Судебный Следователь по особо важным 4 страница

Протокол продолжен 27 ноября 1918 года, при чем нижепоименованные, по предварении их о содержании 443 ст. у. у. с. показали:

Я, Ольга Павловна Демина, 20 лет, кр. Нижне-

Сергинской волости и з., Красноуфимского у., пра-

восл., грам., не судилась, живу по Арсеньевскому

проспекту, в д. № 44. Я уже два года служу оффицианткой в буфете 1 класса ст. Екатеринбург I. Будучи занята исполнением своих обязанностей я мало интересовалась тем, что происходит на станции и потому решительно ничего не знаю и не слыхала о том, привозили ли на сстанцию /так!/ б. Императора и Императрицу, живы-ли они, или убиты. С большевитским комиссарами я знакомства не вела и никаких разговоров о Николае II с ними не имела. Перед Пасхой этого года я познакомилась с помощником комиссара Георгием Даниловичем Кучеровым, но никаких разговоров о его служебных делах с ним также не было. На Пасхе он сделал мне предл о жение выйти за него замуж, но, по совету своих родных я ему отказала. Кучеров происходит из кр. с. Воскресенского, Екатеринб. уезда. Где он находится в настоящее время – не знаю и более по делу показать ничего не имею. Прочитано. Демина.

Член Екатеринб. Окр. Суда Ив. Сергеев.

При допросе присутствовал: Товарищ Прокурора Н. Остроумов.

С подлинным верно:

Судебный Следователь по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 4, д. 1, л. 202

Я, Афанасий Кириллов Елькин, 42 лет, кр.

с. М. Брусян, Логиновской в., Екатеринб. у. правосл. грам., не судился, живу в Екатеринбурге, по Луговой ул. в д. № 64. Я вам показал, что я не судился, разумея под этим, что не находился под судом в учреждениях, существовавших до большевитской власти, а при большевиках я был отдан на суд “революционного трибунала” по обвинению в контр-революционной агитации против советской власти. Трибунал присудил меня к тюремному заключению на шесть месяцев; суд состоялся 23/10 февраля с. г. В тюрьме я выполнял различные работы и, наконец, в конце мая месяца меня стали посылать на тюремных лошадях в качестве кучера при поездках по городу различных комиссаров. Приходилось мне ездить и с Юровским, назначенным впоследствии на должность коменданта “дома особого назначения”, в котором был заключен б. Государь со своей семьей. Последний раз я подал Юровскому лошадь в пятницу, 19-го июля с. г., к дому Ип атьева. Караульные были на своих местах. Обычным порядком, через часовых дали знать Юровскому, что лошадь для него подана; часов в 11 дня я повез Юровского в помещение, принадлежавшее ранее Волжско-Камскому банку и занятое Областным Советом; пробыв здесь около четверти часа, Юровский вышел из помещения вместе с каким-то человеком высокого роста, лет 35 на вид, с русыми волосами, горбоносым; бороду этот человек брил, а носил лишь короткие усы. Мне сдается, по некоторым приметам, что человек этот последнее время служил комиссаром в Окружном Суде после бегства комиссара Зайда. Только-что мы отъехали, как у меня распряглась лошадь; пока я возился с запряжкой, спутник Юровского вылез из коляски и ушел пешком; куда он направился – не знаю, но хорошо слышал, что Юровский на прощанье сказал ему: “оставайтесь здесь и работайте как следует”. Думаю, что если-бы я увидел этого человека, то мог бы его признать. Расставшись с упомянутым блондином, Юровский приказал ехать на 1-ую Береговую улицу, где была его квартира; зайдя на короткое время к себе на квартиру, Юровский приказал ехать в дом Ипатьева и, зайдя в дом, велел мне ждать его; посланный Юровским красноармеец велел мне ехать во двор дома Попова где помещалась команда, охранявшая Ипатьевский дом. В 12-м часу ночи, по приказанию Юровского, я подал лошадь к Американской гостинице и привез оттуда к дому Ипатьева двух молодых людей; один из них по виду был еврей. Вскоре из дома вышли те-же самые молодые люди и с помощью старшего красноармейца [как его звали – не знаю] вынесли и положили ко мне в экипаж семь мест ~~лошадей~~ /зачеркн. в документе/ багажа; на одном из них, представлявшем из себя средних размеров чемодан черной кожи, была сургучная печать. После этого вышел из дома Юровский и, садясь в экипаж, сказал молодым людям: “приведите все в порядок, охраны оставьте 12 человек, а остальных отправьте на вокзал”. От Ипатьевского дома я повез Юровского в дом Главного Начальника Уральских заводов; здесь уже были готовы к отъезду разные комиссары. Один из этих комиссаров, по имени Петр Лазаревич, при мне прощался со сторожами за “ручку”. От дома Главного Начальника двинулся поезд на пяти лошадях. Петр Лазаревич по дороге заехал к себе на квартиру в дом рядом с Лобораторией [по Клубной ул. ], а Юровский, не вылезая из экипажа, ждал его у подъезда. Через несколько минут Петр Лазаревич вышел из дому и поехал вперед нас, а я повез Юровского к Американской гостинице; Юровский забежал на короткое время в помещение. Через несколько минут к гостинице подъехали комиссары Голощекин и Сафаров и также зашли в гостиницу. Юровский же вскоре вышел из гостиницы и велел мне ехать на Екатеринбург II-ой. Красноармейцы вынесли на станцию багаж и Юровский велел мне ехать домой. Б олее я никого из коми с саров не видел. Никаких разговоров с комиссарами у м е ня не было. О судьбе б. Императора Николая II и членов его Семьи я также ничего ни от кого не слышал и знаю об убийстве Государя только из газет и объявлений. Протокол мне прочитан. Записано правильно. Афанасий Кириллов Елькин.

