Количественные показатели миграции из Латинской Америки

Сближение латиноамериканских диаспор с афро-американским населением позволит увеличить объем этно-культурной оппозиции до 25-30%, что неизбежно приведет к кризису существующей политической системы, так как на первый план будут вынесены вопросы социального характера, что потребует изменения партийной структуры. Кроме этого, акцент на национальной специфике противопоставит общественные страты по расово-материальному признаку, что вполне может привести к обособлению и даже отделению южных штатов, в которых противостояние «белого» и «цветного» населения всегда было предельно острым и где повышение количества мигрантов происходит наиболее высокими темпами.

Таблица 1. 13 крупнейших латиноамериканских диаспор в США, установленных по признаку самоидентификации в 2011г. (общее число 51.927.000)

	Общее кол-во в тыс чел	Родившихся не в США в %	Средний возраст в%	Высшее образование в %	Знание английского в %	Гражданство США в %	За чертой бедности в %
Аргентина
Колумбия
Куба
Доминикана
Эквадор
Гватемала
Гондурас
Мексика
Никарагуа
Перу
Пуэрто-Рико
Сальвадор
Венесуэла

 

Характерно, что состав латиноамериканцев неоднороден, и это обстоятельство требует от государства дополнительных мер по проведению вариативной политики и недопущению конфликтов между этническими диаспорами и их криминализации. Правительство США приводит следующую статистику по выходцам из Латинской Америки, проживающим на территории страны.

Из представленной таблицы следует, что латиноамериканское сообщество неоднородно, и существует определенная зависимость качества жизни мигрантов и страны их происхождения. К примеру, наиболее высокие показатели дохода имеют выходцы из Аргентины, Колумбии, Эквадора, Перу и Венесуэлы. При этом примерно 60-70% мигрантов из этих стран имеют американское гражданство и проживают на территории США уже длительное время[78]. Многие из них являются потомками политических эмигрантов, приехавших еще в годы «Холодной войны». Представители этих же стран в меньшей степени живут за чертой бедности и чаще располагают собственной недвижимостью.

Параллельно с ними сосуществуют эмигранты из таких стран, как Гондурас, Гватемала, Сальвадор, Пуэрто-Рико, Никарагуа, которые в гораздо большей степени испытывают проблемы социализации, многие из представителей этих стран являются неимущими, лишены медицинского обеспечения и имеют низкий годовой доход. Совокупное количество эмигрантов из стран этой группы превосходит представителей «защищенной» группы эмигрантов примерно в два раза.

Особняком находится Мексиканская диаспора, которая слишком велика для ее сопоставления с другими этногруппами. Из данных таблицы следует, что она имеет самый молодой возрастной состав, средний уровень обеспеченности и, при этом, очень сильно связана с США, так как более 70% представителей мексиканской диаспоры имеют гражданство и 66% владеют английским языком[79]. Как следствие, отрицать глубокую укорененность данной диаспоры в американском обществе не представляется возможным, однако, нельзя также безоговорочно заявлять, что мексиканская диаспора является его частью, так как качество жизни большого количества мексиканцев ведет скорее к их противопоставлению существующим порядкам, нежели к их принятию в качестве основы существования. На это указывают следующие факты – 34% или почти 4 млн мексиканцев не владеют английским языком, 28% или 9 млн не имеют средств к нормальному существованию и почти 10 млн не имеют возможности получить медицинскую помощь. Несмотря на то, что все эти характеристики относятся к одним и тем же людям, их количество все равно приближается к 10 млн человек, что составляет 0,25% от всего населения страны. При этом, данная категория эмигрантов проживает достаточно компактно и неразрывно связана с остальным мексиканским сообществом, что делает диаспору более активной в вопросах защиты и продвижения своих прав.

В таких условиях актуализируется вопрос о настроениях латиноамериканских диаспор и степени их толерантности или просто лояльности к американскому обществу, его стилю жизни и его законам. Далеко не во всех вопросах латиноамериканцы хотят поддерживать белое население США, возникает тенденция их сближения с афроамериканцами, чему способствует, в первую очередь, общность позиции по вопросам расовой (этнической) дискриминации в различных сферах жизни американского общества.

