И социально-политическая мысль

 

Первая треть XVI в. в обеих этих областях культуры была порой бурного творчества, живых поисков нового, исключительного многообразия нетрадиционных индивидуальных и групповых концепций, выработанных, главным образом, на путях гуманизма и реформационных представлений. Свой отклик на религиозно-философские проблемы времени дали не только Эразм, Рейхлин, Гуттен, Лютер, Меланхтон и другие уже упоминавшиеся выше деятели культуры, но и выразители целого спектра различных течений в русле радикальной и народной реформации, включая Томаса Мюнцера и анабаптистов. Столь же многокрасочна была тогда и немецкая общественно-политическая мысль: от «наставления государям», описания идеального рыцарственного правителя и образцовой системы его подготовки в полуаллегорическом романе «Вайскуниг», созданном в 1502—1519 гг. императором Максимилианом I вместе с его помощниками, до программ и манифестов периода Крестьянской войны 1524—1525 гг. и различных социально-политических утопий в виде реформационных проектов. Лютеранский проповедник И. Эберлин фон Гюнцбург в 1521 г. изображает в своем сочинении «15 союзников» государство благоденствия — Вольфарию, где все власти снизу доверху, вплоть до князей и короля, избираются, а затем оплачиваются «по труду». Один из руководителей повстанцев в Крестьянской войне М. Гайсмайер выдвигает в 1526 г. план установления идеальной народной республики в рамках Тироля, а неизвестный автор, видимо казненный властями книгопечатник Г. Гергот, пророчит в 1527 г. грядущее установление на всей земле общества с социальным и имущественным равенством, без дворянства, духовенства и монашества, где все должностные лица избираются народом, а руководство системой управления, в отличие от современной автору Германии, централизованно. Созданное в середине XVI в. сочинение гуманиста К. Штюблина о наилучшем общественно-политическом строе носит уже иной характер: Штюблин выдвигает идеал «мудрого согласия» в граде Евдемоне, где социальное неравенство существует, но под эгидой правителей-философов нет никаких раздоров.

Развитие Реформации в 1520-е годы сопровождалось не только дифференциацией ее различных течений и полемикой между ними, но и острыми конфликтами с защитниками католицизма, а также напряженными дискуссиями внутри самого лютеранства. Все это способствовало процессу систематизации и начавшейся догматизации религиозно-философских представлений протестантизма, что сказалось в выработке формул его различных вероисповеданий для обсуждения на рейхстаге 1530 г. После перерастания межцерковных и политических столкновений в гражданскую войну, а затем достигнутого на основе Аугсбургского мира 1555 г. религиозно-политического компромисса, выраженного принципом «чья власть, того и вера», напряженность в отношениях католической и лютеранской церквей временно ослабела.

Именно в этот период — с начала 1530-х годов до середины века — формируются новые тенденции натурфилософской мысли, одним из истоков которых стали достижения гуманизма. Отношение к гуманистической традиции оказывается противоречивым: на достигнутый ею уровень знаний античного наследия опираются, но ее же и отметают как ориентацию на «книжную науку», на авторитеты, тогда как задачей времени становятся обращение в естествознании к опоре на опыт, на собственные исследования, и попытки теоретически обосновать необходимость этого. В немецкоязычных землях главным выразителем новых тенденций стал Парацельс (см. гл. 4). Он, однако, не был одинок.

В 1530 г. немецкий гуманист К. Агриппа Неттесгеймский опубликовал сочинение «О недостоверности и тщете всех наук и искусств». Скептические мотивы в духе Николая Кузанского, Эразма и итальянских неоплатоников доводятся здесь до глобальной критики «тирании» и старых и новых авторитетов. В 1531—1533 гг. Агриппа издал работу «Об оккультной философии», где утверждалась возможность познания природы вещей и практического использования скрытых в них сил на основе постижений тайн естественной магии.

В русле магических, алхимических, астрологических представлений поначалу нередко происходило взрывание изнутри средневековых традиций, накопление новых опытных знаний и становление натурфилософии с ее идеей единства мира, взаимосвязи человека с макрокосмом. Со временем, однако, поэтическое мифотворчество о природе, призванное заполнить фантазией бесчисленные бреши в ее реальном постижении, стало разрастаться и превращаться зачастую в околонаучное занятие, вызванное искренним желанием найти объяснение природным явлениям. В эпоху Возрождения четкое размежевание этих двух линий еще не произошло.

