Своеобразие стратификационной динамики в Беларуси предопределяется рядом обстоятельств, важнейшим из которых является то, что Республика Беларусь является неотъемлемой частью восточноевропейского региона. Анализ устойчивых культурно-исторических особенностей развития данного региона позволит определить специфику социального развития самой Беларуси.
В научной литературе бытует несколько точек зрения относительно характера восточноевропейского социума:
– это отсталая Европа, стоящая перед проблемой модернизации и достижения европейского уровня развития («догоняющее развитие»);
– особый культурно-исторический тип в русле общеевропейской цивилизации, главная проблема – «возвращение» в Европу;
– славянские общества несут на себе черты и последствия «уродливого синтеза» цивилизационных основ Запада и Востока и сегодня осуществляют окончательный «цивилизационный выбор»;
– здесь сложилась особая промежуточная цивилизация, которая представляет собой сочетание либеральных и традиционных ценностей;
– это особая, самобытная цивилизация, решающая проблему не «цивилизационного выбора», а социальной трансформации – «переоценки ценностей», обновления структур и ценностей;
– в отличие от стран «догоняющей модернизации», здесь наложилось два переходных процесса – общемировой процесс перехода от индустриального к постиндустриальному обществу и отражающий задачи «догоняющего развития» процесс перехода к рынку.
Последние две гипотезы популярны больше остальных. Учитывая специфику цивилизационных условий жизнедеятельности восточной Европы, можно выделить ряд важнейших характеристик организации социальной жизни в данном регионе.
Во-первых, цивилизационной особенностью восточноевропейских обществ является неорганичный характер культуры – наличие взаимооппонирующих систем ценностей. Это проявлялось в сосуществовании в ней субкультур, отражающих не только разные этнонациональные культуры, но и разные историко-культурные типы. Имеются в виду европейская либеральная культура, проводником которой выступали высшие слои славянских обществ, и традиционная, базировавшаяся на архаических механизмах коллективистского и уравнительного массового сознания, устоях патриархально-авторитарного уклада жизни.
Во-вторых, особая роль государства в организации общественной жизни, доминирование государственной собственности, неразвитость института частной собственности.
В-третьих, здесь сформировалась своеобразная модель регулирования социальных отношений, в которой не сложились развитые гражданские структуры, а государство выступало в роли арбитра во взаимоотношениях между социальными группами. Социальная структура была основана на жесткой социальной иерархии с четким распределением прав, привилегий и обязанностей социальных групп, на определяющей роли не классовых, а статусно-престижных различий.
В-четвертых, исторические особенности социальной организации восточных славян оказали воздействие на общественное сознание, порождая две характерные установки мышления и поведения. С одной стороны,иррациональный авторитет власти, с другой – правовой нигилизм, ориентация на конфликтное поведение и несанкционированные формы протеста.
В-пятых, это особое положение и место личности по отношению к государству и обществу в целом, которое проявилось в следующем:
1) преобладание государственного начала над личным;
2) первенство социальности (общинности, соборности, коллективизма) над индивидуализмом;
3) примат духовности над меркантильностью, утилитаризмом;
4) скорее созерцательная, чем активная, жизненная позиция, ориентация не на личную активность, а на государственный патернализм.
Указанные ретроспективные особенности социального развития особенно четко себя проявили в формировании социальной структуры современного белорусского общества.
Главное, на что следует обратить особое внимание, это то, что в современном белорусском обществе существенно расширяется сеть критериев стратификационной динамики. Наряду с экономическими, политическими, социокультурными факторами приобретают критериальный статус факторы «теневые» и маргинализационные. Если первые из них подталкивают преуспевающих в соответствующих сферах деятельности индивидов к верхним ступеням имущественной и социально-статусной лестницы, то вторые, наоборот, сталкивают не адаптировавшихся к новым социально-экономическим условиям людей на социальное «дно».
Маргина́л (от латинского margo – край) – человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем, культур и испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм, ценностей и т. д.
Маргинальные слои – стабильная масса людей, не участвующих в общественном разделении труда, не выполняющих общественных функций и не обладающих социальным статусом.
