Освящение любовью» (семья в контексте русской литературы).

Злыгостева Наталья Ильинична,

кандидат философских наук.

 

В детстве все мы любили сказки со счастливым концом, в которых любящие, вопреки всем препятствиям, соединялись друг с другом, жили долго и счастливо, и умирали в один день. И полнота счастья была именно в том, чтобы не разлучаться даже в смерти, до последнего земного мгновения оставаясь вместе.

Наше детское сердце, еще не отягощенное сомнениями, веровало в бессмертие души и вечность любви. Оно тонко чувствовало, что именно в любви человек обретает свою целостность, возвращается к той изначальной гармонии, которая и определяет его подлинную сущность.

Ева была сотворена из ребра Адама – она его плоть от плоти. До грехопадения они были единым целым. Ужас грехопадения, утверждает митрополит Сурожский Антоний, именно в том и заключается, что они перестали видеть себя в другом: «Они вдруг увидели друг в друге – другого, чужого, иного, и их двоица разбилась»(1).

Душа каждого человека тоскует об этом утраченном единстве, о любви, без этого единства невозможной. Но, к сожалению, особенно сегодня, немногие способны услышать ее тихий голос. Современные люди предпочитают идти на поводу у лукавого разума, обманчивых чувств, мимолетных и нечистых влечений. И в этом случае наши желания так далеки от подлинной любви, жертвенной, бескорыстной, «не ищущей своего»… Напротив, мы стремимся подчинить себе другого, утвердить свое превосходство над ним, материальное интеллектуальное, эмоциональное, чувственное.

В отношениях мужчины и женщины, господствующих ныне, так мало взаимного духовного единения, внутреннего согласия, и так много непримиримости и отчужденности, противопоставляющей их друг другу. Суетные мелкие чувства, слепые страсти порождают душевную смуту, делая нас нечуткими к страданию и боли самого близкого человека, и мы неизбежно отдаляемся друг от друга, замыкаясь в пустом и тоскливом одиночестве.

Так что же происходит с нами? Почему, тоскуя о любви, о счастливом семейном союзе мы так редко обретаем их? Да и возможно ли это не в сказке, не в прихотливом художественном вымысле, а в обычной жизни?

Ветхий и Новый завет дают нам образец брака, в котором двое вновь становятся одной плотью, одним живым существом. Но соединение их начинается не с чувственного влечения, а с взаимного духовного и душевного тяготения, побеждающего обособленность, эгоизм, самолюбие, и делающего взаимное общение необходимым, прекрасным и радостным. Именно в таком браке он и она становятся единым целым, существующим «в единочувствии и единомыслии», в котором «я» одного неотделимо от «я» другого.

Для истинно любящего сердца его избранник всегда единственный. Встреча с ним не случайность, не каприз судьбы, а дар, посланный Провидением. Но принять и сохранять его смогут лишь те, кто не растратил себя в минутных прихотях и влечениях и сохранил верность тому, кого, еще не зная, навсегда принял в свое сердце. Такая любовь не сужает, а расширяет границы Бытия, она не закрывает собою мир, а открывает его во всей многообразной полноте, не удаляет от Бога, а приближает к Нему.

«Двое любящих смотрят и видят друг в друге красоту и себя самих как красоту, как явление вечной красоты, которая теперь пробуждается и может вырасти в полную меру приобщения к Божественной красоте»(2).

Мы страдаем от собственного несовершенства, от незавершенности, от тягостного внутреннего одиночества, и, не умея отрешиться от них, ищем утешения в случайных людях, случайных связях и отношениях, и потому неизбежно и постоянно обманываемся.

Один из святых отцов очень мудро заметил, что распознать истинность чувства, соединяющего двоих, совсем несложно, поскольку если это любовь, то тогда для мужчины только одна женщина – это женщина, а все остальные просто люди. И если двоих соединяет именно любовь, в их отношениях невозможными становятся гордыня, самолюбие, недоверие.

