Продолжительность и область применения. Продолжительность. Продолжительность лечения, естественно, варьирует в зависимости от конкретного пациента и серьезности его проблем

Продолжительность. Продолжительность лечения, естественно, варьирует в зависимости от конкретного пациента и серьезности его проблем. В некоторых случаях трансактный анализ оказывается весьма непродолжительным, в частности когда требуется провести поддерживающую сессию прошедшему терапию пациенту; когда проблемы сравнительно невелики. В других случаях лечение будет по вполне понятным причинам более продолжительным, например при выявлении расстройств характера или другой подобной патологии. Трансактный анализ может с успехом применяться в индивидуальной терапии, он также хорошо себя зарекомендовал в ситуациях групповой терапии.

Область применения. Трансактный анализ может быть использован при различных состояниях, от семейных и супружеских проблем до неврозов и личностных расстройств. Вместе с тем, несмотря на конкретную патологию, чрезвычайно важно, чтобы пациент сумел уловить, понять и научиться использовать концепции и принципы трансактного анализа. Поскольку трансактный анализ как процесс в значительной степени строится на обучении со стороны психотерапевта и научении со стороны пациента, необходимым условием является способность пациентов осмысливать и использовать приобретенные умения. Пациенты со значительно нарушенной способностью к научению (в частности, по причине психологического расстройства или сниженного интеллекта) не смогут извлечь из вмешательства пользу. Кроме того, важно, чтобы пациент был готов заключить контракт на участие в терапии и выполнение связанных с этим обязанностей. Пациентов, не желающих заключать подобный контракт, вряд ли можно считать подходящими кандидатами для трансактного анализа, независимо от имеющихся у них проблем и тяжести состояния.

Пример из практики.

Приведенный ниже пример заимствован из книги Берна «Трансактный анализ в психотерапии» (Berne, 1961, pp. 248-261). Пациентка, жаловавшаяся на «депрессии» с внезапным началом и на трудности в общении с сыном-подростком, уже имела опыт прохождения терапии: Анонимные алкоголики, гипноз, психотерапия в сочетании с дзен и йогой. «Она выражала особое расположение к структурному и трансактному анализу и вскоре стала осуществлять социальный контроль над играми, происходившими между ней и мужем, а также между ней и сыном. Формальный диагноз звучал как шизоистерия». Предлагаемый материал содержит резюме и комментарии Берна о ходе терапевтических сессий. Обозначение «Др. К» соответствует самому Берну, психотерапевту.

«1. 1 апреля

Пациентка явилась на первое интервью вовремя. Она заявила, что была у других психотерапевтов, однако разочаровалась и позвонила в муниципальную клинику, где после разговора с социальным работником получила направление к доктору К. Ей было предложено продолжить рассказ, по ходу которого были заданы соответствующие вопросы с целью выяснить ее психиатрическую историю. Пациентка заявила, что в течение десяти лет страдает алкоголизмом, по поводу которого лечилась в организации Анонимные Алкоголики. Она ведет отсчет своего пьянства с момента развития психоза у ее матери, когда пациентке было 19 лет. В это же время, по словам пациентки, у нее впервые возникла и депрессия. Было обсуждено предшествующее психиатрическое вмешательство. Получена предварительная демографическая информация: пациентка была местной уроженкой, ей было 34 года, замужем один раз, протестантка, домохозяйка, имеет среднее образование, муж работает механиком. Выяснили также профессию отца, продолжительность брака, разницу в возрасте с братьями и сестрами с точностью до месяца, возраст детей. Предварительный опрос на психотравмирующие события показал, что отец сильно пил, и родители развелись, когда пациентке было 7 лет.

Медицинский анамнез указывал на частые головные боли, онемение руки и ноги с одной стороны, однако не было выявлено судорог, аллергических проявлений, кожных заболеваний и других соматических расстройств с явными психиатрическими корнями. Было отмечено, в каком возрасте пациентка пережила травмы, операции и серьезные заболевания. Проведен опрос на предмет выраженной психопатологии в детстве, в частности снохождений, обкусывания ногтей, ночных кошмаров, заикания, запинания, энуреза, сосания пальцев и других дошкольных проблем. Кратко проанализирован школьный анамнез. Отмечено воздействие химических веществ, в частности лекарственных препаратов и вредных веществ. Проведено тщательное исследование психического статуса пациентки, в заключение ей предложили пересказать любой запомнившийся ей сон. Вот что она рассказала: «Мужа вытащили из воды. У него была повреждена голова, и я закричала». Пациентка сообщила, что часто слышит внутренние голоса, призывающие ее к выздоровлению, а однажды, два года назад, ей слышался голос «извне». Это удовлетворяло требованиям сбора предварительного анамнеза, после чего пациентке было позволено говорить обо всем, что ей нравится.

Обсуждение

Сбор анамнеза был тщательно продуман, чтобы у пациентки сложилось впечатление, будто инициатива в разговоре принадлежит ей, психотерапевт, со своей стороны, просто проявлял любопытство, не следуя формальному плану сбора информации. Это значит, что пациентка могла структурировать интервью по своему усмотрению, у нее не было необходимости играть в игру «сбор психиатрического анамнеза». В связи с жалобами на онемение пациентка была направлена на обследование к невропатологу.

2. 8 апреля

Невропатолог заподозрил шейный остеохондроз, однако специфического лечения не назначил. Пациентка провела это интервью в духе психологического обследования. Она спонтанно заявила, что жаждет одобрения и желает бунтовать, «словно маленькая девочка», против «своей взрослой части». Она сказала, что «маленькая девочка» выглядит «по-детски». Было высказано предположение, что пациентка позволила «маленькой девочке» выйти, вместо того чтобы ее приструнить. Пациентка ответила, что это звучит нелепо: «Я люблю детей. Я знаю, что не могу соответствовать ожиданиям своего отца, я устала от этого». Речь шла также и об «ожиданиях» своего мужа. Все эти ожидания слились для нее в общие «родительские ожидания», которые она практически воспринимала как свои собственные. Она видит двух наиболее важных «родителей» в своей жизни, мужа и отца. Она соблазняюще ведет себя в отношении мужа и сознает, что делала то же самое в отношении отца. Когда родители развелись, пациентка подумала (в 7 лет): «Я смогла бы удержать его». Таким образом, проблема заключалась не только в нежелании подчиняться, но и в соблазняющей установке в отношении родительских фигур.