Во второй половине XVI в. мощный отпечаток на религиозно-философскую мысль накладывают процессы окостенения и схоластизации церковной ортодоксии. Важную роль в обосновании догм — католических, лютеранских, кальвинистских — играют университеты, поставленные на службу церкви и княжеской власти, задающей тон в политической жизни Германии. В 1563 г. по заказу курфюрста Пфальцского создается образцовый кальвинистский катехизис, получивший название Гейдельбергского. Позже, в 1618—1619 гг., на Дордрехтском синоде кальвинистов он был признан символической книгой. Распространение кальвинизма вызывало негодование и католиков, и лютеран. В «евангелическом» Саксонском курфюршестве кальвинистов пытали и приговаривали к смертной казни. В 1577 г. здесь было выработано ортодоксальное исповедание лютеранства — «Формула согласия». В 1580 г. она была включена в «Книгу согласия» вместе с раннехристианским символом веры, катехизисом Лютера, Шмалькальденскими статьями, Аугсбургским исповеданием веры и Апологией этого исповедания, составленными Меланхтоном. «Книгу согласия» — официальный документ догматики лютеранства — подписали 86 имперских чинов и около 8,5 тыс. представителей лютеранского духовенства. Она стала обязательной нормой для двух третей всех немецких протестантов.

Противостояние догматическим линиям ортодоксии, каравшееся властью, было в те времена преимущественно делом разрозненных одиночек. Ранний пример свободомыслия дал гуманистически образованный историк и философ Себастьян Франк (1499—1542), отстаивавший свое право искать ядро истины в самых разных верованиях, церковных и сектантских учениях. Основываясь на традициях мистики, Франк понимал Бога как действующее в человеке духовное начало, «искорку» его высшей сущности. Никакие внешние формы не могут регламентировать это звучащее в человеке «внутреннее слово». Отсюда отрицание Франком обрядовой стороны религии, предписанных догматов, религиозной обязательности каких-либо учреждений. Опираясь на идею «Христа в нас», он считал истинной церковью лишь церковь невидимую, духовную, и ставил в центр своего спиритуалистического учения антидогматическую этику. В его творчестве пантеистические тенденции сочетались с пацифизмом, критикой всех разновидностей церквей и властей, убеждением, что только разумное устройство общества, не допускающее чрезмерных насилий господ, способно предотвратить бедствия, связанные с народными восстаниями.

Мистико-пантеистическим характером отличалась и теософия Якоба Бёме (1575—1624). Она далека от рационалистической системности. В своей книге «Аврора, или утренняя заря в восхождении» (1612) он использует понятия-образы, символы и целые поэтические картины, развивая представления о том, как Бог соотносится с миром и раскрывается в природу путем «саморазделения». Бёме утверждал, что Бог пребывает в каждом, кто живет свято, и этой этической трактовкой христианства подрывал основы вероисповедных различий. Духовенство его преследовало и пыталось запретить писать, школы уже в силу особенностей своей диалектики и способа философствования он не создал, но воздействие его на последующую историю немецкой философии было немалым.

Политическая мысль Германии в обстановке засилия княжеской власти не дала существенных достижений. Университетские ученые, знатоки римского права, следуют в русле хорошо отработанных европейских традиций обоснования абсолютистских притязаний князей. Единственная крупная фигура, развивающая новые политические идеи — северогерманский кальвинист Алтузий (1557— 1638). В своем главном труде «Политика» (1603), как бы предвосхищая ряд представлений Ж. Ж. Руссо, он рассматривает вопросы теории естественного права и выступает в защиту суверенитета народа, перед которым ответственны правители и который волен их свергать или карать, если они покушаются на верховенство народа или нарушают его интересы.

 

 

Развитие науки

 

В историю естествознания XVI век вошел как время, когда продвижение в ряде наук совершалось главньм образом за счет накопления, описания и систематизации опыта. Гуманистически образованный врач Георгий Агрикола (1494—1555), заинтересовавшийся методами лечения горнорабочих минералами и металлами, посвятил многие годы изучению горного дела. Его главный труд «О горном деле и металлургии», богато иллюстрированный, был опубликован посмертно в 1556 г. Агрикола подвел итог современному уровню знаний о горном деле, минералогии и геологии, что способствовало дальнейшим практическим достижениям. Его работа оставалась важным научным пособием на протяжении 200 лет.