Любовь – это всегда забвение себя ради другого, полное самоотречение и жертвенность. Семейный союз, основанный на взаимной любви, будет истинно счастливым, но не в узкожитейском, а в духовном смысле. Именно в нем может раскрыться способность людей к любви верной, сострадательной, вечной.

Русский мыслитель И. Ильин писал, что «любовь только тогда не является простым и кратковременным вожделением, непостоянным и мелким капризом плоти, когда человек, желая конечного и смертного, любит скрытую за ним бессмертность и бесконечность, вздыхая о плотском и земном, радуется духовному и вечному, иными словами, когда он ставит свою любовь перед лицо Божие и Божьими лучами освещает и измеряет любимого человека. В этом великий смысл христианского «венчания», венчающего супругов венцом радости и муки, венцом духовной славы и нравственной чести, пожизненной и нерасторжимой духовной общности»(3).

Таинство христианского брака раскрывается через мистическое постижение супругами нерасторжимости их единства.

Понимание этой истины глубоко и полно прослеживается в контексте русской литературы. Уже в древнерусских летописях мы видим отношение к брачному союзу прежде всего как к союзу духовному, предопределенному и освященному свыше. Супруги – это спутники, которым суждено в жизни идти одним путем, помогая и поддерживая друг друга. И понятной становится соломонова мудрость, утверждавшая, что «двоим лучше, нежели одному». По единому страдальческому пути идут герои романа И. Головкиной «Побежденные» Олег и Ася Дашковы. Их духовная неразделенность – и в причастной Асиной молитве, чудесно спасающей не только земную жизнь Олега, но и его бессмертную душу, и в ее обещании поминать его за раннею обеднею, если смерть разлучит их на время.

В каждом мгновении их короткой земной любви живет вечное. Наверное, именно в самые трагические моменты своей жизни человек как никогда остро чувствует потребность в любви: всепрощающей, милосердной, не исчезающей за пределами земного бытия.

Асина душа в сокровенной своей глубине никогда не расставалась с душой Олега, и это давало ей силы жить, радоваться, любить близких и верить в их вечное воссоединение.

Принятие на себя крестных мук любимого человека как великой жертвенной радости, дарованной Творцом, присуща многим женщинам нашей литературы.

В собственноручных записках княжны Наталии Долгорукой раскрывается великая сила ее любви. В ней находит опору и утешение ее опальный муж. Она приняла на себя и свои, и его страдания, стала едина с ним не только жизнью, но и душою, и когда казнили ее Петра, то осталась она на земле только телом. Душа ее искала иных обителей, иного утешения, иных радостей. В монастыре, в молитвенном подвижничестве готовилась к встрече с ним в том мире, где нет ни боли, ни разлук, «ни печали, ни воздыханий». Расставание, даже на краткое земное время, тягостно для душ, живущих в полном единочувствии и единомыслии. И если чью-то душу призвал к себе Господь ранее, то для оставшегося жить на земле жизнь становится ожиданием грядущей встречи и окончательного воссоединения; все житейское и временное утрачивает для него смысл. Это остро чувствует после смерти жены, своей кроткой Натальи Николаевны, протопоп Савелий Туберозов из романа Н. Лескова «Соборяне».

В их внешней соединенности, казалось бы, так мало общего, похожего. Он – могучий, умный, много понимающий и о многом размышляющий, в проявлении чувств безудержный и неистовый. Она – сама простота сердечная, далекая от умственных исканий, не разумеющая их и не понимающая. Но, обладающая чудесным даром – умением любить бескорыстно и преданно, не превозносясь, не гордясь, все принимая и все прощая, любить до полного отречения от себя. Полнота этой совершенной любви потрясает отца Савелия, понимающего, что через нее Господь дает ему принять и почувствовать благодать. В его словах, обращенных к Нему, благоговейное восхищение этой главной христианской добродетелью – любовью, так полно явленной в русской женщине: «…где, кроме святой Руси нашей, родятся такие женщины, как сия добродетель? Кто ее воспитывал кроме Тебя, Всеблагий Боже, который дал ее недостойному из слуг Твоих, дабы он мог ближе ощущать Твое величие и благость»(4).