Член Екатеринб. Окр. Суда Ив. Сергеев. Зачеркнуто:,,лошадей”.

С подлинным верно:

Судебный Следователь по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 4, д. 1, л. 202 – 203

Протокол продолжен 28-го января 1918 года, при чем нижепоименованные, допрошенные в качестве свидетелей, с соблюд. 443 ст. у. у. с., показали:

Я, Галина Семеновна Ощепкова, 17 лет, кр. По-

левской волости и зав., Екатеринб. уезда, правос л.,

грам., не судилась, живу в Екатеринбурге, по Фети-

совской улице д. № 3. Как-то перед Пасхой этого года я поступила горничной в “отдел записи браков, рождений и смертей”, помещавшийся на Вознесенском проспекте, в д. Антонова /№ 16/. Начальником Отдела был большевик Б орис Сергеевич Мещерский, а может быть и Сергей Б орисович [хорошенько не помню]. За время своей службы в отделе я выполняла только свои обязанности и в разговоры со служащами /так!/ о каких-либо делах не вступала. Каждый день я ходила в советскую столовую за получением хлеба для служащих. Незадолго до бегства большевиков из Екатеринбурга я слышала разговор находившихся в столовой красноармейцев по поводу убийства Царя; кто-то из них между прочим сказал: “Царя расстреляли за вокзалом, а тело похоронили за Михайловским кладбищем”. Из компании разговаривавших я могу назвать Павла Чекурина [кажется, он из В.-Исетского завода], уехавшего впоследствии с красной армией. Других – я не знаю, но узнать, вероятно, могла-бы. Только эту фразу я и запомнила из разговора и сообщила об услышанном прислуге Антоновых; о Царице, Наследнике и Царских дочерях я ничего не слышала, не знаю и не разговаривала. Когда именно слышала я переданный Вам мною разговор красноармейцев – не помню точно; не могу также сказать, было-ли это до того, как большевики объявили о расстреле Царя – или после. Более я ничего по настоящему делу не знаю. Прочитано. Галина Семеновна Ощепкова.

Член Суда Ив. Сергеев.

При допросе находился: Товарищ Прокурора Н. Остроумов.

С подлинным верно:

Судебный Следователь по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 4, д. 1, л. 203 об.