Наглядность — один из главных принципов гуманистической педагогики — широко использовалась в изданиях XVI в. по различным отраслям знания, в которых с учеными сотрудничали художники-граверы. Крупнейшим немецким систематизатором ботанических знаний стал Леонард Фукс (1501—1566), преодолевший зависимость от работ античных авторов. Его ботанический компендиум иллюстрировали свыше 500 изображений.

В век, когда продолжались Великие географические открытия, большой популярностью пользовались универсальные описания земли —«Космографии». В числе издателей космографии был Себастьян Франк. Наибольшую известность получила «Космография» 1544 г. Себастьяна Мюнстера (1489—1552). Среди ее 26 карт были, в частности, довольно точные карты Кубы и других новооткрытых земель, сопровождавшиеся рассказом о первой встрече моряков Колумба с «дикарями», а в число почти 500 гравюр были включены изображения жителей Нового Света.

На исходе эпохи Возрождения работал выдающийся немецкий астроном и математик Иоганн Кеплер (1571—1630). Он стал одним из приверженцев гелиоцентрической теории Коперника, книга которого впервые была издана в 1543 г. в Германии, в Нюрнберге. Используя отличавшиеся большой точностью астрономические наблюдения за движением планет датского ученого Тихо Браге, Кеплер в 1609 г. в книге «Новая астрономия» и в 1619 г. в труде «Гармония мира» опубликовал открытые им законы обращения планет вокруг Солнца. На их основе он составил более точные таблицы движения планет, действенность которых можно было проверить на опыте. Все это сыграло большую роль в преодолении антропоморфных представлений о природе. Вместе с Коперником и Галилеем Кеплер стал одним из главных создателей новой астрономической науки. Он внес также значительный вклад в оптику, кристаллографию и другие отрасли знания. В то же время, как и у ряда других выдающихся ученых эпохи Возрождения, в представлениях Кеплера рациональные знания причудливо сплетались с магическими, мистическими, астрологическими представлениями. Кеплер сам составлял гороскопы, но в то же время боролся с суевериями эпохи. Его мать была обвинена в колдовстве, и ученому с большим трудом удалось спасти ее из темницы и от сожжения. Вера в ведьм и различные виды колдовства была широко распространена во всех слоях общества.

 

 

«Охота на ведьм»

 

Обострение межконфессиональных противоречий, связанное с развитием процессов Контрреформации, стало одной из главных причин резкого ужесточения массовых гонений на «ведьм» в Германии и других странах Европы. Кульминация этого явления, имевшего место и раньше, в немецких землях приходится на последнюю треть XVI столетия, а также на первые десятилетия XVII в.

Для средних веков, особенно в периоды усиления социальной напряженности, голодовок, эпидемий, были характерны массовые страхи и истерии с поисками виновников всех несчастий. Это стремление найти конкретных врагов, осуществляющих козни Сатаны, сохранилось и в эпоху Возрождения. Постоянная напряженность, связанная с ростом нищеты, давлением крепнущей абсолютистской власти, межцерковными конфликтами и полемикой, приводила к поискам «козлов отпущения», которыми в обстановке коллективных психозов становились турки, иудеи, женщины, которых рассматривали как слуг Сатаны, христиане иного вероисповедания.

Еще в XIII в. нищенствующие ордена начали требовать расправы над ведьмами, преследуя их по тому же образцу, что и еретиков. Существовало, однако, различие между ученой и народной традицией веры в ведьм. В народных представлениях, сохранявших архаические дохристианские черты, главное место занимала вера в могущество зловредной магии ведьм, способных принести людям телесные увечья, навести порчу на скот. От этого должны были оберечь магические заговоры, заклинания, амулеты. В ученой средневековой традиции акценты расставлялись иначе: ведьмы и колдуны рассматривались теологами как злая сила, способная действовать лишь с помощью нечистых духов. В самом колдовстве видели культ дьявола. В 1484 г. булла папы Иннокентия VIII заложила основы нового официального подхода римско-католической церкви к проблемам ведовства и стимулировала веру в его широкое распространение. Если раньше церковь осуждала «глупость и нелепость» народных заблуждений и суеверий, связанных с верой в могущество дьявольских сил, подчеркивая спасающее всесилие церкви, то теперь осуждались те, кто сомневался в существовании и активности ведьм, их полетах, шабашах и т. д. Развитием идей буллы о сговорах между человеком и дьяволом, систематизацией различных видов подобных сговоров, а также кодификацией наказаний колдунам и ведьмам занялись два немецких инквизитора — Я. Шпренгер и Г. Инститорис. Их книга «Молот ведьм» стала главным «теоретическим трудом» по вопросам ведовства и многократно переиздавалась после 1487 г., когда она впервые была опубликована. «Молот ведьм» дополняли и другие издания, в том числе рассчитанные на менее образованных читателей и потому иллюстрированные гравюрами, где изображались ведьмы и черт, кухни ведьм, создающих ужасающее колдовское варево, ведьмы летающие, едущие на волке, стреляющие в человека. Демонологическую литературу такого сорта в Германии создавали главным образом клирики и юристы.