Любовь Натальи Николаевны давала ему силы нести тяжелый жизненный крест, ее бесконечным состраданием и милосердием спасается от уныния его душе. И когда не стало его верной подруги, сердце отца Савелия уже ни в чем не находило утешения и жило лишь ожиданием их будущей встречи.

А для нее, кроткой и верной его спутницы, весь смысл земной жизни был служением ему – мужу, другу, наставнику, торившему для нее духовные пути.

Их отношения – идеал православной семьи, где нежная и внимательная забота друг о друге раскрывает лучшие стороны каждого из любящих. Для Натальи Николаевны, как и для многих русских женщин, духовное водительство мужчины было естественно. Муж и отец в православной семье должен был не только заботиться о благополучии своих близких, но и об их духовном здоровье, об их духовном спасении. Он своим отношением к домочадцам должен был пробуждать в их сердцах чувство взаимной любви друг к другу. Образец такого семейного союза дал в одном из своих посланий апостол Павел: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил церковь и предал себя за нее, чтобы освятить ее, очистив ее банею водною посредством слова, чтобы представить ее себе славною церковью, не имеющею пятна или порока или чего подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя, ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь церковь, потому что мы члены тела Его. Посему оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению к Христу и церкви. Так каждый из вас любит жену, как самого себя, а жена да убоится своего мужа»(5).

Многим современным женщинам трудно смириться с мыслью о послушании мужу, о духовном следовании за ним. Многое изменилось за недолгое время и в мужчинах, и в женщинах.

Женщины, лишенные традиционного христианского воспитания, тяготеющие к ложной независимости, отстаивающие мнимые права, утратили духовную мудрость, верное понимание собственной природы. Женщина, как и дитя, живет сердцем и чувствами. В этом ее великая сила, но в этом и ее слабость, уязвимость.

Сердце право всегда, но чувства нередко обманчивы и влекут за собою заблуждения, ошибки, разочарования. Поэтому душа женщины нуждается в духовном наставнике, любовно и бережно заботящемся о ней, направляющем и поддерживающем на трудном духовном пути. И если муж любит жену, бережет и жалеет ее, если они единое и неразделимое целое, он никогда не причинит ей умышленной боли, которая будет и его болью, не обречет на страдание, которое будет и его страданием. Его нежная, заботливая, оберегающая любовь станет для женщины источником духовной силы, утверждающей ее на путях не только земных, но и небесных.

И если посылал Господь русской женщине такого спутника, она принимала его духовную власть над собой с радостию и смирением. Она мудрым и чутким сердцем постигала, что его душе открыты те цели, которые не постигаются мелким житейским умом и путь, ведущий к ним, тернистый и страдальческий. И на этом пути она становилась его самым верным, самым преданным другом, лучшим спутником, не только свою жизнь, но и всю себя отдавая на служение ему и его великой цели. Такой была Настасья Марковна, жена протопопа Аввакума, прошедшая с ним мученический путь до конца. И только однажды, в одну из самых тяжких минут, когда взроптала обессилевшая плоть, спросила мужа: «Долго ли муки сии терпеть, протопоп, будем?» А он ее только одним мог утешить: «До самыя до смерти», - на что она ему отвечала: «Ино еще побредем».