Современные иллюстрации данного отношения представляет американский исследовательский институт Pew Research Center, опубликовавший в середине 2013 года подробное социологическое исследование настроений различных этнических групп, проживающих в США, по вопросам толерантного отношения и улучшения качества жизни. Данное исследование было озаглавлено как «King’s Dream Remains an Elusive Goal; Many Americans See Racial Disparities»^[80]. В соответствии с данными, представленными американской фабрикой мысли, половина респондентов всех национальностей считает, что слова Мартина Лютера Кинга, который говорил: «У меня есть мечта, что придет день, когда наша нация воспрянет и доживет до истинного смысла своего девиза: «Мы считаем очевидным, что все люди созданы равными»…» пока не нашли своей реализации. Характерно, что наименее удовлетворенными в данном вопросе предстают афроамериканцы, почти 80% которых, считает, что общество находится лишь в начале пути преодоления расовой сегрегации и стереотипов^[81].

Показательно, что латиноамериканцы не связывают характерные для их жизни проблемы с расовой сегрегацией, вероятно относя себя преимущественно к белому населению или к самостоятельной этно-культурной общности. Данное обстоятельство представляется достаточно позитивным, так как, исходя из данного опроса, нельзя говорить о полном перенесении интеграционных проблем черного населения на выходцев из Латинской Америки. Как следствие, процесс формирования оппозиции белому населению по расово-этническому признаку вряд ли можно считать уже сложившимся. Одновременно существует целый набор предпосылок для стереотипизации проблем черного и латиноамериканского населения США, о чем говорят некоторые дополнительные результаты социологических опросов. К примеру, 6% опрошенных «белого» происхождения абсолютно не готовы породниться с афроамериканцами, а среди латино-американцев противников таких брачных союзов гораздо меньше^[82].

При этом браки с белыми американцами очевидно воспринимаются как определенная выгода среди афроамериканцев и латиноамериканцев, так как подобные союзы в определенной степени ассоциируются у них с поднятием собственного социального статуса.

Показательно, что из всех четырех этно-расовых групп, указанных в диаграмме, европейцы выступают как наиболее консервативная. В значительной степени подобное отношение оказывается обусловлено чувством доминантной, нациообразующей общности, которой белые американцы продолжают оставаться, невзирая на увеличение количества мигрантов и рост «цветного населения».

Еще одним интересным вопросом, сближающим афро- и латиноамериканцев, является восприятие национального лидера Барака Обамы^[83]. Обе группы воспринимают его как представителя своей общности, однако при этом, происходит определенное политическое сближение этих общностей по принципу отрицания третьей – «белой», которой фигура президента подсознательно противопоставляется.

Третьим и самым важным поводом сближения латиноамериканской и афроамериканской общностей является их отношение к дискриминации. Объективно данное отношение неоднородно, и в обеих общностях есть категории граждан вовсе не чувствующих дискриминацию. Несмотря на это, для большинства небелых американцев, вопрос дискриминации крайне актуален. В качестве наиболее ограниченной в правах группы граждан воспринимаются латиноамериканцы, что достаточно объективно с точки зрения современной политики. Однако в данном случае показательно, что в качестве наиболее дискриминируемой данную группу воспринимают и афроамериканцы, сами себя также воспринимающие пораженными в правах. В связи с этим обстоятельством, становится возможным говорить об этно-расовой солидарности, как основе сближения двух пораженных в правах групп^[84].

Также обозначенное сближение проходит на фоне неудовлетворенности политикой государства, которое объективно неспособно интегрировать в социум такое большое количество культурно замкнутых граждан, нацеленных на сохранение собственной идентичности.

Показательной является и позиция «белых» граждан, которые в значительной степени вынуждены терпеть многочисленные уступки другим этно-расовым группам, что вызывает защитную реакцию и закономерное недовольство неэффективной деятельностью правительства. Несмотря на ответную реакцию, позиция «белых» воспринимается гораздо более слабой, что возможно связать со сформированным в массовом сознании комплексом вины перед афро- и латиноамериканцами, долгое время пораженным в социальных и политических правах.

Представленная статистика, несмотря на ее общую эклектичность и нацеленность на компромисс, демонстрирует сближение радикальных позиций социального недовольства и указывает на возможную эскалацию конфликтного взаимодействия, вызванного встречным снижением толерантного отношения различных групп граждан США и лиц, претендующих на гражданство. Как следствие, возникает закономерный вопрос, - почему при наличии подобных предпосылок, конфликт в изложенном виде до сих пор не разгорелся и не произошло сближения афро- и латиноамериканцев.

Здесь возможно усмотреть несколько ответов, связанных с эффективным рассеиванием конфликтов, большой территорией страны, высоким уровнем жизни и т.д., однако все эти ответы не учитывают политических амбиций зарождающейся этно-расовой оппозиции, которая определенно захочет изменить несправедливую систему. Единственным разумным и комплексным предположением, не отрицающим и предыдущие варианты, является неготовность, прежде всего, латиноамериканского сегмента общества предстать в качестве централизованной силы, выступив «с новыми правилами толерантного сосуществования» и это обстоятельство также подтверждается социологическими исследованиями и анализом общественного поведения^[85].