Маргинальность (позднелатинское marginalis – находящийся на краю) – понятие, обозначающее промежуточность, «пограничность» положения человека между какими-либо социальными группами, что накладывает определенный отпечаток на его психику. Это понятие появилось в американской социологии в 1920-е гг. для обозначения ситуации неадаптации иммигрантов к новым социальным условиям.
Исторический опыт свидетельствует о том, что социальная стратификация может иметь различную внутреннюю структуру, вызванную различиями в интенсивности и всеобщности горизонтальной и вертикальной мобильности, а последние зависят от типа общества. В обществах так называемого «закрытого» типа социальная стратификация и ее динамическое воплощение в социальной мобильности имеют пирамидальную форму. В таком типе общества на верхушке стратификационной иерархии находится узкий социальный слой (скажем, партгосноменклатура в СССР), а подавляющее большинство социальных групп – рабочие, крестьяне, интеллигенция, служащие – составляют нижние, гораздо более обширные этажи социальной пирамиды.
Общества «открытого» типа, или демократические, обладают иной формой социальной стратификации – ромбовидной. Это связано с резким возрастанием в них численности так называемого «среднего класса». В США «средний класс» составляет около 60 % населения.
Средний класс –социальная группа, занимающая промежуточное положение между элитой и классом наемных работников в структуре современного общества.
На данном этапе форму социальной стратификации Республики Беларусь нельзя отнести определенно ни к пирамидальной, ни к ромбовидной. Можно лишь обозначить усиливающуюся тенденцию обретения социальной структуры ромбовидного контура. Это обусловлено во многом тем, что процесс классообразования в республике еще не завершен, о чем убедительно говорит тот факт, что «средний класс» у нас составляет, по оценкам Е. М. Бабасова, 18–20 %.
Многие исследователи считают, что белорусский средний класс находится в зачаточном состоянии. Относительно среднеобеспеченные слои составляют 30 % населения. Но только порядка 10 % белорусов по объективным параметрам (доходы, образование, престиж профессии) можно отнести к среднему классу, хотя субъективно к среднему классу себя относит более двух третей населения. По мнению В. Чернова и С. Николюка, свыше 50 % населения составляют так называемый средний протокласс, или «периферию» формирующегося среднего класса.
Обобщение статистических материалов и данных социологических исследований позволяет сделать вывод, что сложившаяся в Республике Беларусь социоструктурная иерархия, воплощающая в себе имущественное расслоение населения, взаимодействует с иерархической структурой, построенной по социально-статусным критериям. Их субординационный ряд приобретает такой вид:
1) на вершине стратификационной пирамиды находится высший слой – новая элита, в состав которой входят богатые предприниматели (владельцы банков, частных крупных фирм и др.), высшие должностные лица в ранге министра и выше. Это фактически новая буржуазия и высшая государственная бюрократия;
2) высший средний слой –средние и мелкие предприниматели, директорский корпус, популярные художники, артисты, телекомментаторы, крупные ученые, владельцы частных больниц, стоматологи-ческих кабинетов и др.;
3) средний средний слой – профессура, врачи и юристы, имеющие частную практику, руководители отделов (служб) крупных, эффективно работающих предприятий, старшие офицеры и др.;
4) низший средний слой – учителя, линейные (рядовые) инженеры, работники учреждений культуры, младшие офицеры, квалифицированные рабочие и т. п.;
5) низший слой – малоквалифицированные рабочие, крестьяне, служащие, сержантский состав вооруженных сил и правоохранитель-ных органов и др.;
6) паразитические слои – мафиозные группы, рэкетиры, грабители, вымогатели, участники бандитских формирований, колдуны, гадалки, проститутки и т. п.;
7) маргинальные слои – опустившиеся на социальное дно из различных социальных групп, нищие, бомжи, беженцы, вынужденные переселенцы, беспризорные подростки и т. п.
В большинстве случаев верхние ступени социально-имуществен-ной иерархии совпадают с верхними ступенями социально-статусной стратификации (богатые люди, как правило, относятся к высшему социальному слою), а низшие – бедные и нищие – с низшими социально-статусными слоями – маргинальными. Однако такое совпадение происходит не всегда, вследствие чего выделенные семь ступеней в каждой из рассматриваемых матриц не в полном своем объеме коррелируют с соответствующими уровнями другой матрицы, а это еще более усложняет динамику социальной структуры современного постсоветского общества, вносит в нее элементы нелинейности, хаотичности, непредсказуемости.
