В рассказе Хозяин и работник отчетливо проявляются характерные черты художественной манеры позднего Толстого.

Обыкновенного, заурядного человека писатель исключает из обыденно-прозаической действительности и ставит его в такое положение, которое дает ему возможность увидеть себя и свою жизнь в новом свете. (Неожиданная мучительная и смертельная болезнь чиновника Ивана Ильича, убийство добропорядочным дворянином Позднышевым своей жены, смерть в лесу замерзающего купца Брехунова.) Такая нарочитая драматизация ситуации позволяет Толстому с особой силой и глубиной сорвать "все и всяческие маски" с традиционных, установившихся общественных и личных отношений.

В то же время "исключительное положение" героя нужно Толстому для утверждения, что спасение от противоречий реальной жизни, от социального зла -- в нравственном просветлении.

Одна из особенностей таланта Толстого -- способность к тонкому психологическому анализу, умение раскрыть "диалектику души". Однако психологический анализ в поздних произведениях Толстого отличается большим своеобразием.

Психический процесс интересует теперь писателя лишь в том случае, если он является следствием душевной неудовлетворенности, борьбы, сомнений, ведущих к коренному перелому взглядов, представлений, поведения героя. Катастрофа, драматическое событие, благодаря которым начинается нравственное просветление героя, становится необходимым, центральным элементом сюжета. Именно поэтому в "Хозяине и работнике" психологический анализ сосредоточен на самом главном, с точки зрения автора, "переломном" эпизоде -- последних мгновениях жизни Брехунова.

Повторение характерной детали, свойственное художественной манере Толстого, широко используется в "Хозяине и работнике" как средство типизации характера, выразительности портрета, речи персонажа, психического состояния, явления природы и т. д.

Описание метели, например, достигает необычайно сильного эмоционального впечатления благодаря повторяющемуся упоминанию об отчаянно треплющемся на ветру замерзшем белье, страшно гудевших лозинах, одиноком чернобыльнике.

Постоянно упоминаются в рассказе выпуклые, ястребиные глаза Брехунова, легкая, бодрая походка "гусем ступающих ног" Никиты; в речи Брехунова повторяются слова: "мы по чести", в речи Никиты -- "душа милая", являясь примером поразительного умения Толстого удачно найденной деталью раскрывать существенные черты человеческой индивидуальности.

Среди других художественных произведений, вошедших в настоящий том, наибольший интерес представляет незаконченная повесть "Мать" (1891). Замысел ее связан с обострившимся в конце 80-х годов интересом Толстого к проблеме семьи и воспитания детей, которая была поставлена им как часть большого, общего вопроса -- о порочности социальных и этических основ буржуазно-дворянского общества. В произведениях на эту тему, прежде всего в "Крейцеровой сонате" (1887--1889), писатель беспощадно обличал паразитическую и аморальную жизнь господствующих классов.

Quot;Мать" -- далеко не завершенное произведение, но и в известных нам отрывках начала повести отчетливо видно стремление Толстого показать, что среди привилегированных классов, где отношения между людьми проникнуты лицемерием и обманом, а дети воспитываются в условиях роскоши и праздности, не может быть хорошей семьи, "нет... честного брака". {Из письма Л. Н. Толстого В. Г. Черткову от 24 апреля 1890 г. -- т. 87, стр. 24.} Мужу героини повести Толстой намерен был противопоставить самоотверженного труженика -- учителя Петра Никифоровича. Петр Никифорович и был единственным человеком, имевшим благотворное влияние на детей.

Мысль о том, что "нельзя быть добрым человеку, неправильно живущему" {Т. 51, стр. 57.}, то есть живущему в праздности, чужим трудом, -- определяет идейное содержание повести "Мать", как и большинства произведений Толстого 80--90-х годов. Однако разрешение этого глубокого социального вопроса Толстой видит лишь в следовании отвлеченным "истинам" морали и религии. Именно поэтому в образе Петра Никифоровича, воплощающем его положительный идеал, писатель подчеркивает и поэтизирует прежде всего высокие "христианские" качества: суровый аскетизм, пренебрежение материальными благами, полное самоотречение.

