Глава 32. «классическая эпоха», политическая история Южной Азии во II В. До Н. Э. —v В. Н. Э. Общественный строй

 

В начале II в. до н. э. последний представитель династии Маурьев был убит собственным военачальником. С этого времени начался длительный период политической неустойчивости и постепенного распада державы. В I в. до н. э. власть правителей Магадхи уже не распространялась за ее пределами.

Между тем Северо-Западная Индия испытывала мощный напор извне — вторжение иноземцев. Первыми появились греко-бактрийцы, прочно обосновавшиеся в Гандхаре. Подробности истории греко-индийских государств неизвестны —г лишь в общих чертах удается восстановить последовательность правлений царей по выпускавшимся ими монетам. В индийской литературе о греках сохранилась память как о жестоких завоевателях, походы которых достигали бывшей маурийской столицы Пата-липутры. В качестве свидетельства культурной ассимиляции можно рассматривать сведения об их обращении к индийским религиям, главным образом к буддизму.

Вслед за греко-бактрийцами в I в. до н. э. в Индию проникли восточноиран-ские племена — саки (шаки). На северо-западе образовалось несколько мелких индо-сакских государств. Сакские правители, получавшие гегемонию над небольшими соседними царствами, начинали именовать себя «великими» и «царями царей». В

более крупных государственных образованиях вводилась система наместничеств — сатрапий. Сатрапы (кшатрапы) пользовались значительной самостоятельностью и довольно быстро добивались полной независимости. Анализ изображений и надписей на монетах сакских царей и кшатра-пов показывает смешение собственно индийских черт с иранскими и греческими.

На рубеже новой эры некоторые области Северо-Западной Индии покорились парфянам. Среди индо-парфянских царьков наибольшей известностью пользовался правивший в Таксиле Гондофар. Позднейшая легенда повествует о том, что он был обращен в христианство апостолом Фомою. Индийские христиане впоследствии относились с особым почтением к святому Фоме. В легенде о его миссионерской деятельности, очевидно, нашли отражение активные связи между Индией и Римской империей.

Первые века новой эры характеризуются политическим преобладанием в Центральной Азии Кушанской державы. По настоящему прочно Кушаны обосновались лишь в северо-западной части Индии, но в некоторые периоды, возможно, распространяли свою власть и на значительные территории в долине Ганга (например, надпись с именем знаменитого кушанского царя Ка-нишки обнаружена возле города Варанаси)

Находки кушанских монет вплоть до Ориссы свидетельствуют о широте экономических связей в Кушанский период. Существование этой огромной державы способствовало культурному взаимодействию Индии с восточноиранским и эллинистическо-рим-ским миром.

Власть кушанских правителей в Западной Индии была Е значительной мере номинальной. Сакские кшатрапы этого региона нередко именовали себя царями. К первым векам новой эры далеко зашел процесс культурной ассимиляции саков — на монетах постепенно перестали помещать надписи на каких-либо иных языках, кроме индийских. Резиденция «великих кша-трапов» находилась в старинном городе У джайне — бывшей столице царства Аван-ти. В другом древнем городе — Матхуре пришла к власти династия индийского происхождения.

Наконец, в IV— V вв. новый подъем переживала Магадха под властью династии Гуптов (все правители этой династии носили имена, оканчивающиеся на -гупта,— очевидно, обозначение всего рода). Один из первых Гуптов в начале IV в, заключил союз с самым могущественным немонархическим объединением Северной Индии (государством личчхавов). Настоящим основателем крупной державы был Саму драгу пта, правивший в середине TV в. О его военных подвигах подробно говорится в высеченном на камне панегирике. В нем утверждается, что Самудрагупта «искоренил» в Северной Индии власть девяти правителей, а в Декане — пятнадцати. В своем южном походе царь достиг тамильского города Какчи, на севере зависимость от него признавали пограничные области Непала и Ассама. Следует учитывать, впрочем, что автор составленной по царскому приказу надписи допускает значительные преувеличения. Явно недостоверны, например, сведения о том, что гуптскому царю подчинялись Кушаны и даже Ланка. Видимо, и Декан, несмотря на победоносный поход Самудра-гупты, не вошел в состав его державы. Тем не менее впервые после Маурьев основная территория Северной Индии была объединена, а ядром государства вновь стала Магадха.

