Психологический механизм творчества 7 страница

Таким образом, ни близость во времени предъявления, ни степень сходства маршрута движения с чертежом решения не являются решающими причинами эффективности «подсказки». Решающая причина кроется в чем-то другом.

Отыскивая эту причину, важно учитывать, что как в случае, не приводящем к решению, так и тогда, когда решение задачи имеет место, задача и подсказка объективно остаются совершенно неизменными, а изменяется только порядок их предъявления. На этом основании можно считать, что решающая причина, делающая предварительную задачу то неэффективной, то эффективной, заключается в субъективном факторе. Задача, предъявляемая до подсказки, оказывает стимулирующее воздействие.

Учитывая генеральное условие и описанный нами цикл опытов, в которых предъявление образующей задачи предварялось стимулирующей, можно сформулировать второе по степени важности условие возможности интуитивных решений (основание к которому дают уже описанные опыты): неосознаваемый опыт, объективно содержащий в себе ключ к решению, малоэффективен, если он сложился в действиях, предшествующих попыткам решить задачу; он становится значительно эффективнее, фор-

мируясь на фоне целевой поисковой доминанты, возникающей в итоге предварительных попыток решить задачу еще до приобретения необходимого неосознаваемого опыта.

В экспериментальном материале это выступило следующим образом. Если образующая задача предшествует выявляющей, то эффективность ее минимальна. Если же образующая задача предваряется выявляющей, выступающей в данном случае в стимулирующей функции, — эффективность ее резко возрастает.

Попытки решить выявляющую задачу до образующей (т. е. попытки решить выявляющую задачу, выступающую в стимулирующей функции) безуспешны, но не бессмысленны. Более того — они необходимы. «Случай в науке благоволит подготовленному», — говорил Пастер. Всякого рода «случайные» догадки, в огромном числе зафиксированные в истории науки и техники и хорошо известные сейчас любому читателю, помогали лишь тем, кто уже до этого упорно, хотя, казалось бы, безрезультатно, бился над проблемой.

Вместе с тем в опытах было обнаружено, что при одном и том же порядке следования задач (стимулирующая, образующая, выявляющая) решение достигается все-таки далеко не во всех случаях, т. е. одни испытуемые (примерно половина общего числа) находили решение задачи — индикатора, а другие этого сделать не могли. Это происходило благодаря неоднородности эксперимента, которую на этапе исследования, описанном в предшествующих разделах, мы еще не учитывали и не устраняли. Стабилизация условий опытов привела к выявлению тех закономерностей, которые в одних случаях обеспечивали успех, а в других — препятствовали ему.

Нами было установлено, что собственная трудность задачи «4 точки» возникает по той причине, что ее условия непосредственно воспроизводят в прошлом опыте испытуемого чрезвычайно упроченные эмпирически обобщенные приемы — объединение точек по кратчайшему расстоянию. Испытуемые как бы замыкаются в участке площади, ограниченном четырьмя точками, в то время как необходимо выйти из этого участка.

Данное обстоятельство приводит к тому, что, используя задачу «4 точки» в качестве стимулирующей, мы не всегда, не в любых условиях создаем необходимую для последующей ориентировки в ситуации предварительной задачи поисковую доминанту. Пока испытуемый не исчерпал неадекватные приемы решения, его поиск не выходит за рамки избранного им ограничения. Доминанта оказывается практически бездействующей, поскольку в ней не заложена та почва, та некоторая свобода выбора, которая определяет успех при выявлении иных адекватных приемов. Способ, с которым испытуемый сталкивается в образующей задаче, оказывается как бы чуждым наличной доминанте.

Это соображение было подтверждено полученными в наших экспериментах фактами.

Методический прием этой серии опытов состоял в том, что различные испытуемые при первичном предъявлении стимулирующей задачи («4 точки») прерывались на разных стадиях поиска ее решения неадекватными приемами (соединение точек по кратчайшему расстоянию): одни — уже в самом начале, другие — в середине, третьи — ближе к концу, и, наконец, испытуемые четвертой группы вовсе не прерывались; им предоставлялась возможность прийти к выводу о нерешаемости задачи.