III

Для характеристики эстетических взглядов Толстого в рассматриваемый период большой интерес представляет "Предисловие к "Крестьянским рассказам" С. Т. Семенова". Как и в других статьях 80--90-х годов об искусстве, Толстой утверждает в этом предисловии, что искусство должно быть поставлено на службу интересам народа, быть доступным широким народным массам. В период, когда писалось предисловие к рассказам Семенова, Толстой все больше и больше убеждается в том, что подлинная цель искусства -- изображать жизнь трудящегося народа, что единственный читатель, для которого можно трудиться с увлечением и с пользой, -- это читатель из народа. "Не могу писать с увлечением для господ, их ничем не проберешь: у них и философия, и богословие, и эстетика, которыми они, как латами, защищены от всякой истины, требующей следования ей, -- пишет он в 1895 году дочери Марии Львовне. -- А если подумаю, что пишу для Афанасьев и... для Данил и Игнатов и их детей, то делается бодрость и хочется писать" {Т. 68.}.

С особенным вниманием и любовью относится в это время Толстой к сочинениям писателей из крестьян -- С. Т. Семенова, Ф. А. Желтова, Ф. Ф. Тищенко и др. Он заботится об издании их произведений в "Посреднике", в различных журналах и сборниках, дает им советы и указания. Под непосредственным влиянием Толстого создавались реалистические произведения этих писателей, проникнутые любовью к народу и основанные на знании жизни народа. С другой стороны, не без влияния и поддержки Толстого утверждались в их творчестве и религиозно-моралистические тенденции, обусловленные принципом "описывать не правду того, что есть, а правду царствия божия..." {Л. Н. Толстой, "Предисловие к сборнику "Цветник" -- т. 26, стр. 308.}

С. Т. Семенов познакомился с Толстым в 1886 году, когда принес ему "на суд" первое свое произведение -- рассказ "Два брата". Толстой одобрил рассказ, и вскоре он был напечатан в издательстве "Посредник". С тех пор Семенов часто бывал у Толстого в Москве и в Ясной Поляне, вел с ним переписку. Толстой принимал живейшее участие в литературной работе Семенова, высоко ценил его литературное дарование, знание и правдивое изображение им крестьянской жизни.

В 1894 году к первому сборнику рассказов Семенова Толстой написал предисловие. Давая оценку "Крестьянским рассказам", Толстой отмечает, что их содержание "всегда значительно... оно касается самого значительного сословия России -- крестьянства". Большим достоинством произведений Семенова он считает правдивость, искренность, простоту художественной формы, народность языка, яркость речевых характеристик персонажей. Все это и определяет, по мнению Толстого, силу воздействия этих рассказов на читателя.

С другой стороны, всецело в духе своего религиозно-нравственного учения, Толстой утверждает, что главное в художественном произведении и, в частности, в рассказах Семенова -- оценка автором поведения героев с точки зрения "идеала христианской истины". Справедливо требуя от художника не только изображать, но и оценивать людей, их поступки, Толстой считает отвлеченную "христианскую истину" основным критерием этой оценки.

Предисловие к "Крестьянским рассказам" было написано в пору напряженного интереса Толстого к эстетическим вопросам. Как и в ряде статей 1889--1891 годов и в "Предисловии к сочинениям Гюи де Мопассана" {См. т. 30.}, Толстой в предисловии к рассказам Семенова утверждает те принципы искусства, которые были обоснованы им позднее в трактате "Что такое искусство?". Беспощадное отрицание лжеискусства, являющегося праздной забавой эксплуататорских классов, оправдывающего их привилегированное положение, и утверждение искусства, которое ставило бы своей целью служить интересам народа, составляют содержание этих статей. Чаяния многомиллионных масс русского крестьянства, обреченных в условиях полицейски-самодержавного строя царской России на беспросветную темноту и невежество, отразились в этой мечте Толстого о народном искусстве.

IV

По мере приближения революции 1905 года, обострения в России социальных противоречий у Толстого все чаще возникали сомнения относительно возможности переустройства жизни на основе непротивления и нравственного совершенствования, и он приходил к справедливому выводу, что "господ... ничем не проберешь". Несмотря на это, он настойчиво, до последних дней своей жизни, проповедовал свои "рецепты спасения человечества". В наибольшей мере слабые стороны взглядов Толстого проявились в таких статьях, помещенных в настоящем томе, как "Первая ступень", "Неделание", "Предисловие к дневнику Амиеля".

