Уход за водяными буйволами 6 страница

Учитель Алара однажды спросил о прошлом Сиддхартхи и узнал о его жизни при дворе. Но Сиддхартха только улыбался, когда другие монахи спрашивали о королевском прошлом. Он скромно отвечал:

— Это не важно. Будет лучше, если мы поговорим о нашем опыте в практике Пути.

Менее чем за месяц Сиддхартха достиг “области нематериального”. Радуясь, что ему удалось добиться такого состояния сознания, он в течение следующих недель пытался при помощи него растворить глубочайшие преграды в своем сознании и сердце. Но, хотя “область нематериального” было глубочайшим состоянием медитации, оно не смогло помочь ему. В конце концов он опять отправился просить совета у Учителя Алара Каламы.

Алара Калама внимательно выслушал Сиддхартху. Его глаза заблестели. Выражая глубочайшее уважение и похвалу, он сказал:

— Монах Сиддхартха, ты несказанно одарен. Ты достиг высочайшего уровня, которому я могу научить. Ты достиг всего, что достиг я сам. Давай объединимся, чтобы руководить и управлять этой общиной монахов.

Сиддхартха молчал, обдумывая приглашение Мастера. Хотя “область нематериального” была ценнейшим плодом медитации, она не помогла разрешить фундаментальную проблему рождения и смерти и не могла освободить от страданий и забот. Это состояние не вело к полному освобождению. Цель Сиддхартхи состояла не в том, чтобы сделаться лидером общины, а в том, чтобы найти путь настоящего освобождения.

Сиддхартха соединил свои ладони и ответил:

— Почтенный Учитель, состояние “область нематериального” не является моей конечной целью. Я благодарен Вам за поддержку и заботу, но теперь должен попросить вашего разрешения покинуть общину, чтобы дальше искать Путь. Вы обучали меня от всего сердца все это время, и я буду вечно вам благодарен.

Учитель Алара Калама выглядел огорченным, но Сиддхартха был настроен решительно. На следующий день Сиддхартха отправился в дорогу.

 

Глава 14

Переправа через Ганг

Сиддхартха пересек реку Ганг и углубился в королевство Магадха, известное своими духовными учителями. Он решил найти мастера, который мог бы научить его преодолеть рождение и смерть. Большинство духовных учителей жило в отдаленных горах или лесах. Сиддхартха неутомимо разузнавал, где их можно встретить, он искал их, независимо от того, сколько гор и долин предстояло пересечь. Он продолжал поиски и в дождь, и в снег из месяца в месяц.

Сиддхартха встречал аскетов, которые отказывались носить одежду, и тех, что обитали в лесах и отказывались от любых подаяний, питаясь только плодами, зеленью и корешками. Подвергая свое тело лишениям, аскеты верили, что эти испытания помогут им попасть на небо после смерти.

Однажды Сиддхартха сказал им:

— Даже если вы возродитесь на небесах, страдания на земле все равно останутся. Найти Путь — означает найти решение проблемы страданий в жизни, а не бежать от этой жизни. Мы не достигнем многого, если изнежим наши тела, подобно тем, кто живет ради чувственных удовольствий, но истязание тела также не поможет.

Сиддхартха продолжал свои поиски, задерживаясь в одних духовных центрах на три месяца, в других — на шесть. Сила его медитаций и концентрации возрастала, но он все еще не мог найти правильный путь освобождения от круговорота рождения и смерти. Быстро проходили месяцы, и вскоре прошло три года с тех пор, как он покинул дом. Иногда, когда Сиддхартха сидел в лесу и медитировал, в его уме возникали образы отца, Ясодхары и Рахулы, детства и юности. И, хотя чувство нетерпения и упадок духа иногда охватывали его, но сильная вера в то, что он найдет Путь, помогала продолжать поиски.

Одно время Сиддхартха жил в одиночестве в горах Пандава недалеко от столицы — города Раджагаха. Однажды он взял свою чашу для сбора подаяний и спустился в столицу. Его походка была медленной и благородной, а лицо — ясным и решительным. Люди по обеим сторонам улицы останавливались посмотреть на этого монаха, который шел грациозно, как лев, проходящий по горному лесу. Случилось так, что мимо проезжал экипаж короля Магадхи Бимбисары, и король приказал возничему остановиться, чтобы хорошо разглядеть Сиддхартху. Он приказал своему придворному подать монаху еды, последовать за ним и узнать, где он живет.

