна­ния наука отстаивала в борьбе с религией право участвовать в формировании мировоззрения. Этот процесс привел к станов­лению научной картины мира, которая в конечном итоге предстала как самостоятельная форма знания, не подчинен­ная религиозным представлениям о мире, а сложным обра­зом с ним взаимодействующая. Если в Средние века теология занимала привилегированное положение, позволявшее решать принципиальные мировоззренческие проблемы, касающиеся порядка мироздания и места человека в нем, то после Галилея наука впервые оспорила у нее право монопольно определять формирование мировоззрения. Это стало первым актом в процессе проникновения научного знания и научного мышления в структуру деятельности человека и общества, именно здесь обнаружились первые реальные признаки выхода науки в мировоззренческую проблематику, в жизненный мир человека. Научная картина мира и свя­занные с нею конкретные знания различных дисциплин постепенно превратились в основу системы массового обра­зования. Тем самым наука стала реальным фактором форми­рования мировоззрения людей. Одновременно с этим процессом возникновения и укрепления культурно-мировоззренческих функций науки занятия наукой постепенно становились самостоятельной и вполне респектабельной сферой человеческой деятельности.

В XIX в., когда были созданы предпосылки для будущего синтеза науки, техники и производства, к мировоззренческой функции добавилась функция производительной силы. Коммерсанты, инженеры и ученые стали рассматривать науку как мощный катализатор процесса непрерывного совершенствования средств производственной деятельности, что радикально изменило отношение к науке и явилось существенной предпосылкой для ее решающего поворота в сторону практической деятельности.

Важным следствием произошедшей метаморфозы явилось создание постоянных каналов для практического использования научных знаний, появление таких отраслей деятельности, как прикладные исследования и разработки, создание сетей научно-технической информации. Причем, вслед за промышленностью такие каналы возникают и в других отраслях производства и даже за его пределами.

Это повлекло за собой существенные изменения как в самой науке, и в ее практических приложениях.

Наука получила новый мощный импульс для своего развития, поскольку применение науки к непосредственному производству само становится для нее одним из определяющих и побуждающих моментов. Практика индустриального производства, в свою очередь, постепенно переориентировалась на устойчивую и непрерывно расширяющуюся связь с наукой: все более широкое применение научного знания стало обязательным условием его существования.

В XX в. наука приобретает еще одну функцию, пре­вращаясь в социальную силу, внедряясь в самые различные сферы социальной жизни и регулируя различные виды чело­веческой деятельности. В условиях научно-технической революции наука выступает и в качестве мощной фактора социального развития. Наиболее ярко это проявляется в том, что методы науки и результаты научных исследований используются для разработки масштабных планов и программ социального и экономического развития. При составлении программ, регламентирующих деятельность разнообразных социальных организаций, представляется необходимым непосредственное участие ученых как носителей специальных знаний. Необходимо также отметить, что комплексный характер подобных программ предполагает все более тесное взаимодействие гуманитарных, естественных и технических наук при их разработке и осуществлении.

Возрастающая роль науки в общественной жизни придает ей особый статус в современной культуре и ведет к формированию новых механизмов ее взаимодействия с различными слоями общественного сознания. При этом, однако, все более реальной становится опасность проявления сущностных противоречий науки с другими формами познавательной деятельности (искусством, религией, обыденным знанием) в форме более или менее явно выраженных конфликтов. Например, осуществление масштабных и дорогостоящих научных проектов (запуск Большого адронного коллайдера в Европейском центре ядерных исследований в 2008 г.), смысл, цели и практические следствия которых не вполне корректно освещается в электронных и печатных средствах информации, не может быть адекватно оценен на уровне массовой культуры и поэтому негативно воспринимается многими социальными группами.