Для русской женщины ее земное предназначение всегда оправдывалось и определялось любовью – беззаветной, всепоглощающей, «никогда не перестающей быть». В ней воплощалась для нее цель предначертанного ей жизненного пути. И трагедия тургеневских, гончаровских девушек из русских романов XIX века была именно в том, что их стремление воплотить, раскрыть себя в любви их избранниками не было ни увидено, ни понято. Жизнь вне духовных ценностей, увлеченность умозрительными идеалами, стремление утвердить себя во вне – выхолостили, разрушили их души, сделав их неспособными ни принять, ни разделить дарованное им чувство. Свою внутреннюю несостоятельность и духовную ущербность перед любящими их женщинами остро, хотя и очень по-разному, чувствуют тургеневские герои - Рудин и Лаврецкий и гончаровские – Марк Волохов и Петр Адуев.

Внутренний надлом, произошедший в обществе, трагически отразился именно на женских судьбах. Глубокие, сложные натуры, ищущие сердца оказались в духовном вакууме, в нравственной пустоте, для многих из них поиск себя, своего места в жизни оказался путем, обозначенным Н. Лесковым: «Некуда».

Для самых сильных, угадавших, почувствовавших, чего ищет душа, это был путь в монастырь или семью, как в обитель. Там смирение, идущее от понимания того, что «сильные должны нести немощи слабых», укрепляло, утешало, давало силы любить тех, кто любви этой был недостоин, но болезненно и остро в ней нуждался. Именно такой любовью, жалеющей, всепрощающей, «не ищущей своего» любят своих спутников героини Ф. Достоевского, Н. Лескова. Но есть среди лесковских мужчин те подлинно великие личности, чье духовное величие раскрывает душевную красоту их избранниц, наполняет их жизнь подлинным и вечным смыслом.

И это не только высокомудрый отец Савелий, почитаемый его протопопицей выше самого царя Соломона, но и бесхитростный, целомудренный в своем трепетном и нежном чувстве Голован из повести «Несмертельный Голован», и бесконечно трогательный в своей жертвенной любви ко всеми брошенной и всеми презираемой сироте мужик Селиван из рассказа «Пугало».

И все же вся полнота этого великого чувства во всей его удивительной преображающей силе раскрывается в личности, казалось бы, совершенно прозаической, в лакее Павлине из одноименной лесковской повести «Павлин». Банальная житейская история, повествующая о том, как немолодой уже человек, движимый состраданием, приютил девочку-сироту, воспитал и вырастил ее. Происки, интриги, низменные расчеты дурных людей в самом начале жизни развратили душу его воспитанницы Любочки, толкнули на ложную дорогу. Все было на ней: и презрение к своему благодетелю, ставшему ее мужем, и обман его, и разочарование в избраннике, оказавшемся мелким негодяем.

Но в этой обыденной жизненной драме и открылась та сила человеческого духа и величие любви, которые изменяют не только душу и жизнь человека, ею живущего, но и того, кого он любит.

Полно, глубоко, до полного самоотречения способно любить лишь сердце в тяжелейшей борьбе освободившееся от терзающих, угнетающих его страстей, чья страсть воплотилась в бесстрастие. Об этом великом духовном перевороте, раскрывшем для него иную любовь, говорит Павлин в самые трагические минуты его жизни, казня себя за то, что порученную ему Богом душу он не только не уберег, но едва не погубил, виня в падении Любочки, в ее беде только себя.

Его любящая душа разглядела когда-то в маленькой несчастной девочке существо чистое и трогательное в своей беспомощности. И оттого, много позже, когда окружающие видели в повзрослевшей Любочке только тщеславную кокетку и интриганку, один Павлин, более всего ею обманутый, продолжал любить то искреннее, детское, сокровенное, что оставалось скрытым для чужих и равнодушных глаз.

Для ее вечного спасения и душевного покоя он отрекся от всего, и даже от себя – умер для людей и для мира. Павлин стал для Любочки другом, защитником, духовным наставником. Его великая любовь полностью преобразила ее душу, очистила от всего наносного и случайного, совершенно изменила ее жизнь. Она не была долгой и окончилась в монастыре, где та, которая в миру была грешной Любовью, окончила свои дни кроткой и светоносной монахиней Людмилой.