На следующий день король Бимбисара направился к жилищу Сиддхартхи. Оставив свой экипаж у подножия горы, он поднялся по тропинке с одним из придворных. Увидев Сиддхартху, сидящего под деревом, он приблизился и приветствовал его.

Сиддхартха поднялся. Платье посетителя подсказало ему, что перед ним король Магадхи. Сиддхартха сложил ладони вместе и предложил королю присесть на большой камень. Сиддхартха сел на другой камень и посмотрел на короля.

Благородное умение держать себя и воспитанные манеры монаха произвели заметное впечатление на короля Бимбисару. Он сказал:

— Я король Магадхи. Я хочу пригласить вас жить при дворе, чтобы ваше учение и добродетель принесли пользу стране. Я уверен, что если вы будете находиться при дворе, королевство Магадха будет пребывать в мире и процветании.

Сиддхартха улыбнулся.

— Великий король, я больше привык жить в лесу.

— Это слишком суровая жизнь. У вас нет кровати, нет слуги, чтобы помогать вам. Если вы согласитесь поехать со мной, я предоставлю вам отдельный дворец. Пожалуйста, пойдите со мной. Вы будете учить нас.

— Великий король, жизнь во дворце не подходит для меня. Я стараюсь найти Путь освобождения, чтобы освободить себя и все живые существа от страданий. Жизнь во дворце несовместима с поисками сердца монаха.

— Вы молоды, так же как и я. Мне нужен друг, с которым я мог бы делиться своими мыслями и сомнениями. Как только я увидел вас, я почувствовал, что между нами существуют какие-то особые связи. Пойдите со мной. Если вы согласитесь, я отдам вам половину моего королевства, а когда вы станете старше, то сможете вернуться к монашеской жизни. Еще не будет слишком поздно.

— У вас благородное сердце. Я благодарен вам за предложение покровительства, но у меня действительно только одно желание — найти путь, который может освободить все живые существа от страданий. Время идет быстро, великий король. Если не использовать силу и энергию, которыми сейчас, в молодости, я располагаю, то старость наступит слишком быстро и вместе с ней — глубокое сожаление. Жизнь так неопределенна — болезнь или смерть могут настичь в любой момент. Пламя внутреннего смятения, вызываемое алчностью, гневом, ненавистью, страстью, завистью и гордыней, продолжает пылать в моем сердце. Только когда будет найден Великий Путь, станет возможным освобождение всех существ. Если вы по-настоящему испытываете симпатию ко мне, то позволите мне продолжить путь, которым я уже так долго иду.

На короля Бимбисару речь Сиддхартхи произвела большое впечатление. Он сказал:

++14

 

— Мне доставляет большую радость слышать ваши слова, наполненные такой решимостью. Дорогой монах, позвольте мне узнать, откуда вы и как зовется ваш род.

— Великий король, я пришел из королевства Шакья. Я принадлежу к роду Шакья. Король Суддходана, который сейчас правит в Капилаваттху, — мой отец, а моей матерью была королева Махамайя. Я был принцем, наследником трона, но захотел стать монахом, чтобы найти Путь, и оставил своих родителей, свою жену и сына более трех лет назад.

Король Бимбисара был изумлен.

— Так вы сами принадлежите королевской семье! Это большая честь для меня, повстречаться с вами, достойный монах! Правящие семьи Шакья и Магадха издавна были в близких отношениях. Как глупо было с моей стороны попытаться произвести на вас впечатление богатством и положением. Пожалуйста, простите меня! Позвольте мне просить только об одном — время от времени приходите ко мне во дворец и позвольте мне посылать вам еду. И, пожалуйста, пообещайте, что, когда вы найдете Великий Путь, то вернетесь, чтобы учить меня. Обещаете?

Сиддхартха сложил ладони и ответил:

— Я обещаю, что когда найду Путь, я вернусь, чтобы разделить его с вами, ваше величество.

Король Бимбисара низко поклонился Сиддхартхе и спустился вниз с горы со своим приближенным.

Позднее, в тот же день, монах Гаутама оставил свое жилище, чтобы избежать помех, которые, как он опасался, могут последовать из-за частых даров молодого короля. Направляясь на юг, он искал место, подходящее для практики. Он узнал о духовном центре Уддака Рамапутты, великого учителя, который, как говорили, достиг очень глубокого уровня реализации. Триста монахов жили в этом центре, расположенном неподалеку от Раджагахи, а еще четыреста учеников практиковали рядом. Сиддхартха направился туда.