Обсуждение

Предрасположенность пациентки к структурному анализу вполне очевидна. Она самостоятельно проводит границу между «маленькой девочкой» и «взрослой частью», сознает подчиненность «маленькой девочки» некоторым людям, которых относит к своим родителям. В данном случае было необходимо лишь подкрепить эту тройственность каким-либо недирективным способом. Со многими другими пациентами это приходилось откладывать до третьей-четвертой сессии и даже дальше.

3. 15 апреля

Она обижается на людей, которые указывают, что ей надо делать, особенно на женщин. Это еще одна реакция на «родителей». Она упоминает о чувстве «движения вверх». Ей указывают на то, что так себя должна чувствовать маленькая девочка, то есть это проявление Ребенка. Она отвечает: «Боже мой, это правда! Вы же говорили, что могу увидеть маленького ребенка.... Трудно поверить, но я это понимаю. Когда вы это говорите, я ощущаю, что не хочу идти: маленькая девочка в комбинезоне.... Очень забавно. Вас тянут за правую руку, а вы злитесь... я делаю то же самое с собственным сыном. Я не одобряю, когда думаю: "Я не осуждаю, я знаю, как он себя чувствует". Это не я, а моя мать не одобряет. Это та самая родительская часть, о которой вы говорили? Я немного напугана всем этим».

На этом этапе пациентке разъяснили, что за этими диагностическими суждениями нет никакой тайны.

Обсуждение

Пациентка столкнулась с феноменологической реальностью Ребенка и обогатила свою поведенческую, социальную и историческую реальность, о которой шла речь во время предыдущих интервью. Эти признаки говорят о целесообразности продолжения трансактного анализа.

4. 22 апреля

«На этой неделя я впервые за пятнадцать лет была счастлива. Мне не надо искать Ребенка, я вижу его в своем муже, других людях. У меня проблемы с сыном». Игра с сыном была разъяснена не совсем точно, но вполне наглядно в терминах Родителя (ее неодобрение и решимость), Ребенка (ее обаятельность и недовольство его упрямством) и Взрослого (ее благодарность, когда сын наконец исполнил поручение). Было подчеркнуто, что взрослый подход (основанный на доводах разума) более перспективен по сравнению с родительским подходом (уговоры).

Обсуждение

Пациентка приступила к изменяемой части трансактного анализа, поэтому введена концепция социального контроля.

5. 28 апреля

Пациентка сообщает, что отношения с сыном налаживаются. Проведен анализ регрессии для получения дополнительных сведений о Ребенке. Пациентка отмечает: «Кошка испачкала коврик, а обвиняют меня и заставляют его протирать. Я отрицаю свою вину и при этом заикаюсь». При последующем обсуждении она отметила, что Анонимные алкоголики и англиканская церковь требуют посещения «служб». По этой причине она отказалась от участия в их работе. В конце сессии она спрашивает: «Допустимо ли быть агрессивной?» Ответ: «Вы хотите знать мое мнение?» Она понимает, что должна решать такие вопросы сама, как взрослая, не спрашивая родительского разрешения, и отвечает: «Нет, не хочу».

Обсуждение

Во время сессии обнаруживаются некоторые элементы ее сценария. Можно предвидеть, что она попытается повторить с психотерапевтом в адаптированной форме сцену с кошкой. Ее вопрос «Допустимо ли быть агрессивной?», вероятно, является первым шагом к адаптации. Это дает психотерапевту возможность отклонить игру и подкрепить в ней Взрослого. Пациентка сделала большие успехи в понимании структурного и трансактного анализа, поэтому она достаточно подготовлена для групповой терапии. Группа, в которую она должна войти, состоит преимущественно из женщин.

6. 4 мая

Сон. «Я смотрю на себя и говорю: все не так уж плохо». Ей понравилось в группе, однако оставшуюся часть недели пациентка ощущала дискомфорт. Она вспомнила некоторые эпизоды из детства, включая гомосексуальные игры. «О! Вот почему мне не понравились Анонимные алкоголики. Там были две гомосексуальные женщины, одна из которых назвала меня сексуальной». Она жаловалась на зуд вагины. «Мы с матерью спали вместе, и она меня ласкала».

Обсуждение

Манифестное содержание сновидения оценено как взрослое, что говорит о благоприятном прогнозе. Опыт пребывания в группе активировал сексуальные конфликты, это был первый их признак.

7. 11 мая

После собрания группы пациентка была очень возбуждена. «Все меняется очень быстро. Как им удалось заставить меня смеяться и краснеть? Дома все налаживается. Я теперь могу поцеловать сына, а недавно дочь впервые забралась ко мне на колени. Я не могу быть хорошей любовницей, когда все однообразно».

Обсуждение

Анализ семейных игр пациентки... стал возможен в результате социального контроля со стороны Взрослого. Очевидно, что дети заметили улучшение контроля и впервые за долгое время ощутили, что она сможет сохранять свою позицию, и реагировали на это соответствующим образом. Ее возбуждение в группе и ее заявление о невозможности быть хорошей любовницей при однообразии свидетельствует о том, что она ведет сексуальную игру с мужем.

