В троллейбусы никто не садится, потому что от них всё время идёт пар и летят огненные искры, как от змей-горынычей. Поэтому автобусы переполнены и едут шагом.
Возле «Иллюзиона» в автобус влезает бабушка. Автобус молчит, думает о своём и смотрит в окно. Вы заметили, что у нас как-то всё дальше и дальше уходит традиция уступать бабушкам место в общественном транспорте? Всё-таки хорошо, что мы постепенно отучились от лицемерия и показухи и имеем мужество честно признаться самим себе, что и сами еле стоим на ногах, целый день оттрубив на работе, а на этих старых калошах ещё пахать и пахать, они же в десять раз здоровей нас, а прикидываются убогенькими, а попробуй-ка такую в поликлинике попросить пустить без очереди, тут-то ты всё и узнаешь и всё поймёшь….
Но в этом троллейбусе есть одно свободное место. Правда, путь к нему перекрывает дородная тётенька в ондатровой шубе. Это ещё одна наша новая автобусная традиция – садиться не к окну, а ближе к проходу, и непременно так, чтобы перегородить доступ к свободной части сиденья.
— Простите, - говорит бабушка тётеньке, - у вас там не занято?
Тётенька поднимает на неё красивые воловьи глаза.
— Чего? – вежливо уточняет она.
— Место вон там у вас…
— Ну, место, - вежливо соглашается тётенька. – Ну, и чего?
— Можно, я пройду и сяду?
— Женщина, ну куда вы лезете-то? – задушевно говорит тётенька, не трогаясь с места. - Что, прям так обязательно туда надо, что ли?
Бабушка растерянно нахохливается и отходит в сторонку. И тут я ни с того, ни с сего грубо нарушаю традицию. По идее, мне положено стоять в той же сторонке, изображать лицом сдержанное возмущение и интеллигентно помалкивать. Или набрать в щёки воздуха и быстро-быстро пробормотать в пространство:«Моглабыиподвинутьсявконцеконцовнеужелинельзяпропуститьпожилуюженщину!»
Вместо этого я в лучших традициях скандально-автобусного жанра обрушиваюсь на тётеньку, причём делаю это так, как будто имею в этом жанре давний, не в одной битве отточенный навык.
И что на меня нашло – сама удивляюсь.
Тётенька тоже удивляется. К счастью, в отличие от меня, она добрая и не скандальная.
— Женщина, ну, чего вы так нервничаете-то? – вздыхает она. – Нервные все какие, я прям не могу…
И, пыхтя, принимается выбираться из-под спинки соседнего сиденья, чтобы пропустить бабушку к окну.
— Конечно, будешь тут нервным, - вздыхает кто-то у меня за спиной. – Погода-то какая, ужас просто…
— И не говорите, - вздыхает кто-то с левого бока. – Тут, кто хочешь, занервничает. И авитаминоз к тому же…. Организмы ослабленные, вот и срываются….
Мне уже неудобно и перед тётенькой, и перед бабушкой, и перед всем этим добрым, всепонимающим автобусом. Хорошо, что мне уже пора выходить.
На остановке дворники отскребают асфальт от ледяной корки. До чиста отскребают, без дураков. Хотя корка – такой толщины, что непонятно, как к ней вообще можно подступиться. Рядом стоит парень лет шестнадцати и развлекается тем, что подхватывает на носок ботинка ледяные обломки и кидает их обратно на чистый асфальт, норовя как бы ненароком попасть в одного из дворников.
Я жду, когда кто-нибудь из них не выдержит и вытянет его по спине рукояткой лопаты. Но они молча скребут асфальт, даже не поднимая голов.
Тогда не выдерживает мой собственный проклятый авитаминоз, и я очень прошу парня прекратить эту забаву.
— А чё, - ухмыляется он, оглядывая меня с ног до головы с явной мыслью, не засветить ли следующим осколком уже в мою сторону.
— Ладно, Толян, кончай, - неожиданно просит его другой парень, переминающийся неподалёку. – Пошли…
— А чё они? – хмыкает первый, профессионально перекидывая калмышку с ноги на ногу.- Чистят это… прямо того… прямо под ноги, блин…. быдло, ваще…
— Да ладно,- настаивает миротворец. – Пошли уже.
И они уходят – вразвалочку, по чистому, ничуть не скользкому асфальту. Один из дворников выпрямляется и смотрит им вслед, опершись на лопату. Смотрит долгим-долгим своим степным взглядом, очень долгим и очень невозмутимым. И что-то мне это взгляд напоминает. Кино какое-то. Там ещё крепость была. То ли Оренбургская, то ли Белогорская, то ли ещё какая-то… И кого-то ещё там потом вешали…. Одним словом, не помню.
И похоже, кстати, что авитаминоза у этого дворника нет.