Расцвет Гуптской державы относится ко времени правления Чандрагупты II (380— 415 гг.), но уже вскоре после смерти этого царя усилилась тенденция к ее распаду. Ослабленное внутренними усобицами государство не могло противостоять внешней опасности. В конце V ~ начале VI в. страшное разорение было вызвано нашествием так называемых гукнов-эфтали-тов, пришедших из Центральной Азии. Северная Индия затем распалась на мнОг жество мелких государств, в которых правили местные династии (одной из таких династий оставались и Гупты).

В послемаурийский период происходило становление независимых государств в областях к югу от Индо-Гангской равнины. Порою они даже опережали страны Севера в своем социальном и политическом развитии. Найденная в Калинге (совр. штат Орисса) большая наскальная надпись свидетельствует о расцвете этой области в I в. до н. э. Местный правитель сообщает о работах на строительстве огромного канала, начатого еще при Нандах, а также о своих многочисленных победоносных походах. Слухи об огромной армии царя Калинги дошли даже до Рима — об этом говорится в «Естественной истории» Плиния Старшего (I в. н. э.). Но судьба государства в последующую эпоху практически неизвестна — очевидно, оно распалось на несколько мелких княжеств.

Описание политической истории большинства древнеиндийских государств основано на случайно сохранившихся источниках, главным образом немногочисленных царских надписях. Запечатленные в них отдельные яркие эпизоды не всегда иэгут быть представлены в виде последовательных событий. Да и сама политическая ситуация отличалась крайней нестабильностью. При удачном стечении обстоятельств внезапно возвышался тот или другой царь, обеспечивший себе поддержку. Но затем эти непрочные альянсы столь же быстро распадались, уступая место иным комбинациям политических сил, а потомки основателей обширных держав продолжали править лишь в своих крохотных исконных владениях.

В истории стран Декана центральное место принадлежало династии Сатаваханов.

Основана она была, очевидно, вскоре после распада Маурийской державы, а затем какое-то время соперничала с царями Калинги. Средневековые индийские предания о древности (пураны) позволяют отождествить Сатаваханов с династией Андхры (совр. штат Андхра-прадеш), указывая таким образом на их связь с районом Восточного Декана. Однако находки многочисленных надписей Сатаваханов позволяют говорить, что в период расцвета государства во II в. н. э. его основные центры находились в Западном Декане. Уже в III в. держава "распалась. Местная ветвь династии сохраняла власть лишь на небольшой территории, а гегемония в регионе перешла к государствам Вакатаков и Палла-вов (которые будут рассмотрены в курсе истории Индии средних веков).

Мало что известно о древних странах крайнего юга Индостана. Археологические данные свидетельствуют о том, что уже с середины I тысячелетия до н. э. здесь распространялось железо. Довольно рано были установлены и связи этих областей по морю с эллинистическо-римским миром. Еще в эдиктах Ашоки упоминались три области крайнего юга, не входившие в состав его державы. О бесконечных войнах между правителями этих трех государств говорится и в классической тамильской поэзии первых веков. Несколько раз предпринимали тамилы вторжения на Ланку. Цейлонские исторические хроники воспроизводят предания об изгнании чужеземцев, захвативших северную часть острова.

Рассматриваемый период — конец I тысячелетия до н. э. и первые века новой эры —- был временем расцвета древнеиндийской экономики. Индийцы научились плавить высококачественную сталь, которая славилась не только в ближайших странах, но и в далеком Средиземноморье. Свидетельством искусства металлургов может служить знаменитая железная колонна с надписью царя Чандры (видимо, Чандра-гупты II) — за полторы тысячи лет на ней практически не появилось ржавчины. Крепости строились уже не из дерева, а из кирпича и камня, для их штурма использовались стенобитные машины и другие военные механизмы. К послемаурийс-кой эпохе относятся буддийские пещерные монастыри и храмы и друпие монументальные сооружения. Огромное количество памятников скульптуры первых веков новой эры позволяет судить не только о религиозных верованиях и художественных вкусах населения, но и о технике работы, высоком мастерстве ремесленников — резчиков и каменотесов.