Опыт общения в группе на этой же неделе ясно показал, что пациентка испытывает потребность в родительских фигурах для некоторых из своих игр. В группе появился новый участник, мужчина, по профессии социальный работник, его профессия произвела на пациентку сильное впечатление. Она поинтересовалась, чем, по его мнению, они должны здесь заниматься. Ей было сказано, что ей лучше знать, поскольку он только что пришел, а у нее это уже третья сессия. Она ответила, что обижается, когда ей указывают, что делать; вместе с тем, несмотря на свой опыт, она спрашивает мнения новичка, поскольку он имеет специальную подготовку: налицо попытка начать игру. Интерпретация достигла цели. Она признает, что пыталась завербовать подходящего кандидата на роль Родителя.

8. 18 мая

Она была поражена анализом регрессии в группе. Это заставило ее думать о страхе психической болезни, особенно с учетом того, что мать находится в больнице. Ей самой привиделись изящные ворота, ведущие в прекрасный сад. С пятилетнего возраста она так представляла себе сады Эдема. Материал указывает на то, что сад был «приспособлен» к воротам больницы, где находилась мать, которую она навещала много лет назад. Этот опыт в группе позволил сказать пациентке о том, что она, вероятно, хотела бы попасть в больницу, чтобы избавиться от ответственности.

Она навестила мать лишь однажды за последние пять-шесть лет, и ей было рекомендовано сделать это еще раз. Это предложение было сформулировано так, чтобы не возникло сомнения: оно было высказано Взрослым, а не Родителем. Избегались всякие намеки на то, что она плохая девочка, потому что не навещала мать. Она сумела оценить важность такого посещения в качестве упражнения для ее Взрослого и средства профилактики будущих проблем между ее Родителем и Ребенком в случае смерти матери. О принятии предложения свидетельствовало спонтанное предоставление новых сведений. Оказывается, ее муж никогда не моет волосы и всегда это чем-то объясняет, причем она принимает его объяснения. Он не мылся вот уже много месяцев. По словам пациентки, это не очень ее беспокоит. Психотерапевт высказал предположение, что она знала об этом, когда выходила замуж. Пациентка это отрицала.

Она заявила, что всегда больше опасалась больных животных, чем больных людей. На этой неделе заболел ее кот, первое время она его не боялась. Как-то раз, когда она была маленькой, отец ударил ее, а ее собака на него бросилась, он отбросил собаку в сторону. Пациентка сказала своим детям, что ее мама умерла. Когда она вспоминала о своей матери, она начинала пить. Как-то ей сказали, что отец пытался отравить мать, когда она была на восьмом месяце беременности. Врачи спасли пациентку и думали, что мать умрет, но она выжила. Тетя, которая рассказала ей эту историю, добавила: «Твоя жизнь с самого рождения пошла вкривь и вкось».

Обсуждение

Неясно, что все это может означать. Во всяком случае, очевидно, что пациентка прорабатывает какие-то сложные конфликты, связанные со своей матерью. Сохранение социального контроля в случае больного кота показывает, что визит к матери может состояться в ближайшее время.

9. 1 июня

«Честно говоря, я боюсь навещать мать потому, что могу захотеть там остаться». Пациентка задает себе вопрос: «Зачем я существую? Иногда я сомневаюсь в собственном существовании». Брак родителей был вынужденным, и она всегда ощущала себя нежеланной. Психотерапевт предложил ей принести копию свидетельства о рождении.

Обсуждение

Пациентка в настоящее время озабочена экзистенциальными проблемами. Ее Взрослый находится явно не в лучшей форме, поскольку Ребенок сомневается в ее существовании, ее праве на существование и форме этого существования. Свидетельство о рождении является письменным подтверждением факта ее существования, оно должно произвести сильное впечатление на ее Ребенка. После установления социального контроля пациентка усвоит, что может существовать в любой удобной для себя форме, в связи с чем ее желание «сбежать» в больницу должно ослабеть.

10. 8 июня

Она описала алкогольную игру своего мужа. В организации АА ей посоветовали его успокаивать и ублажать, это ее сильно расстроило. Она повела себя совершенно иначе. «Однажды я заявила, что отправлю его в больницу, поскольку он не может позаботиться о себе, и с тех пор он перестал пить». По словам мужа, он пытался помочь ей оставаться трезвой, поэтому пил сам. Это произошло потому, что он сильно пил целую неделю, она хотела его ударить, но у нее болели руки, поэтому она его прогнала.

Из этого следует, что их тайный брачный контракт отчасти основан на убеждении, что он будет пить, а она будет выступать в роли спасителя. Эта игра была подкреплена Анонимными алкоголиками, что сослужило пациентке хорошую службу. Отказавшись выступать в роли спасительницы и перейдя к преследованию, она прекратила игру, в результате муж бросил пить. (По-видимому, игра возобновилась в связи с чувством небезопасности на прошлой неделе.)

Все это было изложено пациентке. Вначале она сказала: «Это не могло быть частью брачного контракта, поскольку, когда мы поженились, никто из нас не пил». Позднее во время того же интервью она внезапно сказала: «А я знала, что он не моет волосы, когда мы поженились, но я не знала, что он пьет». Психотерапевт сказал, что немытые волосы также являются частью тайного брачного контракта. Она отреагировала на это скептически. Затем подумала немного и сказала: «Боже мой, конечно да, я знала, что он пьет. Когда мы учились в школе, мы пили с ним вместе».

Оказалось, что в первые годы брака они играли в игру выключения алкоголика. Если пила она, не пил муж; если пил он, она была трезвой. Их взаимоотношения изначально строились на этой игре, которую они впоследствии прекратили, и теперь надо приложить значительные усилия, чтобы о ней забыть.

Обсуждение

Эта сессия способствовала прояснению для пациентки структуры ее брака, были показаны затраты времени и сил на продолжение супружеских игр и в то же время те значительные усилия, которые требовались для подавления этих игр без сознательного контроля.