Любовь спасает и Павлина, и Любочку. Его она избавляет от гордыни, от чувственной страсти, ее – от тщеславия и суетности. Полнота любви раскрывается именно тогда, когда она обращена на падших, потерявших себя, но отчаянно жаждущих, ищущих спасения. Ее преобразующая сила способна совершить невозможное – повернуть человека к Богу, обрести веру в его бесконечное милосердие.

Рубеж XIX –ХХ веков был трагичным для русского общества, большая часть которого, утратив духовные ориентиры, устремилась к бездне. Стремление к обособленности, тяга к чувственным наслаждениям, крайний эгоцентризм прежде всего поразили семью. Любовь, соединяющая в ней мужа и жену, старших и младших исчезла, сменившись случайными, внешними связями, недолговечными и непрочными.

Об этом с болью писали духовные светочи того времени: Иоанн Кронштадтский, Алексей Мечев, религиозные философы В. Зеньковский, И. Ильин, справедливо полагавшие, что оскудение любви породит величайшие трагедии как в отдельных человеческих судьбах, так и в обществе в целом. Ее тонко и глубоко почувствовал и прекрасно отразил в своем творчестве А. Чехов. Семьи счастливой, объединенной любовью, у него нет. О ней тоскуют, без нее страдают лучшие его герои: и мужчины, и женщины. Но первым некуда вести, а вторым не за кем следовать. В его рассказе «В пути» встречаются двое – мужчина и женщина. Он, уставший, разочарованный, опустошенный, и она – молодая, энергичная, верящая в себя и свое будущее. И достаточно нескольких минут, чтобы он смог увлечь ее, позвать ее за собою, но минуты прошли, порыв исчез, да и звать некуда.

Революция, окончательно расшатавшая духовные устои, вырвавшая женщину из семьи, поставила ее перед лицом великих испытаний. Оскудение любви достигло, казалось бы, своих крайних пределов. Но именно эти трагические события показали всю полноту великой, всепобеждающей жертвенной любви русской женщины. Именно она в переломное время стала не только спасительницей семейного очага, но и путеводительницей, духовной наставницей не только для детей, но и для мужа.

Мужчины, уповавшие на ум и головные идеи, разуверившись в них, оказались в духовных сумерках, из которых не видели выхода, и тогда только сострадающая, никогда не исчезающая любовь, спасала от отчаяния и окончательной гибели.

Такой точкой опоры, с которой начинается новая жизнь, для инженера Виктора Вейденгаммера, героя шмелевского романа «Пути небесные», стала его встреча с Даринькой. Внешне, казалось бы, не было ничего, что могло бы соединить их. Он - умница, человек сведущий не только в науке, но и философски искушенный, и она, простая златошвейка, почти необразованная, далекая от всего привычного для него. Но перед ее духовной полнотой и внутренним богатством он ощущает себя нищим и осознает, что в их союзе ведомым становится он, ее любовь выводит его из тьмы земных перепутий на пути небесные. О любви русской женщины, сохранившей вопреки всему искреннюю детскую веру в Бога, любви милосердной и спасающей, писал Шмелев в публицистической статье, обращенной к русским девушкам, именно им отводил он великую миссию «создавать новую, чистую русскую семью, обновлять, очищать от скверны свой народ. Вы понесете народу Бога, понесете в жизнь правду, - все то ценнейшее, чем возвеличена русская женщина: выполнение долга, самоотверженность, милосердие, чистоту, духовность, готовность к подвигу, верность и глубину любви»(6).

Как отрадно читать эти слова, и как больно сжимается сердце, видя, что многое из того, на что уповал писатель, во что безоговорочно верил, если и не исчезло из нашей жизни, то извратилось, изменилось, измельчало. Для многих нынешних девушек и юношей любовь перестала быть главным смыслом их бытия. Страх перед нею, перед ответственностью ею налагаемою, нежелание страдать за другого, нежелание делить душевное и житейское бремя даже близкого человека, лишили союз двоих единственной прочной основы и превратили его во временное сожительство, где каждый обращен не на другого, а только на самого себя.