Произведениями искусства являются и монеты, появившиеся под влиянием эллинистических образцов — с изображениями правителей и надписями на различных языках- Обилие монет — золотых, серебряных и медных — показывает довольно высокую степень развития денежного обращения. Оживленные торговые пути связывали между собою крупнейшие города, такие, как Таксила, Матхура, Уджаин, Варанаси. Наметилась некоторая областная специализация: Варанаси и Матхура, например, славились хлопчатобумажными тканями, северо-западные районы — шерстяными тканями, вином и лошадьми, Уджаин — изделиями из драгоценных камней и слоновой кости, Южная Индия — пряностями. Образование Кушанской державы способствовало оживлению контактов Индии с областями Центральной Азии. Пролегавший через территорию Кушан Великий шелковый путь связывал Китай со странами Средиземноморья, входившими в состав Римской империи. В этой международной торговле индийцы принимали активное участие.

Уже во II—I вв. до н. э. в Западной и Южной Индии появились торговцы из эллинистического Египта. Морское сообщение между этими странами значительно расширилось, когда стали использоваться периодические попутные ветры (муссоны и пассаты) для плавания через Индийский океан. На крайнем юге Индии возникла даже римская торговая фактория Арикаме-ду. Плиний Старший жаловался на то, что товары привозимые с Востока — из Индии, Китая и Аравии, — ежегодно обходились Римской империи в 100 млн. сестерциев. Это показывает, что баланс торговли с Римом для Индии был активным. Развивалось и собственное судостроение и морское судоходство. В первые века новой эры индийцы не только поддерживали тесные связи по морю с Юго-Восточной Азией и островами Индонезии, но и начали в' этом направлении широкую колонизацию.

О социальном строе Индии можно составить лишь самое общее представление, анализируя сохранившиеся литературные памятники. Наиболее ценным источником является обширный трактат об искусстве политики «Артхашастра», который датируется первыми веками новой эры, но порою содержит сведения и о более ранней эпохе;

Основу социальной организации древнеиндийской деревни составляла соседская община. Вероятно, она имела те или иные особенности в различных районах страны, но источники позволяют представить лишь тот тип общинной организации наиболее развитых районов Северной Индии, который сложился к концу древности. Пахотная земля была разделена между отдельными семьями, силами которых и велось каждое хозяйство. В нераздельной собственности, находились лишь некоторые угодья, пустыри и пастбища. Глава семьи мог продать свой участок, но преимущественное право покупки при этом принадлежало родственникам и соседям продавца. Все частные земельные владения входили в состав общинной территории, и, покупая дом и поле, новый хозяин приобретал также членство в общинной организации. Община' обеспечивала коллективную помощь своим сочленам, но в свою очередь требовала от них участия в совместных работах на строительстве дорог, каналов, по поддержанию деревенских святилищ, а также в празднествах и обрядах. Полноправные члены общины принимали участие в сходах. Споры между жителями деревни решались обычно родственниками и соседями на основе обычного права. Во главе деревни стоял староста, представлявший общину перед государственной властью.

Внутри деревни не было равенства ни по имущественному положению, ни по сословному статусу, ни по степени участия в решении деревенских дел. Одну, более или менее замкнутую, группу составляли полноправные общинники-землевладельцы. Далеко не всегда они сами занимались сельскохозяйственным трудом. Распространены были различные формы аренды, использование труда батраков, должников и других зависимых лиц. Безземельные работники принадлежали к более низкому слою населения деревни. Довольно значительный слой составлял и обслуживающий персонал — прачки, уборщики, сторожа, а также деревенские ремесленники — плотники, горшечники и т. п. Статус лиц каждой категории был в принципе наследственным и неизменным, а различные формы социального общения ограничивались главным образом кругом лиц того же положения. В пределах каждой местности семьи одного общественного статуса образовывали замкнутые сообщества — касты. Каждая каста была эндогамна, и потому все ее члены находились между собою в родстве или свойстве (или хотя бы могли рассматривать друг друга как потенциальных свойственников). Членов касты связывали как экономические интересы, так и религиозные обычаи и обряды.