Так, по данным опроса 2013 года, примерно 75% латиноамериканцев говорят о необходимости поиска единого латиноамериканского лидера, который бы мог представлять их интересы в системе политического взаимодействия США, а 29% даже считают такое определение первоочередной задачей. Очевидно, что данный тренд указывает на процесс интеграции различных этнических групп в единую макрогруппу, по крайней мере, в политическом плане. Несмотря на комплексность запроса, ясность по поводу возможной кандидатуры пока отсутствует.

Опрос более 5000 латиноамериканцев, проведенный аналитиками Pew Research с 24 мая по 28 июля 2013, показал, что 62% респондентов не знают, кто является лидером латиноамериканцев в США, а еще 9% точно уверены, что такого лидера нет. Оставшиеся латиноамериканцы разошлись во мнениях, предложив кандидатуры Судьи Верховного суда США Сони Сотомайор (5%), сенатора Марко Рубио (5%), бывшего мэра Лос-Анджелеса Антонио Вилларайгоса (3%) и конгрессмена Луиса Гутьерреса (2%), т.е. людей, имеющих определенную известность и ограниченный политический авторитет. На основании ответов респондентов по лидерам латиноамериканского сообщества, можно констатировать, что среди латиноамериканцев пока отсутствуют люди, обладающие достаточно большим политическим весом, необходимым для консолидации этнической группы как единой политической силы.

Это обстоятельство имеет несколько коренных причин.

В первую очередь, ни один из действующих сегодня латиноамериканских политиков не имеет достаточного авторитета для эффективной защиты интересов латиноамериканцев, как имеющих, так и не имеющих гражданства США.

Во-вторых, само латиноамериканское сообщество разрознено, и большинство национальных этнических групп заявляет о своей самостоятельности, защищая свои индивидуальные интересы и не признавая общих латиноамериканских ценностей.

В-третьих, разнится правовой статус самих латиноамериканцев, что трансформирует их позиции, разделяя на более и менее радикальные группы интересов.

Наиболее негативным, с точки зрения интеграции, фактором является отсутствие у латиноамериканцев общей этнической идентичности, для возникновения которой требуется достаточно длинный временной период совместного проживания и сближения или усиление кризисных явлений, распространяющихся на все латиноамериканские диаспоры.

Характерно, что в данном вопросе, общность играет большую роль, чем отдельная личность, так как приоритет в социализации латиноамериканцев, в том числе и на новой родине, играют традиционные коллективные ценности – семья, род, церковь, в ряде случаев мафия.

Исходя из данных нескольких опросов по самоидентификации латиноамериканцев, можно сформировать следующую картину их самопозиционирования и интересов.

Примерно две пятых опрошенных респондентов полагают, что латиноамериканцы, проживающие в США, имеют много общего. Еще две пятых видят в качестве общих лишь некоторые ценности. Оставшиеся примерно 19% отдают приоритет национальной общности и считают, что единого латиноамериканского сообщества в США не существует.

Ситуация разделенности латиноамериканских национальных общин усугубляется и их самовосприятием. Согласно проведенным в 2013 году исследованиям, только один из пяти латиноамериканцев готов отнести на свой счет определение «латино». Больше половины респондентов идентифицирует себя по месту происхождения (своего или семьи) и именует себя, к примеру, мексиканцами, или называют в качестве определения страну, например, Сальвадор.

Еще примерно четверть опрошенных очевидно нацелены на интеграцию в американское общество и называют себя американцами.

Что показательно, более половины респондентов не видят различий в определении их как «латино» или «hispanic», что, вероятно, возможно связать с дискриминационным значением обоих терминов, подчеркивающих их неамериканское происхождение.

Несмотря на достаточно негативное отношение к обобщающим терминам, сами латиноамериканцы только в половине случаев считают себя обычными американцами. Еще 44% опрошенных видят в своем статусе принципиальные отличия от статуса рядового американца. Среди латиноамериканцев, прибывших в США в последние несколько лет, уровень «статусной неуверенности» еще выше и американцами себя считает только 33%.

Отсутствие уверенности в собственном правовом и социальном положении является основным стимулом для расширения среди латиноамериканцев культуры политического участия и просто политизированной активности, которая в некоторых случаях принимает форму агрессивного противостояния оппонентам.

