Тем самым возможного совершенства.

А я, грешный, такой любви к Богу не

имею. Воображаю, что люблю Бога, а заповедей

Его не исполняю.

— О, податель жизни, мудрости, бессмертия,

блаженства! Воспламени во мне совершенную

любовь к Тебе, ту любовь, которая

вопиет в глубине души: «Авва Отче», да с

Петром смогу сказать Тебе: «Ей, Господи, Ты

знаешь, что я люблю Тебя!»

— О, Боже, Спасителю мой! Я жажду мира

и покоя душе моей, и из глубины сердца вопию

к Тебе: буди милостив мне грешному,

приими покаяние мое и прости все грехи

6 Полная исповедь

i6i

мои, вольные и невольные. Дай мне силы

творить заповеди Твои, исполнять волю

Твою, чтобы мир и покой Твой водворились

во мне!

«Не возгнушайся мене, Спасе, не отрини

от Твоего лица, возьми бремя от мене, тяжкое

и греховное, и яко благоутробен, даждь

мне грехопадений оставление».

«Вольная, Спасе, и невольная прегрешения

моя, явленная и сокровенная, и ведомая

и неведомая, вся прости, яко Благ, очисти и

спаси мя».

«Согреших, исповедуюсь Тебе, Господи,

блудный аз... согреших на Небо и пред Тобою,

и несмь достоин нарещися сын Твой...

Но, Благоутробне Отче, Сыне Единородный,

Душе Святый, кающегося мя приими и помилуй

мя».

ИСПОВЕДЬ, СОСТАВЛЕННАЯ

ПРОТОИЕРЕЕМ БОРИСОМ

НИКОЛАЕВСКИМ

Я не верю ничем у р е ли ги о зн ом у. Я не

верю в бессм ерти е.

Как ни страшно сказать это, но это — так

и есть. Если бы я был твердо убежден и несомненно

верил, что за гробом есть жизнь

вечная — с возмездием за дела земные, то я

непрестанно размышлял бы об этом; сама

мысль о бессмертии ужасала бы меня, и я

проводил бы земную жизнь, как странник —

путешественник, которому нужно скоро

вернуться в свое отечество.

А я и не думаю о вечности, и о конце

жизни своей не думаю... Такая мысль гнездится

во мне: «Кто знает, что будет за гробом?

» Если говорю, что верю в жизнь загробную,

то только по разуму, а сердце мое

далеко от этого...

Ясно это из поступков МОИХ: я постоянно

забочусь об устройстве земной жизни: заботы

о квартире, об одежде, о запасах пищи,

денег, о хорошо оплачиваемой работе, о

комфорте жизни — открыто свидетельствуют,

что все сказанное — правда, — пусть

страшная, безрадостная правда, но все же

правда!

Господи, пощади меня!

Я не верю в Евангелие.

Ты, Господи мой, заповедал:

Покайтесь и веруйте в Евангелие

(Мк 1,15).

Я же... не умею уверовать... Когда бы Евангелие,

как Слово Божие, было принято в мое

сердце — я бы беспрестанно занимался Им,

изучал бы Его, наслаждался бы Им, с глубочайшим

благоговением и смотрел бы на Него.

Премудрость, Благость и Любовь Божия, в

Нем сокрытые, приводили бы меня в восхищение,

я наслаждался бы поучением в Нем

день и ночь; питался бы Им, как ежедневною

пищею, и всем сердцем стремился бы

к исполнению Его правил. И ничто земное

не в силах бы было отклонить меня от Него.

А я?.. Книга Евангелие у меня есть, и не

одна, но я не читаю ее...

Прочитаю газету, прочитаю книгу, чаще

всего совершенно мне не нужную, а иногда

и вредную, возбуждающую страсти мои.

А Евангелие все лежит на столе, ожидая

какого-то «удобного» времени... А будет ли

это время?

...Голова седая, силы уходят, смерть за

мной ходит, а я все чего-то жду...

Господи! Избави меня от этого неразумия,

нерадения, забвения и окамененного

нечувствия!..

Ты, Господи, заповедал веру живую, являемую

и в мыслях и в делах моих (см.: Мк. 11,

22—26). Нет у меня такой веры, Господи!

Читаю, говорю о вере, а сам я так далек от

такой веры... И как мне хочется иметь эту

веру!.. Господи! Дай мне ее; нигде, кроме как

у Тебя, я получить ее не могу!.. Верую, Господи:

помоги моему неверию! (Мк. 9,24).

Я не лю б лю Б о га.

Это страшно, но это так и есть.

Пощади меня, Господи!

Если бы я любил Бога, то непрестанно

размышлял бы о Нем с радостью, с сердеч ным

удовольствием, каждая мысль о Господе

доставляла бы мне отрадное наслаждение

(ведь с какой радостью мы думаем о

любимом человеке).

Напротив, я гораздо чаще и гораздо охотнее

размышляю о житейском, а помышление

о Боге составляет для меня труд и сухость...