Традиционные отношения между жителями деревни оформлялись в виде кастовой иерархии. Деревенские ремесленники, например, были обязаны обслуживать представителей земледельческих каст, но в свою очередь имели право на долю собранного последними урожая. Такая система разделения труда, взаимных прав и обязанностей не только придавала индийской де~ резне необычайную устойчивость, но и гарантировала господство высших каст. В экономическом отношении каждая деревенская община сама себя обеспечивала и потому не нуждалась в широких внешних контактах. МеждереЕенские связи- имели частично административный характер (несколько крупных поселений составляли территориальное объединение), частично кастовый — члены каждой касты поддерживали тесные отношения друг с другом в пределах порою весьма обширных областей.

Сложившиеся и складывавшиеся к концу древности многочисленные местные касты получали оценку в свете старинных представлений об обществе, разделенном на четыре варны. Высшие касты землевладельцев, как правило, причисляли себя к брахманам или кшатриям. Вайшьями часто считались городские торгово-ростовщические касты. Основная масса трудящихся, не только ремесленников, но и крестьян, к концу древности рассматривалась как варна шудр. Еще ниже шудр находились касты неприкасаемых, занятые самыми тяжелыми и ритуально нечистыми работами. Жили они за пределами деревни или на окраине города, чтобы своим присутствием не осквернять представителей высших каст.

Городские свободные ремесленники составляли корпорации. Наследственность занятий и.положения и здесь способствовала появлению замкнутых профессиональных каст. Ремесленные объединения (порою принимавшие форму касты) осуществляли контроль Fie только за деятельностью, но и за образом жизни своих сочленов. Социальный престиж разных профессий, а также место, занимаемое в обществе той или иной кастой, были не одинаковы — например, золотых дел мастера, некоторые оружейники, изготовители благовоний находились в более привилегированном положении, чем простые каменщики, кузнецы или ткачи.

Работали ремесленники, как правило, не на рынок, а на заказ. В качестве заказчика, впрочем, мог фигурировать и богатый торговец, скупавший изделия для продажи в далеких странах. В результате подобных операций купцы не только обогащались, но и приобретали значительное влияние на развитие городского ремесла. Трудно сказать, насколько широкими были экономические связи города с сельской округой. По-видимому, городское ремесло обслуживало прежде всего нужды политической элиты — царского двора, провинциальной знати, чиновников, а товарообмен города и деревни оставался ограниченным. Внешняя торговля была значительно более развитой, нежели внутренняя.

В городе широко применялся наемный и "принудительный труд, рабство стало повседневным явлением. Толпы рабов сопровождали вельмож и занимались хозяйственными делами в их городских особняках. Квалифицированные ремесленники пользовались трудом подмастерьев и учеников, а работы особо тяжелые и грязные были уделом рабов. Состоятельные купцы нанимали приказчиков и розничных торговцев, выплачивая им постоянное жалованье или гарантируя долю прибыли, а в домашнем быту также использовали рабов. Сожительство между рабами и рабынями не запрещалось, и естественное воспроизводство было одним из основных источников рабства. Другими важными источниками являлись войны, сопровождавшиеся порабощением части военнопленных и мирного населения, а также самопродажа и продажа детей.

Рабов рассматривали как собственность хозяина и потому передавали по наследству, продавали, дарили, закладывали, проигрывали; освобождение рабы могли получить лишь по воле хозяина. Закон почти не вмешивался в отношения хозяина и раба, и если были ограничения произвола, то преимущественно неписанным обычаем. Содержание рабов было скудным, и выражение «рабская пища» вошло в поговорку. Теоретически рабы не должны были иметь никакой собственности, ибо сами принадлежали хозяевам, однако фактически они могли владеть имуществом, и потому в «Артхашастре» содержится предписание, чтобы хозяин не присваивал наследство своего раба, если у того остались родственники.