К о п и я

Протокол допроса свидетеля

1918 года, ноября 30 дня, в городе Екатеринбурге, Член Екатеринбургского Окружного Суда И. А. Сергеев допрашивал нижепоименованного в качестве свидетеля, с соблюдением 443 ст. уст. угол. суд. и он показал:

Я, Николай Николаевич Ипатьев, 50 лет,

капитан инженерных войск в отставке, пра-

вославный, не судился, живу в городе Екатерин-

бурге, по Вознесенскому проспекту, в собст-

венном доме, купленном мною в 1918 году у

И. Г. Шаравьева. Верхний этаж дома занимал я сам, а нижний – в последнее время был сдан мною для помещения конторы, агенства /так!/ по черным металлам. Владение мое домом до конца апреля с. г. никем не нарушалось, а 27-го апреля ко мне явился комиссар Жилинский [ имени и отчества его не знаю ] и, объявив, что дом мой будет занят для надобностей совета, предупредил меня о необходимости очистить весь дом к 29 апреля. Услышав такое распоряжение, моя жена спросила, между прочим, Жилинского, будет-ли нам гарантирована целость тех вещей, которые нами будут оставлены в квартире; Жилинский ответил на это, что в нашем доме будут жить такие люди, которые вещей не испортят. 28-го апреля 1918 года мне вручен был приказ Жилищного Комиссариата от 27 апреля 1918 г. за № 2778 очистить занимаемый дом к 3 часам дня 29 апреля; приказ этот находится у меня и я его вам представляю [ свидетелем представлен к делу приказ № 2778 ]. В виду категоричности требований и краткости срока, данного мне на очистку дома, я увез из квартиры лишь самую небольшую часть принадлежа в шего мне имущества. Все оставленное мною в доме имущество было описано советской комиссией в составе Товарища Председателя Екатеринбургского Исполнительного Комитета Совета Раб. и Кр. Деп. Загвоздкина [ имени и отчества его не знаю, но мне известно, что ранее он служил техником на электрической станции ] и Члена того же Исп. комитета Павла Михайловича Б ыкова. Опись имущества, составленная названной комиссией, за подписями Загвоздкина и Б ыкова была выдана мне в подлиннике и я ее Вам сейчас представляю [ свидетелем представлена к делу опись ]. В верхнем этаже дома помещавшийся к кабинете /так!/ книжный шкаф был заперт мною на ключ; заперта была также и посуда в среднем отделении помещавшегося в столовой буфета. В нижнем этаже дома, в кладовой, смежной с той комнатой, которая на полу и на стенах носит следы выстрелов, мною были сложены ковры и другое домашнее имущество; кладовая эта также была заперта мною. Ключи от запертых помещений оставлены были при мне, а самые помещения Члены Комиссии опечатали Советской печатью. Относительно надворных построек мне был сказано, что нужды в них нет и потому ключи от них также были оставлены при мне; в каретнике у меня была сложена кухонная и столовая посуда и сундуки с платьем и бельем. Через некоторое время Председатель Исп. Комитета Чуцкаев потребовал от меня ключи от всех запертых помещений, наложив на них печати. Днем 29 апреля в мой дом были доставлены б. Император Николай Александрович с супругой и одной из дочерей /кажется, Марией Николаевной/; о приезде Государя я узнал от одного из своих соседей. Приблизительно через месяц от меня потребовали ключ от каретника для помещения Царских вещей; я видел сам, что имущество было привезено на 28 подводах. Об условиях жизни Государя и его Семьи в моем доме я ничего не знаю, так как вскоре уехал из города в с. Курьинское, откуда вернулся в город лишь в августе месяце. 22-го июля я получил от моей belle soeur Евгении Федоровны Попель условную телеграмму: “жилец уехал”, означавшую, что дом мой свободен. За несколько дней до занятия Екатеринбурга чехо-словацкими и казачьими отрядами мой дом был передан во владение мне, а ключи от дома были вручены вышеупомянутой родственнице моей Е. Ф. Попель, которая и вошла в него прежде меня. О том, какая судьба постигла б. Государя и его Семью – лично мне ничего неизвестно и более по настоящему делу я показать ниего /так!/ не имею. Протокол прочитан. Капитан в отставке Николай Николаевич Ипатьев.

Член Суда Ив. Сергеев.