 

 

Лекция 16

Феномен научных революций

Смена научных парадигм

 

Термин «научная парадигма» введён историком науки Томасом Куном в книге «Структура научных революций» (1962 г.) для обозначения общепризнанных научных достижений, обеспечивающих сообществу ученых в течение значительного времени образцы проблем и их решений.[88] Парадигму следует рассматривать не как доминирующую в данный момент научную теорию, но как целостное мировоззрение, в котором теория возникает и развивается, предоставляя исследователям ряд эмпирически проверяемых выводов и прогнозов. В рамках научной парадигмы формируется общая картина рационального устройства природы, определяются универсальные мировоззренческие установки и дисциплинарные системы, соответствующие убеждениям, ценностным ориентациям и технических средствам, которые объединяют специалистов в данное научное сообщество:

«Ученые, научная деятельность которых строится на основе одинаковых парадигм, опираются на одни и те же правили и стандарты научной практики. Эта общность установок и видимая согласованность, которую они обеспечивают, представляют собой предпосылки для нормальной науки, то есть для генезиса и преемственности в традиции того или иного направления исследования».[89]

По мере плавного, эволюционного развития «нормальной науки» каждое новое открытие поддаётся объяснению с позиций господствующей теории. Однако, со временем, постепенно накапливающиеся аномальные (необъяснимые в рамках данной парадигмы) факты приводят к кризису, и развитие научного знания переходит в фазу экстраординарной науки, что неизбежно влечет за собой появление альтернативных теорий, сообщество ученых разделяется на множество конкурирующих научных школ.

Этот период завершается научной революцией — эпистемологической смене парадигм.

Конфликт парадигм, возникающий в периоды научных революций, является, прежде всего, конфликтом различных систем ценностей и способов решения одной и той же проблемы, различных способов измерения и наблюдения явлений, конфликт альтернативных картин мира. В качестве примера такого рода эпистемологических сдвигов Т. Кун предлагал известную оптическую иллюзию «заяц—утка», демонстрирующую возможность совершенно иначе рассматривать одну и ту же информацию. Решение отказаться от прежней парадигмы всегда предполагает принятие другой парадигмы, причем аргументы в пользу такого решения, основываются не только на сопоставлении обеих парадигм с эмпирическими фактами, но и на их сравнении друг с другом. В качестве решающего аргумента иногда выступает само время и естественное исчезновение носителей старого убеждения. Томас Кун в данном случае цитирует Макса Планка:

«Новая научная истина не достигает триумфа путём убеждения своих оппонентов и их просветления, но это, скорее, происходит оттого, что её оппоненты, в конце концов, умирают и вырастает новое поколение, с ней знакомое».[90]

Примером научной революции в теоретической физике может служить переход от максвелловского электромагнетического мировоззрения к эйнштейновскому релятивистскому мировоззрению,[91] который происходил в серии весьма жестких дискуссий с приведением эмпирических данных, риторических и философских аргументов с обеих сторон. В итоге, теория Эйнштейна была признана более универсальной, причем оценка фактов и важности новой информации прошла через призму человеческого восприятия: некоторые учёные восхищались простотой уравнений Эйнштейна, тогда как другие считали, что они более сложны, чем теория Максвелла. Точно так же, некоторые учёные находили полученные Эддингтоном фотоснимки солнечного затмения 1919 г. убедительными, тогда как другие сомневались в их точности и интерпретации.

Можно привести иные примеры такого рода эпистемологических сдвигов: смена птолемеевской космологии коперниковской, объединение классической физики Ньютоном, теория химических реакций и окисления Лавуазье, развитие теории Дарвина об эволюции путём естественного отбора, принятие теории тектонических плит в качестве объяснения крупномасштабных геологических изменений, возникновение квантовой физики, концепция биосферы как единой живой органической системе

Таким образом, история науки свидетельствует о том, что развитие научного знания определяется сменой господствующих парадигм, не только (и не столько) количественными, но и качественными изменениями в самой структуре научных знаний. Наука развивается по принципу чередования периодов «нормальной» и «революционной» науки, а не путем постепенной аккумуляции знаний.