Уже в середине XVI в. католики и протестанты приписывали друг другу ведовскую ересь. После Тридентского собора в католической Германии «охота на ведьм», как и на еретиков в целом, начала шириться, их сжигали десятками. То же, хотя и в меньших масштабах, происходило в протестантских землях. В реальность черта, в ведьм и прочую «нечистую силу» в равной мере верили и сторонники папы, и почитатели Лютера. В катехизисе иезуита Петра Канизия Христос и Сатана упоминались с почти одинаковой частотой, а лютеране с удовольствием повторяли рассказ о том, как Лютер однажды запустил в черта чернильницей, когда враг человеческий стал ему особенно докучать. Фанатизм и изуверство в поисках ведьм и расправах над ними стимулировались общепризнанным поощрением доносчиков, предоставлением им части имущества осужденных. Расправы оправдывали тем, что страна «полна ведьм». Преследования в Германии заметно пошли на спад лишь после Тридцатилетней войны, но решающий удар по ним был нанесен только в эпоху Просвещения.

 

 

Немецкие дворы

 

Вера в нечистую силу, в возможности магии, алхимии и астрологии была столь же прочно укоренена в жизни немецких дворов XVI в., как и в жизни других слоев общества. Дворы притягивали к себе образованных людей, но они составляли там меньшинство. Это видно уже по составу штатов двора императора Максимилиана I в Инсбруке. В год кончины императора (1519) двор насчитывал 400 человек. В их число входили секретари императора, от которых требовалось хорошее знание латыни и иностранных языков, писцы канцелярий и казны, герольды, посланцы почтовой службы, стражники, гвардия, прислуга стола, кухни, винных погребов, светильников, постелей, врачи и аптекари, придворные духовные лица, музыканты, отряд егерей и псарей, дворцовые ремесленники. На дворовой конюшне стояли 400 лошадей, на псарне было полторы тысячи собак, в том числе очень дорогих. В императорском замке в Инсбруке были сосредоточены канцелярия, архив, сокровищница, запасы продуктов, снаряжения, оружия, включая артиллерийское — гордость Максимилиана I. Двор императрицы был меньше — от 100 до 200 человек. Дважды в год дворы одевались по-новому, что требовало больших расходов: один локоть венецианского бархата был равен по цене месячной оплате рыцаря-наемника. Портной и сапожник двора были не только ремесленниками, но и предпринимателями: они не раз одевали весь двор и даже армию на свой счет, а затем частями получали компенсацию из казны. По роскоши двор Максимилиана, вечно нуждавшегося в деньгах на свои войны и авантюрные проекты, уступал многим европейским дворам; и венецианские послы с насмешкой сообщали в донесениях, что императорский гардероб и ковры нередко находились в плохом состоянии. Любимыми занятиями двора были турниры в честь дам, церемонии посвящения в рыцари, маскарады, танцы, охота, рыболовство. Как при всех дворах, важную роль в немецкой придворной жизни играли слухи, интриги, прихоти вышестоящих.

С середины XVI в. в Германии утвердилось правило давать князьям хорошее образование: к домашнему обучению языкам и наукам — у наставника, манерам, фехтованию, охоте — у гофмейстера стали добавлять не только практиковавшуюся и прежде «полировку» при чужих дворах, но и занятия в университете. Это сказалось на жизни вступивших в фазу расцвета княжеских дворов. Тем не менее характерным для них оставалось сочетание меценатства и культурных удовольствий, включая музицирование и театральные представления, с грубостью нравов и славившимся по всей Европе пьянством. При княжеских дворах за столом проводили 7—8 часов в день. Всеобщей страстью была охота, значение которой возросло еще и потому, что после Аугсбургского мира в Германии несколько десятилетий не было войн. Саксонский курфюрст довел свой отряд егерей до 500 человек, герцог Брауншвейгский выезжал охотиться с шестью сотнями собак. Резко выросла численность штатов дворов — за столом Баварского герцога усаживалось почти 800 человек. Кроме традиционных дворцовых потех распространилась мода на карликов, собирание в кунсткамерах различных курьезов природы, астрономических приборов, редких образцов механического искусства, но любили также зрелище стравливания животных, особенно медведей. В начале века князья конкурировали в собирании католических мощей и реликвий. У кардинала Альбрехта Бранденбургского коллекция достигала девяти тысяч единиц, у Фридриха Мудрого в Виттенбергском замке хранилось пять тысяч реликвий. Во второй половине века это собирательство продолжалось лишь в католических областях, но и здесь пошло на спад.