Кроме названных критериев стратификационной динамики в современном обществе важное значение имеют и социокультурные ин-дикаторы социальной стратификации. К наиболее важным социокультурным критериям структурной дифференциации в современном обществе относятся:
1) этнонациональные (дифференциация на белорусов, русских, украинцев, поляков, литовцев, евреев, татар и т. п.);
2) мировоззренческие (верующие, неверующие, колеблющиеся между верой и неверием, атеисты);
3) религиозно-конфессиональные (православные, католики, протестанты, мусульмане и др.);
4) образовательные (лица с высшим, средним, неполным средним образованием и др.);
5) духовно-культурные (поборники народной, элитарной, массовой культуры, субкультуры, псевдокультуры, контркультуры);
6) идейно-политические (приверженцы либерально-демократи-ческой, коммунистической, праворадикалистской идеологии и т. п.);
7) ценностно-ориентированные (приверженцы религиозной, внерелигиозной морали, нравственного релятивизма, аморализма и т. п.).
Вопросы и задания для самоконтроля
1. В чем заключается сущность социальной стратификации?
2. В чем особенность классового и функционального подхода анализа социальной стратификации?
3. Как объясняет природу социального неравенства Т. Парсонс и в чем основной недостаток такого объяснения?
4. Раскройте сущность следующих понятий: «социальный класс» и «социальный слой». В чем их сходство и принципиальное различие?
5. Какие основные системы социальной стратификации вам известны? К какой системе относится Республика Беларусь? Ответ аргументируйте.
6. Объясните сущность таких понятий, как «дифференциация», «социальная дифференциация», «иерархия». Что такое номинальные и ранговые параметры?
7. Охарактеризуйте феномен социальной фрагментации. Какие виды фрагментации вам известны?
8. Почему многие ситуации, происходящие в современном обществе, могут рассматриваться как проявления социальной гибридности?
9. Что такое социальная мобильность? Назовите причины и функции социальной мобильности.
10. Дайте харатеристику основных ретроспективных организаций социальной жизни восточноевропейского региона.
11. Почему процесс классообразования в Республике Беларусь еще не завершен? Назовите особенности белорусского «среднего класса».
12. Какими особенностями характеризуется стратификационная динамика в современной Беларуси?
ЛИТЕРАТУРА
1. Бабосов, Е. М. Теоретико-методологические принципы исследования социально-стратификационных процессов в постсоветском обществе / Е. М. Бабосов // Социология. – 2001. – № 4. – С. 19−30.
2. Карабчук, Т. С. Непостоянная занятость и социальная стратификация / Т. С. Ка-рабчук // Социологический журнал. – 2009. – № 3. – С. 55–78.
3. Николаев, В. Г. Миграция и маргинализация в интеракционистской перспективе / В. Г. Николаев // Социологический журнал. – 2010. – № 1. – С. 5–20.
4. Новикова, Л. П. Социальное расслоение в современной Беларуси: основные характеристики уровня жизни / Л. П. Новикова, С. Ф. Сидоренко // Социология. – 2003. – № 4. – С. 41–52.
5. Романюк, К. А. Изменение роли и места досуга в структуре базовых ценностей молодежи на начальном этапе трансформации белорусского общества / К. А. Романюк // Гуманитарно-экономический вестник. – 2008. – № 1. – С. 86–92.
6. Сапелкин, Е. П. Социально-профессиональная стратификация и мобильность молодежи в трансформирующемся обществе / Е. П. Сапелкин // Социология. – 1999. – № 4. – С. 75−80.
7. Скикевич, А. А. Социология села в Беларуси: состояние, перспективы, проблемы / А. А. Скикевич, В. С. Щур // Социология. – 1999. – № 4. – С. 48–55.
8. Смирнова, Р. А. Агрогородки: состояние и перспективы развития / Р. А. Смир-нова // Социология. – 2008. – № 1. – С. 132–145.
9. Терещенко, О. В. Социальная стратификация и социальная мобильность / О. В. Терещенко // Социология. – 1998. – № 4. – С. 75–82.
10. Хельмут, Ш. Формирование социальных структур в современном обществе / Ш. Хельмут // Социология. – 2002. – № 4. – С. 21−43.