И я скорее стараюсь оставить такие

мысли и перехожу на другое...

Если бы я любил Господа, то с какой радостью

я стремился бы беседовать с Ним.

(Как я рад всегда увидеться и поговорить с

любимым человеком!..)

Беседа с Господом — это молитва.

Причем Господь совершенно определенно

и ясно заповедал нам усердную, все учащаемую

молитву.

Просите и дастся вам.. (Мф. 8, 7—11).

Молиться и не унывать (Лк. 18,1).

А я должен заставлять себя молиться, насиловать

себя, ибо душа и сердце с радостью

молиться не умеют, не хотят молиться.

И дремота нападает, спать хочется, все тело

болеть начинает, везде ломит, и все болит, а

лень подсказывает: «оставь сегодня, в другой

раз, сегодня устал, отдохни, полежи» — а только

стоит на самом деле оставить молитву —

тотчас и сон и болезни исчезли — и я могу и

час, и два просидеть и проболтать о каких-

либо пустяках, или пролежать с книгой пустой

и ничтожной и час, и два, и больше.

Если так прервать разговор с человеком,

это считается непристойностью, грубым неприличным

оскорблением собеседника, а

если этот человек выше меня в общественном

положении или старше по возрасту, —

то считается дерзостью дикой.

Если мы прерываем беседу с Господом —

молитву, то какое страшное оскорбление

Великому Отцу Небесному, Творцу, Промыслителю

и Судии!

Как горько тоскует Ангел Хранитель и как

радуется лукавый враг наш, видя такую дерзость

нашу!

И мы — все еще живы, еще Господь терпит

и жалеет нас, хотя за дерзость такую сразу

уничтожить бы надо!.. Если я кого люблю,

то беспрестанно думаю о нем. При всех занятиях

любимый друг не выходит из головы

моей, воображаю его, мечтаю о встрече с

ним, — а я в продолжение дня едва ли час

один выделяю для мысли о Боге, чтобы по166

грузиться в размышление о Нем, воспламенить

себя любовью к Нему, — а 23 часа в сутки

служу усердно своим идолам... О чем

угодно размышляю, только не о Боге, не о

душе, не о спасении своем.

Мало того, такое размышление, такую заботу

считаю чем-то несущественным, маловажным,

побочным занятием моим, которым

я должен заниматься разве только «на

досуге», когда со священником встречусь,

или на беседе в воскресенье.

А дни, недели, годы летят, листки с календаря

жизни моей отрываются быстробыстро...

А там — суд и...

„иди от Меня, проклятый„

..Лще кто любит Мя, слово Мое соблю-

дет„ (Ин. 14, 23).

.Ме любяй Меня, слов Моих не соблюдает

(Ин. 14, 24). Лще кто во Мне не пребудет,

извержется вон (Ин. 15,6).

Лще заповеди Моя соблюдете, пребудете

в любви Моей (Ин. 15,10).

Как страшно слышать все это мне, тяжкому

грешнику! Выходит — я совсем никогда

не любил и сейчас не люблю своего Господа

и Спасителя!

Я не только не соблюдаю заповеди Господа,

а даже мало и стараюсь о том, и не знаю

заповедей Евангелия, и не стараюсь узнать...

Поистине и честно я должен сказать, что

не люблю Тебя, Господи! Что может быть

ужаснее и горестнее моего положения!

Господи, пощади меня! Пожалей меня!

Не уничтожь меня сейчас!

Дай мне время покаяться и принести плоды

покаяния!

А так величественна и беспримерна Любовь

Твоя, Господи, ко мне, несчастному

грешнику!..

Для меня Ты на землю сходил! Для меня

Ты страдал на Кресте! Для меня Ты Кровь

Свою проливал!..

И сейчас Ты, Господи, питаешь меня

Своею Пречистою Кровию и Пресвятым Телом

Твоим — этою страшною дивною пищею

Ты очищаешь меня, освящаешь, радуешь...

Я часто отвергаю Тебя, горько оскорбляю

Тебя, часто бегу от Тебя, а Ты ищешь меня,

зовешь, обещаешь радость и прощение!

Я часто отвергаю любовь Твою, — а Ты не

перестаешь любить...

Я склоняюсь к сатанинским внушениям,

с усердием бегу к делам злобы, — а Ты все

ждешь и зовешь!

Зовешь меня всегда, везде и всюду —

И в предрассветном сиянии зари,

И в тихом мерцаньи звезд полунощных,

Зовет к Тебе и яркий румянец утра, и тихий

отблеск заката.

И в грохоте бури, и в тихом шелесте листьев,

и в нежном шепоте предутреннего ветерка.

И в ясной улыбке младенца, и в дивной

красоте человека — везде слышен чуткому

уху христианина призывный голос Божества!..

Господи мой! Великий и Дивный в Любви

Твоей!

Поистине дивна любовь Твоя, которая

все еще не устает звать и ждать!..

И велика радость бывает на Небеси, когда

один хотя, один только услышит, поймет и...