11. 6 июля

Был сделан месячный перерыв на летний отпуск. Пациентка вернулась с больным плечом. Она навестила мать, которая ее прогнала. Это вызвало у пациентки чувство безнадежности. У нее стали возникать обонятельные галлюцинации. Ей почудился запах газа в офисе, однако потом она пришла к выводу, что так пахнет мыло. Это послужило поводом для обсуждения ее психической деятельности. Во время недавних занятий йогой у нее стали возникать почти эйдетические образы. Ей виделись сады и бескрылые ангелы во всех подробностях, яркие и цветные. Она припомнила, что видела эти образы еще ребенком. Кроме того, ей являлся Иисус Христос с ее сыном. Они выглядели как живые, перед ее мысленным взором возникали цветы и деревья. В реальной жизни, проходя через парк, она любит тихо беседовать с деревьями и цветами. С пациенткой были обсуждены стремления, выраженные в этих видениях. Подчеркнув поэтические и художественные аспекты, терапевт порекомендовал ей писать стихи и попытаться рисовать пальцами. Она принесла с собой свидетельство о рождении, и сомнения в своем существовании стали беспокоить ее гораздо меньше.

Обсуждение

Эти феномены и слуховые проявления, о которых она упоминала ранее, не обязательно несут в себе тревожный смысл. Они указывают на возникшее еще в детстве желание восстановить отношения с родителями. При обычном подходе ей было бы проведено «поддерживающее» вмешательство с целью помочь подавить эту психопатологию и подняться над ней. Структурный анализ дает иные возможности, для реализации которых требуется известная смелость: позволить обеспокоенному Ребенку выразить себя и извлечь выгоду из этих конструктивных переживаний.

12. 13 июля

Она обратилась к своему лечащему врачу, и он назначил ей препараты раувольфии в связи с повышенным артериальным давлением. Она сообщила мужу, что собирается рисовать пальцами, он разозлился и сказал: «Возьми пастель!» После ее отказа он начал пить. Она сознает, что идет игра «Озабоченность», и чувствует отчаяние оттого, что оказалась в нее втянута. Вместе с тем она говорит, что если не станет поддерживать игру мужа, то он впадет в отчаяние, ей трудно сделать правильный выбор. Кроме того, она замечает, что ворота перед прекрасным садом очень напоминают ворота детского сада, куда ее в детстве отправляла мать. Таким образом, возникает следующая проблема: как отличить эффект психотерапии от эффекта раувольфии. Она готова помочь в этом.

13. 20 июля

Она теряет интерес и чувствует усталость. Она соглашается с тем, что это, возможно, побочное действие лекарственного препарата. Она сообщает о нескольких семейных ссорах, о которых ранее умалчивала, и утверждает, что стала пить не после психической болезни матери, а после этих скандалов.

На этой сессии был сделан решительный шаг. Во время психотерапевтических сессий пациентка обычно сидела, сильно расставив и обнажив ноги. Она вновь жалуется на женщину-лесбиянку из организации АА. Она жалуется, что мужчины также выказывают к ней интерес. Она не понимает, с чем это связано, поскольку сама никак это не провоцирует. Когда ей сказали о ее манере сидеть, пациентка выразила сильное удивление. Ей также сказали, что она, вероятно, имеет привычку так сидеть уже много лет, поэтому то, что ей представляется агрессивностью окружающих, в действительности является результатом ее собственной откровенно соблазняющей позы. На следующем собрании группы она практически все время молчала, а на вопрос, что случилось, ответила, что слова лечащего врача ее сильно расстроили.

Обсуждение

Это критическая сессия. Ценой отказа от нормальной семейной жизни пациентка получила множество выгод, первичных и вторичных, играя в игры с собственным мужем, другими мужчинами и женщинами. Первичная внешняя выгода — это избегание приносящих удовлетворение сексуальных отношений. Если отказаться от этих выгод, можно попытаться наладить супружеские отношения, которые вознаградили бы ее сполна. Имеющаяся симптоматика свидетельствует о шизоидных элементах в ее Ребенке. Истерические элементы наиболее четко проявляются в социально-приемлемой игре «Динамо» («Благородный гнев»). Отсюда диагноз шизоистерии.

В данном случае терапевт старался избегать названий игр, поскольку она слишком чувствительна, чтобы перенести такие прямые высказывания. Игра просто описывалась ей без названия. Вместе с тем в достаточно продвинутых группах она известна под именем «Динамо первой степени». Это классическая игра истерических личностей: грубый, «непреднамеренный», соблазняющий эксгибиционизм, с непременным удивленным протестом и разыгрыванием оскорбленной невинности при соответствующей реакции окружающих. (Как ранее отмечалось, «Динамо третьей степени», наиболее злокачественная форма такой игры, часто заканчивается судом или моргом.) Основная терапевтическая проблема на данный момент состоит в том, достаточно ли подготовлена пациентка, достаточно ли хорошо проанализированы взаимоотношения между ее Ребенком и психотерапевтом для успешного проведения конфронтации. В этом смысле ее жизнь и жизнь ее детей зависит от мнения психотерапевта по этим вопросам. Если она предпочтет разгневаться и отказаться от вмешательства, возможность излечиться может быть утрачена на длительное время, возможно навсегда. Если она примет это мнение, эффект может быть значительным, поскольку именно эта игра является главным препятствием на пути к супружескому счастью. Психотерапевт, разумеется, не стал рисковать и поднимать этот вопрос без уверенности в успехе.

14. 10 августа

Психотерапевт возвращается после двухнедельного отпуска. Конфронтация прошла успешно. Пациентка описывает сексуальное домогательство со стороны отца, когда она была подростком, а мачеха притворялась спящей. Он приставал и к другим детям, но мачеха всегда его защищала. Она связывает этот эпизод с собственным соблазняющим поведением. Эта ситуация, по ее мнению, привела к тому, что секс стал восприниматься как нечто постыдное и грязное. Она говорит, что из-за этого ощущения всегда была сдержанной с мужем и пыталась по той же причине избегать физической близости с ним. Она понимает, что игры, в которые она с ним играет, являются попыткой избежать секса, поскольку она не может позволить себе получать от него удовольствие, секс для нее лишь обременительная обязанность.