Затем каждому из испытуемых в обычном порядке давалась одна и та же образующая задача «овал» (см. с. 195), затем задача — индикатор «4 точки».

В результате опытов были обнаружены следующие факты.

1. Из тех испытуемых, которые прерывались в самом начале поиска, в дальнейшем никто не нашел решения задачи — индикатора. Эти испытуемые продолжали безуспешные попытки решить «4 точки», не выходя за пределы участка площади, ограниченного четырьмя точками.

2. Около половины испытуемых, прерванных примерно в середине поиска при обращении к задаче — индикатору, нашли ее решение.

3. Наибольшее количество решений было найдено теми испытуемыми, которых удалось прервать во второй половине поиска. Причем эти испытуемые обнаружили решение еще до того, как они повторно обращались к задаче «4 точки» (решение этой задачи находилось во время выполнения образующей задачи).

4. Испытуемые, которые при первичном обращении к задаче (стимулирующей — «4 точки») приходили к выводу о том, что эта задача не может иметь решения, не решили ее и во второй раз, т. е. тогда, когда эта же задача предъявлялась в функции «индикатора».

Результаты первых двух групп испытуемых показывают, что для успешного решения цепи задач необходимо прежде всего исчерпать возможности непосредственно воспроизводящегося в ситуации стимулирующей задачи неадекватного способа действия. Это положение убедительно подтверждается результатами опытов с третьей группой испытуемых, где при создании оптимальных условий для преодоления отрицательного влияния неадекватных приемов решения стимулирующей задачи положительный эффект образующей задачи был получен в наибольшем количестве случаев.

Таким образом, образующие задачи дают наибольший положительный эффект (относительно индикатора) тогда, когда в итоге безуспешных проб функциональные системы корковых связей, соответствующие действиям, реализующим эти пробы, оказываются в некоторой степени заторможенными и, следова-

тельио, доминанта теряет свою неадекватную специализацию, свою ограниченную направленность и решающий приобретает возможность к отбору «неожиданных» приемов.

Результаты опытов с четвертой группой испытуемых показывают, что необходимое использование возможностей непосредственно воспроизводящегося в условиях стимулирующей задачи способа действия не должно все же сопровождаться выводом о том, что задача вообще не может иметь решения.

Отсюда следует, что благоприятные обстоятельства складываются тогда, когда испытуемый, бесплодно отыскивая решение стимулирующей задачи, исчерпывает неправильные приемы, но еще не достигает той стадии, на которой гаснет поисковая доминанта, т. е. тогда, когда испытуемый теряет интерес к задаче, когда уже предпринимавшиеся и неудачные попытки повторяются, когда ситуация задачи перестает изменяться и испытуемый признает задачу нерешаемой.

Перенося это положение в условия подлинного творчества, можно сказать, что успех интуитивного решения зависит от того, насколько исследователю удалось освободиться от шаблона, убедиться в непригодности ранее известных путей и вместе с тем сохранить увлеченность проблемой, не признать ее нерешаемой. В описаниях большинства открытий усматривается именно эта особенность творческой деятельности человека.

В последующих опытах в качестве образующей задачи использовались «ферзь и пешки» (рис. 16). На шахматной доске имеются три белые пешки и черный ферзь. Ход белых (экспериментатора). Испытуемый играет черными. Его задача состоит в том, чтобы тремя ответными ходами снять три белые пешки. Игра развертывается следующим образом: 1) с7 — с8Ф, Фа8:с8; 2) а5 — аб, Фс8: аб; 3) а7 —а8Ф, Фа6:а8. В качестве стимулирующей и задачи-индикатора — «4 точки».