 

Глава 15

Лесной аскет

Мастеру Уддака было семьдесят пять лет. Он почитался всеми как живой Бог. Уддака требовал от учеников начинать с самого элементарного уровня практики, поэтому Сиддхартха начал снова с простейших медитативных техник. Но через несколько недель он показал своему новому учителю, что уже достиг “области нематериального”. На Мастера Уддака это произвело большое впечатление. Он увидел в молодом человеке благородного поведения потенциального духовного наследника и обучал Сиддхартху с особой заботой.

— Монах Сиддхартха Гаутама, в состоянии “область нематериального ” пустота не есть то же самое, что пустое пространство, и это не то, что обычно называют сознанием. Все, что остается, это восприятие и объект восприятия. Поэтому путь к освобождению заключается в том, чтобы превзойти восприятие.

Сиддхартха почтительно спросил:

— Мастер, если устранить восприятие, что же останется? Если нет восприятия, чем мы отличаемся от куска дерева или камня?

— У куска дерева или камня присутствует восприятие. Неодушевленные предметы сами являются восприятием. Ты должен достичь состояния сознания, в котором и восприятие, и отсутствие его исчезнет. Это состояние “ни восприятия, ни невосприятия”. Теперь ты должен достичь этого состояния.

Сиддхартха вернулся к своим медитациям. За пятнадцать дней он достиг “самадхи”, или состояния “ни восприятия, ни невосприятия”. Сиддхартха увидел, что это состояние позволяет превзойти все обычные состояния сознания. Но когда он выходил из этого медитативного состояния, то обнаруживал, что, несмотря на его необычность, оно не дает решения проблемы жизни и смерти. Это было наиболее умиротворенное состояние, в нем можно было пребывать очень долго, но оно не было ключом к реальности. Когда Сиддхартха пришел к Мастеру Уддака Рамапутта, тот торжественно его поздравил. Он пожал руку Сиддхартхи и сказал:

— Монах Гаутама, ты лучший мой ученик. Ты достиг невероятных успехов за очень короткое время. Ты достиг самого высокого уровня. Я стар и мне уже немного осталось пребывать в этом мире. Если ты останешься здесь, мы сможем вместе руководить этой общиной, а когда я умру, ты займешь мое место Мастера общины.

И на этот раз Сиддхартха вежливо отказался. Он понял, что состояние “ни восприятия, ни невосприятия” не было ключом к освобождению от мира рождения и смерти. Он должен был двигаться дальше. Он выразил свою глубочайшую благодарность Мастеру и общине монахов и вновь пустился в путь. Все в общине полюбили Сиддхартху и с грустью проводили его.

Во время своего пребывания в центре Уддака Рамапутты Сиддхартха подружился с молодым монахом по имени Конданна. Конданне очень нравился Сиддхартха — и как учитель, и как хороший друг. Никто в общине, за исключением Сиддхартхи, не достиг “ области нематериального ”, не говоря уже о состоянии “ни восприятия, ни невосприятия”. Конданна знал, что Мастер считает Сиддхартху своим духовным наследником. Достижения Сиддхартхи помогали Конданне поверить в свои силы. Он часто приходил к Сиддхартхе, учился у него, между ними возникли особые отношения. Конданна очень сожалел, когда узнал о том, что Сиддхартха уходит. Он проводил своего друга до подножия горы и ждал до тех пор, пока он не скрылся из виду.

Сиддхартха добился очень многого, занимаясь у двух самых известных учителей медитации, но огонь поиска коренного решения освобождения от страданий по-прежнему горел внутри его. Ему стало ясно, что, по всей видимости, он не научится чему-то большему, занимаясь у других мудрых учителей, где бы то ни было. Он понял, что должен искать ключ к просветлению в себе самом. Медленно двигаясь на запад, между рисовыми полями, протоками и вытянутыми грязными лагунами, Сиддхартха достиг реки Неранджара. Он переправился через нее и стал взбираться вверх в горы, пока не поднялся до горы Дангсири, находящейся на расстоянии половины дня пути от деревни Урувела. Крутые каменные склоны горы, на которых было много пещер, заканчивались зубчатыми пиками. Валуны, огромные, как дома деревенских жителей, усеивали всю гору. Сиддхартха решил остаться здесь до тех пор, пока не отыщет Путь к Освобождению. Он нашел пещеру, в которой мог сидеть в медитации многие часы, и медитируя, вновь повторил все практики, которыми овладел на протяжении пяти последних лет. Он вспомнил свои советы аскетам не изнурять тело, потому что это только добавит страданий в мир, и так уже переполненный ими. Но сейчас, изучая их путь более внимательно, он подумал: “Нельзя разжечь огонь из сырых дров. Тоже самое относится к телу. Если не укрощать физические желания, сердцу будет трудно найти знание. Я буду практиковать самоумерщвление плоти, чтобы достичь освобождения”.

