То, чему случается быть, Факт, это то, что существуют определенные Положения Вещей.

Понятие Sachverhalten - одно из самых важных в "Трактате". Оно означает некий примитивный факт, состоящий из логически простых Предметов (подробнее см. комментарий к 2.02). Это логически неделимый элементарный факт, то есть такой факт, части которого не являются фактами. Под влиянием расселовского предисловия [Russell 1980] к первому английскому изданию "Трактата" в издании [Витгенштейн 1958]

Sachverhalt переведено как атомарный факт (в первом английском издании Огдена и Рамсея также стоит atomic fact, в то время как во втором издании Пирс и МакГинес переводят это выражением states of affairs; Э. Стениус предлагает компромиссный вариант перевода - atomic state of affairs. Мы переводим Sachverhalt как Положение Вещей, ибо это представляется этимологически наиболее близким к оригиналу, а также соответствует тому, что Sachverhalt представляет собой совокупность простых Предметов, или Сущностей (Sachen) или Вещей (Dinge).

Говоря о простоте Положения Вещей, следует иметь в виду, что речь идет прежде всего о логической простоте, то есть о том факте, что части Положения Вещей не могут быть сами Положениями Вещей, но только Вещами (в свою очередь Вещи, входящие в Положение Вещей, также являются простыми, то есть не могут быть поделены на части, являющиеся Вещами (подробнее см. комментарии к 2.02).

Факты, из которых состоит мир, представляют собой существующие Положения Вещей. Дело в том, что Факты и Положения Вещей отличаются друг от друга не только тем, что вторые являются простыми, а первые сложными, но еще и тем, что Положения Вещей являются лишь возможностями Фактов: они могут как существовать, так и не существовать. Положение Вещей может стать существующим, заняв определенное место в молекулярной решетке Факта. Таким образом, Мир Фактов - это Мир актуализировавшихся осуществленных Положений Вещей. Мир - это те простые атомарные Положения Вещей, которые актуализировались в молекулярной структуре Факта.

Предмет является простым.

Простота Предмета является одной из самых сложных и запутанных проблем в экзегетике "Логико-философского трактата". Дело в том, что Витгенштейн ни разу не приводит в "Трактате" примера простого Предмета. Норман Малкольм вспоминает, как в 1949 году Витгенштейн приехал к нему в Америку и они вместе начали читать "Трактат". "Я спросил Витгенштейна, думал ли он хоть раз, когда писал "Трактат", о каком-либо примере "простого объекта" (пер. М. Дмитровской. - В. Р.). Он ответил, что в то время считал себя логиком, а поскольку он был логиком, то в его задачи не входило решать, является ли та или иная вещь простой или сложной, поскольку это был чисто эмпирический материал! Было ясно, что он расценивает свои прежние взгляды как абсурдные¹'' [Витгенштейн 1994: 85-86] (курсив мой. - В. Р.).

Так или иначе, необходимо понять, что представляет собой витгенштейновский простой Предмет, так как это одно из ключевых понятий "Трактата". Надо сказать, что у исследователей "Трактата" на этот счет нет единой точки зрения (наиболее содержательный и тонкий анализ этой проблемы см. в статье [Copi 1966]; ср. также [Keyt 1966]). Мы принимаем здесь ту точку зрения на простоту Предметов Витгенштейна,

которой придерживается Эрик Стениус [Stenius 1960]. Согласно этой точке зрения, под простотой витгенштейновских Предметов подразумевается прежде всего логическая (а не физическая, химическая, биологическая, геометрическая) простота. Простым в логическом смысле является такой Предмет, части которого не являются Предметами.

Сравним это с понятием простого числа в арифметике. Его характеристикой является невозможность деления без остатка на целые числа, кроме самого себя и единицы. В этом смысле простое число - это не обязательно маленькое число. Простым числом может быть 3, может быть 19, а может быть 1397. Последнее обстоятельство очень важно, потому что тогда простым в логическом смысле объектом может считаться, например, Луна или Лев Толстой. Если разделить Луну или Толстого на части, то в логическом смысле эти части не будут самостоятельными предметами (Луной и Толстым). Хотя, конечно, и логическое понимание простоты релятивно. И если тело человека можно считать логически простым предметом, то, с другой стороны, часть этого тела, например кисть, является скорее логически сложным предметом, так как она состоит из ладони и пальцев.

Для Витгенштейна в принципе важно, что логически простые Предметы существуют, даже если он не может или не считает нужным привести хотя бы один пример. Логика имеет дело с абстракциями. И простой Предмет - а, в или с - полезная логическая абстракция. Она позволяет построить систему, имеющую много интереснейших для логики и философии следствий. В каком-то смысле существование логически простых Предметов - это некая аксиома, которую нет необходимости обосновывать.