Напомним, что прямой продукт действия в ситуации данной образующей задачи — снятие трех пешек — никакого отношения к решению задачи «4 точки» не имеет. Однако, выполняя эту задачу, испытуемый прокладывает маршрут, совпадающий с чертежом решения задачи-индикатора. Проанализировав предварительно представление испытуемого, возникающее в ситуации образующей задачи (до введения стимулирующей задачи), мы выяснили, что интересующий нас маршрут руки не был отражен в форме прямого продукта и мог быть отражен только в форме побочного продукта. После этого, введя стимулирующую ситуацию и создав оптимальные условия для преодоления отмеченных ранее трудностей (отрицательного влияния применения неадекватных способов решения стимулирующей задачи), мы изучили эффективность данной образующей задачи (по отношению к индикатору) в обстановке, способствующей ориентировке, опирающейся на побочный продукт действия. В результате проведенных опытов, описывать которые подробно

нет никакой необходимости, было выяснено, что большинство испытуемых, участвующих в данной серии опытов, решило выявляющую задачу, т. е. данная образующая задача обнаружила достаточно выраженный положительный эффект.

После этого задача «ферзь и пешки» была модифицирована.

Прямой продукт, возникающий в итоге ее выполнения, был обогащен содержанием — задача из более чем условной была превращена в настоящую шахматную задачу — «трехходовку». Доска была оснащена фигурами. Испытуемый должен был найти комбинацию, приводящую к мату в три хода. При этом побочный продукт оставался тем же самым — матовая комбинация реализовалась теми же тремя ходами ферзя (рис. 17).

Рис. 16 Рис. 17. Ход черных

Приводим условия образующей задачи в модифицированном виде.

Белые: Kphl, ФаЗ, ЛИ, JIgl, СЫ, КЬЗ, Кс2, пешки — Ь2, g2, h2.

Черные: Кра4, Фе2, ЛсЗ, JId2, Cb7, Cb8, Kcl, Kd5, пешки — аб, с4. Ход черных. Белые дают мат в три хода.

В опытах принимали участие испытуемые, достаточно знакомые с шахматной игрой.

Как обычно, испытуемым вначале предъявлялась стимулирующая задача («4 точки»), затем образующая задача — модифицированные «ферзь и пешки», после чего испытуемых вновь обращали к задаче «4 точки», которая на этот раз выступала уже в функции индикатора.

При предъявлении стимулирующей задачи соблюдались все те условия, которые были необходимы для исключения трудностей, связанных с использованием испытуемыми неадекватных приемов решения этой задачи.

В результате пройеденных бпытов было обнаружено, что образующая задача «ферзь и пешки» (эффективная до модификации) после такой модификации полностью утеряла свою эффективность по отношению к задаче-индикатору. При равных прочих условиях ни один из 10 испытуемых не смог решить задачу-индикатор, а следовательно, и выявить в ситуации образующей задачи побочный продукт действия.

В контрольных опытах, проведенных с группой в 5 испытуемых, при тех же самых условиях было использовано стимулирующее поисковую доминанту дополнение: «Найдите в решении этой шахматной задачи решение той задачи («4 точки»), которая вам только что была дана и вы ее не смогли решить». (Это дополнение в обычных условиях, т. е. тогда, когда образующая задача «ферзь и пешки» использовалась в немодифи-цированном виде, приводило к решению задачи-индикатора почти всех испытуемых.) Однако и в этом случае модифицированная образующая задача оказалась неэффективной — ни один из пяти испытуемых не нашел вслед за тем решение задачи-индикатора.

Опыты показывали: чем насыщеннее содержание прямого продукта действия в ситуации образующей задачи, чем интереснее становится это содержание для испытуемого, тем менее возможно решение выявляющей задачи. Более благоприятные условия возникают тогда, когда прямой продукт действия в образующей ситуации сам по себе менее содержателен.

В подлинном научном творчестве это должно означать, что интуитивное решение тем вероятнее, чем менее содержательна прямая цель действия, в котором исследователь наталкивается на побочный продукт, объективно содержащий в себе ключ к решению.