С подлинным верно:

Судебный Следователь по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 4, д. 1, л. 204-205

К о п и я

П Р О Т О К О Л

О С М О Т Р А В Е Щ Е С Т В Е Н Ы Х Д О К А З А Т Е Л Ь С Т В

1918 года, ноября 30 дня, в городе Екатеринбурге, Член Екатеринбургского Окружного Суда И. А. Сергеев при нижепоименованных понятых производил осмотр документов представленных к делу свидетелем Н. Н. Ипатьевым.

По осмотру оказалось:

1/ Напечатанное на пишущей машинке синей краской, на восьмушке белой бумаги предложение Жилищного Комиссариата от 27 апреля 1918 года за № 2778 на имя Н. Н. Ипатьева; в левом верхнем углу имеется синего цвета оттиск мастичного штемпеля “Российская Федеративная Советская Республика Екатеринбургский Совет Рабочих и Солдат. Депутатов Жилищный Комиссариат”. Текст этого предложения дословно следующий:

Гражданину Николаю Николаевичу

Ипатьеву.

Вознесенский пр. с. д.

Вследствие распоряжения Исполнительного Комитета Екатеринбургского Совета Р. и Арм. Депутатов, предлагаю Вам в течении 48-ми час. [срок следует исчислять с 3-х ч. дня сегодня] освободить занимаемый Вами по Вознесенскому проспекту дом, имея при этом в виду, что в означенном доме не должно оставаться ни одного человека. Дом отводится для одного из советских учреждений и с 3-х час. дня 29-го сего апреля поступает в полное распоряжение Совета.

Если Вам и не будет подыскана для себя квартира в семьях Ваших знакомых, то Жилищным Комиссариатом Вам будет отведено соответствующее количество номеров по составу Вашей семьи и живущих в доме в одной из местных гостиниц.

Неисполнение сего повлечет за собой крайние меры

Жилищный Комиссар Е. Коковин

Подпись Е. Коковин сделана черными чернилами.

2/ Опись имущества оставленного в доме Н. Н. Ипатьева на Вознесенском просп. за № 49/9 и принятого на хранение Исполнит. Комит. Екатер. Совета Рабоч. и Солдат. Депутатов.

Опись написана черными чернилами на двух подшитых листах белой графленой синими линиями бумаги. Опись носит вышеприведенный заголовок, за кторым следует такой перечень описанного имущества:

1. С е н и.

1/ Зеркало с подзеркальником под черное дерево.

2/ Диванчик, два стула

3/ 3 электрических бра.

2. Передня.

1/ Электрическая висячая лампа.

2/ Стенной столик на кронштейнах

3/ Вешалка.

4/ 2 венских стула с фанерой

5/ Крашеный двухстворный шкаф

6/ Железный расписной экран

7/ Чучело медведя с медвежонком

В пункте под № 6 слова: “железный расписной экран” зачеркнуты и сбоку другим почерком и чернилами приписано “в спальной № 1”.

3. Кабинет.

1/ Висячая лампа темной бронзы.

2/ На двух окнах: две спускающиеся шторы, кисейные занавески и оливкового цвета полушелковые с плюшем драпировки.

3/ Одна портьера полушелковая с плюшем оливкового цвета

4/ Голова изюбря и десять фотографий в рамках красного дерева на стенах.

5/ Шкаф красного дерева с книгами [заперт на ключ]

6/ Отоманка с тремя подушками и двумя валиками.

7/ Ломберный стол орехового дерева.

8/ Угловой столик под красное дерево

9/ Круглый столик на 3-х ножках под черное дерево

10 / 6 стульев камышевых с резною спинкою орехового дерева

11/ Электрическая бронзовая лампа

12/ Телефон

13/ Стенной шкаф с находящимися в нем предметами [заперт на ключ].

В пункте под № 4 в словах “голова изюбря и десять” и т. д. слово “десять” зачеркнуто и сверху другим почерком и чернилами написано “девять”. В пункте под № 5 после слов: “заперт на ключ” приписано сбоку [другим почерком и чернилами]: “наложена советская печать”.

4. З а л

1/ Б ронзовая золоченая люстра с двумя лампами

2/ 4 позолоченных электрических бра.