 

 

Немецкая литература

 

В развитии немецкой литературы с середины XVI в. наметилась пора нового подъема, но он не привел к созданию произведений, которые по своему художественному значению могли бы сравниться с вершинами европейской литературы этой эпохи. Самым популярным жанром городской литературы были прозаические шванки — короткие занимательные истории, бытовые зарисовки, анекдотические примеры из жизни. Авторы объединяли эти притязательные сочинения в сборники. Наиболее ранним был сборник францисканского проповедника И. Паули «И в шутку, и всерьез» (1522), носивший назидательный характер. С 1550-х годов, когда сборники стали выходить один за другим, в них нарастала развлекательность: вслед за «Дорожной книжицей» И. Викрама появились написанные иными авторами «Общество в саду», «Книжица для отдохновения», «Ночной дозор» и даже семитомник «Отврати печаль».

В 1551 г. вышел в свет стихотворный сборник «Гробианус». Его автор, школьный учитель К. Шейт, ставил перед собой откровенно воспитательную задачу: он пародировал образец грубого, непристойного поведения, обращаясь к юношеству с призывом: «Поступай всегда наоборот». Сборник вызвал целую серию подражаний.

Во второй половине XVI в. продолжали широко издаваться немецкие народные книги, в которых доминировали традиции средневековья — интерес к рыцарским сюжетам, легендам и чудесам. В этом потоке выделяются лишь несколько произведений. Одно из них — «Шильдбюргеры» (1598), книга, высмеивающая тупоумие немецкого мещанства. Ее комизм носит, однако, иной характер, чем «литература о дураках» начала века — он лишен сатирической едкости и социальной остроты. Долгая жизнь в литературе была суждена двум легендам, обработки которых появились в виде народных книг. В 1587 г. вышла «История о докторе Иоганне Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике», в 1602 г. — повествование о «вечном страннике» Агасфере. В соответствии с духом времени обе книги были пронизаны благочестивыми поучениями и предостережениями.

С традициями народной литературы было связано творчество крупнейшего немецкого поэта XVI в. Ганса Сакса (1494—1576). Он не только черпал из фольклора многие мотивы своих стихотворений, пьес и коротких забавных рассказов, но и выражал массовые вкусы и представления. Даже обращаясь к образам античных героев или библейских пророков, он стремился поведать о немецких нравах. Сакс был певцом всего житейского. Его идеалы типичны для бюргерства — он прославлял уют, благополучие, устойчивый порядок. Но он обладал также юмором, умением зорко подметить характерную деталь, живо передать чувство красоты природы. Его работы отличаются неизменным пристрастием к дидактизму, но зато содержат грубовато-трезвый, мало поддающийся иллюзиям взгляд на мир. Творчество Сакса широко отразило мозаику бытовых ситуаций и нравов его времени.

Широко распространенным явлением во второй половине XVI в., не оставившим, однако, заметного следа в литературе, была школьная латинская драма. Ее писали и ставили прежде всего с учебными целями совершенствования языковых знаний, но и с задачами религиозно-нравственного воспитания юношества. К «школьной драматургии» обращались и католики (особенно иезуиты), и протестанты, придавая ей полемическую заостренность. Сюжеты брались из Библии, обычно из Ветхого Завета, из церковной и гражданской истории, а у католиков — также из житий святых и мучеников. Классическими образцами чаще всего служили произведения Сенеки, но не чуждались и средневековых традиций — участия аллегорических фигур. В целом немецкий театр оказался мало развит. В конце столетия приезжие труппы «английских комедиантов», которые ставили крайне упрощенные переделки пьес Марло, Шекспира и других авторов, приучили публику к «кровавым» зрелищам и грубо фарсовой комедии. С другой стороны, иезуиты, стремясь увлечь зрителей, широко использовали пышное и красочное оформление представлений. Оформление протестантских школьных пьес, напротив, отличалось аскетизмом.