Обсуждение

Пациентка явно шокирована прямотой психотерапевта, однако признательна ему, потому что теперь ясна перспектива ее брака и понятно, что может быть сделано для его улучшения.

15. 17 августа (завершающее интервью)

Пациентка объявляет, что это ее последняя сессия. Она больше не боится, что муж сочтет ее грязной или вульгарной, если она станет его соблазнять. Она никогда не спрашивала его мнения, но сама решила, что он думает именно так. На этой неделе она стала иначе к нему относиться, и он отреагировал с благодарным удивлением. Последние несколько дней он приходит домой, весело насвистывая, чего не было уже много лет.

Она поняла еще кое-что. Она всегда жалела себя и пыталась вызвать симпатию и восхищение у окружающих как излечившийся алкоголик. Она сознает, что это была игра «Калека». Она ощущает готовность попробовать играть в нее по-своему. Кроме того, она теперь стала иначе относиться к отцу. Возможно, ее собственный вклад в соблазнение куда больше, чем можно подумать. Замечание о ее чересчур коротких юбках задело ее, но и помогло. «Я никогда не допускала, что хочу секса. Я всегда считала, что нуждаюсь во "внимании". Теперь я признаю, что хочу секса». На этой неделе она навестила отца, который находился в больнице в другом городе. Она смогла оценить свой визит вполне объективно. Теперь она чувствует, что порвала с ним, что он ей не нужен. Именно поэтому она сумела наладить сексуальные отношения со своим мужем. Она чувствует, что этот перенос разрешился через посредничество психотерапевта, который поначалу на некоторое время занял место ее отца; однако теперь она больше не ощущает в нем потребности. Она может свободно поговорить с мужем о подавлении своих сексуальных чувств как первопричине симптоматики, а также о сексуальных чувствах к нему. Он сказал, что согласен и разделяет ее чувства. После всех этих раздумий со времени последнего визита она увидела сон, в котором ей явилась прекрасная, спокойная и величественная женщина, после чего пациентка почувствовала себя обновленной. Дети также совершенно изменились; они выглядят довольными, спокойными и доброжелательными.

Артериальное давление у нее снизилось, зуд прошел. Психотерапевт высказал предположение, что ее улучшение связано с приемом лекарств. Она ответила: «Нет, не думаю, я бы это заметила, я и раньше принимала это лекарство. После него я становлюсь усталой и нервной, а сейчас у меня совершенно иные ощущения».

Она сообщает, что рисует не пальцами, а карандашами. Ей это нравится, она словно учится жить. «Я больше не жалею людей, я чувствую, что они должны тоже суметь это сделать, если захотят. Мне больше не кажется, что я хуже всех, хотя это чувство не прошло полностью. Я больше не хочу ходить в группу, я лучше проведу время с мужем. Такое впечатление, что мы начинаем новую жизнь, когда он приходит домой, насвистывая, все великолепно. Я попробую справляться сама в течение трех месяцев, если мне будет плохо, я вам позвоню. Я не ощущаю себя "нервной": я имею в виду психосоматические симптомы, чувство вины и свой страх обсуждать секс и тому подобное. Это чудесно, все, что я могу сказать. Я не могу объяснить своего чувства счастья, однако чувствую, что мы (вы и я) вместе работали над этим. В моих отношениях с мужем теперь больше близости и гармонии, он даже стал присматривать за детьми. Я чувствую себя немного виноватой перед Анонимными алкоголиками за то, что использовала их в "Калеке"».

Пациентку прямо спросили о том, помог ли ей структурный анализ и анализ игр, на что она ответила утвердительно. Кроме того, она добавила: «А также сценарий. Например, я сказала, что у моего мужа нет чувства юмора, а вы ответили: "Подождите немного, вы не знаете его, а он не знает вас, потому что вы играли в игры и разыгрывали свои сценарии. Вы пока не знаете, что в действительности представляет каждый из вас". Вы оказались правы, потому что теперь у него обнаружилось чувство юмора, а его отсутствие было частью игры. Мне нравится моя семья, мой дом, и я благодарна вам за это. Я снова пишу стихи и могу выразить любовь к мужу. Раньше я воздерживалась от этого». Отведенное на сессию время истекало. Психотерапевт спросил: «Не хотите ли чашечку кофе?» Она ответила: «Нет, спасибо, я уже пила. Я рассказала вам о том, как чувствую себя сейчас, я рада, что обратилась к вам. Спасибо вам за все».

Общее обсуждение

Вряд ли стоит воспринимать этот впечатляющий успех скептически, настороженно, с поджатыми губами, несмотря на очевидные шероховатости изложения материала. Сама пациентка уже ответила на многие из вопросов, которые могли прийти на ум искушенному читателю.

За несколько дней до окончания трехмесячного испытательного срока, назначенного самой пациенткой, она написала психотерапевту следующее: «У меня все в порядке. Мне не надо принимать лекарства, таблетки от давления я перестала пить месяц назад. На прошлой неделе мы отметили мой тридцать пятый день рождения. Мы с мужем уехали отдыхать без детей. Волшебная вода, величественные деревья. Боже мой, если бы я могла их нарисовать! Мы видели гигантскую черепаху, было очень интересно за ней наблюдать, она ползла так грациозно....Мы с мужем прекрасно друг с другом ладим. По сравнению с прошлым — это день и ночь. Мы стали ближе, внимательнее друг к другу, я могу быть собой. Невозможность вести себя, как мне хочется, всегда меня угнетала. Мне приходилось быть вежливой и т. п. Он по-прежнему приходит домой, насвистывая. Это для меня гораздо полезнее любых лекарств. Я довольна, что вы предложили мне рисовать. Вы не представляете себе, как мне это помогает. Мое состояние улучшается, вскоре я собираюсь попробовать рисовать красками. Дети находят мои рисунки хорошими и советуют сделать выставку. В следующем месяце я собираюсь учиться плаванью, ведь я никогда не умела плавать. По мере приближения назначенного срока я начинаю немного бояться, но я твердо решила научиться плавать. Если я научусь держать голову под водой, одно это уже будет большим достижением. Мой сад очень хорош. Вы мне помогли и в этом. Я хожу туда дважды в неделю на несколько часов, и никто не возражает. Знаете, я думаю, что ко мне стали лучше относиться.