Темными ночами Гаутама проникал в самые глубокие и дикие уголки леса, малейшая мысль о которых заставляла волосы становиться дыбом, и там оставался на протяжении всей ночи. Даже когда страх и паника заполняли его ум и тело, он сидел, не шевелясь. Когда мимо проходил олень, шелестя листьями, страх говорил ему, что это приближаются демоны, чтобы убить его, но он не двигался с места. Когда павлин сбрасывал сухую ветку, страх говорил ему, что это питон сползает с дерева, но он все равно не двигался, хотя страх пронзал его, как укусы красных муравьев. Он пытался превозмочь все физические страхи. Он верил, что, как только его тело перестанет быть рабом страха, разум сбросит оковы страданий. Иногда он сидел со стиснутыми зубами и языком, давящим на небо, собирая всю свою силу воли, чтобы подавить страх и ужас. Даже когда он весь покрывался холодным потом и тело становилось мокрым, он не двигался. Иногда он задерживал дыхание на такие длительные промежутки, что грохот, подобный грому или ревущему пламени, заполнял его уши, а голова казалась расколотой надвое. Иногда он чувствовал, будто его голова стиснута стальным обручем, а желудок разрублен топором мясника. А временами ему казалось, что его тело поджаривается на открытом огне. Этими жестокими упражнениями он смог дисциплинировать себя и утвердить свое мужество. Его тело обрело способность выносить невообразимую боль, но в сердце его все еще не было мира.

Монах Гаутама практиковал подобные лишения в течение шести месяцев. Три месяца он был один, но на четвертый его нашли пять учеников Уддака Рамапутты, возглавляемые его старым другом Конданной. Сиддхартха был рад снова видеть Конданну. Всего через месяц после того, как Сиддхартха покинул медитативный центр, Конданна достиг состояния “ни восприятия, ни невосприятия”. Увидев, что он не может научиться чему-либо еще у Мастера Уддака, Конданна уговорил четырех друзей присоединиться к нему в поисках Сиддхартхи. Через несколько недель им удалось его найти, и они выразили желание остаться и заниматься практикой вместе с ним. Сиддхартха объяснил им, почему он использует путь самоумерщвления плоти, и пять молодых людей - Конданна, Ваппа, Бхаддийя, Ассаджи и Маханама - решили следовать этому пути. Каждый монах нашел себе пещеру, они были расположены недалеко друг от друга, и каждый день один из них отправлялся в город собирать пищу подаянием. Когда он возвращался, еда делилась на шесть порций, так что каждому доставалось всего маленькая горсть пищи в день. Проходили дни и месяцы. Тела монахов стали худыми и изможденными. Они покинули гору и направились на восток к деревне Урувела, на берег реки Неранджара, где продолжили практику в том же роде. Но строгость к себе Сиддхартхи начала волновать даже пятерых его товарищей, они посчитали, что следовать за ним невозможно. Сиддхартха прекратил омовения в реке и даже перестал принимать свою порцию пищи. В некоторые дни он ел только сморщенную гуаву, которую ему случалось находить на земле или кусочек высохшего помета буйволов. Его тело было ужасно изнурено, на выступающих костях оставалось совсем немного плоти. Сиддхартха не стриг волосы и бороду уже шесть месяцев и, когда он тер голову, из нее выпадали горсти волос, как будто там, на кусочке плоти, все еще облегавшем череп, больше не было места для них.