 

Начало политической активности латиноамериканцев приходится на середину 1990-х годов, когда сообщество получает первых политических представителей. С этого времени явка среди латиноамериканцев на президентских и местных выборах постоянно растет. Дополнительным стимулом к участию являются собственные кандидаты и вынесение на обсуждение в парламенте многочисленных вопросов по легализации и социализации латиноамериканцев. Процесс повышения политической активности латиноамериканцев может быть проиллюстрирован следующей диаграммой, приведенной в статье Аны Гонзалез-Баррера «Inside the 2012 Latino Electorate»^[86].

Дополнительным фактором влияния латиноамериканцев на политическую систему США выступает постоянное увеличение их количества, причем не только за счет новых мигрантов, не имеющих политических прав, но и за счет высокой рождаемости, превосходящей рождаемость всех остальных этнических групп, проживающих в стране. На латиноамериканцев приходится более половины прироста населения США между 2000 и 2010. Данная ситуация в сочетании с увеличением количества политически активных представителей, формирует преемственную электоральную культуру, которая в перспективе способна трансформировать политическую систему страны в целом.

Дополнительным, но крайне вероятным, как было показано ранее, условием трансформации, выступает сформулированная самоидентификация латиноамериканцев, которая, с высокой долей вероятности, будет построена на фоне их правовой и социальной дискриминации. В свою очередь, такая модель неизбежно сблизит латиноамериканцев и афроамериканцев, приведя их в оппозицию «белой» политике.

Подобная модель является не только логическим представлением ряда известных на сегодня фактов и факторов, которые нашли отражение в данной публикации, но и обеспечена статистическим подтверждением. Интерес представляет, к примеру, статья Пола Тейлора «Politics and race: looking ahead to 2060»^[87], в которой автор, исходя из официальных статистических данных за последние 25 лет создает форсайт изменения этно-политической расстановки сил в США к 2060 году. Исходя из данной работы, существуют основания полагать, что к 2060 году совокупная политическая сила афро- и латиноамериканцев сможет подавить политический вес белого населения Соединенных Штатов и, в частности, подорвать политическую платформу республиканской партии, которая лишится своего электората. Об этом, в частности свидетельствует следующий график.

Семь колонок с левой стороны диаграммы показывают, как доля белых голосов на президентских выборах неуклонно снижается. Этот процесс продолжается уже на протяжении 25 лет и, вероятно, сохранит свою динамику.

Две колонки справа показывают расовый состав населения сейчас и в 2060, в соответствии с прогнозом Американского Бюро переписи населения.

Исходя из всей совокупности информации, автором прогноза выделяются две закономерности. Во-первых, белые составляли 74% избирателей в 2012 году в то время, как в количественном отношении они составляли 63% населения. Этот разрыв обусловлен тем, что непропорционально большая доля небелых либо слишком молоды, чтобы голосовать, либо не имеют права голосовать (потому что они не граждане), или просто не голосуют. Все эти факторы неизбежно изменятся с течением времени.

Во-вторых, если мы посмотрим на временную проекцию 2060, мы увидим, что есть потенциал для коренных изменений, большая часть которых приведет к уменьшению именно представителей группы белых американцев, к примеру, смешанные браки и увеличение числа метисов, статус которых статистикой не контролируется, но которые в своем большинстве ассоциируют себя с «цветным» населением США.

В качестве иллюстрации необратимых изменений автор статьи приводит цифры голосования не-белых за кандидата в президенты от республиканцев Митта Ромни.

Ромни удалось получить только 17% голосов всего не-белого электората, в котором черные составили 6%, а латиноамериканцы 27% от их общего числа.

Изменение политического спектра, которое неизбежно произойдет гораздо раньше 2060 года, приведет к качественной трансформации политики и, что важно, отношений между различными группами американских граждан. Наиболее вероятным сценарием является прогнозируемый рост белого национализма, который фактически будет обозначать инстинкт самосохранения наиболее консервативной части белых американцев. При этом география расселения белых и не-белых граждан также может внести определенный вклад в намечающееся конфликтное противостояние. Очевидным является столкновение интересов северных и южных штатов, которые различаются по этническому составу своего населения, уровню экономической защищенности и особенно уровню образования. Последнее становится залогом возможного компромисса, однако, с учетом существующих в американском обществе проблем, маловероятно, что государство за10-20 лет сможет компенсировать культурно-образовательную разобщенность существующих в нем этно-социальных групп.

Дополнительным фактором, усугубляющим противостояние уже сегодня, становится технологический прогресс, ведущий к повышению безработицы в первую очередь среди афро- и латиноамериканцев, что в конечном счете может послужить катализатором открытого противостояния.