На исходе Возрождения, продолжая традиции XVI в. и пролагая путь новой литературной эпохе, развернулось творчество сатирика и мастера бурной, красочной языковой стихии Иоганна Фишарта (1546—1590). Широко используя гиперболу, гротеск, причудливые и комические словообразования, нагромождения синонимов и фейерверки острот, он бичевал упадок нравов общества, религиозный фанатизм, произвол властей. Фишарт сочувствовал кальвинизму и создал карикатурные образы монахов разных орденов. С особой язвительностью нападал он на иезуитов. Самой яркой из его антикатолических сатир стала стихотворная «Легенда о происхождении четырехрогой иезуитской шапочки» (1580). Он не раз обращался к свободной обработке известных произведений: написал стихотворный вариант народной книги о Тиле Эйленшпигеле, резко усилив ее сатирические элементы, издал в вольном немецком преломлении первую книгу «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле, неистощимой словесной игрой расширив втрое ее объем. Языковое новаторство Фишарта и напряженность его художнического мироощущения предвещали характерные тенденции литературы барокко.

 

 

Искусство. Архитектура

 

В культуре Возрождения в Германии исключительно важная роль принадлежала искусству. Конец XV — начало XVI в. стали периодом недолговременного, но блистательного расцвета немецкой ренессансной живописи и графики, которые в значительно большей мере, чем в Италии, сохраняли связь с традициями готики, но дали художественные достижения мирового значения. Центральное место в искусстве этой поры принадлежало творчеству Альбрехта Дюрера (1471—1528). Дюрер обладал универсальным дарованием: разносторонний живописец, график, который стал величайшим мастером гравюры в Европе, он был также ученым, занимавшимся проблемами линейной перспективы и пропорционирования человеческого тела, теоретиком искусства, который настойчиво стремился постичь законы красоты. Не порывая с богатством опыта готики, Дюрер, дважды побывавший в Италии, полнее других немецких мастеров своего поколения овладел достижениями итальянского Ренессанса. Он сочетал в своем творчестве рациональность и страсть, тягу к точности изображения натуры и полет фантазии, орнаментальность линейного строя произведений и их пространственную глубину. В сериях гравюр на дереве — «Апокалипсис», «Большие страсти», «Малые страсти», в прославленных шедеврах гравюры на меди: «Рыцарь, смерть и дьявол», «Св. Иероним в келье», «Меланхолия», в картине «Четыре апостола» он воплотил напряженность чувств и драматизм мироощущения человека реформационной эпохи. Основой гравюры «Рыцарь, смерть и дьявол» послужил образ стойкого воителя из этико-теологического трактата Эразма Роттердамского «Наставление христианскому воину», но Дюрер дал ему собственную трактовку. Рыцарь в доспехах, готовый к бою, полный волевой мощи, устремляется к цели вопреки всем преградам, угрозам Смерти в облике старца с песочными часами, козням зла, персонифицированного в жуткой фигуре дьявола. Современники воспринимали этот образ как символ энергии, активной жизни человека. В другой «мастерской гравюре» Дюрера — «Св. Иероним в келье» — был изображен ученый, погруженный в свой труд в обстановке покоя и тишины, неспешно текущего времени. Здесь Дюрер воплотил идеал иного типа жизни, которую гуманисты называли созерцательной, связывали с творческим началом и которой также давали высокую оценку. Новые представления времени были выражены Дюрером с редкой многогранностью. Дюрер стал одним из создателей портретного жанра в Германии: он написал ряд автопортретов, правдиво запечатлевших не только его облик в разные годы жизни, но и различные душевные состояния автора; он оставил целую галерею живописных и графических образов своих современников: гуманистов, купцов, политических деятелей, которым дал индивидуальные характеристики. Значение его творчества для национальной культуры Германии оказалось столь велико, что пору расцвета немецкого Возрождения часто называют «эпохой Дюрера».

 

 

Альбрехт Дюрер. Св. Иероним в келье.

Гравюра на меди. 1514 г.