Указанное положение идет, казалось бы, против здравого смысла. Однако из описаний обстоятельств большинства «случайных» открытий, изобретений как раз видно, что непосредственное содержание благоприятных случаев было весьма незамысловатым. Поэтому нередко и возникают сомнения (едва ли оправданные): могла ли такая «сущая безделица» действительно помочь серьезному достижению?

Дальнейшие опыты обнаружили существенную связь эффективности образующей задачи со степенью сложности стимулирующей задачи.

Для выяснения этой зависимости использовался следующий цикл задач.

Стимулирующая задача — «16 точек» или «9 точек» (рис. 18) ².

² Условия задачи «9 точек» таковы: даны 9 точек (рис. 18, а), надо соединить их четырьмя прямыми, не отрывая карандаша от бумаги. Для аналогичного решения «16 точек» (рис. 18, б) используется шесть линий.

Образующая задача — раскладывание планок на панели с четырьмя шпильками, так называемая «овал» (условия задачи описаны на с. 195).

Задача-индикатор — «4 точки».

Опыты ставились следующим образом. Во всех случаях мы придерживались «обратного» порядка предъявления заданий, т. е. вначале давалась стимулирующая задача, затем — образующая и, наконец,— задача-индикатор. Этот порядок в том случае, когда в качестве стимулирующей задачи использоваласо задача «4 точки», при соблюдении условий, исключающих дополнительные трудности, приводил к решению почти всех испытуемых. В данных опытах содержание стимулирующих задач

Рис. 18

было усложнено, хотя общий принцип этих задач оставался адекватным образующей задаче и задаче-индикатору.

Одной группе испытуемых (10 человек) в качестве стимулирующей задачи была предложена задача «16 точек»; другой группе, также состоящей из 10 человек, — задача «9 точек». Задача-индикатор и образующая задача в обеих группах оставались одни и те же.

В итоге опытов были получены следующие результаты. В группе испытуемых, где в функции стимулирующей задачи использовалась задача «16 точек», ни один из 10 человек не нашел решения задачи-индикатора. В этой группе, где стимулирующей задачей была «9 точек», решение задачи-индикатора нашли 2 человека (из 10 испытуемых).

Таким образом, в группе, где стимулирующая задача обладала максимумом сложности, побочный продукт действия в ситуации образующей задачи не помог решению индикатора. Однако минимальное (говоря о максимальном и минимальном усложнении стимулирующей задачи, мы имеем в виду, разумеется, данный частный случай) усложнение стимулирующей задачи (вторая группа опытов) сохраняло некоторую возможность решения задачи-индикатора.

Следовательно, усложнение содержания стимулирующей задачи приводит в целом к резкому снижению эффективности образующей задачи.

Поэтому в подлинном творчестве на первых его этапах надо стремиться к предельному упрощению вопроса и его предельной схематизации. Не этой ли именно необходимости отве-

чает столь широко распространенное сейчас всякого рода моделирование?

В следующей серии опытов использовались все те же задачи, с той лишь разницей, что усложненные задачи («9 точек» и «16 точек») выступали теперь не в функции стимулирующих задач, а в функции индикаторов.

Как и в предшествующих опытах, в экспериментах принимали участие двадцать испытуемых, разделенные на две группы (по 10 человек в каждой). Первой группе испытуемых в качестве задачи-индикатора предлагалось «9 точек»; второй группе—«16 точек».

В опытах с первой группой испытуемых 4 человека (из 10) нашли решение задачи-индикатора. Однако из анализа чертежей поисков решения задачи-индикатора этими испытуемыми и из последующей беседы с ними выяснялось, что решение задачи-индикатора «9 точек» было достигнуто не непосредственно, а опосредствованно, т. е. промежуточным путем. Вначале была решена стимулирующая задача «4 точки» (испытуемые проделали это по собственной инициативе, «с места», т. е. еще в ходе решения образующей задачи), а затем принцип ее решения был приложен к решению «9 точек», и после серии обычных для этого случая проб было найдено решение задачи-индикатора.