заплачет с горькой тоской о грехах своих.

Господи!.. Пусть это буду я!..

Нет надежды на Тебя, Господи!

Придет горе-испытание, я ищу среди людей

и думаю: вот тот мне поможет, этот мне

устроит, а к Тебе, Господи, обратиться и на

мысль не приходило...

Между тем, Ты хранишь меня с детства

лучше матери родной. Сколько благодеяний

Твоих надо мною было!.. А я и не благодарил

Тебя и даже не думал об этом.

В деле спасения моего надеюсь на себя,

на свои силы, — когда каюсь, говорю: «вперед

не буду», и снова то же делаю...

И все потому, что я неразумен и просто

глуп, не трудился над выполнением заповедей

Евангелия и потому не имею опытного

познания своего бессилия, не имею смирения...

Н е т у меня с т р а х а Б о ж и я (н а ч а ла

п р ем уд р о с ти).

Сколько раз в разговорах пустых и ничтожных

я имя Твое, Господи, упоминал без

благоговения, без страха и трепета!

Прости меня, Господи!

Я — еще хуже, — когда божился я и

лгал, — знал, что лгал, но божился, желая уверять

людей в своей правоте.

Окаянный я человек!

Я не имею лю б в и к б ли ж н ем у.

Я из людей люблю только своих родных,

и только тех, кто меня любит, а других людей

любить — и думы не было. И даже странным

мне такое дело представляется... И это

так и есть на самом деле.

Ведь если бы я людей любил, как самого

себя, то несчастие их поражало бы меня, а

благополучие их меня восхищало... А на деле

— я с большим любопытством выслушиваю

несчастные повести о близких, не сокрушаюсь,

а остаюсь равнодушным, или, что

еще преступнее, — доволен бываю этим.

Недобрые поступки ближних я не умею

покрывать любовию, а еще с осуждением их

разглашаю.

Благосостояние, честь и счастье ближнего

меня не восхищают, как собственное,

не производят радостного чувства, а наоборот

— или я остаюсь равнодушным, как ко

всему чужому, или даже чувствую зависть и

как бы презрение к ним.

Никому и ни в чем я не верю, всех подозреваю,

все кажется мне, что окружающие

меня какую-то гадость мне готовят...

Какая тут любовь!..

Врагов любить заповедано мне. За них

молиться, хорошо отзываться, благотворить

им. А я готов им мстить, злорадствую, когда

им худо бывает. «Так им и надо», — говорю

и так думаю...

Пощади меня, Господи!

Человек всякий — образ Божий, а я унижал

в нем образ Господень, заставлял людей

служить моим прихотям и страстям, — стремился

использовать их для себя и даже

злился на них, когда они уклонялись от

того...

Грешен, тяжко грешен я!

Сердился на окружающих, что они мало

ценят меня, не понимают, какой я великий

человек. Казалось иногда, что весь мир для

меня существует и все служить мне должны.

Стыдно и вспомнить теперь об этом... Судить

людей — это мое постоянное занятие:

и тот худой, и тот скверный — лучше меня

никого нет...

Не боялся я суда Твоего, Господи!

И благодать Твоя отступала от меня...

Безрассудно нарушал я заповедь Твою!

Есть ли прощение мне окаянному!..

Спорил с людьми, все хотел на своем поставить,

упрямо не принимал никаких резонов,

и спорил только для того, чтобы на своем

поставить...

Прости, Господи, дикую глупость и дерзость

мою!

А сколько людей я на грех соблазнил!

Господи мой Милостивый, и словом, и делом,

и жизнью своею я подал пример сквер171

ных, особенно малым детям!.. Знаю, как велик

и страшен грех этот, знаю, какое страшное

последствие он за собою несет... Страшно

и вспомнить теперь. Ужас леденит сердце

мое!..

А что сделаю?..

Решаюсь — опять прийти к Тебе, Господи!

Ради Христа, ради Крестных заслуг Господа

Иисуса Христа — прости меня!..

Ты, Господи, заповедал мне и всем: Вы

есте свет миру (Мф. 5,14).

Вы должны жить так, чтобы показать людям,

как жить надо, как поступать надо во

всяком деле... Должны распространять кругом

ласку, доброе слово, любовь христианскую,

чтобы люди, видя жизнь христианскую

и благочестивую, прославляли Тебя, Творца

и Вседержителя, даровавшего такие прекрасные

заповеди.

А я жил... стыдно сказать, хуже неверных;

никто из них не сделал миру столько зла, как

я, несчастный... И говорили они: «Вот они —

в церковь ходят, в церкви служат — а что

делают?» — И хулилось имя Твое! Милостивый

Господи! Есть ли мне прощение!..

А главное — часто мне Ангел Хранитель

подсказывал и совесть говорила: оставь, не

делай, не надо, нехорошо, грех, это грешно.

А я презрел их предостережения и сознательно

всякий грех делал. Тяжкий я грешник,

Господи!