 

Одновременно с Дюрером работал крупнейший художник — Матис Нитхардт (1460/1470—1528), прозванный Грюневальдом. Грюневальд — мастер экспрессивных, драматических религиозных образов, проникнутых мистическим визионерством. С особой силой эти качества сказались в его «Изенгеймском алтаре» для монастырской церкви, центральное место в котором занимает «Распятие». Вся сцена с истерзанной фигурой Христа на грубом выгнутом кресте, с потрясенной, падающей в обморок Богоматерью и другими персонажами предстает словно некое яркое, сверхреальное видение на фоне глубокого ночного мрака. Грюневальд больше Дюрера связан с наследием готики, но мощью образов и грандиозностью ощущения природы он неотделим от Ренессанса. Колористическое богатство его живописи принадлежит к высшим достижениям национальной художественной культуры.

Выдающийся портретист, мастер мифологических и религиозных сцен Лукас Кранах Старший (1472—1553) особенно тесно связал свое творчество с задачами Реформации. Ренессансная острота и свежесть восприятия мира отличают его ранние работы. Эти качества все реже проявлялись в его более поздних маньеристских произведениях, часто подчинявшихся благочестиво-дидактическим целям. Он обладал, однако, виртуозным искусством декоративных решений и тонким чувством красоты пейзажа. Его влияние сказалось на творчестве целой плеяды художников, в живописи и графике которых важную роль играл пейзаж и которых объединяют названием «Дунайская школа». Крупнейшим из них был Альбрехт Альтдорфер (1480—1538), автор алтарных образов и картины «Битва Александра Македонского с Дарием», ставшей вершиной его искусства. Своим поэтическим восприятием природы, воплощенным то в лирических, то в мощных величаво-космических образах, Альтдорфер внес большой вклад в становление пейзажного жанра в Европе. Немецкая живопись и графика эпохи Дюрера была богата и другими славными именами.

 

 

 

Грюневальд. Распятие. Центральная часть Изенгеймского алтаря.

Ок. 1515 г. Музей Унтерлинден. Кольмар.

 

В скульптуре Германии этой поры высшие достижения также связаны с творчеством ряда мастеров. Фейт Штос (Вит Ствош, ок. 1455—1533), принадлежал не только немецкому, но и польскому искусству: в начале и конце своего пути в искусстве он работал в Южной Германии, но самым крупным его созданием стал резной раскрашенный деревянный алтарь в церкви Марии в Кракове. Это монументальное сооружение: его высота составляет 13 метров, ширина с распахнутыми створками — 11 метров, а высота фигур апостолов в полной драматизма центральной сцене Успения Марии достигает почти трех метров. Выдающимся мастером деревянной скульптуры стал Тильман Рименшнейдер (ок. 1460—1531). Как и Фейт Штос, он был создателем одухотворенных образов, в которых уже наметился отход от традиций поздней готики. Адам Крафт (ок. 1460—1508) и Петер Фишер Старший (1460—1529) прокладывали дорогу ренессансным тенденциям, один — в каменной скульптуре, другой — в бронзовой. Мастерская Фишеров в Нюрнберге стала крупнейшим центром художественного литья в Германии. Именно здесь была создана для одной из церквей города пятиметровая бронзовая рака св. Зебальда, в которой прихотливый пьедестал, мощехранилище и высящийся над ним балдахин на колонках были богато украшены статуэтками и рельефами. Все в целом сочетало черты готики и Ренессанса.

 

 

Л. Кранах Старший.

М. Лютер как монах-августинец. Гравюра на меди. 1520 г.

 

В середине и второй половине XVI в. немецкое изобразительное искусство переживает период глубокого упадка, и не только в протестантских землях, где художники с развитием Реформации лишились наиболее распространенных форм заказа — на работы для церкви. Упадок также переживают и католические княжества и города. Лишь в конце XVI — начале XVII в. снова появляются видные немецкие художники, работающие при дворах в духе мань еризма, ставшего интернациональным явлением. Европейскую известность завоевал лишь Адам Эльсхеймер (1578—1610), живший в Италии. Он славился своими небольшими тонкими пейзажами с библейскими и античными персонажами.