Содержащаяся в "Первой ступени" критика господ, у которых весь интерес жизни состоит в "жранье", критика, напоминающая обличительные страницы "Плодов просвещения", является в статье второстепенным моментом по сравнению с проповедью вегетарианства -- "первой ступени", по мнению Толстого, на пути к "истинному христианству".

Статья "Неделание" (1893) посвящена разбору речи Э. Золя "Юношеству" и письма А. Дюма-сына редактору французской газеты "Голуа". Речь Золя была направлена против распространившегося в конце прошлого века среди буржуазно-дворянской интеллигенции увлечения мистицизмом и фидеизмом. Предостерегая молодежь от этого увлечения, Золя призывал их верить в науку и труд, которые дают, по словам Золя, смысл жизни и служат залогом ее неуклонного совершенствования. Идеалист Дюма, отвечая на статью Золя, напротив, все свои упования возлагал на "христианскую веру", которая якобы объединит всех людей в стремлении к братской любви, избавит их от существующего зла и несправедливости.

Известно, какое конкретно-историческое содержание заключено в призыве Золя верить в науку и труд. Трезвый наблюдатель капиталистического общества, писатель-реалист, беспощадно разоблачавший пороки этого общества, Золя вместе с тем сам не был свободен от буржуазных предрассудков. Его представления о борьбе за справедливый социальный строй сводились, в конечном счете, к программе буржуазного реформизма.

Оценивая все события современной ему жизни с точки зрения интересов многомиллионного патриархального крестьянства, Толстой зорко подметил уязвимые места речи Золя. Он справедливо протестует против отвлеченной постановки вопроса о науке и труде, так как знает, что в буржуазном обществе труд служит, главным образом, обогащению эксплуататоров за счет эксплуатируемых, а буржуазная наука -- оправданию существующего строя. "Пусть каждый усердно работает. Но что? -- спрашивает Толстой. -- Биржевой игрок, банкир возвращается с биржи, где он усердно работал; фабрикант -- из своего заведения, где тысячи людей губят свои жизни над работой зеркал, табаку, водки. Все эти люди работают, но неужели можно поощрять их работу?"

Однако то, что противопоставляет Толстой призывам Золя, свидетельствует о его собственном бессилии указать подлинные пути изменения жизни. Соглашаясь с А. Дюма, Толстой надеется, что достаточно людям постигнуть евангельскую "истину" о "неделании" (не делай того другим, чего не хочешь, чтобы сделали тебе), как мир преобразуется сам собой. Мечтая о "коллективистическом складе жизни", Толстой высказывает утопическую и реакционную идею, что имущие слои общества способны осознать свой "грех", раскаяться и признать "обязательным для себя или религиозный христианский закон любви, или на том же христианстве основанный светский закон уважения к чужой жизни, личности и правам человека". Так статья "Неделание" еще раз доказывает, что Толстой не сумел найти подлинный выход из противоречий современной ему действительности. Его "рецепты спасения человечества" не могут быть оценены иначе, как заблуждения, отражающие "незрелость мечтательности, политической невоспитанности, революционной мягкотелости" {В. И. Ленин, Сочинения, т. 15, стр. 185.} патриархального крестьянства в период подготовки и проведения первой революции в России.

----------

В идейном содержании помещенных в настоящем томе произведений Толстого со всей отчетливостью проявились острые противоречия социальных, этических и эстетических взглядов писателя. Обличение господствующих классов сочетается в них с проповедью классового мира на основе непротивления бедных и добровольного отказа собственников от своих привилегий; разоблачение подлой морали грабителей народа -- с утверждением нравственного самосовершенствования как единственного средства, способного победить зло социальной действительности; "самый трезвый реализм, срыванье всех и всяческих масок" -- с изображением нереальных ситуаций, призванных доказать спасительность и всесилие "христианской любви".

Но при всех свойственных ему "кричащих противоречиях" Толстой выступает в 90-е годы как непреклонный и смелый обличитель помещичье-капиталистического строя, защитник интересов трудящихся масс. "Безбоязненная, открытая, беспощадно-резкая постановка Толстым самых больных, самых проклятых вопросов" {Там же, т. 16, стр. 296.} своего времени свидетельствует о его страстном интересе к народной жизни, о его высоком понимании писательского долга.

Л. Опулъская