Опыты со второй группой испытуемых, где в качестве задачи-индикатора использовалась «16 точек», послужили в некоторой степени контролем к сделанному нами заключению по опытам с первой группой испытуемых. В этих опытах ни один из 10 человек не нашел решения задачи-индикатора, что полностью подтвердило высказанное ранее соображение, так каю двойное опосредствование было, разумеется, невыполнимой задачей.

Обсуждая результаты этих опытов, необходимо напомнить, что в данном случае отсутствие решения индикатора не могло быть следствием того, что побочный продукт действия в ситуации образующей задачи не выявлялся. На основании всех предшествующих опытов можно утверждать, что в данных условиях такое выявление было (хотя бы у некоторых испытуемых). Об этом же самом говорят и факты решения задачи-индикатора «9 точек» четырьмя испытуемыми. Действуя в оптимально благоприятных условиях в ситуации образующей задачи под влиянием стимулирующей задачи «4 точки», испытуемый осуществлял необходимую в этом случае ориентировку по побочному продукту. Однако, наталкиваясь в ситуации задачи-индикатора на дополнительные трудности, он не мог немедленно реализовать «подхваченный» в образующей ситуации принцип решения, в силу чего его относительно адекватные действия вовремя не подкреплялись и отбрасывались. Этим самым терялось и влияние побочного продукта действия,

Следовательно, одним из условий, способствующих использованию побочного продукта действия как способа решения творческой задачи, оказывается адекватность стимулирующей, образующей и выявляющей ситуаций и их возможная простота.

Этот вывод в практическом смысле требует в условиях творческого мышления максимальной предварительной логической обработки имеющихся данных, их максимального предварительного упрощения.

Затрагиваемый вопрос, как и аналогичный, ему предшествующий, также имеет общепсихологический смысл. В психологии нередко высказывались принципиальные возражения против всякого рода моделирования, против создания искусственных экспериментальных ситуаций, против использования экспериментальных задач, не имеющих места в реальной практике людей, и выдвигались требования изучать явления, непосредственно взятые из практики. Обнаруженные нами факты показывают, что моделирование в психологии как прием научного исследования в большинстве случаев совершенно необходимо для изучения событий реальной жизни; оно является одним из не-> обходимых промежуточных этапов вскрытия закономерностей, имеющих место в естественной практике людей.

Исследуя условия эффективности образующей задачи, мы натолкнулись еще на две группы явлений. Во-первых, было подмечено, что решение задачи-индикатора оказывается зависимым от того, каким способом выполняется образующая задача. Во-вторых, были также подмечены и несколько иные об-стоятельства, в которых решающее значение имела характеристика не того способа, которым выполнялась образующая задача, а того, в который преобразовывался в ситуации задачи-индикатора содержащийся в этой задаче побочный продукт действия.

В первом случае успех оказался зависимым от степени автоматизированное™ того способа действия, которым выполнялась образующая задача; во втором случае этот успех оказался связанным со степенью абстракции того способа, в который преобразовывался в ситуации задачи-индикатора побочный продукт действия.

В первой части этой серии опытоз в качестве стимулирующей задачи использовались «4 точки», в качестве образующей— «хальма» (условие описано на с. 215) и, наконец, в функции индикатора — вновь «4 точки».

Как и в прошлых опытах, здесь принимали участие две группы испытуемых. Однако в отличие от предшествующих опытов различия между экспериментами в разных группах состояли не в том, что испытуемым этих групп давались разные задачи (наоборот, задачи во всех случаях были совершенно одинаковыми), — различными были категории испытуемых, подобранные в эти группы. Испытуемые первой группы уже давно уме-

ЛИ Играть в «хальму» и достаточно владели ее правилами; испытуемые второй группы, наоборот, были подобраны так, что ни один из них до этого не имел об этой игре никакого представления. Этих испытуемых приходилось обучать правилам игры.

Легко догадаться, что у первых способ выполнения образующей задачи был в значительной степени автоматизированным, в то время как у вторых такой автоматизации никак не могло быть, поскольку они только что овладели знаниями о правилах ходов при игре в «хальму».