По сравнению с изобразительным искусством в немецкую архитектуру ренессансные веяния приходят с запозданием: хотя их первые приметы появляются уже в начале XVI в., более частое обращение к новым тенденциям начинается лишь с середины столетия. Широкое строительство и реставрация культовых сооружений, которые были характерны для дореформационного периода, замирают. Развивается преимущественно светская архитектура: княжеские дворцы и замки, гильдейские и частные дома горожан, ратуши, склады, цейхгаузы. Традиции позднеготических конструкций как основы зданий сочетаются с ренессансными формами и орнаментом в декоративном убранстве. Типичная для Германии неравномерность развития искусства и по его отдельным видам, и по территориям сказывается и здесь. В последние десятилетия XVI в. нарастает нидерландское влияние, все больше торжествуют вычурные маньеристические формы, сочетающиеся с готическими реминисценциями. Новые тенденции проникают и в зарождающееся регулярное строительство. В начале XVI в. в Аугсбурге для служащих фирмы знаменитых богачей Фуггеров был построен поселок Фуггерай, состоявший из 52 типовых двухэтажных домов. В конце столетия по четкому геометрическому плану, выдержанному в духе итальянских «идеальных городов», в Вюртемберге начинают строительство целого города — Фрейд енштадта, предназначенного для гонимых за веру протестантов, переселившихся из Австрии.

 

 

 

Никлаус Громанн.

Ратуша в Альтенбурге. 1562—1564.

 

На протяжении всей эпохи, независимо от того, что происходит в соседних областях художественного творчества, сохраняют высокий уровень произведения немецких мастеров декоративно-прикладного искусства — виртуозов обработки металла, дерева, кости и других материалов.

 

 

Музыка

 

В немецкой музыке Возрождения доминирует влияние нидерландских полифонистов (см. гл. 5). В преемственной связи с нидерландской школой развиваются самые различные жанры и направления, в том числе «итальянский» мадригал и «французская» полифоническая песня, не говоря уже об эволюции инструментальной музыки, от органной до лютневой. В числе выдающихся мастеров XVI в. были один из основоположников школы полифонизма в Германии, выходец из Нидерландов Г. Изаак (1450—1517) и его ученик Л. Зенфль (1486—1542). Любимый композитор Лютера, который не только высоко ценил музыку, но и сам сочинял духовные песнопения, Зенфль славился хоралами. Он широко использовал в них обработку напевных мелодий, включая фольклорные. Хоралы Зенфля (как и его продолжателей) отличались простотой многоголосия и четкой ритмической структурой. В отличие от католической традиции, текст песнопений был немецким, а не латинским. Эти сочинения исполнялись всей церковной протестантской общиной. Некоторые хоралы и ряд песен, созданных профессиональными композиторами, со временем превратились в достояние немецкой народной культуры.

Общий уровень музыкальной культуры в Германии был высок. Во многих городах действовали объединения мейстерзингеров, при дворах — капеллы (в Мюнхене многие годы капеллой герцога Баварского руководил прозванный «князем музыки» Орландо Лассо.) Широкое распространение получило бытовое музицирование, где любимейшим инструментом была лютня. К концу века, как и в Нидерландах, возрастает роль сольного пения, инструментальная музыка обособляется от давних связей со словом и вокалом, начинается расцвет искусства органистов, их мастерских импровизаций. Итог музыкальным достижениям и традициям XVI в. подводит обладающее универсальной широтой творчество крупнейшего композитора Генриха Шютца (1585—1672). Оно, однако, принадлежит уже новой, барочной эпохе, мировосприятие и стиль которой выразила музыка Шютца.

 

 

Глава 4

 

 

КУЛЬТУРА ШВЕЙЦАРИИ

В КОНЦЕ XV—XVI в.

 

В конце XV в. Швейцария представляла собой конфедерацию ряда небольших государств-кантонов, к которым примыкали «союзные земли» с более ограниченным правовым статусом и подвластные территории, находившиеся под управлением одного или сразу нескольких кантонов. В 1499 г. эта конфедерация, отделившись от германской империи, отстояла свою свободу в Швабской войне и добилась фактической автономии страны. Международную юридическую санкцию своей независимости Швейцария получила, однако, лишь полтора века спустя, после Тридцатилетней войны в Европе, на основе Вестфальского мирного договора 1648 г.

Конец XV — начало XVI в. ознаменовались для Швейцарского союза и другими важными переменами. В 1481—1513 гг. к восьми его старым кантонам добавились пять новых, в числе которых был город Базель с единственным в стране университетом. Территория конфедерации расширилась, причем этот процесс продолжался и позже, в годы Реформации: город Берн отвоевал у герцогства Савойского область Ваадт, к конфедерации в качестве «союзной земли» присоединилась Женева. Союз, однако, не только рос: в ходе Контрреформации ему пришлось расстаться с владениями южнее Женевского озера. В целом границы страны в XVI в. определились, более чем двухвековой процесс формирования швейцарского объединения государств завершился.