Я не собиралась писать так много, но, как выяснилось, мне есть о чем вам рассказать. Я дам вам знать о своих успехах в плаванье. С любовью от всех нас.»

Это письмо показало следующее:

Улучшение у пациентки продолжалось и после отмены препаратов, снижающих артериальное давление.

Улучшение у мужа и детей пациентки продолжалось и после прекращения психотерапии. Следует добавить, что муж теперь стал мыть волосы.

Самое малое, что можно сказать об этом случае, это то, что он представляет собой бегство в здоровую семейную жизнь. Единственным законным клиническим требованием к трансактному анализу являются результаты столь же хорошие, как и результаты любого другого психотерапевтического подхода, или превосходящие их, с учетом затраченного времени и усилий. Улучшение сохранялось при годичном проспективном наблюдении.»

Заключение и оценка.

Заключение. Трансактный анализ разделяет личность на три Я-состояния: Родитель, Взрослый и Ребенок. Ребенок происходит из актуальных детских переживаний, Родитель представляет настоящих родителей — их поведение и влияние, как в плане запретов, так и поощрений. Взрослый представляет исследование реальности, регулирует и опосредует взаимодействия между Родителем и Ребенком. Любое поведение может быть связано с одним из этих Я-состояний. В раннем возрасте ребенок разрешает определенные проблемные ситуации некоторыми способами, приводящими к формированию отношения к себе и жизни, жизненной позиции. Жизнь ребенка становится процессом утверждения или оправдания этой позиции с устранением нависших над ней угроз. Существуют четыре основные жизненные позиции, затрагивающие самого индивида и его окружение.

1. Я о'кей; вы о'кей.

2. Я о'кей; вы не о'кей.

3. Я не о'кей; вы о'кей.

4. Я не о'кей; вы не о'кей.

Индивид, если только он не уклоняется от социальных контактов, использует социальное взаимодействие для удовлетворения стимульного голода, включающего потребность в контакте, признании и структуре для организации своего времени. Эти контакты включают деятельность, ритуалы, простые трансакции, времяпрепровождения и игры. Все они испытывают влияние жизненной позиции индивида, его жизненного сценария, или плана, которые вытекают из решения, принятого Ребенком под воздействием родителей. Самостоятельный индивид способен возвыситься над игрой и жить в естественной близости с окружающими.

Психопатология включает расстройства в Я-состояниях и их взаимодействии, проистекающие из трагического жизненного сценария. Психотерапия, или трансактный анализ, пытается преодолеть эти расстройства, освободить индивида от этого трагического сценария с помощью структурного анализа (анализа Я-состояний), трансактного анализа, анализа игры и анализа сценария.

Трансактный анализ считается довольно простым. Сам Берн указывал на его простоту и обязательность всего только пяти терминов — Родитель, Взрослый, Ребенок, игры и сценарии — которым можно обучить пациентов за две-три сессии.

Оценка. Эта кажущаяся простота вместе с тем является величайшей проблемой и основным недостатком трансактного анализа, мешающей его признанию серьезным профессиональным методом психотерапии. Эта «простота» стала причиной широкой популярности подхода. Буквально сотни его последователей прошли подготовку на краткосрочных курсах и семинарах, где преподают сильно упрощенные терминологию и концепции, поэтому понимание ими теории и практики трансактного анализа сильно ограничено. Простейшая форма трансактного анализа стала массовой терапией для тех, кто легко осваивает его терминологию.

Хотя многих эта ситуация устраивает, она имеет, как минимум, два недостатка. Во-первых, некоторые терапевты, плохо понимающие подход Берна, могут быть директивными и манипулятивными в своих действиях. В результате трансактный анализ может стать массовой игрой, выгода которой состоит в гонораре клинициста или консультанта. Перлз (Perls, 1969) писал: «Действительная игра, в которую они играют, навязчиво приписывая каждое предложение Родителю или Ребенку, остается без названия». Во-вторых, в широкой практике некоторые терапевты могут обучать своих клиентов игре «психиатрия — трансактный анализ», которая заключается в описании собственного поведения и поступков других людей с позиции Родителя, Взрослого или Ребенка, а также с учетом игры, которая в данном случае имеет место. Этот процесс навешивания ярлыков мешает или даже препятствует действительному пониманию или терапевтическому результату.

Такая популяризация трансактного анализа привела к его отвержению многими специалистами. Карсон (Carson, 1977), например, в кратком обзоре статей, представленных на международной конференции по трансактному анализу писал:

«Любопытная смесь популярной психологии, оригинального жаргона, поверхностного мышления, графических излишеств и духа веселья, характеризующая это «движение» с первых его дней вновь проявилась здесь... Остается лишь удивляться успеху организации, насчитывающей 12 000 членов и раздающей различные звания и сертификаты, которая зиждется на столь хрупкой, любительской основе» (р. 531).

Такая критика разработанного Берном трансактного анализа совершенно несправедлива. Это достаточно сложная система, она являет собой пример изящного изложения одной из наиболее трудных теорий. Теорией и практикой этого подхода овладеть непросто. Терапия эта не из легких, хотя на первый взгляд представляется довольно простой. Берн (Berne, 1966) предостерегал от чрезмерного упрощения.

«Трансактная теория проще и экономичнее по сравнению со многими другими психотерапевтическими теориями, однако ее клиническое использование требует добросовестного изучения; особое искусство необходимо на продвинутых этапах, где трансактный анализ смыкается с психоаналитической и экзистенциальной терапией» (pp. 216-217).