3/ На двух окнах: две спускающиеся шторы с кружевными занавесками и полушелковыми желтыми ламбрикенами на деревянных резанных карнизах и 2 таких же портьеры на дверях.

4/ 3 картины в золоченых рамах.

5/ Зеркало с подзеркальником в ореховой раме.

6/ Металлический аквариум с фонтаном.

7/ Письменный конторский стол.

8/ Один простой стол.

9/ Письменный столик дубовый

10/ Ломберный стол ореховый.

11/ 12 стульев ореховых с резными спинками и камышевыми сиденьями.

12/ Две тумбы под черное дерево.

13/ Пальма “Кейция” на дубовой с медной оковкой подставкой.

5. Гостиная

1/ Бронзовая золоченая люстра с лампой и 9-ю свечами

2/ 2 золоченых карниза с розетками для оконных занавесей и 2 спускающиеся шторы.

3/ Простеночное зеркало и подзеркальник позолоченные.

4/ Картина /пейзаж с горами/ в золоченой раме.

5/ 2 овальных картины в золоченых рамах.

6/ Картина Боголюбова “Пожар Реформатской церкви в Петрограде”.

7/ Пейзаж в багетной рамке.

8/ Стенное зеркало в золоченой раме.

9/ Диван и четыре кресла мягких обиты красной с цвет а ми шелковой материей.

10/ Восьмиугольный на 2-х ножках ореховый стол.

11/ Стоячая лампа с металлической этажеркой

12/ Настольная лампа [красная ваза] с абажуром.

13/ Рояль [под черное дерево] с ~~внской~~ /зачеркн. в документе/ венской табуреткой

14/ Красного дерева стол на 2-х шкафчиках из кабинета

15/ Кресло английское красного дерева из кабинета

16/ 2 тумбочки с 2-мя фикусами.

6. Столовая

1/ Ясневые буфет и полубуфет [в запертом верхнем отделении посредине буфета находится разная посуда].

2/ Ясневый обнаженный стол раздвижной

3/ 2 ясневых кресла

4/ 18 “ “ “ стульев

5/ Ясневый столик

6/ 2 резных кронштейна с орлами

7/ Стенные часы

8/ Поднос с живописью на стекле.

9/ Тумба с мраморной доской

10/ 2 головы косулей

11/ 2 масляных картины в черных рамах

12/ Картина в рамке с позолотой

13/ Висячая над столом лампа позолоченная с звонком

14/ Пальма “Кеция” и /пропуск/ в плетеных корзинах

15/ Одна портьера пеньковая и одна такая же оконная драпировка с кисейной занавеской

16/ Камин с прибором и зеркалом

17/ Икона Спас ите ля в ризе

7. Спальня I.

1/ Электрическая висячая лампа в виде букета.

2/ Миткелевая занавеска на окне

3/ Акварель в рамке

4/ 3 кресла и два стула под черное дерево, обитые полушелковой красной материей с полотняными вышитыми покрышками.

5/ Овальных ореховый стол

6/ Настольная бронзовая лампа

7/ Зеркало с подзеркальником для цветов [красное дерево]

8/ Ореховый столик с круглой наборной работы доской

9/ Две парочные тумбы [под красное дерево]

10/ Тумбы под черное дерево

11/ 2 расписных железных экрана

8. Спальня /2/

1/ Висячий фонарь

2/ 4 кисейных двойных занавесей на окнах

3/ Ореховый т у алет

4/ “ “ двухстворный шкаф

5/ Ореховый ночной столик с мраморной доской

6/ Два ореховых круглых столика

7/ Этажерка [под орех]

8/ 2 Электрических бра.

9. Спальня III

1/ Висячая люстра с тремя бра.

2/ 2 резных карниза над окнами

3/ Шкафчик под орех

4/ Электрическая никелированная лампа с абажуром молочного цвета

5/ Умывальник с ведром [горизонтальная мраморная доска разбита на два куска]

6/ Столмк /так!/ под красное дерево

7/ Икона Спасителя в ризе.

10. Комната для прислуги.

