Возникновение и развитие науки непосредственно связанно с решением практических задач и повседневным опытом жизни человека, однако, на ранних ступенях развития культуры, приобретаемые знания и навыки первоначально фиксируются не в и разнообразных магических практиках и мифах.
Принципиальное отличие между научными и вне-научными формами знания состоит в том, что развитие науки предполагает критическое отношение к наличному знанию и его экспериментальную проверку, тогда как убедительность мифа и действенность магии обеспечиваются доверием к устойчивой культурной традиции. Наука руководствуется критическим рассудком и корректируется наблюдением, магия же, не воспринимая ни того, ни другого, существует в атмосфере мистицизма. Кроме того, наука основана на концепции естественных сил, магия зарождается из идеи некой таинственной безличной силы. Следует также отметить, что в социологическом аспекте, наука является общим достоянием, а вне-научные знания избирательно передаются посредством ритуалов и инициаций.
По мнению этнологов, эффективность магии обеспечивается тем, что каждому верованию соответствует одна из иллюзий субъективного переживания обладающего огромной убедительной силой не только для архаического мышления, но и для последующих исторических форм человеческого сознания. Поэтому миф — это не только факт, относящийся к далекому прошлому, существующий в современной культуре в качестве некого «атавистического» пережитка. Действительность мифа наделяет магию все новыми доказательствами ее могущества. Миф не следует представлять как произвольное собрание первобытных представлений о началах всего сущего или символическое обобщение законов природы. «Миф выступает как исторически образовавшееся суждение о некотором событии, само существование которого однажды и навсегда свидетельствовало в пользу какого-либо магического действия. Иногда миф оказывается не чем иным, как фиксацией магического таинства, ведущего начало от того, первого человека, кому это таинство раскрылось в некотором знаменательном происшествии. Чаще миф просто повествует, каким образом некоторая магическая тайна открылась какому-то роду, племени или семейному клану. Но в любом случае миф является гарантией магической тайны, ее родословной, хартией ее прав на сознание людей.[9]
Сходство магии и науки определяется тем обстоятельством, что и научное познание и магическое искусство всегда направлены на достижение практических целей. Подобно другим умениям и ремеслам, магическое сознание руководствуется некой системой принципов, которые предопределяют необходимый способ выполнения действий, обеспечивающий его эффективность. Таким образом, и наука, и магия разрабатывают собственную методологию, что позволяет, по мнению Джеймса Фрэзера, считать магию псевдонаукой.
Иллюзорность магической псевдонауки очевидна. Даже примитивные («прото-научные») знания, основываются на универсальном опыте повседневной жизни, который всегда может быть подтвержден наблюдением и соответствует «здравому смыслу». Магия же основывается на специфических эмоциональных состояниях, создающих иллюзию откровения. Наука основывается на убеждении, что опыт, усилия и логика действенны; а магия — на вере в то, что желание человека не может быть обмануто. Научные учения диктуются логикой, а учение магии — ассоциацией идей под воздействием желания. В истории человеческой цивилизации привилегированное положение либо системы рациональных знании, либо магических практик определяется сложившейся культурной традицией и социальным контекстом.
Предположение о магической связи между вещами является одной из фундаментальных констант человеческого мышления, всегда сохраняющих свою действенность и эффективность на уровне обыденного сознания: «Магия — это когда не показывают длинную цепь следствий и причин и, в особенности, когда не пытаются проверить эту цепь методом повторяемых экспериментов. Чудо совершается сразу, в том-то красота магии. От первобытных культур до просветленного Возрождения и далее до сегодняшнего дня, до мириад оккультных сект и групп, кишащих в Интернете — вера в магию, надежда на магию отнюдь не угасла по воцарении опытной науки».[10]