Можно взять некий искусственный фрагмент мира, как это делает [Stenius 1960], состоящий из пяти кубов различной фиксированной длины, ширины и высоты, и тогда каждое из измерений будет простым Предметом. В других возможных мирах простым Предметам будут соответствовать точки. В астрономии простыми логическими Предметами в определенном смысле будут планеты и звезды, а сложными (комплексами) - созвездия, системы спутников и Галактики.

Следует отметить точку зрения Стениуса, в соответствии с которой под простыми Предметами Витгенштейн понимает не только индивидные объекты, но и предикаты [Stenius 1960: 61-62]. Действительно, только придерживаясь этого взгляда, можно хоть как-то себе представить, что понимает Витгенштейн под Положениями Вещей, которые состоят из простых Объектов, и только из них. Если под простыми Предметами понимать нечто, чьим выражением в языке служат имена существительные, то очень трудно, если не невозможно, смоделировать хотя бы одно витгенштейновское Положение Вещей на любом европейском языке. Все европейские языки, включая русский, в качестве

центральной грамматической идеи предложения имеют предикат, выраженный либо какой-то глагольной или именной формой, либо связкой. Причем если в одной из форм предложения связка отсутствует, то она легко восстанавливается по другой форме [Гаспаров 1971]. Так, например, в таких "назывных" предложениях, как "Зима". "Тихо". "Жуть.",- связка восстанавливается в прошедшем (или будущем) времени: "Была зима". "Было тихо". "(Это) была (такая) жуть". Соответственно в европейских языках связка сохраняется и в настоящем времени. Поэтому говорить о том, что Положение Вещей, выраженное собственными именами, это комбинация простых индивидных объектов, значит, не считаться с очевидной реальностью языка. Невозможна никакая комбинация предметов без предикатов ни в языке, ни в Мире Фактов (то есть чего-то предикативного). Положение Вещей "Земля круглая" состоит из двух предметов: "Земля" и "быть круглым". (Трудно сказать, правда, является ли значение "быть круглым" простым в логическом смысле и, тем самым, является ли этот пример удачным примером атомарного Положения Вещей.)

2.0232 Говоря вскользь: Предметы бесцветны.

Это утверждение Витгенштейна, которое кажется столь парадоксальным, можно объяснить следующим образом. С физиологической (оптической) точки зрения все цвета, кроме "простых", -красного, синего и желтого - считаются комплексами. Но почему даже "красный Предмет" не является простым? Цвет в принципе есть сложное отношение между воспринимающим объект анализатором и материальным свойством объекта. Поэтому, строго говоря, цвет не является объективной характеристикой объекта. Дальтоник всю жизнь может видеть красную розу зеленой. Физиологическая сложность явления цвета опосредует антропологические и этнографические различия в его восприятии. Как известно, большинство первобытных народов могут различать лишь несколько цветов, например красный, черный и белый [Berlin-Cay 1969].

Но Витгенштейн, вероятно, имеет в виду не только это, хотя, по всей вероятности, базируется все же именно на этом. Простой Предмет мыслится вне сложного цветового восприятия. Цвет не входит в логическую структуру Предмета, будучи сложным предикатом. "Эта роза -красная" - не является элементарным Положением Вещей: по Витгенштейну, это, скорее, Ситуация, потому что цвет розы зависит от того, какую систему цветов мы выберем, независимость же от других Положений Вещей является важнейшей характеристикой Положения Вещей. Красный означает не только не-белый и не-черный, но и не­зеленый, не-желтый и не-комбинацию-этих-цветов. В этом смысле даже простое красное пятно не является Предметом - его можно разложить на негативные составляющие - не-белый, не-зеленый и т.д.

Таким образом, обладание или необладание цветом не входит в логическую структуру Предмета. Мир "Трактата" - черно-белый. Но сказать, что эта вещь более темная, чем та, тоже не значит сделать утверждение о простых Предметах. А если у нас есть только черные и белые Предметы, то это уже не цвета, а какие-то другие свойства Предметов. В этом смысле если в мире есть только черные и белые (интенсивно темные/интенсивно светлые) объекты, как, например, в мире шахмат, то эта характеристика уже не является характеристикой цвета, а характеризует принадлежность к одной из противоположных систем. Белая пешка отличается от черной не по цвету, а по тому, что она принадлежит одному из противников, который играет "белыми". Черное и белое становится выражением наличия или отсутствия некоего абстрактного качества, а не цветом.

Допустим, мы можем считать все истинные высказывания белыми, а все ложные - черными, или наоборот. Но даже в этом случае понятие "черная пешка" будет комплексом, а черное и белое останутся предикатами, то есть будут характеризовать не Предметы, а Положения Вещей и Ситуации (подробно см. также [Руднев 1995а]).