Недостаточное внимание Берна к техническим вопросам отчасти объясняет то многообразие техник, которое используют люди, называющие себя трансактными терапевтами, особенно те из них, кому недостает подробного знакомства с теорией Берна. Кроме того, некоторые соратники и последователи Берна впоследствии отошли от его методов или привнесли в них нечто новое, поэтому в настоящее время в рамках трансактного анализа используется большое количество разнообразных техник, от психоаналитических до психодрамы и гештальт-техник.

Берн имел преимущество психоаналитической подготовки и практики в качестве основы для работы со своими пациентами. Он чрезвычайно осторожно подходил к лечению (хотя его клиническая интуиция позволяла проводить такие вмешательства, которые в исполнении других показались бы безрассудными). Он был искренен со своими пациентами, проявлял очевидную заботу и внимание. Он наблюдал, слушал, следил за самовыражением своих пациентов, чаще просто реагируя, не давая рекомендаций и не приступая к лечению; по мере приобретения опыта он становился все более активным.

Вместе с тем склонность Берна к понятной терминологии наряду с призывами к простоте, использование мифов и метафор послужило причиной неверного истолкования его подхода, чрезмерного его упрощения, употребления терминологии в качестве жаргона. В действительности в трансактном анализе далеко не пять вышеперечисленных терминов. В своей книге о групповом лечении Берн приводит глоссарий, включающий 127 терминов (почти 100 терминов перечислены в книге «What Do You Say After You Say Hello?»),многие из которых являются общеупотребительными словами с измененным значением. Кроме того, имеются многочисленные термины или фразы, часто метафоры, которые называются «разговорными выражениями» (colloquialisms).Все это в сочетании с броскими названиями игр ведет к развитию особого языка, понятного только тем, кто им владеет. Таким образом, можно утверждать, что в системе нет технической терминологии, налицо развитой жаргон, который употребляется с целью замены технических (часто психоаналитических), а иногда и общепринятых терминов.

По этой причине оценить вклад самого Берна довольно трудно. Не представляет ли собой трансактный анализ психоанализ, обогащенный новой терминологией? Помогает ли новая терминология лучше понять происходящее? Способствует ли эта терминология практике психотерапии? Обсудим каждый из этих вопросов.

1. Берн признает, что его теория согласуется с базовыми концепциями психоанализа. Его система вместе с тем не является просто переводом психоанализа на новую терминологию. Несомненно, имеется связь между Я-состояниями Родителя, Взрослого, Ребенка с фрейдовскими Суперэго, Эго и Ид, однако это не то же самое. Хотя Фрейд признает влияние ранних переживаний в младенчестве и детстве на последующую жизнь, он не детализирует механизмы влияния. Это делает Берн. Его концепция жизненного сценария идет дальше психоанализа. Кроме того, дополнением к психоанализу служит внимание Берна к межличностному поведению, а не озабоченность только внутриличностными факторами.

2. Использование нового словаря и терминологии для обозначения старых понятий имеет как преимущества, так и недостатки. Сочинения Берна гораздо более легки для восприятия, чем работы Фрейда и других психоаналитиков, и гораздо более интересны, если судить по их популярности. Использование мифов, метафор и аналогий часто позволяет проникнуть в суть вещей. Анализ социального поведения в терминах ритуалов, времяпрепровождений, игр способствует пониманию происходящего при социальном взаимодействии. Не менее полезным оказывается сравнение жизненного плана со сценарием. Драматичный и театральный язык часто проливает свет на виды поведения, о которых идет речь.

Вместе с тем аналогии и метафоры иногда могут быть поняты буквально, а ярлыки и категории поведения имеют свойство подменять истинное понимание специфических и уникальных аспектов индивидуального поведения и формирования стереотипов. В большинстве случаев современная практика трансактного анализа заключается в использовании терминологии в качестве жаргона. Трудно возразить против выражения сложных значимых идей простыми словами, однако когда эти слова созданы недавно да еще подхвачены массами, они могут подменить собой идеи и концепции. Индивиды с их поведением укладываются в специально подготовленное прокрустово ложе. Берну повезло с терминологией отчасти потому, что его метафоры и аналогии были хороши; он отмечает, насколько выражены параллели между «реальными» и социальными играми. Вместе с тем всегда имеются различия между картой, какой бы хорошей она ни была, и той территорией, которую она отображает.

Берн был убежден в том, что внес в развитие психотерапии собственный вклад. Он придавал особое значение концепции жизненного сценария человека и сценарной матрицы, которая схематично изображает происхождение сценария из его невзгод.

«Даже если происхождение... сценарных директив в каждом отдельном случае различно, сценарная матрица тем не менее остается одной из наиболее полезных диаграмм в истории науки, вмещая в себя весь план человеческой жизни и неизбежную судьбу в простом, понятном и доступном рисунке, который легко проверить и который к тому же содержит указания на то, как изменить жизнь» (Berne, 1966, р. 302).

И далее: «Сценарный анализ — вот решение проблемы человеческой судьбы, он говорит нам (наконец-то!), что наши судьбы по большей части предопределены, а свободная воля большинства людей — не более чем иллюзия» (Berne, 1972, р. 295). (Он отмечает, однако, что сценарий более гибок по сравнению с генетическим аппаратом, подвержен влиянию внешних факторов и жизненных переживаний, и может быть изменен с помощью психотерапии.) Вместе с тем Берн указывает, что «психиатрическому анализу сценария всего несколько лет, поэтому в настоящее время нет ни одного случая клинического наблюдения за полным жизненным сценарием» (Berne, 1972, р. 296).