Именно эти случайные связи, ни к чему не обязывающие временные отношения и прежде всего их чувственная сторона, изредка эмоциональная, стали главной темой современной литературы. Семья, как духовное единство любящих людей, почти исчезла из нее, как почти исчезла она и из жизни.

Об этом с болью и горечью говорят лучшие из наших писателей, видящие в крушении семьи, ее распаде распад и крушение государственных и национальных основ. Почему в семье пролегла пропасть между старшими и младшими? Почему в глубоком и щемящем рассказе В. Распутина «Женский разговор» два родных человека – бабушка и внучка - так далеки друг от друга? Любящее сердце старшей стремится пробиться к душе младшей, но пустота не способна откликнуться и принять в себя любовь. У отжившей свой женский век Натальи все впереди, в непреходящей надежде на встречу с теми, кого любила и продолжает любить. В сокровенной ее глубине живет то нежное и трепетное чувство, которое с юности берегла, хранила для него – для единственного.

А у внучки Вики уже все позади, несмотря на то, что ей всего шестнадцать: и случайная связь, и аборт, и чувство прожитой жизни с ее тягучей тоской и надоедливой скукой. Мудрым сердцем понимает Наталья трагедию внучки, любви не испытавшей, и ее не ищущей. Знает, что погоня Вики за минутными чувственными удовольствиями обернется разочарованием, одиночеством, полной опустошенностью и озлобленностью. Знает, и пытается уберечь, рассказывая о своей, такой бесхитростной, и такой прекрасной любви.

О том, как берегла себя для своего Николая, о том, каким светом озарилась ее душа и жизнь, когда встретила его, о светлой и чистой радости их такой недолгой семейной жизни, разрушенной войной. Не вернулся он к ней, погиб, но послал своего фронтового друга, тяжко страдавшего не только от телесных, но и душевных ран. Верил Николай, что бескорыстная любовь Натальи примет его боль и страдание, и возле нее отогреется исстрадавшаяся душа. Не сразу приняла она его, но, приняв, до конца растворилась в нем, приняв на себя все его тяготы и все те недолгие радости, которыми одарил их Господь, согрев любовью их осиротевшие души.

Для Натальи два ее мужа соединились в одного, все сложилось в одно, освященное любовью. Но великая ее правда услышана ли была внучкой? И пошлет ли ей Господь такую же ночку, когда она так же будет говорить со своей внучкой? И что она сможет ей сказать? Вопросы, вопросы, вопросы… И есть ли на них ответы? Но хочется верить в то, что не порвется золотая ниточка любви, тянущаяся от одного сердца к другому, и русская женщина, «всегда предстоящая перед Богом», силою великой своей любви сможет возродить семью. Все тот же удивительный И. Шмелев, обращаясь к молодым, писал: «Вашему поколению выпадает великая работа – освящать, очищать Россию. Мужчине – строить. Вам – освящать»(7).

 

Список сносок:

1. Митрополит Сурожский Антоний. О слышании и делании [Текст]. – М.: Издательство Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры,1999. – С.118.

2. Митрополит Сурожский Антоний. О слышании и делании [Текст]. – М.: Издательство Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры,1999. – С.117.

3. Ильин И. Собр. соч. В 10 т. [Текст] – М.: «Русская книга»,1993. – Т. 1. – С.149.

4. Лесков Н. Собр. соч. В 12 т [Текст]. – М.: «Правда»,1989. – Т. 1. – С.76.

5. Послание к коринфянам (Коринф I, 4) [Текст]

6. Шмелев И. Собр. соч. В 8т [Текст]. – М.: «Русская книга»,1999. – Т. 7. – С.411.

7. Шмелев И. Собр. соч. В 8т [Текст]. – М.: «Русская книга»,1999. – Т. 7. – С.411.