Помимо полного рабства были распространены и другие формы эксплуатации. К рабам в широком смысле слова часто причисляли и лиц, отрабатывавших долг в течение определенного срока, В период пребывания в кабале должники работали на хозяина вместе с урожденными рабами, однако их положение несколько отличалось от собственно рабского. Хозяин не мог их продать или заложить, не мог наказывать по своему произволу или заставить выполнять нечистые работы, если выполнение таковых было запрещено их кастой. Семейство такого должника оставалось свободным, а сам он не терял принадлежности к своей касте. Рабовладельцы, впрочем, нередко обращались с кабальными должниками как с рабами, и государство должно было принимать меры по ограничению рабства для тех, кто принадлежал к высшим кастам. В полное рабство можно было обращать лишь чужеземцев, представителей низших каст или отсталых племен.

В данный период широко распространен был и наемный труд. Многие наемники — поденщики, батраки — почти не отличались по своему социально-экономическому положению от кабальных должников и других лиц, выполнявших рабскую службу. Использование их представляло особые выгоды во время сезонных работ. Систематический труд по найму являлся уделом низших каст, не имевших собственных средств производства, и для них это стало не.только экономической необходимостью, но и религиозным, кастовым долгом. По договору найма они выполняли те грязные работы, которые нельзя было заставить выполнять кабальных должников, принадлежавших к более высокой касте. Сами древнеиндийские источники часто не проводили существенного различия между такими наемными работниками и рабами, а положение низших каст склонны были рассматривать как своего рода коллективное рабство. Как и в других древних обществах, большую часть населения составляли мелкие производители-земледельцы и ремесленники. Но в наиболее зажиточных хозяйствах широко использовался чужой труд, в том числе и рабский. Имея в виду развитие рабства в самых передовых областях и значительность его влияния на социальную структуру в целом, общественный строй Древней Индии определяют как рабовладельческий.

Основой благосостояния высшей части господствующего класса были налоги, собираемые главным образом с сельской местности. Традиционный размер налога составлял шестую долю урожая, однако разного рода дополнительные и экстраординарные сборы значительно повышали эту норму. Земля, принадлежавшие ученым брахманам, храмам и монастырям, как правило, от уплаты налогов были освобождены.

В источниках данного периода встречаются упоминания о «хозяевах деревень», имевших права на получение податей. Происхождение и оформление таких прав было различным. Порою речь идет о старинном господстве аристократической фамилии в той или иной местности. Известно, что в процессе образования классового общества и государственности племенные вожди и родовая знать сосредоточивали в своих руках распоряжение общественными богатствами. В крупных государствах подобное владение, иногда обширной территорией, требует утверждения со стороны верховного правителя. Последний редко решается полностью уничтожить привилегии знатной семьи или династии — это грозило бы опасным возмущением наиболее влиятельного социального слоя. Однако центральная власть стремится закрепить наследственные права за наиболее лояльными ее представителями, а порою проводит политику перемещения местных правителей, с тем чтобы ослабить их сложившиеся связи с населением определенной области. При таких перемещениях на самые видные места выдвигаются родичи и сподвижники правителя-гегемона, а предоставленные им земли рассматриваются как временное «кормление», которое всегда может быть отобрано. В то же время действует и противоположная тенденция — земли, полученные лишь на время, под условием несения службы, царские сановники стремятся превратить в свои наследственные владения и в конечном счете укрепить свою власть вплоть до получения полной независимости. Распространенная практика «кормлений» способствовала таким образом политической нестабильности.

Конец эпохи древности характеризуется ростом крупного землевладения. Деревни — путем пожалований или покупки — переходили в собственность монастырей, храмов и отдельных брахманов. Владельцами селений могли стать и разбогатевшие купцы. Сосредоточившие в своих руках землю деревенские старосты из представителей самоуправления превращались в мелких помещиков, в деревне распространялось кабальное должничество и аренда. Эти процессы роста крупного землевладения и расширения крестьянской зависимости в конце периода древности рассматриваются в историографии как главные признаки перехода к новой социально-экономической формации — феодальной.

Послемаурийский период характеризовался расцветом экономики и довольно широким развитием рабовладельческих отношений. Классовые общества и самостоятельные государства складывались в отсталых прежде областях Декана, а также на крайнем юге Индостана. Оформившаяся к концу древности общинно-кастовая структура деревни послужила основой социального развития Индии в средние века.