И наконец, сидя в медитации на кладбище, Сиддхартха внезапно понял, насколько неправильным является путь самоумерщвления плоти. Солнце село, и прохладный ветерок мягко поглаживал его кожу. После целого дня, проведенного под палящим солнцем, ветерок был восхитительно освежающим, и Сиддхартха испытал такой покой, какого он не чувствовал за весь день. Он понял, что ум и тело составляют

целостность, которую невозможно разделить. Мир и комфорт для тела прямо соотносятся с миром и комфортом в уме. Изнурение тела означает и изнурение ума. Он вспомнил, как он впервые медитировал в прохладной тени дерева сизигиум в день праздника первой вспашки. Он вспомнил, как освежающий покой того места принес ему чувство ясности и безмятежности. Он вспомнил также свою медитацию в лесу сразу после того, как Чанна покинул его. Его мысли устремились к первым дням, проведенным с Мастером Алара Каламой — те начальные сеансы медитации питали и тело, и разум, создавая глубокую концентрацию и сосредоточенность. Но после того Мастер Алара Калама сказал ему о необходимости преодолеть радости медитации для достижения состояний, существующих за пределами материального мира, таких как “область безграничного пространства и безграничного сознания” и состояние “нематериального”. Затем было состояние “ ни восприятия, ни невосприятия ”. Цель этих практик — найти средства для выхода из мира чувств и мыслей, мира восприятия и ощущений. Он спросил себя: “Почему нужно следовать только традициям, записанным в священных писаниях? Почему нужно бояться радостного покоя, приносимого медитацией? Эта радость не имеет ничего общего с пятью видами желаний, которые затмевают осознание. Напротив, радость медитации может насытить тело и разум и доставить силу, необходимую для продолжения пути к просветлению”.

Монах Гаутама решил восстановить свое здоровье и использовать медитацию для насыщения тела и разума. Он решил со следующего утра начать сбор еды подаянием. Он будет своим собственным учителем, не зависящим от учений кого-либо другого. Обрадованный этим решением, он растянулся на земле и мирно заснул. Взошла полная луна, и Млечный Путь, яркий и сияющий, распростерся по безоблачному небу. Монах Гаутама проснулся следующим утром при звуках птичьего пения. Он поднялся и вспомнил вчерашнее решение. Он был покрыт грязью и пылью, а его платье было так поношено и изорвано, что почти не закрывало тела. Он вспомнил, что накануне видел на кладбище тело умершего, и предположил, что сегодня люди отнесут его к реке для церемонии кремации и ткань кирпичного цвета, покрывавшая труп, будет больше не нужна. Он подошел к телу и, думая о рождении и смерти, почтительно снял ткань с тела. Это был труп молодой женщины. Ее тело распухло и потеряло цвет. Сиддхартха использовал ткань кирпичного цвета как новое платье.

Он пошел к реке, чтобы вымыться и постирать ткань. Вода была прохладной и необычайно освежающей. Он испытывал наслаждение от прикосновения воды к коже, одновременно чувствуя новое состояние своего разума. Он долго купался, а потом постирал и выжал свое новое платье. Но когда он выбрался из воды, силы оставили его. Гаутама не смог даже взобраться на берег. Он стоял и тихо дышал. Невдалеке монах увидел ветку дерева, склонившуюся над водой, с листьями, скользящими по поверхности. Он медленно подошел и взялся за нее, чтобы выбраться из воды. Гаутама сел отдохнуть на берегу. Солнце поднималось в небе. Он разложил ткань на земле, а когда она высохла, завернулся в нее и направился к деревне Урувела. Но не успел аскет пройти и половины пути, как силы покинули его и он потерял сознание. Он лежал некоторое время неподвижно, прежде чем на дороге появилась маленькая девочка из деревни. Тринадцатилетняя Суджата была послана своей матерью отнести рис, молоко, пирожки и семена лотоса для подношения лесным богам. Увидев монаха, лежащего без сознания на дороге, едва дышащего, она опустилась на колени и поднесла чашу с молоком к его губам. Суджата поняла, что это аскет, который потерял сознание от слабости. Капли молока смочили его язык и рот, и Сиддхартха немедленно почувствовал, каким освежающим было молоко, и медленно выпил всю чашу. Сделав несколько вдохов, он достаточно пришел в себя, чтобы сесть, и попросил Суджату дать ему еще одну чашу молока. Молоко очень быстро восстановило его силы. В этот день он окончательно решил оставить аскетическую практику изнурения и пойти в прохладный лес на другой стороне реки для занятий медитацией.

