Я преисполнен гордости и чувственного

Себялюбия.

Все мои поступки это подтверждают:

видя в себе доброе — желаю его поставить

на вид всем и превозношусь перед другими,

или любуюсь собою; хотя и показываю наружное

смирение, но приписываю все своим

силам, и считаю себя лучшим всех, — по

крайней мере не худшим...

Замечу в себе недоброе, порок, стараюсь

придумать и подыскать извинение ему, покрыть

его личиною необходимости или невинностью;

стараюсь оправдать себя в сердце

своем. Если и стремлюсь к чему-либо

доброму, то имею целью — или похвалу, или

своекорыстие духовное, или светское утешение.

Словом: я непрестанно творю из себя

собственного кумира — и служу ему непрерывно,

со всем усердием, ища во всем услаждений

чувственных и пищи для сластолюбивых

моих страстей и похотений...

О себе самом, о спасении душевном —

как мало я думал и заботился!..

Чтобы Господу угодить, чтобы всю жизнь

мою, и тело, и душу Тебе целиком отдать —

и мысли у меня не было.

Несчастный грешник я!..

Ты, Господи, заповедал хранить ум чистым,

как око, и тогда вся жизнь наша чиста

будет (Мф. 6,22—23).

А я даже не знаю о такой заповеди, а если

и слышал, то пропускал мимо ушей, как что-

то, не стоящее внимания. Мысли — одна

другой сквернее, мысли греховные, мысли

суетные, как река полноводная текут в голове

моей, и это всегда, и я часто даже услаждаюсь

ими.

Прости меня, Господи!

А мечтания какие!.. Мечтания об успехах

в мире, о славе, об обеспеченности — глупые

и дикие мечтания наполняют мою голову,

и нет того (как завещают святые подвижники),

чтобы бросить в среду их имя

Твое — молитву именем Твоим, чтобы р а зогнать

их.

А ведь я знаю это, часто читаю, но сам не

делаю. Другим говорю, других учу, читаю им

слова святых отцов...

Словом: Возлагаю на них бремена тяжелые,

а сам и пальцем не хочу двинуть.

И в результате: ум — нечистый, и жизнь

темна...

Что может быть горестнее такого с о ст о я н

И я 1....

Живу я так, точно мне и умирать не придется,

о смерти, о загробной участи моей —

ни заботы, ни думы нет...

Сам я не читал и не искал книг Божественных,

и речи о том скучны мне казались,

я их мимо ушей пропускал, точно это

меня совсем не касается.

И сколько лет в таком нерадении прожито!..

Люблю похвалы от людей.

Радуюсь им, так они приятны мне...

Бежать от них — я никогда и не думал.

Сам собою услаждаюсь, хвалю себя, придумываю

в себе такие добродетели, которых

во мне никогда не бывало... Знаю, что такое

честолюбие и тщеславие губит во мне и то

немногое, что, быть может, во мне иногда

бывает...

И, следовательно, одной рукой я созидаю,

а другой рукой — разрушаю, а жизнь проходит,

а смерть не ждет, она здесь — вот она...

Раздражительный я!

Иногда вспыхнет раздражение, а почему?

— и сам не скажу... Толкнут в трамвае —

я уже ощетинился, иногда сдержусь, а чаще

наговорю колкостей, грубостей.

И самому после стыдно...

Ты, Господи, в Евангелии (см.: Мф. 5,

21,22) первые Твои Слова устремил против

страсти гнева, как одной из начальных причин

греха. Кто гневается, тот не имеет основных

добродетелей: любви к ближнему и

смирения. А на них все здание христианской

деятельности утверждается. Все это я

знаю, понимаю всю тяжесть греха гнева и

все же все это делаю.

Вспылю, сердце закипит, ум помрачится,

и закричу непристойно, и жестокие слова

обидные, было, что и толкнул кого, и ударил...

Прости меня, Господи!

А после и обида на сердце живет, возмущение

и вражда, — и, конечно, вместе с тем

и пересуды и осуждение...

Дома на внука непослушного закричу, и

бил его, и обзывал по-разному — и этим жестоко

обижал и жену, и дочерей...

Научи меня, Господи, терпеливо переносить

это постоянное искушение. Даждь мне

терпение, великодушие и кротость.

Чревоугодник я!

Люблю вкусную пищу, услаждаюсь лакомствами:

и сам их покупаю, и не отказываюсь,

когда меня угощают...

Вспоминаю, как раньше (в Варшаве) пил

дорогие вина, и часто прискорбно бывает,

что этого нет сейчас...

Ем и пью часто лишнее: объедаюсь, и

вино пил, часто тайно ел и пил, посты не

хранил — нарушал правило воздержания.