1/ Спускная электрическая лампочка

2/ 2 резных карниза с кисейными занавесками у окон

3/ Вешалка

4/ Шкаф ледник

5/ Тумба расписная под мрамор с мраморной белой доской

6/ Большой лакированный сосновый шкаф

7/ Одна железная кровать с матрацом

8/ Венский стул с камышевым сиденьем

9/ Простой табурет

11. К у х н я

1/ Железная переносная плита

2/ Б ольшой стол с шкафом

3/ Стол-ящик для дров

4/ Стол на 4-х ножках

5/ Полка под красное дерево

6/ 2 табурета

7/ Висячая электрическая лампочка

12. В а н н а я

1/ Эмалированная ванна

2/ Печь колонка

3/ Эмалированная раковина

4/ Два железных бака

5/ Скамейка со спинкой

6/ Висячая электрическая лампа.

13. Задние сени.

1/ Электрическое бра

2/ Шкаф сосновый

3/ Распределительная доска и счетчик

14. Уборная.

1/ Ватер-клозет Унитас с бачком

2/ Фаянсовый писсуар.

1-й этаж

1/ 2 шкафа простых двухстворных

2/ Железная переносная плита

3/ Телефон

4/ 2 медных водопроводных крана

5/ Электрический счетчик

6/ 1 бронзовая электрическая лампа с 4-мя рожками

7/ 10 спускных электрических ламп

8/ 5 висячих электрических ламп

9/ 6 электрических бра

10/ 5 электрических звонков и 5 электрических элементов.

В пункте под № 3 слово “телефон” зачеркнуто чернилами.

В с а д у

Пожарная машина на балконе под навесом

После этих слов сбоку приписано другим почерком и чернилами: “без брандспойта”.

В заднем дворе.

1/ Под навесом находятся вещи инженера Гусева, находящегося на фронте.

2/ В сарае под ключом находятся разные вещи принадлежащие Н. Н. Ипатьеву.

В переднем дворе.

Находятся в запертом на ключ сарае каретнике вещи принадлежащие:

1/ Конторе Н. Н. Ипатьева и Н. А. Исакова

2/ Лично Н. Н. Ипатьеву

3/ “ “ Н. А. Исакову

4/ “ “ инженеру В. Е. Попель

5/ “ “ “ “ С. В. Григорьеву

6/ “ “ профессору Г. И. Котову

7/ “ “ В. И. Тюляеву

“На верхнюю дверь наложена Советская печать” /написано другим почерком и чернилами/

В обоих дворах семь сажен дров.

Под текстом описи значатся подписи: “Тов. Председателя Исп. Ком. Р. Загвоздкин” “Член Совета Б ыков”. Почерк сделанных в тексте описи приписок на взгляд сходен с почерком Б ыкова

Член Окружного Суда Ив. Сергеев

Понятые: Пом. Секретаря /подпись не разборчива/

Игорь Богословский. Зачеркнуто:,,внской”

С подлинным верно:

Судебный Следователь по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 4, д. 1, л. 206 – 209 об.

К о п и я

П о с т а н о в л е н и е

1918 года ноября /пропуск/ дня в городе Екатеринбурге Член Екатеринбургского Окружного Суда И. А. Сергеев, принимая во внимание, что осмотренные сего числа документы по содержанию своему являются имеющими для дела значение в смысле обнаружения преступления и изобличения преступников, на основании 371 ст. уст. угол. суд. ПОСТАНОВИЛ: описанные в протоколе от сего числа предложение Жилищного Комиссариата за № 2778 и опись имущества Н. Н. Ипатьева приложить к делу в качестве вещественного доказательства

Член Окружного Суда Ив. Сергеев

С подлинным верно:

Судебный Следователь по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 4, д. 1, л. 209 об.

К о п и я

Протокол допроса свидетеля

1918 года, декабря 5 дня /22 ноября/, в гор. Екатеринбурге, Член Екатеринбургского Окружного Суда И. А. Сергеев допрашивал нижепоименованного в качестве свидетеля, с соблюд. 443 ст. уст. угол. суд. и он показал:

Михаил Владимирович Томашевский. Коллежский асес-

сор из дворян Воронежской губернии. 31 года. Пра-

вославный. Под судом не был. Посторонний участ-

вующим в деле лицам. Проживаю в городе Екатерин-

бурге по Александровскому проспекту в д. № 16.