В последующие дни он постепенно стал нормально есть и пить. Иногда Суджата приносила ему еду, иногда он сам брал свою чашу и шел в деревню собирать подаяние. Каждый день Сиддхартха занимался медитацией во время ходьбы по берегу реки, а остальное время посвящал медитации сидя. Каждый вечер он купался в реке Неранджара. Сиддхартха отказался от традиций и священных писаний, чтобы найти Путь самостоятельно. Он обратился к себе самому, чтобы учиться на своих собственных успехах и неудачах. Медитации насыщали его тело и разум, и чувство мира и покоя возрастало. Сиддхартха не хотел уходить от своих чувств и ощущений, а внимательно наблюдал за ними. Он отказался от желания покинуть мир явлений и, обратившись к себе самому, обнаружил себя полностью присутствующим в этом мире. Просто вдох, песня птицы, один лист, единственный луч солнца — все это могло служить объектом медитации. Он стал видеть, что ключ к освобождению лежит в каждом вдохе, каждом шаге, каждом маленьком камушке на пути.

Монах Гаутама шел от медитаций на свое тело к медитациям на чувства и от медитаций на чувства к медитациям на ощущения и мысли, возникающие в его сознании. Он увидел единство тела и сознания, он увидел, что любая клетка тела содержит в себе всю мудрость мира. Он увидел, что нужно только глубоко посмотреть на пылинку, чтобы увидеть истинный образ всей вселенной, что пылинка сама по себе является вселенной, и если бы она не существовала, то вселенная также не существовала бы. Монах Гаутама вышел за рамки идеи о разделении самости — “атмана” и понял, что долго придерживался ложного понятия “атмана”, которое излагалось в Ведах. В действительности явления не имели отдельной самости. Отсутствие отдельной самости (non-self) или “анатман” были сутью любого существования. “Анатман” не был понятием, описывающим новую сущность. Он был ударом молнии, разрушающим все неверные взгляды. Придерживаясь принципа отсутствия отдельной самости, Сиддхартха был подобен генералу, поднимающему острый меч интуиции на поле сражения медитативной практики. День и ночь он сидел под деревом пиппала, и новые уровни осознания пробуждались в нем, подобно ярким вспышкам света.

Тем временем пять друзей Сиддхартхи потеряли веру в него. Они увидели, как он сидит в одиночестве на берегу реки, ест рис и пьет молоко. Он разговаривал с маленькой девочкой и улыбался ей.

Конданна сказал остальным:

— Сиддхартха более не является тем, на кого мы можем рассчитывать. Он оставил путь. Теперь он беззаботно занимается насыщением своего тела. Мы должны покинуть его и искать другое место для продолжения нашей практики. Я не вижу причин оставаться здесь.

Только после ухода пяти друзей Сиддхартха заметил их отсутствие. Вдохновленный новым чувством глубокого проникновения, Сиддхартха посвящал все свое время медитации и не успел объяснить этого друзьям. Он подумал: “Мои друзья неправильно меня поняли, но я могу не беспокоиться, я не обязан убеждать их. Я должен полностью посвятить себя поискам истинного пути. Когда я найду путь, я разделю его с ними”. И он вернулся к ежедневным упражнениям. В эти дни, когда он достиг таких больших успехов на своем пути, появился юный пастух буйволов Свасти. Сиддхартха приветливо принимал охапки свежей травы, которые одиннадцатилетний мальчик приносил ему. И хотя Суджата, Свасти и их друзья были еще детьми, Сиддхартха делился с ними некоторыми моментами нового знания. Он с радостью замечал, насколько легко неграмотные деревенские дети понимают его открытия. Это ободрило его, он понимал, что дверь полного просветления скоро широко распахнется. Он знал, что держит в руках замечательный ключ — истину о взаимозависимости и нераздельности природы всех вещей.

Глава 16

Спала ли Ясодхара?

Свасти никогда не ходил в школу, его семья была слишком бедна. Суджата научила его основам чтения и письма, но ему все еще не хватало умения и слов. Рассказывая о Будде, он иногда останавливался, не в силах найти нужные слова. Его слушатели помогали ему. Кроме Ананды и Рахулы, еще двое пришли послушать его историю. Одной была старшая монахиня по имени Махападжапати, а другим — сорокалетний монах, которого звали Ассаджи.

Рахула познакомил их со Свасти, и Свасти с удивлением узнал, что Махападжапати — это королева Готами, вырастившая Будду. Она была первой женщиной, принятой в сангху Будды, и теперь являлась настоятельницей над семьюстами монахинями. Она только что приехала с севера, чтобы посоветоваться с Буддой относительно заповедей для бхикшуни.