Порядок предъявления заданий во всех опытах был «обратным» (стимулирующая задача — образующая задача — задача-индикатор). Во всех случаях мы старались создать для испытуемых обеих групп тождественные условия эксперимента.

В результате экспериментов оказалось, что испытуемые первой группы, выполнявшие образующую задачу глубоко автоматизированными и узко специализированными действиями, дали меньшее количество решений задачи-индикатора, чем представители второй группы, не умевшие до этого играть в «хальму» и, следовательно, не использовавшие при выполнении предварительной задачи автоматизированные и специализированные действия.

Чтобы исключить возможный элемент случайности данного результата, мы решили повторить опыты с другими двумя группами испытуемых, используя при этом теперь уже различные предварительные задачи.

Во второй части опытов в качестве стимулирующей задачи использовались «4 точки»; в качестве образующей — «ферзь и пешки» (см. с. 221) и «вымышленная фигура»³ (рис. 19); в функции индикатора — вновь «4 точки». При прочих равных условиях одной группе испытуемых предлагалась задача «ферзь и пешки», другой — «вымышленная фигура».

На основании специальных опытов было установлено, что образующая задача «вымышленная фигура» вдвое эффективнее задачи «ферзь и пешки».

Рис. 19

Фигура, стоящая на поле d6 или d4 (рис. 19), должна снять тремя ходами три (или четыре) пешки. Правила ходов этой фигурой таковы: сняв пешку, она не встает на ее место, а проходит дальше; фигура действует но вертикалям и горизонталям как ладья, по диагоналям — цак слон.

Различия в эффективности этих образующих задач выступили еще более ярко, когда мы сопоставили во вновь проделанных опытах количество решений индикатора «4 точки», полученных при этих образующих задачах в разных группах испытуемых в течение двух первых минут поиска решения задачи-индикатора (опыты ставились так: вначале испытуемые обращались к стимулирующей задаче, затем испытуемым первой группы давалась образующая задача «ферзь и пешки», а испытуемым второй группы — «вымышленная фигура»; после выполнения этих заданий испытуемые обеих групп обращались к задаче-индикатору «4 точки»; через две минуты после этого опыт прекращался и регистрировалось количество полученных решений задачи-индикатора испытуемыми в той и другой группе).

Результаты опытов оказались следующими: из 10 испытуемых, использовавших образующую задачу «ферзь и пешки», задачу-индикатор решили лишь два человека; из 10 испытуемых, решавших образующую задачу «вымышленная фигура», задачу-индикатор решили 6 человек. Таким образом, задача «вымышленная фигура» оказалась в три раза эффективнее задачи «ферзь и пешки».

Различия в эффективности этих задач в данном случае могли быть объяснены только различиями в самих образующих задачах. Способ действия, которым выполнялась задача «ферзь и пешки», конечно, был значительно более автоматизирован, чем тот, которым пользовались испытуемые, решая задачу «вымышленная фигура»: в первой задаче мы использовали те действия, которые вырабатывались у испытуемых в течение нескольких лет игры в шахматы; во второй задаче мы умышленно видоизменили правила ходов, нарушив тем самым сложившиеся автоматизмы.

Следовательно, чем более автоматизировано и специализировано было действие, которым выполнялось решение образующей задачи, тем менее успешным было использование побочного продукта действия, и наоборот.

В другой серии опытов в функциях стимулирующей задачи и индикатора использовалась та же самая задача — «4 точки». Своеобразие этой серии состояло в образующей задаче: описать около квадрата треугольник.

В остальном опыты проводились точно таким же образом, как и в других сериях: вначале давалась стимулирующая задача, затем образующая и, наконец, задача-индикатор.

Прежде чем приступать к прослеживанию выполнения всего порядка задач, надо охарактеризовать образующую задачу.