Содержание 443 ст. уст. угол. суд. мне известно. Показание записываю собственноручно. С 22 мая с. г., находясь в городе Екатеринбурге и интересуясь судьбой Царствен н ой Семьи, заключенной в доме Ипатьева, я получал сведения об образе ее жизни и тех условиях существования, в которых она находилась. В начале июня с. г. – после событий в Челябинске – я получил сведение, что большевиками решено, в случае необходимости эвакуации Екатеринбурга, убить или всех, заключенных в доме Ипатьева, или лишь троих из них, а именно Отрекшегося Императора, Супругу его и Сына. Это сведение впервые сообщил мне Член Исполнительного Комитета Уездного Совдепа, Уездный Комиссар Финансов Николай Кузьмин Чуфаров, выразившийся, дословно, так: “если чехо-словаки идут освобождать Николая, то они ошибутся в расчетах: нами решено расстреля ть Николая, но в руки контр-революционеров не отдавать”. Следует заметить, что Чуфаров, как представитель партии, нес дежурства при окарауливании заключенных в Ипатьевском доме, кроме того играл видную роль в большевитских кругах и компетентность его в намерениях большевиков была для меня очевидна. Поспешив тем не менее проверить слова Чуфарова, я получил подтверждение таких намерений большевиков от некоего Григория Тихонова Агафонова служившего секретарем в Уездном Комиссариате Юстиции [в настоящее время проживает в Екатеринбурге по Васенцовской ул. в д № 116 в квартире врача Федорова]. Этот Агафонов, чиновник Пермской Казенной [или Контрол ь ной] Палаты, уволенный большевиками “за неподчинение советской власти” от прежней должности – личность довольно бледная вполне беспартийная – был особенно полезен мне в смысле получения сведений; так как шурин его состоял едва ли не Начальником стражи заключенных и делился с Агафоновым своими впечатлениями. Затрудняюсь назвать фамилию этого шурина, мне помнится Агафонов называл его Авдеевым; во всяком случае он часто поминал эту фамилию, но называл ли он его своего шурина – Начальника стражи или другое лицо, имевшее отношение к окарауливанию заключенных не могу сказать точно. Неполноту моего показания в данном вопросе следует отнести к тому, что Агафонова опрашивать я мог только вскольз ь. Тем не менее мелких подробностей Агафонов сообщал мне достаточно и сообщения его следовало считать достоверными, если принять во внимание источник, из коего он их получ а л. Обстоятельства привели к скорбному концу, к чему и перехожу. Часов в 9 [по советскому исчислению времени – 11] утра 17 июля нов. ст., когда я находился в Юридическом Отделе Уездного Комиссариата Юстиции, там же находившийся Агафонов вышел в коридор; вскоре туда по какой то надобности вышел и я. Агафонова я увидел разговаривавшим шепотом с неизвестною мне молодою женщиною. Кончив с нею разговор Агафонов, крайне взволнованный подошел ко мне уже возвратившемуся за свой письменный стол и прерывающимся голосом сказал: “какой ужас, они убили всех....” На мои расспросы он объяснил, что дама с которою он только что разговаривал – его жена – сообщила ему, что к ней только что приходил вне себя от потрясения, рыдающий их родственник, [начальник стражи], о коем помянуто выше. По словам этого человека он был очевидцем убийства, совершенного при следующей обстановке: В 1 [3] часа ночи находившийся в Ипатьевском доме [или прибывший туда] отряд латышей, заменивший прежнюю стражу, набранную из жителей Сысертского завода, получил предписание Юровского [мне помнится Агафонов говорил “записку”] расстрелять всех заключенных. Отрекшийся Император, его жена, сын, дочери и фрейлина были вызваны из спален под предлогом немедленной эвакуации из Екатеринбурга. Когда все они вышли к латышам им объявили, что все немедленно будут расстреляны. По словам рассказчика, при этом известии все “позеленели”. Раздались беспорядочные выстрелы; Государь и Великий Князь Алексей Николаевич были убиты сразу, упали первыми, в остальных же стреляли многократно и кололи штыками; фрейлина металась по тому помещению, где