Рахула познакомил Ассаджи и Свасти. Глаза Свасти загорелись, когда он узнал, что Ассаджи был одним из тех пяти друзей Будды, которые практиковали аскезу рядом с родной деревней Свасти. Будда рассказывал, что, когда его друзья увидели, как он отказался от самоистязаний, пьет молоко и ест рис, они оставили его и ушли. Свасти было интересно, как Ассаджи стал учеником Будды и появился здесь, в монастыре Бамбукового леса. Он решил расспросить Рахулу об этом позднее.

Бхикшуни Готами помогала Свасти, когда он не находил слов. Она интересовалась всеми подробностями. Свасти эти детали казались неважными, но, несомненно, они были значимы для нее. Готами расспрашивала, где он собирал траву куша, которую Будда использовал как подстилку для медитации и как часто Свасти приносил траву. Она хотела знать, оставалось ли буйволам достаточно еды на ночь после того, как он отдавал Будде эту траву. Наконец, она спрашивала, бил ли когда-нибудь Свасти владелец буйволов.

Можно было еще о многом рассказывать, но Свасти попросил разрешения остановиться и пообещал продолжить на следующий день. Но перед тем как уйти, он спросил, можно ли ему задать бхикшуни Готами несколько вопросов. Она улыбнулась и сказала:

— Спрашивай смелее. Я буду очень рада, если смогу ответить на твои вопросы.

Свасти давно вынашивал эти вопросы. Прежде всего, действительно ли спала Ясодхара или только притворялась спящей той ночью, когда Сиддхартха покидал дворец? Свасти также хотел знать, что сказали король, королева и Ясодхара, когда Чанна возвратился с мечом, ожерельем и локонами волос Сиддхартхи. Что произошло в семье Будды за шесть лет его отсутствия? Кто первым услышал новость о том, что Будда отыскал Путь? Кто первым приветствовал Будду, когда он вернулся в Капилаваттху, и вышел ли весь город встречать его?

— А у тебя много вопросов! — с улыбкой воскликнула бхикшуни Готами. — Позволь мне ответить на них коротко. Прежде всего, спала Ясодхара или нет? Если ты хочешь знать наверняка, ты должен спросить Ясодхару. Я думаю, что она не спала. Ясодхара сама приготовила Сиддхартхе одежду, шапку, обувь и положила их на кресло. Она приказала Чанне приготовить Кантаку. Она знала, что принц уйдет этой ночью. Как же она могла спать? Я думаю, что она только притворялась спящей, чтобы избежать боли прощания. Ты еще не знаешь Ясодхары, Свасти, но мать Рахулы — это очень решительная женщина. Она поняла намерения Сиддхартхи и от всего сердца поддержала его. Я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, так как я самый близкий, после Сиддхартхи, человек Ясодхаре.

Бхикшуни Готами рассказала Свасти, что на следующее утро, когда обнаружилось, что Сиддхартха ушел, все, за исключением Ясодхары, были потрясены. Король Суддходана впал в ярость и кричал, обвиняя всех в том, что они не предотвратили уход принца. Королева Готами сразу же побежала искать Ясодхару. Ясодхара сидела в одиночестве и тихо плакала. Группы верховых были посланы на поиски с приказом найти принца. Группа, поехавшая на юг, встретила Чанну, ведущего Кантаку. Чанна отговорил их от продолжения поисков. Он сказал:

— Пусть принц спокойно следует своему духовному пути. Я плакал и умолял его, но он полон решимости отыскать Путь. В любом случае он уже далеко отсюда, в лесу, в другой стране. Вы не сможете найти его.

Чанна вернулся во дворец и три раза поклонился до земли в знак раскаяния, достал меч, ожерелье и волосы Сиддхартхи и передал их королю. Королева Готами и Ясодхара в это время находились рядом с королем. Увидев слезы Чанны, король не стал упрекать его, а спокойно расспросил о том, что произошло. Он приказал Чанне отдать ожерелье, меч и волосы Ясодхаре на хранение. Тоска окутала дворец. Потеря принца была подобна потере дневного света. Король надолго удалился в свои покои и отказывался выходить. Почти месяц министр Вессамитта должен был вести все дворцовые дела от его имени.

Кантака, вернувшийся в конюшню, отказывался есть и пить и умер через несколько дней. Ясодхара разрешила похоронить коня, и Чанна, переполненный горем, сжег его останки.