3. Берн зарекомендовал себя как эффективный психотерапевт, однако невозможно доказать, что это связано с разработанной им теорией. Он опирался на свою теорию как на основу для краткосрочной диагностической оценки и, используя свои теоретические концепции, мог предсказать будущие поступки пациентов. «Какое-либо явно тривиальное событие, — писал он, — длящееся всего лишь несколько секунд, может рассказать восприимчивому психотерапевту всю историю жизни пациента» (1972, р. 301). Наверное, так оно и есть. Берн сам был восприимчивым психотерапевтом с хорошо развитой интуицией. Тем не менее слишком часто предсказания сбывались или «подтверждались» пациентами, поскольку они не могли не сбыться в силу восприятия и интерпретации психотерапевтами увиденного и услышанного, а также в силу внушения.

Трансактный анализ учит пациентов называть, анализировать и интерпретировать свое поведение и поведение других людей с помощью терминологии и концепций системы. Поэтому неудивительно, что пациенты оправдывают ожидания психотерапевта. Спорным остается вопрос о том, идет ли здесь речь о доказательствах в пользу самой теории или же мы имеем тот результат, который следовало ожидать. Пациенты психотерапевтов, обладающих даром убеждения, обычно готовы поддержать теории своих психотерапевтов. Берн обращает внимание на обыденный язык своей системы, однако для людей, которые с ней сталкиваются, этот язык не является языком повседневного общения.

Что можно сказать о научной стороне предложенного Берном подхода? Исследования, посвященные Я-состояниям и их значению для функционирования личности, в большом количестве встречаются в литературе, посвященной трансактному анализу (e. g., Heyer, 1987). Как отмечают некоторые авторы (Dusay & Dusay, 1984), «значителен интерес к оценке базовых концепций трансактного анализа» (р. 431). «Я-состояния и эгограммы (профили функционирования Я-состояний) привлекают особое внимание исследователей» (Dusay & Dusay, 1989, p. 439).

С другой стороны, исследовательских работ, посвященных трансактному анализу как форме терапии, сравнительно немного. Сам Берн (Berne, 1961) привел первые результаты таких исследований. По его сообщению, в период с сентября 1954 г. по сентябрь 1956 г. проведена работа с 75 пациентами, 23 из которых находились в предпсихотическом, психотическом или постпсихотическом состоянии. Из этих 23 пациентов состояние двоих (9%) продолжало ухудшаться, и они добровольно поступили в больницу; у троих (13%) зарегистрировано отсутствие изменений или минимальные изменения; состояние 18 (78%) пациентов улучшилось. С 1956 по 1960 г. около 100 человек прошли полный курс лечения (минимум 7 недель подряд с проспективным наблюдением продолжительностью 2-3 года), из них 20 человек находились в предпсихотическом, психотическом или постпсихотическом состоянии. «В большинстве случаев лечение завершалось тем, что пациенты, их семьи и психотерапевт отмечали улучшение. В трех неудачных случаях пациенты добровольно поступили в больницу. Все пациенты ранее госпитализировались» (Berne, 1961, р. 337). Берн расценивал эти результаты как благоприятные по сравнению с результатами других подходов.

Со времени первого сообщения Берна проведено множество исследований, посвященных трансактному анализу. Получены некоторые положительные результаты (см. краткий обзор важнейших исследований, Dusay & Dusay, 1989). Вместе с тем как уже говорилось, исследований, посвященных терапевтическим аспектам вмешательства, ограниченное количество, главное внимание исследователей обычно привлекают другие аспекты трансактного анализа, поэтому действенность этого подхода требует дальнейшего практического изучения и проверки.

Несмотря на нехватку эмпирических исследований, интерес к трансактному анализу не ослабевает. Международная ассоциация трансактного анализа продолжает пополняться новыми членами. Европейская ассоциация трансактного анализа занимается пропагандой этого подхода в Европе. Журнал «Transactional Analysis Journal»,издающийся свыше двух десятилетий, продолжает оставаться основным периодическим источником сведений о трансактном анализе, его теории и практике. В современной литературе можно обнаружить ряд интересных работ об эго-граммах (Dusay, 1986), интеграции трансактного анализа с гештальт-терапией (Goulding, 1987, 1992; Goulding & Goulding, 1978) и другими подходами (например, психодрамой). Все это делается с большим энтузиазмом, причем трансактный анализ сохраняет свое место и роль в современной психотерапии.

Что касается будущего трансактного анализа, вот что предположили Дж. и К. Дюсей (Dusay & Dusay, 1984) более десяти лет назад.

«Будущее трансактного анализа видится в переключении внимания на действенные, эмотивные и энергетические модели с целью коррекции чрезмерной концентрации на «понимании», что приведет к равновесию между аффектом и когнициями. История трансактного анализа — это история быстрой эволюции к новым, более эффективным техникам, а не приверженность старым моделям. Структурные концепции Я-состояний, трансакция (единица социального взаимодействия), сценарий или теория игр не будут отброшены; вместе с тем техники, нацеленные на стимулирование изменений, могут и должны быть перестроены с главного акцента на понимании и инсайте (которые тоже важны) к более эмпирическому и эмотивному подходу» (р. 443).

Это утверждение точно отражает события в трансактном анализе за прошедшее десятилетие и, кроме того, позволяет заглянуть в его будущее на годы вперед.

В заключение хочется еще раз сказать, что трансактный анализ сильно отличается от большинства теорий и имеет перед ними ряд преимуществ, поскольку в нем открыто говорится об используемых концепциях и терминах. В своей простейшей форме он также гораздо понятнее и, следовательно, привлекательнее и полезнее, во всяком случае судя по временным результатам. Серьезные исследователи, а также практические психотерапевты найдут сочинения Берна весьма ценными. Берн обладал исследовательским складом ума и высокой продуктивностью. Он с интересом наблюдал за людьми и их поведением, обладал развитой клинической интуицией. Целый ряд его наблюдений можно легко описать обычным языком, не прибегая к специальной терминологии созданной им системы. Независимо от используемой терминологии, сделанные Берном наблюдения заслуживают самого пристального внимания.