производилось убийство, прикрываясь полушками; она получила будто бы “32” раны. Сопоставляя такие данные, я тогда пришел к выводу, что убийство совершено в жилом помещении, я и имею в виду упоминание о подушках. Впоследствии эта часть рассказа Агафонова [касательно подробностей убийства фрейлины] была для меня несколько сомнительна; мне непонятно кто так тщательно и для чего считал раны на ее теле и о какой фрейлине рассказывалось – по сведениям опубликованным большевиками состоявшая при Царственной Семье фрейлина гр. Гендрикова /вернее статс-дама/ расстреляна в Перми и не летом, а осенью с. г. Продолжаю передачу рассказа Агафонова: когда все избиваемые упали, начался осмотр, не остался ли кто нибудь жив. Великая Княжна Анастасия Николаевна оказалась лежавшею в обмороке, кажется, даже совсем не раненною или раненою легко; когда до нее дотронулись она пришла в себя и “страшно завизжала” [слова рассказчика] – ее добили прикладами. Установив смерть всех, приступили к уборке трупов которые были вывезены в закрытом автомобиле и где то погребены. Помещение, в котором происходило избиение спешно привели в порядок; стараясь, главным образом, скрыть следы крови, которую по буквальному выражению рассказчика “мели метлами” К 3 [6] часам утра все в этом отношении было закончено. Мне, Томашевскому, неизвестно место погребения убитых я не могу принять на себя обязательства довести об нем до сведения властей, если оно станет мне известным: тела замученных республиканцами узников Ипатьевского дома не могут при моем содействии быть переданными в распоряжение республиканских властей. По словам Агафонова наружные караулы при этом доме предполагалось оставить на несколько дней, чтобы проходящая мимо публика была уверена, что заключенные еще находятся в нем. Однако, вечером 17 июля, отправившись к дому Ипатьева, я обратил внимание на то, что дом не освещен, тогда как ранее замечал в нем освещение ежедневно. В правдивости рассказа Агафонова, по крайней мере в сущности его, я не могу сомневаться во первых потому, что видел тогда Агафонова необычайно взволнованным, а во вторых потому, что кончив свой рассказ, он как бы спохватился и стал упрашивать меня не делать слышанному огласки, так как, по мнению Агафонова, его шурину также мог поставить в вину даже то обстоятельство, что он был очевидцем злодеяния. Я не мог исполнить просьбы Агафонова, так как преступность такого недонесения была для меня очевидна, потому, приняв меры с сохранению полученных сведений на случай возможных случайностей со мною, при первой же возможности сообщил их двум районным комендантам капитанам Новицкому и кн. Кугушеву, а в августе месяце также и Прокурору Екатеринбургского Окружного Суда. 18 июля Агафонов дополнил свой рассказ сообщением, что через несколько дней большевики опубликуют расстрел Отрекшегося Императора, относительно же остальных Членов Его Семьи ложно сообщат во всеобщее сведение будто бы они эвакуированы. КАк известно, числа 21 июля по Екатеринбургу было расклеено объявление в таком именно смысле и составленное, хотя не помню упоминалось ли об эвакуации остальных в этом объявлении или же в газетном. Еще говорил мне Агафонов, что изо всех заключенных в доме Ипатьева оставлен в живых лишь мальчик, помощник повара или сын его; этого будто-бы “пожалели” по его малолетству. От Агафонова же слышал я будто бы в подушках, находившихся в доме Ипатьева большевиками найдено ~~было много~~ /зачеркн. в документе/ много денег и ценных вещей. Следственные власти могут ожидать от меня и в дальнейшем сообщения п сему делу всевозможного рода сведений, которые только могут быть у меня, и посильного содействия мною к установлению личности всех причастных к совершенному преступлению, однако же предусматривая все случайности, я выражаю надежду, что ни при каких условиях сведения мною данные не попадут в распоряжение большевиков.

Томашевский.

Член Окружного Суда Ив. Сергеев.

При допросе присутствовал: /фамилия, инициалы не указаны/