Испытуемому давался квадрат с двенадцатью точками и таблица с двенадцатью квадратами; задание заключалось в том, чтобы описать на таблице около каждого квадрата треугольник, начиная построение треугольника из точки, номер

Рис. 20

которой соответствовал номеру квадрата (рис. 20), не допуская точного повторения чертежа ни в одном случае. Упражнения повторялись до тех пор, пока выполнение их не становилось прочно закрепленным, автоматизированным. Выработка автоматизма давала право считать данное задание по этому параметру нивелированным с задачей «ферзь и пешки».

После этого (в ряде случаев через несколько дней) мы приступили к основным опытам. Результаты оказались следующими: все 10 испытуемых нашли решение задачи-индикатора, затрачивая на поиски не более 1 минуты. Образующая задача «описать около квадрата треугольник» оказалась наиболее эффективной из всех использованных нами до этого подобных задач.

Как уже отмечалось, до основных опытов с целью нивелировки параметра автоматизации способа действия, которым выполнялось это задание, мы проводили с испытуемыми довольно продолжительные упражнения. Можно было предположить, что по ряду причин именно эти предварительные упражнения сыграли известную роль в столь высокой эффективности данной образующей задачи. Для выяснения возникшего вопроса была проведена контрольная серия опытов, в которой при прочих равных условиях испытуемые не проделывали предварительных упражнений, а прямо выполняли обычный порядок решения задач (стимулирующая — образующая — индикатор). Результаты контрольной серии опытов почти не отличались от

предшествующих. Таким образом, версия о зависимости высокой эффективности данного упражнения от предшествующих упражнений была исключена и причину такой эффективности следовало видеть в особенностях самой образующей задачи.

Причина высокой эффективности заключалась, видимо, в том, что в результате решения задачи «описать около квадрата треугольник» у испытуемого складывался тот побочный продукт, который в ситуации образующей задачи преобразовывался в широко обобщенное общественным опытом людей геометрическое правило (все испытуемые, участвовавшие в этой серии опытов, были достаточно хорошо знакомы с геометрией), которое уже ранее было усвоено испытуемыми как глубоко абстрагированное геометрическое понятие.

Таким образом, исследование моделей интуитивных решений привело к установлению ряда закономерностей таких решений: интуитивное решение возможно лишь в том случае, если ключ к нему уже содержится в неосознаваемом опыте; такой опыт малоэффективен, если он сложился в действиях, предшествующих попыткам решить творческую задачу; он становится эффективнее, формируясь на фоне целевой, поисковой доминанты; его эффективность возрастает, когда исчерпываются неправильные приемы решения задачи, но еще не гаснет поисковая доминанта; влияние неосознаваемой части действия тем эффективнее, чем менее содержательна сама по себе его осознаваемая часть; усложнение ситуации, в которой приобретается неосознаваемый опыт, препятствует его последующему использованию; аналогичное усложнение самой задачи также действует отрицательно; успех решения связан со степенью автоматизации способов действий, в ходе которых складывается необходимый неосознаваемый опыт — чем менее автоматизирован этот способ, тем больше шансов к успеху; чем к более общей категории можно отнести итоговое решение творческой задачи, тем вероятнее нахождение такого решения.

Модели логичных решений

Закономерности, перечисленные нами в предшествующем разделе, наиболее жестко связаны с получением интуитивного эффекта. Они отчетливо проявляются в ситуациях, объемная сложность которых минимальна, а найденный способ решения совпадает (или почти совпадает) с самим решением, т. е. не возникает необходимости в специальной реализации этого способа, связанной с превращением его в принцип. Такие задачи, оставаясь творческими, не являются проблемными. В проблемных ситуациях полученное решение одной простейшей познавательной задачи должно быть вновь использовано как принцип действия в другой, более сложной ситуации. Однако способ

действия, выработанный в итоге решения исходной задачи, вначале еще очень ограничен и непосредственно приводит к успеху только в весьма 'близкой ситуации. Действия на этой ступени еще недостаточно абстрагированы. Для превращения частного способа в принцип надо углубить уровень абстракции, «отфильтровать» действие, объективно содержащее принцип, от чувственных элементов ситуации, зачастую случайных, т. е. в известном смысле формализовать интуитивно полученный эффект.